Гладиатор. Тюрьма

Если бы Саундвейв мог, он бы сразу заглянул в конец записи и удовлетворил свое любопытство. Но остывший ридер просигнализировал ему о своей готовности, а заодно и о целой системе паролей возрастающей сложности, выстроенных от начала к концу видеоряда. Выбора не оставалось. Размышления о прошлом Шоквейва и будущем Децимуса окончательно привели Саундвейва в уныние и он поклялся сам себе не строить никаких предположений, пока не досмотрит всю запись до конца. Как только декодер подобрал очередной пароль, связист жадно впился взглядом в трехмерную проекцию. С лязгом отворилась тяжелая дверь в отсек. На пороге появились трое: хозяин, охранник и Децимус. Мегатрон сидел на полу, вытянув опоры, прислонившись к тюремной стене и безучастно запрокинув голову. Странно, что он не стал заряжаться, пока платформа была свободна. Зная натуру Мегатрона, Саундвейв был уверен: десептикон пребывал в крайней степени подавленности. Только догадаться об этом Мегатрон не позволил бы никому. Вошедших — хозяина и охранника — что шли впереди, он удостоил лишь презрительно слабым проблеском оптики, но когда увидел возвышающуюся за ними мощную фигуру Децимуса, полностью активировал линзы, скрипнул когтями по решетке и выпрямился, опершись ладонями в пол. Децимус вышел вперед. — Теперь этот бешенный десептиконский шарк твой по праву, автобот, — ядовито сказал, точно плюнул отработкой, хозяин. Децимус усмехнулся и проследовал к платформе, перешагнув через длинные опоры Мегатрона. В углу он разоблачился, скинув разгоряченные элементы внешней брони прямо на пол. Даже через камеры слежения было видно марево, идущее от раскаленных внутренних систем шаттла. По пластинам широкой серой спины текли струи не успевающего испариться хладагента. Было несложно оценить недавний уровень активности систем гладиатора — и оценить тяжесть боя. Мегатрон внимательно наблюдал за плечистой фигурой Децимуса, а потом повернул бледную лицевую пластину к остальным и беззвучно оскалился. Охранник за спиной хозяина сделал неприличный жест, зло блеснув желтыми линзами, но тут же поспешил ретироваться поближе к выходу. Хозяин же плюнул по-настоящему, подчеркнуто-брезгливо, не скрывая своего отношения к ситуации. Децимус только бодро подмигнул Мегатрону: — Ну что? Появилась надежда прожить еще один бессмысленный кусок жизни, а, звереныш? Мегатрон не ответил. Его взгляд и ухмылка категорически не соответствовали друг другу. Хозяин рассмеялся неприятным дребезжащим смехом. — Ты думаешь, эта тварь когда-нибудь смирится со своим положением, Децимус? Да он перегрызет тебе центральные магистрали, пока ты будешь заряжаться. И не страшно тебе будет развлекаться с такой игрушкой? — Я извращенец, — ласково успокоил его шаттл, не отрывая внимательного взгляда от лицевой пластины Мегатрона, — кроме того, я точно знаю, что сейчас у него есть цель. И эта цель — не я. Хозяин хмыкнул. — Не забывайте, что вы оба принадлежите арене, а следовательно — мне. Я снисходителен к слабостям. Ты просил не светить твой драгоценный уродливый фейсплейт на транслируемых поединках — я выполнил твою просьбу. Я сделал тебя тренером. Но твое содержание ради призрачной перспективы, Децимус, обходится мне недешево. Этот оплавок будет окупать мою доброту, выходя на арену каждый декацикл, согласно жеребьевке. Он должен научиться радовать публику, чтобы приносить доход — а еще не злить меня. Каждый декацикл, слышишь?! — хозяин пнул ступню Мегатрона. Десептикон не шевельнулся. — В таком случае мне придется тренировать его в общем зале со всеми. Он нуждается в тренировках каждый орбитальный цикл и в дополнительной порции энергона. Но в тренировках — особенно, — весело сказал Децимус, с наслаждением перехватив злобный взгляд Мегатрона. Хозяин невнятно выругался, что, судя по тону, означало согласие и, круто развернувшись, покинул отсек. Охранник вышел за ним, напоследок смерив фигуру сидящего на полу десептикона недобрым взглядом желтой оптики. Овал иллюминатора — источника естественного освещения, заметно потускнел. Децимус молча лег на платформу и, заложив манипуляторы за голову, уставился на показатели хронометра, вмонтированного в стену. — Двенадцать астрочасов до световой фазы, — тихо сказал он. — Кстати, следующий бой декацикла завтра. Мегатрон молчал, только уголки рта его еле заметно дергались. — А посему снова неизвестность, — Децимус, не глядя, потыкал кнопки в изголовье платформы, настраивая ее на максимальный режим. Его броня почти остыла, щели между сегментами сгладились. Автобот удобно устроился в самом центре платформы, всем своим видом демонстрируя покой и умиротворение. На какое-то время воцарилась тишина. — Зачем ты это сделал? — первым нарушил молчание Мегатрон. — Что? — Рисковал, победил… так победил? Шаттл шумно вздохнул, прокачав вентиляцию и выпустив остаточный пар из щелей между сегментами. — Поверь, звереныш, в этой схватке был свой смысл. — Ты расскажешь мне о нем? — Расскажу, когда увижу, что ты перестал прятать за благородным желанием мести свои другие малодушные желания. — Да как ты смеешь… — тихо прошипел Мегатрон. — Смею, Мегатрон, смею, — печально сказал Децимус, — я слишком хорошо знаю, как ломают волю к жизни в застенках тюрем автоботской империи. Ломают даже таких, как ты. Кулаки Мегатрона сжались. Но Децимус притушил оптику и совершенно расслабился, не обращая на опасного сокамерника ни малейшего внимания. — На внутренней поверхности твоего моторного отсека выбито клеймо спец-распределителя на Гаррусе-9 — его не трудно было разглядеть и сопоставить факты, — продолжал шаттл. — Или ты забыл, что я дважды чинил тебя? — Какого шарка… — Какого шарка ты не заряжался, Мегатрон, если эта платформа была в полном твоем распоряжении несколько астрочасов?! — резко оборвал его Децимус. — Ты же знаешь, что по очереди восстанавливать заряд на этом ржавом шлаке приходится с риском постоянного ухода в дефицит медиатора. Уже завтра тебе предстоит выход на арену. Платформа одна, а нас двое. Теперь тебе придется преодолеть свою гордость, а вместе с ней и желание сдохнуть, каким бы сладким тебе не казалось ни то, ни другое. — Ты хочешь сказать, что я должен лечь на эту платформу рядом с тобой? — Я не брезглив. А ты? Могу тебя успокоить — космической ржавчиной я не страдаю, — рассеченное шрамами лицо Децимуса расплылось в улыбке. Оптику он так и не активировал, но шумно дрогнул всем корпусом и, скрежеща выступами брони по ободранному покрытию платформы, подвинулся, освобождая место напротив стены. — А не пошел бы ты! — грубо ответил Мегатрон. — Недовольство будешь демонстрировать на арене. Завтра тебе точно представится такая возможность. — В моих узлах вполне хватит заряда медиатора на целый бой. — Уверен? А если боев опять будет несколько? — Да лил я отработкой на твои пророчества! Я привык доверять своему чутью. Оно меня никогда не подводило. Децимус повернул голову, включил оптику и внимательно посмотрел на белую, перекошенную от злости лицевую пластину десептикона. — А если завтра жребий выберет Терция? Мегатрон не ответил. Но Саундвейв видел, что шаттл задел самое слабое звено в обороне десептикона. И действительно, не прошло и клика, как Мегатрон порывисто встал, хрустнув всеми сочленениями, сплюнул в угол ротовую смазку и размашисто переместился на правый край платформы. — Мне до шарка ржавого все твои принципы, автобот, все твои тайны, знания и твое паскудное желание копаться в моей Искре, — сказал он и улегся на платформу, грубо тесня шаттла с середины, где напряженность поля была максимальной. — Так-то оно лучше, — усмехнулся Децимус, поворачиваясь на бок, — зря я что ли демонтировал свои крылья. Они мне дороги как память и как защита от случайного удара сзади. Хотя, впрочем… — Мне сейчас не выгодно убивать тебя. Так что можешь заряжаться спокойно, — ответил Мегатрон, — что же до твоих крыльев… Ты прав, они действительно бы мешали нам уместиться на этом ржавом кошмаре. — А теперь, если ты на время подавил свои инстинкты убийцы, будь любезен — не упрямься и повернись ко мне спиной, — тихо ответил Децимус, — поступай со мной так же, как делал в прошлом, когда заряжался на общей платформе в штрафных войсках. Спина к спине — старый проверенный способ. Сам знаешь, если пустить ток по общему контуру, заряд накапливается быстрее. Мегатрон выругался, но, видимо, посчитал выше своего достоинства задавать еще какие-либо вопросы относительно всезнайства Децимуса, и повернулся на левый бок. Их спины с легким стуком соприкоснулись. На лице Децимуса появилась тихая самодовольная улыбка. Они долго молчали, и Саундвейв уже решил, что оба погрузились в спящий режим, как неожиданно Мегатрон сказал: — Ума не приложу, как тебе удалось справиться с этим монстром. Пока тебя не было, охранники заходили и показывали мне характеристики всех бойцов на датападе. Они были настолько уверены, что ты проиграешь, издевались, рассказывая, как меня будут живьем разбирать на детали после твоей гибели… И я не выдержал. — И что? — Я поспорил с ними. Поставил на то, что ты победишь в последнем поединке. Им пришлось дать мне просмотреть почти всю трансляцию. В середине последнего боя они почему-то разволновались и бросили меня в неведении. Поэтому я был почти уверен… — У тебя же ничего не было, чтобы ставить? — Я заложил твои крылья, которые ты весьма кстати оставил в отсеке. Ставка один к ста. — Ты повредился процессором?! Как ты догадался, что я выиграю именно последний бой, а не все три? Даже я был уверен в обратном! — Поставь я на твою победу во всех трех поединках — быть тебе сейчас бескрылым, автобот, — тихо засмеялся Мегатрон. — Но нам повезло. И крылья целы, и охрана задолжала мне до квинта кредитов. Разумеется, никто мне ничего отдавать не будет. А я опять нажил врагов. Ты, должно быть, видел как… — И часто у тебя срабатывает подобное чутье? — перебил Децимус. — Иногда, — ответил Мегатрон и, после некоторой паузы, нехотя добавил, — в моменты отчаяния… — Ах, вот оно как, — шаттл приподнялся на локтевом сочленении, глядя на спину неподвижно лежащего рядом десептикона, — теперь для меня еще кое-что прояснилось. Мегатрон напрягся, надеясь услышать пояснения. Саундвейв — тоже. Но упрямый шаттл не стал ничего объяснять, а, притворившись уходящим в спящий режим, отшутился: — Напомни, пожалуйста, чтобы с утра я набил тебе фейсплейт за то, что рисковал моими драгоценными крыльями. Кстати, они не мои. Но здесь, в этой казарме, служат мне исправно. Саундвейв долго наблюдал на мониторе картину двух неподвижных корпусов огромных трансформеров, заряжавшихся спина к спине на неудобной платформе. Линзы Децимуса освещали стену напротив. Бывший командор не уходил в режим глубокой подзарядки. Связист мог поклясться — он размышлял в тот момент над тем, что Саундвейв уже знал, цикл за циклом изучая своего непредсказуемого хозяина. Децимус думал о расторможенном блоке предчувствий Мегатрона — одной из особенностей будущего лидера десептиконов, позволившей ему не только выжить, но и в дальнейшем выиграть войну.