Волшебница моря

Оставшись на палубе, Марианна просто не находила себе места. Девушка вернулась в свою каюту и, усевшись в кресло, предалась невесёлым размышлениям. Она только теперь поняла, к каким поистине ужасным последствиям привело её упрямство, и девушка уже сто раз успела пожалеть о том, что она вообще пошла в тот день в город. Да и, если уж говорить по правде, на что она рассчитывала, пытаясь отыскать дом какой-нибудь знахарки в незнакомом городе и в незнакомой стране? И что в результате? Сама чуть в гарем не угодила, да ещё и Джека под удар подставила… При мысли о капитане девушка невольно вздрогнула. Интересно, как он там: пришёл в себя или ещё нет? Да и жив ли вообще? Марианна имела весьма поверхностные знания в медицине, но даже она понимала, что раны с такой кровопотерей как у Джека, очень и очень опасны. И это – ещё не говоря о том, что клинок и в самом деле мог быть отравлен… И всё же, чего она боится? Неужели этот врун и нахал ей так дорог? Что же, в конце концов, ей рано или поздно придётся назвать вещи своими именами. Да, она и в самом деле боится за него. А почему это она должна заботится о его безопасности? Уж не потому ли, что она в него влюбилась? Нет, нет и нет! Она, княгиня Сант-Анна, жаждет отомстить этому пирату, она хочет причинить ему вред. Вот только по совершенно непонятным причинам, она категорически не желает того, чтобы вред причинил ему кто-нибудь другой. Но отчего это так? Увы, Марианна не знала ответ на этот вопрос. А если бы и знала, то не решилась бы признаться в этом даже самой себе… В эту минуту на палубе послышались громкие голоса, и княгиня поспешила туда. - У него рана в правом боку, а такие раны смертельны, парень, тебе бы следовало об этом знать! – орал на Гиббса какой-то незнакомый Марианне верзила в широкополой шляпе. – Я должен идти. Я и так слишком много времени потратил попусту. Господин барон… Мистер Гиббс смерил его презрительным взглядом. - Попусту? – воскликнул он. – Позвольте вам напомнить, сеньор, что именно из-за попустительства вашего господина барона в Триполи небезопасно выходить на улицу после захода солнца… Подождите, вот наш кэп поправится, так он лично выскажет Вильянуэве всё, что он думает о нём и о его правлении… Тоже мне: сатрап доморощенный нашёлся: порядок на своей территории навести не может… - Ага, всенепременно скажет! – усмехнулся незнакомец. – Да он у вас сдохнет ещё до наступления рассвета! Уж поверьте мне: с такими ранениями долго не живут. Марианна остановилась как вкопанная на пороге своей каюты. То, о чём говорили Гиббс и этот незнакомец, внушало ей тревогу. Её взгляд метнулся к неподвижной фигуре, распростёртой на палубе между старпомом и этом незнакомым ей типом в шляпе. - Он умер! – в ужасе закричала она, рванувшись вперёд, и тут же яростно набросилась на незнакомца. – Это всё вы и ваш проклятый барон! Если бы вы лучше следили за порядком в этом городе, то этого бы не случилось. В ответ незнакомец бросил на Марианну испепеляющий взгляд, но, как только встретился взглядом с её горящими, как угли, изумрудно-зелёными глазами, то стушевался и вмиг растратил свой боевой пыл. - Я скажу господину барону, чтобы он прислал к вам на корабль своего собственного лекаря, - пробормотал он. – Утром, если только ваш капитан доживёт до рассвета. - Он доживёт, - с уверенностью в голосе, сказал Гиббс. – А лекаря пришлите: ведь, мало ли что? И у нас нет никакой уверенности в том, что клинок не был смазан ядом. - Ну, там видно будет, - кивнул незнакомец. – А теперь я, пожалуй, пойду. Он отвесил Марианне галантный поклон, пожал руку мистеру Гиббсу и ушёл. А старпом занялся своим раненым капитаном. Прежде всего, он снял с него камзол и рубашку и при тусклом свете фонаря принялся поспешно перевязывать, не обращая никакого внимания на столпившихся на палубе матросов. Марианна же, услышав еле слышный стон, бросилась к нему с радостным криком: - Он жив! Мистер Гиббс, позвольте я вам помогу. Но старик, не поднимая головы и не отрываясь от своего дела, только пробурчал: - Спасибо, миледи, но ни я, ни, тем более, Джек, вовсе не нуждаемся в вашей помощи. И он с утроенным усилием принялся обматывать своего кэпа узкими полосками ткани. Гиббс так туго стянул бинтами грудь раненого, что тот почти не мог дышать. - Что вы наделали! – воскликнула Марианна. – Он же теперь и вздохнуть не может! - Это только на то время, пока мы будем переносить его в каюту, - пояснил мистер Гиббс. – Иначе, боюсь, у него вытечет вся кровь до последней капли. И он велел тем двум матросам, которые ходили с ним на набережную, поднять капитана и отнести в каюту. - А в какую именно? – спросил один из парней. - В какую? – переспросил Гиббс. – В его собственную, в ту, что раньше была его… Уж извините, миледи, - обратился он к Марианне. – Но придётся вам делить с ним и каюту, и постель. Не могу же я поместить раненого капитана в бывший чулан, где до сих пор пылюка столбом стоит и гнилью воняет?.. Да и вообще, - добавил он. – Будет лучше, если кто-нибудь станет приглядывать за Джеком хотя бы до того времени, пока он не придёт в себя. Они отнесли раненого в капитанскую каюту и уложили в постель, после чего Гиббс быстро снял слишком тугую повязку и наложил новую, уже чуть послабее. Теперь Джек, который всё ещё был без сознания, снова смог дышать, правда, не слишком глубоко. Марианна всё то время, пока длилась перевязка, не отходила от него ни на шаг. Теперь, когда она воочию увидела те последствия, к которым привела её откровенно дурацкая выходка, девушка снова испытала муки раскаяния… и жалость, или, вернее, сочувствие. Ей было безумно жаль, что так получилось. Она смотрела на бледное лицо Джека, на его плотно сомкнутые веки, на промокшую от крови повязку на его груди, и ей становилось по-настоящему страшно. Что, если он и в самом деле умрёт? Конечно, он ей безразличен… вернее, почти безразличен… И она сама хотела побольнее ранить его. Но то должна была быть душевная рана, а не физическая. И вообще, почему-то в свете случившегося с капитаном несчастья, ей почему-то совсем расхотелось ему мстить. Наоборот, она была готова сделать всё возможное и даже невозможное для того, чтобы он остался в живых и поскорее начал поправляться. - Он… выживет? – шёпотом спросила она Гиббса. - Кто знает, миледи? – пожал плечами старик. – Тот человек… поверенный тайн пиратского барона Средиземноморья и начальник его тайной полиции по совместительству… он прав: такие раны почти всегда бывают смертельными, и всё-таки… Джек – один из самых везучих людей, которых я когда-либо встречал. Он уже не раз получал такие ранения, выжить при которых практически нет ни единого шанса. Но он жив… до сих пор. И, я надеюсь, что так будет и впредь. - Значит, вы считаете, что у него есть шанс выжить? - Да, - кивнул старик. – И, я думаю, что наш с вами долг, миледи – постараться, чтобы он поправился. - Что я могу для него сделать? – робко спросила Марианна. - Не разрешайте Джеку вставать с кровати, - сказал Гиббс. – А я пока пойду на камбуз, распоряжусь, чтобы кок сварил для него бульон из курицы. Как только кэп придёт в сознание, тут же зовите меня. И он ушёл. Оставшись наедине с раненым, Марианна присела на кровать и принялась вглядываться в его лицо. Ей казалось, что на него надета зловещая маска смерти – таким бледным и неподвижным он был. Только теперь она поняла, как, оказывается, Джек ей был дорог. Дорог не как любовник, хотя и этого не отнимешь, но как друг, способный понять и когда весёлой шуткой, когда дружеским советом, а то и просто сочувствием, скрасить любое несчастье. Рядом с ним девушка всегда чувствовала себя уверенно. Она знала, что Джек всегда её поддержит, защитит и никому не даст в обиду… А ещё, с ним никогда не заскучаешь, и даже та тайная война, которую вели с недавнего времени капитан «Чёрной Жемчужины» и княгиня Сант-Анна, приобрела теперь в глазах девушки совсем другое значение. Если раньше ей казалось, что это – сражение, от исхода которого зависит, по меньшей мере, её дальнейшая судьба, то теперь Марианна поняла, что всё это – не более чем игра. Да, должно быть, Джек именно так и воспринимал всё, что происходило между ними. И все его мелкие (и не очень мелкие) пакости – это всего лишь безобидные шалости. И неожиданно Марианна поняла, что она совсем, ну вот, ни капельки, на него больше не злится. Да и что такого ужасного, в конце концов, он ей сделал? Ну, подумаешь: два раза принудил её к занятиям любовью, но ведь, если говорить по совести, то и ей самой хотелось того же. Только она отчего-то постеснялась об этом ему сказать, а он не постеснялся и поступил так, как хотелось им обоим. За что же тут злиться? И вообще: разве у неё есть время на подобные глупости, как злость и досада?.. Внезапно Джек сбросил одеяло и резко сел в кровати. Его глаза по-прежнему были закрыты, и Марианна не знала – пришёл он в сознание, или ещё нет. Она снова уложила его, укрыла одеялом и попыталась удержать от резких движений, но в него словно сам дьявол вселился, и девушка никак не могла с ним совладать. Тогда она начала напевать ему песню, которую слышала в детстве от своей тётушки: «О, госпожа моя, и снова вы пришли, Введя с собой любовь и счастье в дом… И так же в дальний путь уходят корабли, Лишь волны бьют и плещут за бортом…» Девушка вкладывала всю душу в эти свои попытки подчинить его этим умиротворяющим звукам. Вскоре она заметила, что ей это удалось: Джек затихал, когда слышал её голос, и начинал метаться, стоило ей умолкнуть. Его лицо больше не было смертельно бледным. Но на смену бледности пришёл лихорадочный румянец, и, дотронувшись до его лба, Марианна почувствовала, что он весь горит. Вошёл Гиббс с серебряным кубком в одной руке и с миской бульона во второй. Он передал кубок Марианне и только тогда опустил миску на стол. - Надо напоить его целебным отваром, - сказал старпом. – Вы мне не поможете, миледи? Марианна очень хотела напомнить ему о том, как всего лишь час тому назад, на палубе, он наотрез отказался от её помощи. Но, вспомнив о том, что на кону, возможно, стоит жизнь Джека, не стала ничего говорить. Мистер Гиббс осторожно приподнял с подушек голову раненого, а Марианна поднесла к его губам кубок и оба они терпеливо дождались, пока он проглотит примерно половину приготовленного зелья. Затем Марианна влила в него несколько ложек бульона, а затем – остаток травяного отвара. Следующие два часа Марианна и мистер Гиббс просидели около Джека, удерживая его в неподвижности и не давая метаться. Вскоре сухой жар спал и выступила испарина – из всех пор тела сочился пот, да такой обильный, что насквозь промокли все простыни. Марианна достала из сундука свежие, и с помощью Гиббса сменила бельё в постели. Джек открыл глаза, чуть слышно произнёс её имя, и снова смежил веки. Но на этот раз это был не обморок, а всего-навсего сон. - Ему нужен покой, миледи, а ещё, ему нужны вы, - сказал Гиббс. – Вам нужно прилечь рядом с ним. А я буду наведываться сюда каждые два часа. Дождавшись, когда старик выйдет из каюты. Марианна сняла камзол и скользнула в широкую постель. Она обняла Джека и крепко прижалась к нему. Спокойно и упорно она думала только об одном: он должен жить и он будет жить. Девушка не знала, способна ли она передать собственную силу в его тело, но она пыталась этого добиться. Мысленно она представляла себе, что из её рук, крепко обнявших его, исходит ослепительно белый сияющий луч, и что в этом луче заключена великая исцеляющая сила. Она старалась не замечать острого металлического запаха крови, который наполнял её душу страхом. Ей казалось, что в часы этой бесконечной ночи она разделила с Джеком его смерть… Один раз она даже вскочила с громким криком, пытаясь заслонить капитана руками: ей показалось, что бандит вернулся, чтобы довершить начатое. Но это оказался всего-навсего облачённый в плащ с капюшоном мистер Гиббс, который низко наклонился к своему кэпу, прислушиваясь к его дыханию. Марианна лежала, прижавшись к Джеку, и пыталась разобраться в своих чувствах к нему. Её сердце и разум никак не могли прийти к согласию. Мысли и чувства девушки перепутались и были непостижимыми для неё же самой. Такими же непостижимыми, как и тайна, которая его окружала. В любом случае. Марианна понимала только одно: она безвозвратно и безнадежно увязла во всём этом, и путь назад для неё отрезан. А по оба края того пути, на который она вступила, лежала её судьба... Да и не только её… Добро или зло? Победа или поражение? Жизнь или смерть? И от того, что именно она выберет, зависело всё и даже больше…