Волшебница моря

Как только Марианна оказалась в коридоре, она, тяжело дыша, привалилась к закрытой двери. День был жаркий и душный, а в коридоре, ко всему прочему, ещё и сильно пахло кухонными «ароматами». Неудивительно, что девушка почувствовала себя не слишком хорошо. Марианна ощущала какую-то слабость в ногах, в голове у неё словно гремел огромный барабан, а к горлу подкатывала тошнота. Если бы Джелаль-Осман-бей не уверил её в том, что никакого ребёнка у неё нет, то девушка точно решила бы, что такое состояние обуславливается беременностью. Но, поскольку это было не так, то Марианна просто не придала своему состоянию никакого значения. Куда больше княгиню сейчас тревожило то, что Джек снова выставил её полной дурочкой, да ещё и перед совершенно незнакомыми ей людьми. Обида так и клокотала в ней, и девушка поклялась, что этот несносный нахал дорого за это заплатит. - Ну, всё! – сказала Марианна, ни к кому не обращаясь. – Теперь, дорогой, ты тут хоть сдохни, а в госпиталь я к тебе больше ни за что не приду! Лежи здесь один, раз ты такой умный… а, главное, такой вежливый и такой воспитанный. - Ай-ай-ай, миледи! – покачал головой Гиббс. – Что это вы такое говорите? Разве Джек в чём-то виноват, что вы ему такое желаете? - Конечно, виноват, да ещё как! – вздохнула Марианна. – Никто его за язык не тянул и разбалтывать мои секреты на всю палату тоже никто его не заставлял… Это он, видно, так хорошо отблагодарил меня за то, что я возле его постели днями напролёт, как проклятая сидела… За то, что горшки за ним выносила… За то, что ночами не спала… За то, что повязки ему по десять раз на дню меняла... Впрочем, - добавила девушка. – Я совсем забыла, что слова «благодарность» и «тактичность» ему незнакомы… - Ваше светлейшее сиятельство! – воскликнул Гиббс. – Я бы попросил вас больше не говорить о кэпе таких вещей. Да, он иногда ведёт себя далеко не по-джентльменски. Но это он не со злости, а просто потому, что убеждён в том, что так будет лучше. - Лучше кому? – усмехнулась Марианна. – Хотя, если говорить по правде, то кое в чём вы, мистер Гиббс абсолютно правы. – Я действительно больше не стану ничего говорить. От слов я просто перейду к действиям. И, будьте уверены, - добавила девушка, бросая злой взгляд в сторону закрытой двери. – Кое-кому вскоре придётся сильно пожалеть кое о чём… Ну, а сейчас давайте вернёмся на корабль. День сегодня такой… душный. Да ещё и эти запахи с кухни… Здесь просто дышать нечем. - Да что вы, миледи! – удивился старик. – Наоборот, из окон дует ветерок и в этом коридоре довольно прохладно… Но вы правы: нам пора возвращаться. Они вышли на улицу и зашагали по направлению к набережной. *** На следующий день, когда Гиббс снова собрался в госпиталь, чтобы навестить Джека, Марианна хотела наотрез отказаться сопровождать его, но подумав, решила, что пойти со старпомом ей всё же нужно. Ведь где гарантия, что Гиббс от доброты душевной не передаст своему обожаемому кэпу пару-тройку бутылок чего-нибудь покрепче? А Марианне, несмотря на все те обиды, которые причинил ей Джек, почему-то совсем не хотелось, чтобы с ним случилось что-то плохое. И дело тут было вовсе не только в том, что если ему вдруг стало бы хуже, то плавание в Вест-Индию пришлось бы отложить на непредвиденный срок. Просто, княгиня всё ещё помнила то, при каких именно обстоятельствах капитан получил ту рану. За то, что он без раздумий бросился её тогда спасать, она простила бы ему всё… Но всё-таки, простила бы не до конца… В общем, Марианна пошла вместе с Гиббсом в госпиталь, но вот заходить в палату к Джеку не стала. Так же было и на следующий день, и через день тоже. Все три недели, пока капитан лежал в госпитале, девушка приходила туда вместе с Гиббсом, но неизменно оставалась в коридоре. Только вот, Марианна и не подозревала, как тяжело будет ей самой терпеть эту вынужденную разлуку, как тяжело будет в течение столь длительного времени не видеть его. Сердце-то, ведь, не камень. И тогда Марианна слегка изменила своё решение и стала приходить в госпиталь не один раз в день, а три. Нет, она по-прежнему не заходила в палату, но зато, стоя у окна в коридоре, видела, как Джек гуляет в госпитальном саду. Первую неделю его туда притаскивали на носилках, и у Марианны просто сердце кровью обливалось, когда она замечала, как сильно он похудел и осунулся. Но потом капитан начал поправляться и ему разрешили выходить в сад самостоятельно. И он выходил на прогулку опираясь на палку и с рукой на перевязи: так было меньше вероятности потревожить рану. Марианна, стояла в это время за занавеской в коридоре и с замиранием сердца, смотрела на своего возлюбленного. Девушка боялась того, что он её заметит, но, в то же время так на это в глубине души надеялась. Гиббс, который каждый день виделся с Джеком, говорил Марианне, что капитан всё время его о ней расспрашивает и что он искренне не может понять, почему это девушка после того случая больше ни разу к нему не приходит. Да и сам старпом не понимал того, зачем это княгине понадобилось так жестоко издеваться и над Джеком, и над собой тоже. Он уже давно успел заметить, что они оба явно небезразличны друг другу, и потому просто не понимал, почему бы им, наконец, не признаться в любви друг к другу. Пожалуй, Гиббс был бы даже счастлив, если бы этот роман завершился свадьбой. Ведь лучшей невесты для своего обожаемого кэпа старик и представить не мог бы... Только вот, по-видимому, пока об этом и мечтать было нечего: Марианна упорно не желала видеть Джека, хоть и понимала, что именно теперь ему так необходима её поддержка, участие и забота. - Для чего всё это нужно вам, миледи? – спрашивал Гиббс. – Ну, пообижались пару дней – и будет. Так нет же: и ему и себе сердце рвёте. И всё ради чего? Только потому, что решили его проучить за длинный язык? Но Марианна ничего ему не отвечала, только молча уходила в свою каюту, и, закрывшись там… плакала. Она и сама понимала, что поступает жестоко, что нельзя так больше, но… Уязвлённая гордость требовала отмщения и княгиня по-прежнему оставалась непреклонной. Она не только не пошла с Гиббсом забирать Джека из госпиталя, но и, закрывшись в своей каюте, просидела там до позднего вечера. И тщетно Гиббс, да и сам Джек, стучались в дверь её каюты: Марианна не только не открыла им дверь, но даже и даже разговаривать с ними не стала. Впрочем, капитан и его старпом, очевидно, не слишком-то и нуждались сейчас в её обществе. Марианна слышала, как они вместе с матросами, пьянствуют на палубе, смеются и болтают о всяких пустяках… Что ж, ну и пускай! Она, светлейшая княгиня Сант-Анна, не опустится до того, чтобы распивать ром в компании пьяных пиратов. Перед тем, как лечь спать, девушка закрыла дверь на два оборота ключа, так как предполагала, что Джек наверняка будет ломиться к ней в каюту этой ночью. Ведь ей прекрасно было известно, что по-пьяни капитан сам себя не контролирует и поэтому от него в таком состоянии можно ждать чего угодно. В том числе и грубых приставаний, наподобие тех, что уже имели место быть меньше месяца тому назад. А Марианне совсем не хотелось повторения тех боли и унижения, что ей пришлось тогда пережить... И ведь, правда: как только на палубе смолкли разговоры и смех, в дверь каюты Марианны постучали, но девушка благоразумно решила сделать вид, что она спит. Меж тем, стук усилился, а затем послышались сначала приглушенные, а затем уже и громкие чертыхания и площадная брань, которую Джек щедро расточал в адрес проклятой двери, которая никак не хотела открываться. Очевидно, до него просто не дошло, что дверь каюты может быть попросту закрыта на замок... Всё это время Марианна лежала в своей кровати ни жива, ни мертва от страха. Она всерьез опасалась того, что Джек просто-напросто высадит дверь. Но, должно быть, капитан всё-таки был не настолько пьяным, чтобы забыть о своём собственном состоянии: он прекрасно понимал, что вздумай он ломать упрямую дверь, его рана снова может открыться, а, значит, вместо возвращения домой, его ждёт ещё несколько недель «приятных» госпитальных будней. В конце концов, Джек, смирившись с тем, что ночевать ему придётся либо в чулане, переделанном во временную каюту, либо в кубрике с матроснёй, повернулся и ушёл. А Марианна наконец смогла спокойно вздохнуть и погрузиться в сон. Но, несмотря на снова одержанную победу, девушка осознавала то, что это, опять же временное явление. Возможно, уже завтра, ей опять предстоит сражение с этим несносным нахалом и… с самой собой. И кто может знать, чем завершится очередной этап этой бесконечной битвы?.. *** Когда Марианна утром проснулась и выглянула в окно, то она увидела, что повсюду, до самого бескрайнего горизонта снова простирается бескрайнее море. Значит, они ночью снялись с якоря и вышли в море… Что ж, тем лучше: значит, они уже на пути в Вест-Индию. Марианна хотела было выйти на палубу, чтобы полюбоваться, как над окутанным утренним туманом морем занимается новый день, но вспомнила о том, что она поклялась больше никогда не разговаривать с Джеком и, по мере возможности, вообще его не видеть. А, значит, на палубе ей сейчас уж точно не следует появляться: ведь капитан наверняка сейчас находится или там, или на командном мостике и он, скорее всего, начнёт приставать к ней с совершенно ненужными расспросами. «Учитывая, что до Гаити не меньше трёх с половиной месяцев пути, не встречаться с ним вообще будет крайне затруднительно, - подумала девушка. – Ведь не могу же я всё это время безвылазно просидеть у себя в каюте?» Что ж, видно, придётся ей снова поступиться принципами. Ведь как бы ни была Марианна обижена на Джека и как бы ни хотела ему отомстить, но запереть саму себя в четырёх стенах на долгие четыре месяца, она не согласилась бы никогда. Девушка отошла от окна и принялась одеваться. Она только-только успела натянуть на себя бриджи, как раздался стук в дверь. - Да? – спросила Марианна, застёгивая ремень с пряжкой. – Кто там? - Цыпа, это я, - послышался за дверью голос капитана. – Открой, а? - И что тебе здесь понадобилось? – не слишком любезно поинтересовалась девушка, нехотя подойдя к двери и открывая её. – Или, снова решил выдрать меня ремнём, как в тот раз? - Нет, - покачал головой Джек. – За что бы это я тебя драл ремнём, цыпа? - Ну, мало ли… - протянула Марианна. – Тебе только повод дай… А там ты уж не растеряешься… Слушай, - добавила она. – Кажется, я всё поняла. Права я была, Джек, когда сравнивала тебя с моим покойным управляющим: ты точно такой, как он. Тебе тоже нравится причинять женщинам боль. Ведь, так? - Цыпа, ты что, совсем того, что ли? – опешил капитан. – Что это ты болтаешь? Когда это я причинял тебе боль? Может быть, ты мне напомнишь, а? - Ах, тебе напомнить? – ехидно переспросила Марианна. – Ну что ж, изволь, Джек: за день до того, как ты угодил в госпиталь, ты так исхлестал меня ремнём, что я по твоей милости, неделю, наверное, ела стоя и спать ни на спине, ни на боку не могла – так у меня всё болело. А потом, после этой отвратительной порки, ты самым натуральным образом меня изнасиловал. И при этом ты так старался посильнее меня наказать, что даже не подумал о том, что ты только накануне смог подняться с кровати после тяжелейшего ранения, в результате чего твоя рана снова открылась и ты опять лишился чувств. - Как?!.. Я и в самом деле всё это сотворил?! – ужаснулся Джек. – Марианна, цыпа, ты меня обманываешь. Никогда в своей жизни – ни пьяным, ни, тем более, трезвым, я не ударил ни одну женщину. А чтобы я её ещё ко всему прочему и изнасиловал… Немыслимо!.. Извини, дорогая, но ты наговариваешь на меня напраслину. - Нет, к сожалению, - покачала головой девушка. – Джек, я вовсе ничего не сочиняю: ты действительно проделал со мной все эти… ужасные вещи… А ещё раньше, - добавила она, – ты связывал мне руки верёвкой и обманом принуждал к занятиям любовью. Да ещё, ко всему прочему, пытался выдать себя за Язона Бофора. - Вот странно! – удивился Джек. – Вот, ей-богу, не поверишь, цыпа, но я ничего из этого не могу вспомнить… Всё, что ты сейчас говоришь – это кажется мне таким диким. - Слушай, Джек, может, хватит тебе уже придуриваться? – каким-то усталым голосом сказала Марианна. – Не помнит он, видите ли… Конечно! Ведь так легко забыть то, в чём стыдно признаваться! - Но я и в правду ничего не помню! – воскликнул капитан. – Вернее, нет, - добавил он. – Я прекрасно помню драку на задворках какого-то трактира. Помню, как потом очнулся… А потом опять лишился чувств, после чего пришёл в себя уже в госпитале… А вот о том, что было между этими двумя обмороками, ничего не помню, хоть ты тресни… Да и вообще… А было ли что-то такое? Или, может быть, я просто потерял сознание сразу же после ранения и очнулся уже на больничной койке?.. Не помню, ничего не помню! Только теперь Марианна поняла, что капитан не издевается над ней и не придуривается. Он и в самом деле ничего не помнит. Не потому, что ему так хочется думать, а потому, что воспоминания обо всём, что случилось за неделю прошедшую со времени драки возле трактира, начисто стёрлись из его памяти… И что теперь прикажете ей делать? Ведь бесполезно обвинять Джека во всех смертных грехах: он всё равно не поверит ей и, пожалуй, обидится и разозлится, подумав, что она попросту возводит на него напраслину. - Ну, ладно, - смилостивилась она, наконец. – Ну, а зачем ты сюда-то пришёл? Это ты, по крайней мере, хотя бы помнишь? - Ага, - кивнул Джек. – Ещё бы я этого не помнил! Сюда я пришёл для того, чтобы узнать, почему это ты не соизволила вчера открыть мне дверь. По твоей милости, цыпа, мне пришлось спать в каюте, которую переделали из кладовки. Причём, прямо на полу. Кровать-то мы с тобой сломали… Марианна хихикнула, представив, как, должно быть, чертыхался вчера вечером капитан, когда понял, что спать ему придётся на полу. - И ничего смешного тут нет, цыпа, - покачал головой Джек. – Наоборот: тут не смеяться, а плакать нужно! Мало того, что ты отобрала у меня каюту, так ещё и не хочешь со мной разговаривать… А по какому, скажите на милость, праву? Я – капитан, и только я имею право распоряжаться на своём корабле… Смекаешь? В его словах прозвучала плохо скрытая угроза, так, что Марианна невольно сжалась от страха… Слишком уж то, что сейчас происходило, напомнило ей тот, не столь давний случай… - Джек… Нет… Только не это… - с трудом вымолвила девушка. – Прошу тебя… лучше не надо… - Что – не надо, цыпа? – удивлённо поднял бровь капитан. – И вообще… - добавил он. – Чего это ты сейчас так испугалась? Вроде, я пока не собираюсь на тебя набрасываться… - Вот именно, что пока… - протянула Марианна. – Джек, ты, конечно, не помнишь того, что ты со мной сделал три недели тому назад? Но я-то прекрасно обо всём помню и… И не хочу, чтобы это повторилось. - А, это ты о том случае, когда я, будто бы, выпорол тебя ремнём? – многозначительно усмехнулся капитан. – Ну-ну, дорогая, успокойся: я больше не собираюсь поднимать на тебя руку… Знаешь что, цыпа? – добавил он. – Я вижу, что сейчас с тобой разговаривать пока бесполезно. Ты так испугана, что прямо вся дрожишь… Давай лучше сделаем так: я приду сюда, вот в эту каюту, вечером и мы с тобой спокойно поговорим. Хорошо? - Д-да… - запинаясь, произнесла девушка. Перспектива вечернего разговора с Джеком её не радовала. Но Марианна утешала себя мыслью о том, что до вечера ещё времени много и она наверняка придумает что-нибудь, чтобы этот разговор так и не состоялся. В крайнем случае, запрёт дверь каюты на ключ и притворится спящей… - Ну, вот и договорились, - кивнул Джек. – До вечера, дорогая!.. И вот что, цыпа, - добавил он. – Если ты, как прошлой ночью вздумаешь снова запереть дверь, то я просто-напросто высажу её ко всем чертям… Смекаешь? И, сказав так, он своей привычной вальяжной походочкой вышел из каюты. А растерянная и всё ещё донельзя испуганная Марианна опустилась в кресло и закрыла глаза, борясь с подступающим приступом слабости. Странно, но в последние пару недель она по утрам чувствовала какую-то непонятную слабость во всём теле и по временам у неё сильно кружилась голова. Следуя советам Джелаль-Осман-бея, Марианна пила отвар из каких-то целебных трав, которыми снабдил её лекарь Вильянуэвы. Этот отвар должен был, по идее, полностью убирать все проявления морской болезни и перегрева на солнце, но на практике этого не происходило. Наоборот, как только они вышли в море, отвар совсем перестал ей помогать. И если с тошнотой, вызванной морской болезнью, он худо-бедно справлялся, то слабость никуда не девалась, а только усиливалась и, по временам, грозила перейти в обморок. Только невероятным усилием воли девушка справлялась со всем этим. А ещё, её всё чаще посещала мысль о том, что, не мог ли Джелаль-Осман-бей ошибиться относительно её положения. Слишком уж подозрительно похожими на описанные им признаки беременности выглядели все эти её недомогания, вызванные морской болезнью. Но думать сейчас об этом девушке совсем не хотелось. Если честно, то ей вообще ни о чём сейчас думать не хотелось. Не зная, как унять своё волнение, вызванное разговором с капитаном, Марианна вытащила из шкафа первую попавшуюся под руку книгу (кажется, это была «Божественная комедия») и углубилась в чтение.