Coming Out под знаком N. Исповедь натурала. Книга 2

Звезды в лужах делить с тобой. Теплый ужин делить с тобой. Оставаться нужным и быть с тобой. ©

Открываю глаза, разбуженный щебетом птиц. Солнце пробивается сквозь москитную сетку в маленьком окошке палатки. Так уютно и спокойно. Моя нога между ног N, а его рука покоится на моей заднице. Идеально. Пользуясь моментом ощупываю его трусы, находя нечто занятное. Чуть приподнимаюсь, чтобы понаблюдать за ним. Спит, улыбаясь. Рассматриваю ресницы, целую его в нос. Так мало нужно для счастья. N жмурится и открывает глаза. — Доброе утро, солнышко. — Угу, прекрати меня лапать, время пробежки! — Может, пропустишь разок? — как-то не планировал я бегать. — Нет, тебе понравится. Вылезаем из палатки и босиком по траве вдоль берега играем в догонялки, как в детстве. Я запыхался, но смог. Старался соответствовать, хотя далось мне это очень нелегко. Потом купаемся, плаваем друг за другом, загораем. Кажется, что весь мир принадлежит нам. Я бы остался в этом лесном раю с ним насовсем. У меня же все есть. Устали. Проголодались. Возвращаем к жизни за ночь потухший костер и готовим кашу с тушенкой. — Дим, я первый раз за месяц выспался. Надо чаще спать вместе. — Аналогично. Полностью поддерживаю. Вообще, знаешь, я так хорошо отдохнул. Тут здорово. Спасибо, что привез меня сюда. Каждый подобный выполз насыщает память впечатлениями. Ведь можно провести все лето в квартире и не запомнить его, а можно лишь разок сорваться куда-то вдруг, подальше от всех и запечатлеть в деталях. В этом истинная радость жизни. Мы же будем еще так выбираться? Подальше от города и только вдвоем? — Будем… — с какой-то легкой грустью произносит N, обнимает меня сзади и кладет подбородок на плечо. — А давай здесь останемся до осени? Деньги есть. Будем раз в три дня ездить за едой и самым необходимым. Мне офисное рабство уже поперек горла. N совсем мрачнеет. — Дорогой, что случилось? — беспокоюсь я. — Да все в порядке, это так, мысли… — Поделишься? Кстати, что ты вчера говорил про лотос? Нафига он тебе? — Белый лотос — символ гармонии, духовного развития и совершенства, преодоления трудностей. Вдруг поможет. — В чем? — Успокоит. Я же как-то говорил тебе, у меня постоянное чувство необъяснимой тревоги, будто должно обязательно произойти что-то плохое, в чем я буду виноват; чувство, что недостоин счастья. И даже если кратковременно оно наступает, скоро исчезнет. Сложно это объяснить словами. Что-то подсознательное. — Каждый человек имеет право на счастье и достоин его. Милый, тебе не татуировки нужны, а разговор тет-а-тет с Марго. Я устрою вам встречу в Питере. — Думаешь, поможет? Нет же явных проблем, объективно у меня все нормально, и меня действительно более чем устраивает текущая жизнь, но я боюсь быть на 100% счастливым. Как будто за это придется расплачиваться серьезными потерями. — Поможет. Твоя главная проблема в том, что ты много думаешь. В том числе о прошлом. Прекращай! Иногда нужно просто отпускать негатив или не принимать его вовсе. — Ага… Меня нужно этому учить в трезвой жизни. Вот когда я бухаю, становится легче. Только контраст — хорошо или плохо, без миллиона ненужных оттенков. И все проще. — Скучаешь по алкоголю? — Получается, что да. Прости, Дим. — Не извиняйся, мне важно, что с тобой происходит. — А еще я уверен, что разрушаю твою жизнь. — Это вообще чушь! Ты, именно ты, N, делаешь меня счастливым. Он тяжело вздыхает. Мы сидим в тишине, обнявшись, наблюдаем за сверкающей гладью озера. Из рюкзака звонит телефон блондина. Он отвечает: — Алло… да… можете, сегодня? Буду… часа через три, не раньше. Да, приезжайте, — убирает телефон. — Пора собираться, Димуль! — Кто это? — Одногруппник Артёмки, с братом приедет кровати забрать. Наконец-то. Едем в машине, почти не разговаривая, N погружен в свои мысли, слушаем радио. К позднему вечеру добрались домой. Стоя у стены, наблюдаем, как два крепких невысоких парня выносят доски, ножки, матрасы. Закрыв дверь, констатирую: — Все ж Темыч немножко п*др! — Почему? — отрешенно спрашивает N. — Ну, он жил у тебя на халяву два года, вкладывался только в продукты и коммуналку, никакой отдачи, а тут даже кровати забрал. — Да и хрен с ним. Им они нужнее, а у нас только место занимали. Тем более, очень вовремя, теперь есть куда большую кровать поставить. — Нужнее…, но ты не замечаешь главного — жил за «спасибо», все свое забрал, а сам даже до звонка не снизошел, чтобы извиниться и поговорить с тобой. Ты со всей душой, а он… — Дим, я привык, что люди внезапно появляются в моей жизни и так же внезапно из нее сваливают, ничего не оставив. — А я никуда не денусь… не дождешься, — улыбаюсь я ему, целуя в шею. Снова оно… Это странное чувство появилось недавно. Расслабление и гармония, когда он рядом. Не связанное с сексуальным влечением или желанием, у меня кружится голова, но я абсолютно счастлив. Любое движение или фраза нарушит этот баланс, поэтому нужно отчаянно наслаждаться каждой секундой данного состояния. Я обожаю его. N — весь мой мир. Да, меня тоже пугает такая привязанность. Вспоминаю, как в школе на биологии нам рассказывали про «центр удовольствия». В стеклянную клетку помещалась крыса, там же находились две кнопки. Если крыса нажимала на первую кнопку — появлялась порция корма, если на вторую — слабый электрический разряд воздействовал на центр удовольствия — точка в мозге животного. Крыса неистово кайфовала. Исход предопределен. И пусть я буду той крысой, которая умерла от истощения, нажимая только на вторую кнопку, зато я умру счастливым. Я уснул на его коленях, пока он гладил меня по голове, так нежно и сладко. Утром N наотрез отказался, чтобы я вез его на вокзал. В лифте получаю смс: «Сел в электричку». На душе неспокойно. «Зачем я его отпустил одного? Это же не просто "в ближайший магазин за гвоздями сходить". А, может, там бандиты какие? Черт!» Анна в приемной улыбается, цветет и хорошо пахнет: светлая полупрозрачная кружевная блузка, новый цвет волос и прическа, макияж ярче обычного, но подобран идеально, парфюм приятный. Она и без того выглядела моложе своего возраста, но за выходные скинула еще лет семь. Я как руководитель и мужчина обязан это заметить: — Доброе утро, Анна! Прекрасно выглядите, у вас какое-то торжество? «Я же не забыл про ее День Рождения? Он точно был месяц назад!» — Доброе, Димитрий. Благодарю, да нет, просто захотелось… — встает она из-за стола навстречу мне, густо краснея. Замечаю туфли на шпильке и постройневшие ножки, — знаете, Коко Шанель говорила: «Чем хуже идут дела, тем лучше ты должна выглядеть», вот я подумала, что может смена образа как-то поможет рабочему настрою. — Определенно. Если сработает, введем дресс-код, чтобы все сотрудники были под стать моему очаровательному секретарю. — Спасибо… — снова теряется она. Прохожу в кабинет, все же это немного странно. На столе очередные документы для разбора. Наливаю стакан воды из графина, приступаю к изучению. Проходит пара часов. На редкость тихий понедельник. Еще бы — наша продукция никому не нужна. Звонков нет. N только прислал: «Связь г*вно, доехал, всё ок». «Пока все хорошо, он позвонит, если что. Да как он позвонит, если со связью проблемы? Черт…» Решаю пройтись по фирме. «Менеджеры сегодня бесят. Работают как обычно неторопливо, пока любимый человек, там, может, жизнью рискует». Собираю внеплановое совещание: я и три моих продажника. — Итак, как нетрудно догадаться, я хочу с вами обсудить текущие дела фирмы. — Дела — дрянь! — справедливо замечает Мишка. — Правильно, — соглашаюсь я. — А почему? Кто мне может ответить? — Так продаж нет, клиент уходит, — подхватывает Женя. — Точно, а куда? — задаю вопрос я. — Да кто их знает, — огорчается Миша, — «извините, мы уже приобрели стеклопакеты, в другом месте нам предложили лучшую цену», и вешают трубку. — А вы звонили не как менеджеры, а как клиенты? — Звонить клиентам как клиенты? — удивляется Антон, иногда мне кажется, что он косит под придурка. А может и не косит. — Именно! Позвонить клиенту от имени клиента. Пробовали? — А это как? — интересуется Антон. — Тоша, не мне тебя учить общаться и продавать, — отрезаю я. — Что мы знаем о конкуренте? Какая у каждого из вас есть информация? — Ну, скорее всего, он один, — предполагает Миша. — Да, это областной закрытый склад, в который можно приехать только по звонку, но телефонов нигде нет, — подхватывает Женя. — Но ведь о нем как-то узнают, звонят, договариваются, приезжают и покупают! — настаиваю я. — Едут и покупают, — повторяет Антон. — У нас нет контактов, некуда ехать, Дим. — Ребят, вы идиоты? Или просто издеваетесь? — на всякий случай спрашиваю я и смотрю на каждого. В ответ все отрицательно мотают головами. Я на взводе, и у меня главный вопрос: — Откуда, бл**ь, клиенты получают информацию о поставщике, если ее нигде нет? Вероятно, он сам обзванивает базу. Нашу базу! А может, и не только нашу. — Дим, так бывает, — оправдывается Михаил, — мы были первые, но и остальные на месте не сидят, а клиентам пофиг, у кого брать, где цена ниже, там и покупают. Логично же? — Нет, Миш, нелогично! Если я вдруг захочу пива в три часа ночи, а все магазины закрыты до семи утра, очень маленькая вероятность, что мне позвонит кто-то в этот самый момент и предложит купить пиво. Очень! Если только я об этом ему не сообщил заранее. Понимаете? Напуганные, все трое, кивают. — Подведем предварительный итог: вы отрицаете слив базы из нашей фирмы? — Случаев не так много, просто крупняк, потому и заметно, сезон в разгаре, а клиенты могут давать объявления в газетах или «на столбах». И, Дим, наша фирма, не единственная, весной были только мы. Но с начала лета я лично сталкивался еще с тремя, цены у них выше, поэтому я их предварительно исключил, но информация расходится быстро. И клиент звонит по всем, ему впоследствии могут предложить цену лучше, — эта речь, принадлежащая Михаилу, наводит меня на новые выводы. «А почему я думаю, что кто-то один из моих бойцов сливает инфу? А если все трое водят меня за нос?! Почему они не признают очевидных вещей?» — Миш, — едва сдерживаюсь я, — последний заказ был от частного детского сада. Ты можешь представить, чтобы заведующая садика сидела и писала на столбах: «Куплю пластиковые окна. Дешево!»? Нет, это происходит иначе. В общем, зайдем с другого конца. Задание вам до конца дня — жду от каждого минимум по одной жизнеспособной идее, как исправить ситуацию. Отчет в 17:20. Всем спасибо, все свободны. Парни расходятся. Время обеда, аппетита нет, только жажда, хотя сегодня даже не жарко. N вне зоны доступа. В кабинет стучит Анна: — Дима, можно? — Конечно, заходи. — Не сильно отвлекаю? — От чего? От созерцания похеренной прибыли? Не отвлекаешь. Все равно надоело — ничего нового. А у тебя что? — А новый мальчик… N сегодня будет? Не знаете? — еле-еле лепечет она, краснея, как школьница. Милое зрелище. «Так вот в чем дело?! Вот по какому случаю парад? Как я сразу не догадался?! И она туда же!» Вида не показываю: — Обещал после обеда, по делам поехал. Зачем он тебе? — глупый вопрос, но я же должен его задать, замечаю ее волнение. — Он… я… мне хотелось с вами поговорить. — Слушаю, он что-то натворил? — Нет, но присмотритесь к нему. — В каком смысле? — какая интригующая постановка вопроса. Все выходные присматривался — по нулям. Почти. Вспоминаю минет — машинально облизываюсь, губы снова пересохли, наливаю воды себе и ей. — Перспективный молодой человек, вы могли бы взять его в штат. Стараюсь не улыбаться, видимо — нервное. Маскирую под недоумение: — Да неужели! Ань, у парня первый рабочий день прошел: он опоздал и уехал на два часа раньше, я даже его имя еще толком не запомнил, отношение к работе оставляет желать лучшего, к чему присматриваться? — все же внутренняя гордость за любимого распирает. — Димитрий, я давно с людьми работаю и собеседования проводила… Присмотритесь, ему же нужна будет работа после института. — Он тебе что-то говорил про свое желание работать здесь? — Конечно, нет, — сейчас она смотрит на меня, как на дурачка. — Вы правильно заметили, что в первый рабочий день о таком не просят. Это просто интуиция. Женская, если угодно. Он, знаете, человек со стержнем, внешне душка, умеет нравиться, но пойдет по головам. Или даже по трупам. «Вот не надо про трупы, он сейчас совсем один в каком-то лесу или вроде того и неизвестно, когда вернется…» — Какой вывод интересный. А я какой? Что говорит твоя суперинтуиция обо мне? — Вы хороший, добрый… — В общем, тряпка, понятно. — Нет, Дима, ни в коем случае, — мне кажется, если ее бордовое лицо станет еще на оттенок темнее, мой секретарь потеряет сознание, — вы отличный руководитель, а из него выйдет замечательный помощник. — Ань, ты мой помощник и еще два десятка человек. Достаточно же? — Ну, мало ли, просто имейте в виду. На будущее… Мой племянник еще учится на очном, но уже работает в одной фирме младшим инженером. На полставки. — Ань, между нами девочками, какое будущее? Этой фирмы, может, не будет через несколько месяцев. На каком курсе племянник? — Перешел на пятый, но он с февраля работает. — Ну вот, — торжествую я, — а этот окончил второй. Два года — слишком долгий срок, чтобы сейчас строить такие планы, да и вряд ли он сам захочет к нам. — Он хорошо о вас отзывался. Ему тут нравится. «Ну вот, ну, просил же молчать. N, блин… Палево ходячее». — Что сказал? — Спрашивал про вас: как давно работаете, устраиваете ли меня как руководитель, — она хмыкает в кулачок. — Не бьете ли подчиненных? Вот сейчас я тоже не могу сдержать смеха: — А ты что? — Ну, конечно, я сказала правду, что вы внимательный, справедливый и ответственный, со всеми вежливый. И он ответил: сразу видно, что человек замечательный и умный, не тратит время напрасно. Такой, каким и должен быть настоящий босс. Приятно, улыбаюсь. — А еще… — мое любопытство берет верх над разумом, хочу узнать другие подробности, но оставленный на столе мобильный прерывает меня. «Любимый» высвечивается на дисплее, я хватаю его раньше, чем Аня успевает заметить, как обозначен контакт. «Надо его как-то иначе записать». — Хорошо, Ань, я подумаю, у меня важный звонок, прости… — Конечно, конечно, не буду больше мешать, извините, — торопливо покидает она кабинет, плотно закрывая за собой дверь. Теперь можно ответить, едва хватило терпения: — Где ты? Я же волнуюсь! — В ж*пе, любовь моя, в натуральной ж*пе! Я тут один. Электричка по расписанию через час. Пришлось залезть на крышу станции, чтобы позвонить. Ой, бл**ь! — в трубке слышен грохот. — Ты в порядке? Что там происходит? — Да ничего особенного — лето, жарко, жрать хочется, сумка падает. Дим, я подумал, короче, силы немного не рассчитал и время, хотел сразу в офис приехать, но одну штучку нужно завезти домой, иначе тяжко и внимания лишнего привлекать не хочется. Заодно поем, с учетом времени в пути и до тебя, буду к пяти. Я тебе нужен на целый час рабочего дня? Если честно, я дико заеб**ся, здесь до станции больше получаса идти. Но если Вы, Димитрий Алексеевич, очень настаиваете… — Я понял, можешь не приезжать, хотя кое-кто тебя очень ждет. Со складом что? — Стоит, частично работает. Обычный склад. Бедненько, но чистенько. Дома расскажу, — связь местами обрывается, — фамилия Верейцев тебе что-нибудь говорит? Инициалы «В.Н.». — Нет… не припомню клиентов или сотрудников с такой фамилией, это шеф склада? — Может, шеф, а, может, какой-то неведомый х*р, на которого ИП оформлено. В общем, давай дома обсудим, — голос усталый, — постарайся не задерживаться. Если усну — разбуди, а кто ждет-то? — Анна. — На кой я ей сдался? Ха, смешная! Завтра точно буду, наверное. Привет передавай. Целую! — собирается повесить трубку. — N, подожди, я не задаю лишних вопросов, но чувствую себя идиотом, ты ничего не говоришь, что ты там делал? Это все же риск. Что купил? Я тебя больше никуда не отпущу! — Ой, — вздыхает он, — отставить рефлексию, Димочка, я тоже очень надеюсь, что день прошел не зря. Оказалось, не фанат я душных электричек и потных дачников. N отключается, а я внезапно и непреодолимо начинаю хотеть домой. Не стал передавать приветов Анне, ее внимание к нему все же достучалось до моей ревности. «Сотрудники в рабочее время должны работать, а не флиртовать». К счастью, остаток дня она только томно вздыхала, вела себя тихо, обмахивалась бумажным веером и вопросов относительно его кандидатуры больше не поднимала. В 17:20 снова собираю менеджеров. — Я слушаю ваши предложения! — Можем сделать какую-нибудь акцию. Пять окон по цене четырех или типа того, — начинает Антон. — У нас и так скидки от второго окна, если менеджер готов остаться на чистом окладе, без своего процента, может хоть три по цене двух продавать. Не возражаю! Еще! — Можно расширить ассортимент, продавать сопутствующее оборудование, — предлагает Миша. — Например? — Кондиционеры, тоже пока непаханое поле. Должны пойти. — Кондиционеры нужно на что-то закупать, а у нас денег нет, положение шаткое, чтобы работать с кем-то под реализацию, а если быть посредником, можем не сойтись в цене с обеих сторон. Риск. — Ну, тогда что попроще, — продолжает он, — окна обычно ставят во время ремонта, можно предлагать со скидкой материалы. — Купи окно и получи банку белой краски в подарок? — декламирую я. Все трое ржут. — Них*я не смешно! Пока бред! Но занятный, на доработку. Придумай сопутствующий товар или услугу. Нужна фишка. Жень, что у тебя? — Перейти на чистый опт и продать остатки конкурентам или строительной компании по интересной цене. Хоть какая-то прибыль. — И закрыть фирму. Потрясающе! Забить и сдаться? Здорово! Спасибо. Кто хочет дополнить? — я злюсь. — Ребят, вспомните, кто вы, и что вы делаете на работе? — Мы менеджеры по продажам, — отзывается Антон. — Молодец, дружок, возьми с полки пирожок. Ответ верный. Менеджеров вижу, а продажи где? В ответ только переглядывания и пожимания плечами. Отпускаю их. «Очень надеюсь, что мой мальчик хоть что-то нарыл, иначе уволю завтра всех троих. Ну, или двоих, кроме Мишки. В нем что-то есть». Как и обещал любимому, ухожу ровно в 18:00. Дома в коридоре меня встречает… пластиковое окно. Весьма сомнительного качества и вонючее. Под ним расстелена газета. Любимый появляется из кухни с деревянной лопаткой: — Привет, Димуль, — целует меня, — ты как раз вовремя, пара минут до полной готовности ужина. — Что это? — киваю я на агрегат. — Я думал, ты мне расскажешь, разве не их ты продаешь? — Это говно с того склада? — Все так плохо? — Ну… судя по склейке, если его установить, хватит до первых холодов, щели, — беру раму в руки, — оно рискует рассыпаться при монтаже, у нас все намного крепче. Ты сколько отдал за него? — Я тебе называл сумму. — Всё?! Да бл*ть, это дорого. Да, у нас даже минимальные цены выше, но гарантия, качество и сервис, а это… N затаскивает меня на кухню и кормит ужином. — Там есть и дороже, вообще удручающая обстановка. Я приехал к закрытым дверям, покурил там около часа, появились двое в рабочих грязных робах, на вид вроде таджики, по-русски говорят плохо, я слегка очканул, сказал, что хочу купить стандартное окно в коммуналку, типа мне друг вас посоветовал, они начали меня посылать, даже выгонять, я показал бабло… — Капец, по башке бы дали и ограбили, искал бы я тебя потом по всей области. N, пожалуйста, не делай так больше НИКОГДА. — Дим, ну нормально же все. Они что-то обсудили на своем, потом один взял и пересчитал деньги, кивнул второму, а тот притащил это. — Как ты его вез? В электричке? — Ага, про это можно отдельный мультик снять, не особо тяжело, просто неудобно. — Окей, и они тебя отпустили с миром? — Они-то да, но я документы требовал. Долго спорили опять на своем, говорили, что я могу ничего не покупать, если не устраивает, потом тот, что пониже принес мне товарный чек с суммой и подписью В.Н. Верейцева, — он наблюдает за моим мыслительным процессом. — Без печати. — Да фамилия, может, и липовая, единственное слово, которое они умеют по-русски писать. Ну, а дальше? Что ты будешь делать с этим окном? Лично продемонстрируешь каждому ушедшему клиенту, что он купил х*рню? А вдруг тебе втюхали брак, а остальным продали что-то удобоваримое? — Я рад, что ты задал этот вопрос, мне на завтра еще сумма понадобится, чтобы довести дело до конца. Такая же. — Дорогой, я тебя очень люблю, но ты меня разоришь, и это сейчас не преувеличение. — Димулька, доверься мне. Я буду очень стараться. Давай, короче, если н*хрена не выйдет, я работаю у тебя бесплатно до самого Питера? — Отважно, но несправедливо. Какая-то мразь ворует базу и продает конкурентам, а ты честно работаешь с потом и кровью, рискуя жизнью и здоровьем. Почему я должен лишать тебя зарплаты? Я бы скорее предпочел уволить менеджеров и отдать тебе их заработок. — Тогда просто дай денег. И скажи мне еще что-то про эти окна. Все, что привлекло внимание. — Качество — говно, вес меньше нужного, холодов не выдержат, удачная установка маловероятна. Либо это должен делать ювелир. Да, запах… воняет какой-то дрянью. — Спасибо, родной, завтра я у тебя буду к одиннадцати, это точная инфа. После ужина мы переместились в комнату за просмотр телика и уснули вместе под какую-то мелодраму. Всю ночь снились эротические сюжеты, я даже проспал, обрадовался вторнику и решил соврать N, что завтракал, пока он бегал. Да, прям как та толстая девочка, что качает пресс в поезде по дороге на море. Нашел свою парижскую пробку и применил по назначению. «Все ж воздержание было долгим, сегодня у нас будет общая кровать и настоящий секс, не хотелось бы тратить время на лишние процедуры. Пусть возьмет меня сразу. А я не умру от голода за один день». Дождавшись N с пробежки, я отвез его вместе с окном по названному адресу, это был какой-то постсоветский НИИ, любимый просил его не ждать. «Серьезный, про завтрак не спросил, про кровать не вспомнил». Я решил, что в кругу ученых парню с пластиковым окном мало что угрожает и поехал в офис. К тому же N обнадежил меня, что этот хлам он на работу не потащит и прибудет налегке. Сегодня настроение было отличным и предвкушающим. С моим появлением фирма встрепенулась. Я заметил, что офис кипит жизнью. Вчера же было затишье перед бурей. Анна одета чуть скромнее вчерашнего, но так же изящно, а уроженец славного города Тарту появился на рабочем месте в 10:45. Я немного расслабился и вызвал его в кабинет. — Где оно? Загнал работающим пенсионерам с доплатой? — На экспертизе, — буднично ответил стажер. — Что это даст? — А хрен его знает. Поживем — увидим. — Исчерпывающе. Свободен. После вчерашнего разноса менеджеры работают усерднее, знаю, что N в приемной с Аней, и вроде бы все в порядке — можно немного успокоиться. Долгожданный вторник. Я решил отпустить его домой сразу после звонка из магазина. И вот откидываюсь я в своем высоком кожаном кресле и представляю, что в течение часа должен раздаться звонок: «Здравствуйте, у вас доставка мебели на сегодня, давайте проверим адрес…» Я все подтвержу, поблагодарю и скажу любимому, а вечером приеду домой и увижу нашу большую шикарную кровать. Не от каких-то там друзей, знакомых, случайных соседей или троюродной бабушки, а только НАШУ. Я считаю, что это не просто как купить лампу или шкаф, двуспальная кровать — это общее решение двух действительно любящих людей, отношения которых важны для обоих. Кровать, как некоторый гарант того, что люди вдвоем смотрят в будущее и планируют жить долго и счастливо вместе. Ведь даже не каждая семейная пара может позволить себе кровать, иногда супруги вынуждены спать на раскладных диванах, на матрасе, кинутом на полу, мечтая о возможности купить общее ложе, после которого все будет хорошо и навсегда. Дизайнер, планируя семейную спальню, никогда не включит в проект раскладное устройство, экономящее место, или делящееся на две независимых односпалки. Нет, только общая большая кровать. Производители постельного белья охотнее шьют и продают евро-комплекты с огромной простыней, пододеяльником, рассчитанным на двоих и кучей подушек, не только потому, что они дороже, а потому, что любящие люди спят вместе и обязательно под общим одеялом, иначе — в отношениях скоро наступит раскол. Да, кто-то может утверждать, что «вот мы спим всю жизнь под двумя одеялами, и у нас всё отлично». Не всё. Два одеяла — это возможность в случае любой ссоры уйти спать на диван, на пол, да хоть к соседям. «У меня есть свое одеяло, и я ему хозяин. Я, а не МЫ». А когда одеяло одно, и в доме плед только в антресоли на верхней полке «для гостей» — вы бережете друг друга. Два одеяла могут привести к двум разным кроватям, позже к двум соседним комнатам, а впоследствии — и к двум квартирам. По статистике пары ссорятся чаще, если родители кого-то из супругов живут недалеко. Всегда же можно взять паузу и «пожить у мамы». А когда вы только вдвоем под одним одеялом, в городе, где у каждого из вас больше никого нет, вы подсознательно будете держаться за свою половинку, ведь отступать некуда. Это нужно спать на полу, ночевать на работе или проситься к знакомым. Человек неохотно выходит из зоны комфорта, поэтому ему проще быстро помириться и забыть обо всем. Если ты не хочешь, чтобы что-то произошло — создай условия, чтобы события с большей вероятностью развивались по другому сценарию: есть аллергия на груши — покупай только яблоки; боишься намокнуть под дождем в новом дорогом костюме — всегда бери с собой зонт; не хочешь влезать в долги — планируй расходы и откладывай с каждой зарплаты минимум 10%; не представляешь раздельной жизни без любимого человека — выброси или убери в максимально дальний угол все лишние одеяла, пледы и неудобные раскладушки. Да, всего предугадать невозможно: на банкете могут подать фруктовый салат с грушами, штормовой ветер сломает твой зонт, с работы уволят, или любовь предаст, но все познается в сравнении: ураган случается пару раз в год, а дождь в Питере идет через день. Делайте выводы, минимизируйте риски. Я знаю, что N бы сейчас со мной не согласился, и его не смущает, что мы уже спим в разных комнатах. Но ведь это не отказ от меня, а защита, отрицание любовной зависимости, привязанности, страх очередной возможной душевной боли. Поэтому нам жизненно важна эта кровать. Отступать некуда, нужно идти до конца, и будет всё хорошо. На столе звонит мобильный, вздрагиваю: — Добрый день! Это Дмитрий? — Добрый. Ну, допустим. — Из мебельного беспокоят… Тут у вас доставочка на вторую половину дня. — Всё верно, жду. Когда привезете? — Дело в том, что ваша модель была последней, на складе таких кроватей больше нет, а у вашей не хватает пары деталей. Я слегка раздражаюсь, мне не нужны размытые отговорки курьера, мне нужна кровать: — Как это случилось? И что вы мне предлагаете? — Не знаю, я просто развожу товар, собирали — не хватило. — Я же внес предоплату, — уже нервно констатирую я. — Да, я вижу, ой, подождите… — входящие с городских платные, но жду. — Дмитрий, мы можем привезти вам сегодня другую кровать или заказать фурнитуру с фирмы, это в Курске. — У меня нет времени приезжать и выбирать другую кровать, если вы понимаете, это дело важное и ответственное. Из Курска когда привезут? А знаете, я напишу жалобу на ваш салон, — последнее слово произношу со всем ядом. — У вас отвратительный сервис, хамоватые продавцы и растеряши-сборщики. Берете предоплату и не выполняете условия. Да вы просто мошенники, занимаетесь отъемом денег у честных граждан. Вы даже не представились, как вас зовут? Я запишу, — беру лист бумаги, я очень зол. В трубке что-то булькает, видимо оппонент решил выпить водички: — Пожалуйста, не надо жалобу! — почти умоляет собеседник. — Я вам потому и звоню, если сделать запрос в Курск прямо сейчас, в пятницу утром детали привезут, и во второй половине кровать будет у вас. Беру паузу на двадцать секунд: — Ладно, в пятницу! В 16:00 и ни минутой позже. Красным маркером там себе пометьте. Теперь на том конце что-то неприятно поскрипывает, может и маркер: — Спасибо за понимание. Извините за неудобства. В пятницу в четыре, записал. Всего доброго! «Отключился гад!» Очень хочется швырнуть телефон на пол и растоптать, но ведь виноват не он, а эти криворукие колхозники-гомофобы. Когда человек несколько дней в постоянном стрессе иногда достаточно мелочи, чтобы случился срыв. Вот и я сорвался. Вылетаю из кабинета, N что-то объясняет Ане в Excel. — Ник! Срочно в мой кабинет! Произошли изменения, которые нужно внести на сайт! Через полминуты он у меня, осторожно заходит и прижимается спиной к двери: — Дим, что случилось? — Дверь закрой! — Она закрыта, — N поворачивает ручку. — Сюда иди! — Нет, сначала перестань орать и скажи, что я натворил. Если ты меня убьешь, хоть знать буду за что. — Я кричу? — пытаюсь успокоиться. — Да. — Извини… это не ты, а эти ж*порукие сборщики про*бали детали от нашей кровати и привезут ее только в пятницу. Подойди, пожалуйста. Он подходит и обнимает меня за шею сзади: — Да и хрен с ней, днем раньше, днем позже, привезут же. Ну чего ты? — Не знаю, дело же не только в кровати. Продаж нет, конкуренты еще живы, менеджеры — предатели, фирма такими темпами обанкротится к концу года, ты спишь в другой комнате, я скучаю, мне тебя очень не хватает, и секса нет. Я сегодня очень рассчитывал, а эти сволочи… — Подожди, — обрывает он меня, выходит из кабинета, появляется вновь, закрывает дверь на замок и идет мыть руки. — Зачем ты выходил? — Отпустил Аню на обед, она за меня волнуется, ты же злой. А пальцы в пасте от ручки. Помню, во время ремонта я попросил сделать умывальник у меня в кабинете. Мне очень нравится этот пережиток советского периода, раньше почти у каждого специалиста в кабинете была раковина. Поддержка гигиены в рабочее время. Советский инженер, проектировщик или архитектор много работал: писал, считал, чертил. Ему была необходима раковина. И вот у меня за тонкой ширмой можно помыть руки и вытереть вафельным полотенцем. Приятный пустячок. N возвращается к моей шее и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, потом еще одну. Проникает ладонью под ткань и гладит по груди: — Что ты делаешь? — его прикосновения мгновенно затуманивают сознание. — Успокаиваю тебя, ты же меня для чего-то позвал. Я не думаю, что фирма обанкротится, но информация будет тоже в пятницу. Пока не вижу смысла это обсуждать. Манагеры сами не расколются, грядет конфликт же с дорогим директором и автоматическое увольнение, а может что и серьезнее. — Что? — Да нормально все будет, не переживай, — он целует меня в висок, потом мочку уха, мнет плечи и расстегивает рубашку дальше. — N, — мычу я, — не издевайся, это жестоко, мне еще работать, я так помру без секса до пятницы. — Черт, Ди, у меня паранойя от твоих окон, они как-то закрываются? Ощущение, что вся поликлиника на нас пялится. — Да, жалюзи же есть. Палку белую повернуть нужно. Подходит к окну и погружает кабинет в интимный полумрак: — Вот так за*бись! — одобряет N. — Я только не понял, зачем ждать до пятницы? — Ну, кровать же… Вернись немедленно! Теперь садится на меня верхом, снимает рубашку, вешает на спинку кресла, стягивает и свою футболку, швыряя ее на диван. — Вторник, Дима! Я ничего не говорил про условие наличия двуспальной кровати. Это другая блок-схема. Я обещал трахнуть тебя во вторник, он наступил. Его губы уже у моих, и сопротивляться все труднее: — Сейчас? N, мы в офисе! Могут прийти, позвонить, вызвать куда-нибудь. Нельзя же так! К тому же у меня принципы — я не занимаюсь сексом на работе. Он запускает руку в мои волосы, страстно целует в губы, скользит пальцами по шее и… резко встает, тянется к футболке: — Ну как хочешь! Тогда до пятницы, — собирается уже надеть футболку обратно и для усиления эффекта добавляет, — пойду работать! — Подожди… — выдыхаю я, рассматривая его обнаженный торс, внутренняя борьба, муки выбора, принятие решения. — Ладно, только быстро и тихо. Присаживается на меня снова, руки уже заняты расстегиванием ремня, а губы исследуют шею, грудь, соски. Он трогает мой член через брюки, конечно же, я готов. «Я видел подобное в американском порно, все было красиво, и никто не мешал, но там шеф трахал подчиненного. Типичная постановка. А тут суровая российская действительность, и жутко стремно. Блондинчику-то особо терять нечего — как пришел, так и ушел. Студент, не в штате. А я? А как же я? Если нас кто-то застукает, куда я в этом городе, где все друг другу родня или любовники? Кто меня примет руководителем или специалистом с таким „резюме“?» Всё. Долой лишние мысли. Он сосет мне в кресле и это, наверное, стоит потери не очень любимой работы. Закусываю губы, стараюсь не стонать, вжимаюсь сильнее в кресло и скребу ногтями подлокотники, от такого минета, после долгого воздержания, да еще и с пробкой, я могу быстро кончить. Гладит кожу живота, в глазах у меня темнеет. Стаскивает брюки и пробирается пальцами к… — Это что?! — неожиданный громкий вопрос, требующий ответа, заставляет меня открыть глаза. — Я настраивался… — еле слышно шепчу я, мне даже немного стыдно. — Какой предусмотрительный, сразу видно — руководитель, может у тебя на рабочем месте и смазка с резинками есть? — Есть, — соглашаюсь я, зря он мне про должность напомнил, снова жутко неловко за все вот это, — в нижнем ящике. Извлекает презервативы и флакон лубриканта. Кивает в сторону дивана, расстегивая ширинку джинсов. С некоторым усилием, встаю и следую указанному направлению. Вытаскиваем пробку. Ложится на диван, головой на подлокотник. Я прикидываю, с какой стороны удобнее подойти. Диван слишком низкий, поэтому вариант лишь один — сбоку, стоя на коленях. Старательно облизываю ствол любимого члена, целую головку. Звонит сука-телефон, поднимаю глаза на N, отрицательно мотает головой и улыбается. Все же это неплохо — все входящие на рабочий проходят через Анну, она сообщает, кто звонит, а потом я беру трубку в кабинете. Раз звонок прямой, значит, она на обеде, а не подслушивает нас под дверью. Мало ли, вдруг я тут истязаю ее любимчика. N гладит мои волосы, щетину, шею, плечи, это провоцирует наращивание темпа. Я слышу, что ему нравится, давит мне на голову. Вот тут я начинаю нервничать: а если он сейчас кончит и всё? До пятницы? Мы же не обговаривали детали. Черт! Снова звонит телефон, теперь настойчивей. «Я определенно кому-то нужен. А вдруг это важный клиент или контракт на сто тысяч долларов? А я тут занят, с членом во рту. Нет, все же трахаться на работе — не самая лучшая идея N, хотя и очень хорошая». — Надень мне его, — стонет любимый. Тянусь за презервативом, оставленным на краешке стола. Распаковываю и губами раскатываю, стараясь не порвать, лезть в ящик за вторым совсем не хочется. Да, вот такой я предусмотрительный. На работе сексом не занимаюсь, но контрацептивы всегда под рукой имею. На всякий случай. Вдруг спросит кто, а у меня есть. N поднимается и ставит меня на диван, на колени. Упираюсь локтями в спинку, чувствую холодок вязкой смазки и его пальцы. Дразнит меня, водя членом по ягодицам. Телефон звонит в третий раз. Думаю о том, что если в четвертый позвонят и попадут на Аню, сказав, что звонили трижды, а я не ответил, она вызовет наряд, чтобы взломали дверь. Наигравшись, N засаживает, кажется, по самые яйца. Вскрикиваю. Желанно и немного больно. Смачный шлепок крепкой ладонью, потом еще один. Раньше он был аккуратнее, видимо, офисный антураж и дефицит времени сказывается. Моя задница, скорее всего уже бордового цвета. У парня тяжелая рука. Оттягивает за волосы. Силы я не рассчитал, мои стоны заполняют кабинет. Транс, эйфория, долгожданная близость с любимым человеком, это что угодно, перетекающее в абсолютную неспособность контролировать ситуацию. Двигается глубоко, часто и сладко. Целует и прикусывает шею, зажимает рот и продолжает. Часто дышу, чтобы не стонать, получается еще громче. Мой член касается кожаной обивки и течет. N переворачивает меня на спину и входит снова, подняв мои ноги к голове. Его взгляд гипнотизирует, я кусаю губы и пытаюсь закрыть глаза — не разрешает. Наклоняется к моему уху: — Ди, я хочу смотреть на тебя, я хочу видеть… понимаешь? Да нихрена я не понимаю, я слишком взвинчен, чтобы кончить. Снова наклоняется для поцелуя, потом кусает ухо. Я облизываю постоянно пересыхающие губы. Рука на члене, смотрю ему в глаза. Черные зрачки синих глаз сканируют меня, теплые, родные. «Бл**ь, я люблю его больше всего существующего. Это ужасно, но неизбежно. Я могу отказаться от чего и кого угодно. От друзей, города, работы, даже от родителей и брата. Я все отдам только, чтобы видеть эти глаза каждый день. Иначе я просто не выживу!» Слышны голоса в приемной — наверное, Анна вернулась с обеда. Увидит пропущенные, начнет стучать нам. Синхронно с его мощным толчком в меня, я кончаю себе на живот, закусив губу до крови, чтобы только не закричать. Получается сдавленный, но слышный стон. N прижимается и целует меня. Вот сейчас очень нежно, проводя языком по обеим губам. Не хочу его отпускать, такая необходимая мне близость, кажется, он встанет и снова куда-то надолго уйдет. Толкается еще пару раз, и, решив, что мне будет слишком, заканчивает сам: стягивает презерватив, пристально глядя мне в глаза. Я улыбаюсь и излучаю, принятое за максимальное значение, счастье. Пожалуй, всё, что я могу сейчас делать — улыбаться, излучать счастье и смотреть на возлюбленного. Во всем теле легкость и приятная гибкость, ноги и руки онемели. Наблюдаю за движениями его члена, облизываясь. Часто дыша, N на мгновение закатывает глаза и снова фокусируется на мне. Большим пальцем левой руки оттягивает подбородок. Послушно принимаю член, сопротивляться все равно не могу. Струя спермы заполняет рот. Жадно проглатываю. Это первая «еда» за сегодня, не считая трех кружек кофе с сахаром. N падает рядом на диван, обнимая меня рукой: — Хороший ты человек, Димитрий, запасливый, даже умный, но недальновидный. Умывальник у тебя в кабинете есть, а душа нет. Косяк! Молча поражаюсь тому, насколько длинные предложения он может сейчас строить. Мой мужчина продолжает: — Есть хоть небольшая вероятность того, что я найду в твоем столе влажные салфетки? — Угу, — мычу в ответ. Встает и начинает рыться во всех ящиках стола. Вскоре действительно находит пачку. Заботливо и тщательно вытирает меня, затем себя, собирает, сворачивает в лист офисной бумаги и выбрасывает весь мусор, не оставляя улик. Кроме меня. Я все еще неподвижно лежу голый на диване и улыбаюсь ему самой широкой улыбкой. N одевается: — Я молодец! Представляешь, я работаю в этой фирме третий день, а уже трахнул босса в его же кабинете! — начинает восторженно он, и продолжает скептически, — хоть тебе расскажу, а то меня прям эмоции переполняют, надо с кем-то поделиться срочно. — Далеко пойдете, молодой человек, — мурлыкающим полушепотом получается у меня. — Ага, прям сейчас пойду, ты одеваться собираешься? — Нет… Я даже двигаться не могу. — Арбайтен унд копайтен, Дима! Рабочий день, чтоб его… Вставай! — N, скажи, что ты меня любишь больше всего не свете. — Ну да. — Не «ну да», а скажи, я кое-что понял сегодня, и для меня это чрезвычайно важно. — Глупо отрицать очевидное. Да, Димуль, я люблю тебя больше всего на свете, и у меня есть планы на самое ближайшее наше будущее. — Какие? — Во-первых, через три минуты я открою дверь, — он уже оделся, — а во-вторых, пойдем пожрем, пожалуйста. Четвертый час! — Вместе? — собрав всю энергию, приподнимаюсь на диване я. В ногах дрожь, в животе — вакуум. — Если ты о прекрасном столике на двоих с искусственными фиалками на нем, в уютном и темном углу зала, то я не настаиваю. Просто кушать очень хочется. Натягиваю трусы, брюки, застегиваю ремень, вытаскиваю из-под дивана ботинок. N помогает мне надеть и застегнуть рубашку. Скользит пальцами по шее слева: — Бл*, Дим, прости. — Что? — не понимаю я. Тычет пальцем в место на шее. Не больно, но чувствительно. — А пластыря нет? Типа брился — порезался. — Ага, брился, закрывшись с тобой в кабинете в разгар рабочего дня. Наперегонки брились! Внезапно решил имидж поменять, но вдруг одумался. N смеется. Он выходит из кабинета, а я задерживаюсь, чтобы привести себя в порядок. Вскоре выглядываю, Ани в приемной нет, и я, прокравшись, как вор, незаметно для остальных коллег оказываюсь у лифта. В кафе вижу N, который с аппетитом уминает сырный суп. Людей мало, и полно свободных мест. С аналогичным бизнес-ланчем сажусь сбоку за его столик. Он слегка удивлен, хотя это выдает только приподнятая бровь. Люблю, когда он так делает. Интеллигентно выглядит и на актера похож. Мне сейчас абсолютно наплевать на остальных, мы просто сидим вместе, мой суп горячий, рассматриваю возлюбленного. А он скептически изучает мой засос. — Дим, прекрати на меня пялиться и улыбаться, — произносит шепотом. — Нам определенно нельзя работать вместе. Как думаешь, кто-нибудь догадается? — Ага, даже делать ничего особенного не нужно, у тебя на роже все написано.