Волшебница моря

Марианне снился очень странный сон. Девушка словно опять очутилась в своём любимом и с детства знакомом Селтон-Холле. Она будто снова была совсем маленькой девочкой, и тётушка Эллис укачивала её в резной деревянной колыбели с пологом из розового шёлка. Вверх-вниз, вверх-вниз… Скрипу колыбели вторил голос тётушки, которая напевала маленькой Марианне песенку… Только, почему это у тётушки такой грубый и слегка пропитой голос? И почему это она вместо колыбельной поёт нечто совсем другое?.. Странно, очень странно!.. «…Йо-хо-хо и бутылка рома!...» - старательно выводила тётушка каким-то чужим, но, несомненно, знакомым девушке голосом. И тут, совершенно неожиданно, так сильно качнула колыбель, что маленькая Марианна чуть не вывалилась из неё… Что-о? В каком ещё таком сне? Марианна открыла глаза и села… Проклятье, но ведь постель, на которой она лежала, и в самом деле качалась вверх-вниз! Интересно только, почему?.. Первой мыслью Марианны по этому поводу было то, что это, должно быть, очередная шуточка Джека… Наверное, ему просто нечего делать, вот он и развлекается, раскачивая в разные стороны её кровать… Но в следующее же мгновение девушка сообразила, что она ошиблась. Капитана рядом не было, а, если бы даже и был, то вряд ли он смог бы через неделю после тяжелейшего ранения, поднимать и опускать кровать, да ещё и вместе с лежавшей на ней девушкой. Всё это Марианна сообразила довольно быстро, и потому принялась придумывать другое объяснение столь странному явлению. «Ну, ладно, - подумала девушка. – Если это не Джек раскачивает кровать, то что же тогда это может быть?» Марианна поднялась с постели, натянула бриджи и подошла к окну, выглянув в которое, девушка испытала самый настоящий шок. Никакого Триполи не было видно и в помине. Там, где ещё вчера высились башенки минаретов, простиралось бескрайнее море. Но как это могло случиться и почему? На какое-то мгновение девушка даже подумала, что море поглотило Триполи точно также, как когда-то Атлантиду. Но здравый смысл взял верх над ничем не обоснованными домыслами, и Марианна догадалась: в том, что её кровать всё время качает, равно как и в том, что за окном не видно ничего, кроме бескрайней водной глади, нет ничего удивительного или, тем более, сверхъестественного. И вовсе ничего не случилось с Триполи. Просто, их корабль ночью снялся с якоря и взял курс в открытое море. Но кто и когда мог отдать матросам такое распоряжение? Ответ напрашивался сам собой: это могли сделать только Джек или мистер Гиббс. Но, насколько было известно Марианне, старпом вовсе не собирался покидать гавань Триполи. Напротив, он ещё вчера говорил девушке о том, что до тех пор, пока рана Джека не затянется совершенно, а для этого должно будет пройти не меньше двух или трёх недель, они будут стоять на якоре около пристани в Триполи… Значит, всё-таки, Джек… Вот же, проклятье! Не успел в себя толком прийти, как уже наделал глупостей… Внезапно Марианна почувствовала острый приступ злости и раздражения… Чёрт возьми, как он посмел?.. После всего того, что она для него сделала… После того, как она днями и ночами сидела возле него, после того, как трясущимися руками делала ему перевязки, после того, как с ложечки поила его бульонами и лечебными отварами?.. Неужели он думает, что она допустит, чтобы его рана снова воспалилась и у него снова началась лихорадка?.. Нет, нет, и нет! Она немедленно пойдёт на палубу, и, если Джек там или на командном мостике, то она выскажет ему всё, что думает по поводу его самодурства и любыми средствами заставит его развернуть корабль по направлению к Триполи. Ведь ещё не поздно, только утро, а за ней придут к вечеру… Значит, она ещё успеет вернуться в город к назначенному часу… С этими мыслями Марианна вышла из каюты и направилась на палубу. *** Джека она увидела сразу: капитан стоял на командном мостике возле штурвала и что-то говорил мистеру Гиббсу, который, приоткрыв от удивления рот, внимал словам своего обожаемого кэпа. «Ну, сейчас я тебе устрою! – мстительно подумала княгиня. – Сейчас ты у меня точно попляшешь!» - Доброе утро, мистер Гиббс, - сказала она, подойдя к ним. – Вы знаете, мне нужно поговорить с капитаном с глазу на глаз… Не могли бы вы на несколько минут оставить нас с ним наедине? - Ох… Ну, конечно, миледи, - кивнул старпом. – Как вам будет угодно… С этими словами он поклонился той, кого про себя называл не иначе, как «её светлейшее сиятельство госпожа княгиня», и спустился на палубу, оставив девушку наедине со своим кэпом. - А со мной, стало быть, ты здороваться не собираешься? – несколько обиженным тоном произнёс Джек. – Ну, ладно, ладно - я пошутил, - с усмешкой добавил он. – Кстати, о чём именно ты хотела со мной поговорить, цыпа? - О чём? – переспросила девушка. – Да о твоём безобразном поведении, Джек. Вот, скажи, зачем это ты велел ночью сниматься с якоря? Ты сделал это мне назло, верно? - Назло? – вопросительно поднял бровь капитан. – Значит, вот как ты думаешь: что я, дабы досадить тебе, ночью велел сниматься с якоря? Хорошенького же ты обо мне мнения, цыпа, нечего сказать! - А какого ещё мнения я должна о тебе быть, Джек? – возмущённо воскликнула девушка. – После всего того хорошего, что ты мне сделал… И после того, что ты продолжаешь делать… Вот, например, почему ты не слушаешь, что тебе говорят? Для чего это ты встал к штурвалу, хотя доктор не велел тебе подниматься с постели ещё в течение семи дней, а? Ты что: хочешь, чтобы твоя рана воспалилась и началось заражение? Ты хочешь сам себя загнать в гроб? Ты этого добиваешься? - Оу!.. Так значит, цыпа, ты так разозлилась из-за того, что беспокоишься обо мне? – с лукавой усмешкой заметил Джек. – Ну-ну… А я-то уж было решил, что это ты так разнервничалась из-за своего… э-э… интересного положения. «Проклятье! – мысленно выругалась Марианна. - Ну, неужели ему так уж необходимо было снова об этом напомнить? Знает же ведь, прекрасно, что мне неприятны эти разговоры, так нет же: этот несносный нахал снова и снова пытается ткнуть меня носом в мой позор… Он что, думает, будто я от этого перестану упрекать его? Ну, нет, мой миленький: не на ту напал…» - Джек, я вовсе не шучу и не играю с тобой, - как можно более строгим тоном сказала Марианна. – То, что ты нарушил запреты врача – это, конечно, плохо, и даже очень. Но куда хуже то, что ты раз за разом пытаешься уколоть меня, да побольнее. Зачем ты всё время напоминаешь мне о том… случае на вилле и о ребёнке, которого я ненавижу? Если бы я знала о том, что ты всё время будешь мне об этом напоминать, то я просто не стала бы тебе об этом рассказывать. Я думала, что ты – джентльмен, а ты, оказывается, – врун и трепло… И я в последний раз тебя спрашиваю: зачем это ты велел ночью выходить в море? Для чего тебе это понадобилось? - Для чего мне это понадобилось? – переспросил капитан. – Ну что ж, я скажу. Это мне понадобилось для того, чтобы не дать тебе снова наделать глупостей. Неужели ты, цыпа, думаешь, что я смог бы позволить тебе отправиться во дворец Вильянуэвы? Особенно, если я абсолютно уверен в том, что обратно тебя оттуда не выпустят. - Но почему? – удивилась девушка. – Откуда у тебя такая уверенность в этом, Джек? - Оттуда, что я слишком хорошо знаю этого человека, - пожал плечами капитан. – Вильянуэва очень мстительный и коварный. Если ты думаешь, что он простил тебе то, что ты так высокомерно с ним разговаривала, то ты сильно ошибаешься. Он всё запомнил и при первом же удобном случае не преминет тебе отомстить… А как лучше всего можно отмстить гордой аристократке, как не сделав из неё бесправную гаремную рабыню? - Нет… - покачала головой Марианна. – Нет, он не посмел бы… - Посмел бы, да ещё как! – невесело усмехнулся Джек. – Не стоит забывать того, что Вильянуэва здесь, в этом городе, некоронованный правитель. В Триполи, конечно, есть и официальный наместник, но он не только во всём слушается барона Средиземноморья, но и вообще как чумы его боится… Пора бы тебе понять, цыпа, что ты – на Востоке и что здесь совсем другие законы и порядки… Даже я не отважился бы пойти против Вильянуэвы до тех пор, пока мы находимся в его владениях… Смекаешь? - То есть, ты хочешь сказать, что если бы меня и в самом деле отправили в гарем, то ты и пальцем бы не пошевелил для того, чтобы меня спасти? – на всякий случай уточнила Марианна. - Ну, да, - кивнул Джек. – Всё именно так и было бы, цыпа. - Негодяй! – воскликнула девушка. – Я с самого первого дня нашего знакомства знала, что ты – эгоист. Но вот о том, что ты ещё вдобавок и трус, я и помыслить не могла. - Да, дорогая, - с ехидной ухмылочкой заметил Джек. – Да, ты совершенно права: я – трус, эгоист и негодяй. И лучшим свидетельством моей трусости, а также эгоизма и бесчестности является рана, которую я получил, когда защищал тебя от тех разбойников!.. А теперь, сделай милость: не зли меня больше. А то ведь, я и сам не знаю, что могу с тобой сделать, если ты меня выведешь. - Ты? – расхохоталась Марианна ему в лицо. – Да что ты вообще можешь со мной сделать? Ты-то и раньше был ни на что не способен, а уж теперь, после той раны – тем более ни на что не годишься… Да если хочешь знать, Джек, я большего ничтожества, чем ты, в жизни своей не встречала! Даже Маттео Дамиани, управляющий моего мужа, и тот хоть что-то собой представлял, а ты… - А, так значит, цыпа, по твоему мнению, я хуже самого распоследнего негодяя? – каким-то зловещим голосом сказал Джек. – Выходит, что даже гнусный насильник-управляющий лучше меня?.. Ну, хорошо же!.. Я долго терпел твои выходки, Марианна, я позволял тебе всё. В том числе – всячески меня обзывать при всей команде, за что любой другой на твоём месте, кстати, уже давно поплатился бы жизнью… Но моё терпение не безгранично. И теперь я намерен как следует проучить тебя за дерзость и упрямство… С этими словами он схватил девушку в охапку и куда-то её потащил. Тщетно Марианна пыталась вывернуться или дать ему пощёчину: Джек так крепко держал её, что девушка и пошевелиться не могла. Марианна понимала, что вела себя небезупречно, что она и в самом деле не имела никаких прав лезть к капитану корабля с дурацкими расспросами и требованиями отчитаться в своих действиях. Она не сомневалась, что он и в самом деле накажет её, но только вот как? Хорошо, если ещё просто запрёт в каюте. А если бросит в карцер, где водятся огромные и злющие крысы? Что тогда?.. Неудивительно, что девушка не на шутку испугалась. Она всерьёз была обеспокоена тем, какое наказание для неё уготовил капитан, и даже попыталась извиниться перед ним, надеясь, что он отменит наказание. - Джек, - сказала Марианна нарочито ласковым голосом. – Куда это ты меня несёшь? В карцер? Лучше не надо, дорогой. Там крысы, а я их так боюсь... И вообще, ну, чего это ты так разозлился? Неужели обиделся?.. Ответом ей было молчание. Капитан словно не расслышал слов девушки или, вернее, не счёл нужным обращать на них внимание. Он ещё крепче сжал её в своих объятиях и ускорил шаг. Вот так, под аккомпанемент пошлых шуточек матросов и их сальных взглядов, которые те бросали в сторону девушки, проследовали они через всю палубу и, в конце концов, оказались у дверей каюты. Джек одним ударом ноги распахнул дверь, затем также пинком её прикрыл, и, оттащив Марианну к кровати, буквально швырнул её на постель и закатал в одеяло. После чего направился к двери и крепко запер её на два оборота ключа. - Ну вот! – кивнул он, поворачиваясь к девушке, которая лежала в постели ни жива, ни мертва от страха и даже слово боялась сказать. – Говорил я тебе, цыпа, что однажды ты меня выведешь? Говорил. А ты не послушалась. Ну, вот и получила, что заслужила… Вернее, ещё не совсем получила, но скоро получишь… И, сказав так, он принялся снимать свой ремень с большой прямоугольной пряжкой. Марианна же, широко распахнув от ужаса глаза, с тревогой глядела на эти его приготовления... *** Небрежно помахивая в воздухе ремнём, Джек своей обычной вальяжной походочкой подошёл к кровати. Марианна во все глаза глядела на него, гадая о том, что он хочет с ней сделать. Неужели он собирается её ударить? Её, княгиню Сант-Анна, бывшую возлюбленную могущественного императора? Нет, этого не может быть… Он не осмелится поднять на неё руку… Или, всё-таки, осмелится?.. Ведь он же – пират, и ему плевать на все её титулы и происхождение, достойное королевы. Тем временем Джек резко дёрнул её за руку и вытащил из одеяла, в которое Марианна вцепилась так, как будто это был спасательный круг, а она сама была жертвой кораблекрушения. - Как ты можешь так со мной обращаться?! – воскликнула девушка. – Ты, грязный пират, как смеешь ты ко мне угрожать? Или забыл о том, что я – светлейшая княгиня, а ты – ничтожество? Немедленно отпусти меня, слышишь?.. Но лучше бы Марианна ничего не говорила. Слова застряли у неё в горле, когда она увидела, каким бешенством искажено его лицо. Но капитан молчал. Он знал, что если он вот сейчас не сдержится и что-нибудь ляпнет, то потом ни за что не совладеет с собственным гневом и всенепременно сделает что-то такое, о чём потом сам же будет жалеть. Молчание это было почти осязаемым, так, что девушку начало буквально трясти от страха. Теперь она в полной мере ощущала его силу, его злость и, возможно, даже жестокость. Марианна ощущала себя так, словно её заперли в клетке с голодным леопардом. Тёмно-шоколадные глаза Джека, которые обычно сияли весельем и дружелюбием, теперь, казалось, прожигали её насквозь. А ему самому казалось, что если она вот сейчас снова начнёт его обзывать, то он попросту удавит её. - Дрянь ты, а не княгиня! – процедил он, стиснув зубы. – Ты в открытую хвасталась мне, что была официальной шлюхой вашего короля… Или, метрессой? Ведь это так, кажется, называется?.. И после этого ты ещё смеешь меня в чём-то обвинять? Да ты сама, моя дорогая, полнейшее ничтожество. Мало того, что ты потаскуха, так ещё и к тому же ни на что не годная хозяйка, которая совершенно распустила своих собственных слуг… А потом ты ещё бегаешь и всем жалуешься на то, что твой же собственный лакей тебя изнасиловал… Скажи ещё спасибо, что совсем не убил: при твоём-то неумении повелевать слугами… Зато здесь, на моей "Жемчужине" ты осмелела: что ни день, бьёшь меня по лицу, всячески обзываешь… Ну, ничего, я положу этому конец… Отныне ты и думать забудешь о том, чтобы унижать меня на виду у всей команды… Лицо капитана пылало такой яростью, что Марианна поняла: шутки кончены. И теперь ей, судя по всему, придётся плохо… - Дай мне объяснить!.. – попыталась она образумить его. - Нет, заткнись!.. Ни слова больше, или я за себя не ручаюсь… Его голос прозвучал так тихо и так угрожающе, что кровь застыла у девушки в жилах. Ей стало по-настоящему страшно: в полумраке каюты Джек показался ей хищником, преследующим дичь. Ничего прежнего в нём сейчас не было: ничего, кроме, кроме совершенно несвойственных ему неистовой ярости и презрения… - Как видно, тебе нравится выставлять меня дураком перед моими же людьми? – со злорадной ухмылкой спросил он. – А я-то думал, что что-то значу для тебя! Но, нет: я для тебя всего лишь шут. Дурак, над которым можно безнаказанно измываться так, как твоей аристократической душеньке угодно! - Кто тебе сказал такую глупость? – закричала Марианна. – Джек, ты действительно значишь для меня очень многое. Ты – мой единственный друг… и даже больше, чем просто друг… - добавила девушка тихо. Он схватил её за подбородок. - Молчи, я сказал! От бешенства, которое сквозило в его взгляде, Марианна просто остолбенела. Её глаза неестественно округлились, а губы задрожали. Джек отдёрнул руку от её лица. Он чувствовал, как кровь стучит у него в висках, а перед глазами у него стоял какой-то кроваво-красный туман. Капитан понимал, что такая ярость вряд ли может пойти ему на пользу после серьезного ранения, но он не знал более-менее подходящего способа успокоиться. Он снова швырнул её на кровать, причём с такой силой, что Марианна скатилась с неё и упала на пол. Словно со стороны девушка услышала свои рыдания: - Пожалуйста… Джек… отпусти меня… Я… я больше никогда не стану так говорить… Он остался абсолютно бесчувственным к её мольбам. Он просто не слышал её слов. Или, вернее, не желал слышать. - Может быть, ты и шлюха… - процедил он сквозь зубы. Но на данный момент, ты моя шлюха, а не чья-нибудь ещё… Он протянул руку для того, чтобы за шиворот поднять девушку с пола, но она уже успела встать сама и теперь стояла перед ним, высоко подняв голову, выпрямив спину и выпятив грудь. Взявшись обеими руками за ворот её рубашки, Джек одним движением разорвал полотно до самого низа. Марианна вскрикнула и поспешно закрыла грудь руками. Не то, чтобы она стеснялась его: после всего того, что между ними уже случилось раньше, стесняться ей было нечего. Но вот её полуобнажённый вид как-то не слишком гармонировал с её царственной позой. Теперь на ней оставались только бриджи и сапоги. Говоря откровенно, вид у девушки был сейчас такой, что и святого мог бы ввести в искушение… А Джек не был святым… совсем даже не был… В бешенстве он грубо схватил её за руку и сорвал с неё бриджи и обувь, так, что теперь она стояла перед ним совершенно обнажённая, и лишь волосы, каскадом ниспадавшие вниз, немного скрывали её наготу. От страха девушку начала бить крупная дрожь. Она видела, как его обуревает неистовая злость, смешанная с неукротимым желанием. И внезапно Марианна догадалась, какое наказание её ждёт. Он собрался изнасиловать её! Джек поспешно скинул камзол и снял портупею, и только после этого принялся избавляться от рубашки и сапог. Бриджи он тоже собрался было снять, но передумал, очевидно посчитав, что в совершенно раздетом виде он внушит девушке скорее недоумение, чем страх. - Ступай в постель! – прорычал он. Марианна повернулась, чтобы броситься от него наутёк. От ужаса девушка даже забыла о том, что на ней нет ровным счётом ничего, и что выбегать на палубу в таком виде, по меньшей мере, неблагоразумно. Впрочем, Джек не дал ей удрать. Он схватил её за руку и подтащил к кровати. То, что он сейчас делал, было таким грубым и жестоким, что Марианна впала в самую настоящую панику. От боли у неё мутилось в глазах и словно бы сами собой бежали слёзы. - Джек… пожалуйста… не надо!.. – умоляла она. Но капитан словно не слышал её просьб и рыданий. Сильным рывком он подтащил её к кровати и перекинул лицом вниз через своё колено, а потом поднял руку и, не отдавая себе отчёт в том, что он делает, изо всех сил протянул её ремнём по одному месту. - Грязный мерзавец! – завопила Марианна. – Что это ты себе вообще позволяешь? - Я тебе задам! Я тебе покажу, дрянь такая! Ты у меня на всю жизнь запомнишь, кто хозяин на этом корабле!.. – бормотал он, продолжая осыпать ударами ремня её зад. Марианна отчаянно протестовала и пыталась вырваться из его рук. Но её отчаянные крики и вид её тела, извивающегося в безуспешных попытках вырваться, только ещё больше распаляли Джека. Его желание достигло такого накала, что он более не владел собой. Забыв о своей ране, которая, кстати, от всей этой борьбы с Марианной и так уже начала слегка кровоточить, он быстро перевернул девушку лицом вверх и вдавил в перину, одновременно спустив свободной рукой свои бриджи. Несмотря на её отчаянное сопротивление: на все эти вопли и попытки пнуть его, да посильнее, он сумел подмять её под себя и одним движением ворвался в неё с неудержимой силой. Когда девушка вскрикнула, он понял, что ещё слишком рано, что она совсем не готова его принять, что он попросту разрывает её… Но было уже слишком поздно. Не в силах остановиться, он продолжал раз за разом вонзаться в неё, пока не достиг вершины и, обессилев, не рухнул на распростёртое под ним тело. Не сразу Джек пришёл в себя, а когда это случилось, и он понял, что сделал, его самого буквально затрясло. Но уже не от ярости, а от жгучего стыда и запоздалого раскаяния… Подумать только, что он натворил! Он, который всегда гордился тем, что никогда прежде намеренно не причинил боли ни одной даме или барышне! Ну, с барышнями-то понятно: в первый раз неприятных ощущений не избежать, но он всегда старался по мере возможности обходиться с ними помягче… А тут вдруг такое!.. Конечно, он винил себя не за то, что снова переспал с Марианной, а за то, что проделал это с такой грубостью и жестокостью… Да ещё и вовремя удрать не успел… Вот же, заррраза! Хорошо, если княгиня и в самом деле беременна. А если нет? Если эта его выходка повлечёт за собой хорошо известные последствия? Тогда что?.. С какой-то извиняющей нежностью он обнял девушку и, прижав к себе, начал покачивать, как будто бы убаюкивая её… Очень осторожно, очень нежно… Марианна слышала, как он шепчет, касаясь губами её волос: - О, господи, дорогая… Прости меня… Я вовсе не хотел этого… Но девушка не могла произнести ни слова. Её сердце разрывалось от боли и обиды, а в памяти, как будто наяву, снова воскресли картины унизительного плена… До чего же всё скверно обернулось! И виновата в этом, прежде всего, была она сама. Слёзы ручьями катились по щекам девушки, а её боль кинжальными ударами отдавалась в его душе. Когда она зарыдала вслух, он дал ей выплакаться на своём плече. Но потом, когда слёзы иссякли, Марианна отстранилась от него и каким-то чужим, холодным голосом сказала: - Пожалуйста, больше никогда не прикасайся ко мне. Ты мне противен. Я тебя не люблю и никогда не любила… А теперь, убирайся. Ты мне больше не нужен. - Нет, цыпа, - покачал он головой. – Я… я должен исправить то, что натворил по злости и недомыслию. - Тебе это всё равно не удастся, - вздохнула девушка. – После того, что ты сейчас сделал, я никогда больше не смогу доверять тебе так, как доверяла прежде… Пожалуйста, отвези меня в Триполи. Лучше уж пусть меня продадут в гарем какого-нибудь султана, чем терпеть от тебя подобные выходки. - Глупая ты! Как же я могу отпустить тебя? – сказал Джек и в его голосе явственно прозвучали раскаяние и отвращение к самому себе. – Я жестоко обошёлся с тобой. Но я вовсе не хочу, чтобы ты решила, что я и в самом деле такой негодяй и мерзавец, как ты могла бы подумать. Марианна попыталась выбраться из постели, но её движения были замедленными и какими-то неловкими. Очевидно, девушка всё ещё испытывала сильную боль… Видеть это было выше его сил. Он снова обнял её. Марианна была настолько опустошена и обессилена, что ничего не замечала и едва могла шевелиться. Очень осторожно он уложил её ничком на кровать, и прошептал: - Цыпа, я поступил с тобой как самая настоящая скотина. Но я постараюсь уменьшить твою боль, которую я тебе сейчас причинил… Его горячие чувственные губы начали прокладывать жаркую дорожку поцелуев от самых кончиков пальцев вверх по её ногам, через пострадавшие округлости, на которых всё ещё были видны багровые следы от ремня ремня, и ещё выше – вверх по спине. Тёплая волна разливалась по телу Марианны, словно смывая все следы насилия и боли. Он продолжал покрывать поцелуями её спину и плечи, а потом, когда она слегка разомлела от его ласк, мягко перевернул её на спину и стал покрывать поцелуями её кожу. И, что самое невероятное, он действительно отгонял боль, а Марианна и понять не могла, как это ему это удаётся. Теперь его язык устремился в странствие по её груди и животу, неуклонно приближаясь к предмету его вожделений. - Насколько я помню, в прошлый раз это тебе понравилось, - тихо проговорил он и, раздвинув её ноги, бережно коснулся пальцем нежной розовой плоти. Он испытал ни с чем несравнимое облегчение и радость, когда услышал от неё не крики боли или ярости, а возгласы восторга. Следующие два часа он посвятил тому, чтобы она снова почувствовала себя окружённой его заботами и любимой. - Цыпа, дорогая, я клянусь, что никогда больше я не причиню тебе зла, - торжественно поклялся он, сжимая задремавшую уже девушку в своих объятиях. – А если кто-нибудь другой осмелится причинить тебе боль, то я убью его без всякой жалости… Марианна что-то пробормотала во сне, и ещё крепче прижалась к нему. Казалось, девушка уже совсем простила его. Но, несмотря на это, на душе у капитана всё же было как-то неспокойно. Какое-то странное и нехорошее предчувствие терзало его…