Говори мне, что будет все хорошо. Я готов, я привык к таким вещам ©
Тем вечером я больше не разговаривал с N. Помню, как ночью прижимался к нему спящему и горячему, как вдыхал аромат его кожи, как хотел его… Но не мог, чувствовал себя почти преданным. Утром я молча поел, стараясь даже не смотреть на него. Когда ехали в машине, я изучал дорогу внимательнее обычного, а N крутил колесо настройки радио и разговаривал сам с собой, будто не замечая моего состояния: — Вот, вот песенка хорошая. Утренняя, бодрая. Ты не возражаешь? Не возражаешь. Ну и славно. Это был долгий путь на работу. Я очень благодарен ему за помощь в работе, но в личном… Мне сложно. «Скорей бы уже в Питер, там мне должно стать легче. Нам обоим необходимо отдохнуть, развеяться и сменить остановку. Скучаю по маме». Я не мог вспомнить за все время, чтобы мы когда-то не виделись четыре месяца и больше. Родители даже в Орлеан ко мне прилетали. А тут… И по отцу скучаю, и по брату, который скоро станет отцом. А я вот не стану. Никогда. Приехали. N вышел из машины, а я задумался. «Это личный выбор каждого. Одним позарез нужны дети, другим замечательно живется и без них. Зачем давить? Ведь ничего хорошего не получится, если в доме появится нежеланный ребенок. Живое существо, требующее ответственности и полной отдачи. Он разве не понимает? Надеюсь, это временное помешательство N, которое само собой рассосется, когда он вернется к учебе и преподаванию хореографии. Видимо, соскучился по своим маленьким танцорам». В приемной встретил Аню, N и Антона, физиономия которого была на треть залеплена пластырем, а на левом предплечье красовался гипс, зафиксированный синей повязкой. — Что с тобой случилось? — хотя ответ казался почти очевидным, я обязан был спросить. — Упал… с лестницы, руку вот сломал в двух местах, — пошевелил в знак приветствия мне Говоров тремя пальцами, выглядывающими из нового аксессуара. — Ясно… — я перевел взгляд на секретаря, стараясь в упор не замечать N, — Ань, увидишь Михаила, скажи, пусть ко мне зайдет. «Бл*ть, мне вот только драк между сотрудниками не хватало». — Антон, надеюсь, тебе не нужен больничный? — Нет, — с улыбкой проговорил он, — я готов работать. — Это радует. Можешь идти, или у тебя вопросы есть? — Я уже взял у Анны необходимую документацию, — так же натянуто улыбаясь, проговорил он и стащил свободной рукой бумаги со стола. В этот момент я вспомнил, что Антон — левша, и сделать полсотни звонков с помощью правой руки ему будет проблематично. Он покинул нас, заметно прихрамывая. Втроем мы синхронно проводили его взглядами. Когда тот скрылся за поворотом, Аня негромко проговорила, поднеся ладонь к губам: — Ой, сильно они его, Димитрий Алексеевич, может милицию вызвать, а? Я тяжело вздохнул и формулировал ответ, тщетно стараясь исключить трехэтажный мат. «А с другой стороны — я отвечаю за безопасность каждого сотрудника, ведь, если родня Тоши узнает про эту аферу, все подозрения упадут на меня, мог же я отдать приказ пацанам или кому-то еще избить Антона, и если я не хочу обращаться в милицию — это не в моих интересах. Черт знает что! Скорей бы свалить из этого сумасшедшего города и отдохнуть дома. А вообще, не маленький, мог бы и сам ментов вызвать, если бы захотел. Как они мне все дОроги!» — Аня! — подал суровый голос N. — Тебе же ясно сказали, человек упал. — Да, но я видела, как они уходили втроем. Вернее вдвоем его выводили из офиса, — сердобольная Анна защищала Антона, как могла. Я утратил способность их слушать, внезапно разболелась голова. — У кого-нибудь есть «Нурофен»? — Анальгин есть, — отозвалась Аня, теперь ее забота переключилась на меня. — Сойдет, принеси, я в кабинет. Ань, и не стоит вызывать милицию, если ты только видела, что кто-то куда-то шел вместе. Мы вот можем с N в одно время выйти из офиса, и что? Ты тоже милицию вызовешь? — Нет… — растерялась она, — но тут другое, очевидно же, что… — Анальгин, кофе и Мишу! Всё! Таблетка подействовала, кофе немного успокоил, сияющий Михаил появился на пороге кабинета: — Димитрий Алексеич, вызывали? — Что ж все сегодня такие улыбчивые? Ничего не хочешь мне рассказать, аль я праздник какой пропустил? — Да нормально всё… — Ты уверен? Аня вчера видела, как вы якобы выводили Антона на улицу, а сегодня он с гипсом на рабочей руке. — Ну и что! Тоже мне событие. А я вчера в винном двух пид*ров видел: один другого за ж*пу мацал. Теперь объявление на радио дать? Я закашлялся, и мигрень частично вернулась. Попутно пытаясь лихорадочно вспомнить, заходили ли мы с N на днях в какой-нибудь магазин, я задал прямой вопрос: — То есть ты категорически отрицаешь свою причастность к увечьям коллеги? — Категорически отрицаю! — кивнул он. — Миш, мне совсем не нужны проблемы на фирме, он признал вину и обещал все исправить. Расскажи, куда вы вчера пошли? — Бухать! Решили отметить, что крыса найдена, и дела в фирме должны стать лучше. Сперва в кабак, Тоха угощал хорошим чешским пивом. В девять заведение закрылось, и мы решили продолжить на улице, взяв портвейна, а потом он упал с лестницы магазина. Дим, его правда никто не бил. Желание было, не отрицаю, но ни я, ни Жека его не трогали. Спросили, как рука, сказал, что болит. Накатили по соточке и разошлись. Х*р ли об этого недоноска мараться? Обещал еще накинуть сверху за моральный ущерб. Пускай живет. Мы же не звери. Меня смущают несоответствия: — Купили портвейна, но накатили по соточке? Водки? — Товарищ шеф, не придирайся к деталям. Лады? Жека за чекушкой сбегал, пока я болезного стерег. Хочешь, я Говорова приведу, и он еще раз подтвердит, что руки ему никто не ломал? Вообще пить не умеет — хлюпик. — Не нужно! Когда разошлись? — В начале одиннадцатого, разнылся, что рука сильно болит. — Перелом — это серьезно… Еще далеко до полудня, а я уже устал. По селектору прошу Анну вызвать Женьку. — Сейчас ты, Миша, сидишь молча и смотришь в окно, а Евгений поделится впечатлениями о минувшем вечере. Дожидаемся третьего участника событий. — Жень, пожалуйста, кратко расскажи, где ты и с кем был вчера после работы? У меня мало времени. — Пошел культурно провести вечер с коллегами в «Берлоге». Выпили по две кружки темного нефильтрованного. А нет, Тоха одну осилил. Потом вина купили, он с лестницы навернулся, руку ободрал, Мишка предложил водкой рану обработать. Кто ж знал, что перелом, на вывих похоже было. Решили болевой шок снять. Налили ему еще, песни пел про Владимирский централ и Мурку, которую называл Нюркой. Слуха нет. Попросил такси вызвать, сам рукой в цифры не попадал. Домой потерпевшего отправили, с Мишаней водку допили. Разошлись. Всё! — Спасибо. Как скучно я живу! — замечаю, глубоко вздыхая. — Так вы не пьете, — сочувственно резюмирует Женя. — Все свободны. Парни уходят, а у меня из кармана доносится мелодия сотового: — Доброе утро! Дми… Димитрий? — приятный женский голос. — Доброе! Я! — Менеджер Елена, у Вас доставка кровати на сегодня, строго в 16-00. Всё верно? — Все детали нашлись? — Полная комплектация, привезем в указанное время, будьте на связи и по указанному адресу. Диктую номер N, прощаюсь. «Дорога ложка к обеду. Сегодня кровать радует меня меньше, чем могла бы обрадовать во вторник. Блин, еще ему сказать нужно». Легок на помине, N сам появляется в кабинете. — Как самочувствие? Анальгин сработал? — Да… — безучастно отвечаю я, не смотря на него. — Мне работать нужно. Спасибо за заботу. Иди. — Какое совпадение, я как раз зашел обсудить рабочие моменты. Слышу щелчок дверного замка. Он рывком отодвигает от стола мое кресло на колесиках и забирается на меня. Непросто игнорировать взрослого парня, который сидит у тебя на коленях, но я стараюсь. Он касается губами шеи, проводит подушечками пальцев по тыльной стороне ладони, целует мочку уха. — Димуль, хватит дуться. Что я сделал? — Дай-ка подумаю! Пожалуй, ничего, разве что… жениться собрался. То есть, ты меня фактически поставил в известность, что я как-нибудь вечером могу вернуться с работы и застать своего любимого мужчину окольцованным, так еще и с молодой женой в нагрузку. Спасибо, что предупредил. Успею выбрать подарок к свадьбе. — Не драматизируй. Просто в нашей стране высокая вероятность усыновить ребенка есть только у женатой разнополой пары. Какой-то фиктивный брак, подумаешь! Неужели я бы на это пошел при существовании закона, в котором русским по белому написано, что два любящих друг друга мужчины могут беспрепятственно взять ребенка из детдома и разделить поровну опеку над ним? К тому же готов рассмотреть все альтернативные способы возникновения детей в нашей семье. Ты, кстати, тоже можешь. — Что могу? — Вступить в брак с женщиной. Перевожу взгляд на него. — Ты серьезно? — Что тебя удивляет? Так многие делают! — его лицо озаряется новой идеей. — Слушай, а может, у тебя уже есть внебрачные дети? — Исключено! N, и ты не будешь возражать, если я женюсь? — Не буду… — он опускает глаза. — Представь, что какая-то девушка живет с нами, трогает меня, обнимает, целует, возможно, нам придется вместе спать, заниматься сексом… — Дим! — резко обрывает он меня, — ко мне прошлой весной начал ходить талантливый мальчик, живой, улыбчивый, просто излучающий счастье. С ходу запоминает все движения. Мама у него в возрасте, темная, кареглазая, что-то явно восточное, а он светлый-светлый, с прозрачными бровями и голубыми глазами. Даже если папа блондин, такой расклад маловероятен. Рецессивный признак. Я как-то коснулся этой темы, вроде спросил «в кого же он такой светленький?», и женщина ответила, что усыновили. Дим, мы тогда с тобой даже знакомы не были, я задал несколько вопросов по процедуре, она рассказала. Тогда мне, одинокому и свободному, эта идея показалась отличной и единственно верной. Стабильная зарплата, квартира в собственности и официальный брак. Я даже Мироське предложил, что если лет через пять никого не встретим, воспользуемся данным предложением. Иногда я задумываюсь: а лучше бы была моя жизнь, вырасти я в детдоме? И убеждаюсь каждый раз, что лучше. Но у меня случай не типичный, я надеюсь. А ведь тысячи семей мечтают о ребенке, но не могут его иметь. Я просто хочу хоть одного маленького человечка сделать счастливее, окружить любовью и заботой. Разве это плохо? «Нет, вот сейчас не получится выставить меня мудаком. Готов к контратаке!» — Зачем, N? — Ты не поймешь, ты же в полной семье вырос и в детстве ни в чем не нуждался. Тебе хватало любви. — Звучит как обвинение. Вот не хочу я детей в данный момент. Совсем! — Предлагаю компромисс: я не поднимаю эту тему до последнего курса, а ты обещаешь пересмотреть свое мнение. К тому же среднестатистический мужчина созревает для отцовства как раз годам к двадцати семи. — Идёт! А что ты там про работу говорил? — По поводу сайта, я внес изменения, готов тебе показать. Еще на выходных поковыряюсь, чтобы в среду все готово было. — Не хочу сейчас сайт смотреть, я тебе доверяю. Кстати о выходных — дуй после обеда домой, кровать встречать. — Окей, — загадочно улыбается он. — N, блин, как ты думаешь, Антон правда мог упасть с лестницы на рабочую руку? Слишком странное совпадение. — А мужики что? — Все три версии совпадают. Вдруг они его припугнули, а между собой заранее договорились? — Димуль, хватит в детективов играть. Утомительно это. Два свидетеля и потерпевший дали идентичные показатели. Баста! Упал, так упал. Не забивай голову лишней инфой. Зато вся фирма в курсе, что ты инцидент без внимания не оставил. Умница! — целует меня и встает. — Всё, пойду работать. В дверях я останавливаю его: — Ник… — это обращение стало негласным рабочим. При личном общении называю его только полным именем. — Спасибо, что помог вычислить Антона, — я же его так и не поблагодарил. — Не за что, Димитрий Алексеевич. Семейный бизнес! Адьес! — салютует мне двумя пальцами от виска и выходит из кабинета. Отпустив N, я до глубокого вечера возился с Тошей, хотел лично проследить за отработкой, а вместо этого с жалостью и раздражением созерцал, как неумело он пытается попадать пальцами правой руки по кнопкам. — Уже восемь, сука! — констатировал я, собираясь домой в кабинете, бросив финальный взгляд на часы. «Наверное нужно позвонить, я же обычно переживаю за него». — Ты где, родной? — Только еду, этот калека за*бал меня своей медлительностью, — я уставший, голодный и злой. — Надеюсь, мне что-нибудь осталось! — а ему весело. — Кровать хоть привезли? — Более чем! Были у подъезда в 15:50, долго извинялись за технические неполадки, все занесли, собрали и поставили, где я попросил, рассказали про сверхспособности матраса, подарили двуспальное одеяло и комплект симпатишного постельного белья. Спросили, остались ли у меня претензии. Милахи такие! Отпустил с миром. Ты на них ругался, да? — Самую малость! — настроение немного улучшилось. «Ура, одеяло!» И хотя для секса не осталось сил, к дому я приехал уже в хорошем настроении. В магазине потянулся за бутылкой вина, повод напрашивался, но предположил, что временный трезвенник N идею не одобрит. Увидев в квартире, он сгребает меня в охапку и целует взасос. — Ой, наконец-то мой любимый директор вернулся… — на N мой черный шелковый халат. В момент фантазия разыгралась, но я решил немного помучить его, а заодно восстановить силы за ужином. — Погоди! Накормить, напоить, в баньке попарить. Ну, помнишь же? — Помню… а потом отлюбить на царском ложе? — Точно! Покажешь? — я предпринимаю маневр в сторону нашей новой спальни, хочется увидеть, из-за чего мои страдания без секса затянулись на лишние три дня. — Позже, Дим, — преграждает N путь в комнату, расстегивая мою рубашку, — если заглянешь сейчас, я не сдержусь, считай, что пункты «накормить» и «попарить» автоматически переносятся на… — он что-то прикидывает в уме, — воскресное утро. Естественно, соглашаюсь. Кроватей я что ли не видел? Отправляет в ванную. Выйдя в полотенце, вижу на кухне накрытый стол: «Цезарь» с креветками, мясо по-французски, запеченный картофель дольками, овощной салат. — Ммм, как роскошно! А выпить нечего? — осторожно спрашиваю я. — Яблочный или вишневый? А… еще кофе. — Ну и ладно. Пытаюсь сдерживать аппетит, чтобы не отрубиться сразу после сытного ужина. Вкусно. Тру глаза. — Устал, лапуль? — Немного… — А как же тест-драйв? — Да хоть краш-тест… «Сейчас скажи, что устал, отправит спать и оставит без секса еще на неделю. Псих же и заботливый. Лучше на все соглашаться. Что мне, пассиву, сделается?» Пока дожевываю, он выскальзывает из-за стола, и я чувствую на глазах повязку. — Пусть глазки отдохнут. Пошли? — берет меня за руку. По ощущениям ведет в бывшую комнату близнецов. Меня укладывают на явно свежую постель. Чувствую аромат агарбати с пачули, слышу треск свечей. Звучит расслабляющая музыка. Убаюкивает. А шелест ткани и матрас идеальной мягкости обволакивают. Неожиданная фиксация рук выбивает меня из зоны комфорта. Он пристегнул меня металлическими наручниками к спинке, теперь я вряд ли усну. — N, можно последнее желание? — Валяй! — он доволен произведенным эффектом. — Пожалуйста, не щекочи меня! — Честно? Не собирался. Нежные поцелуи по всему телу, массажное масло и его волшебные руки приводят меня в требуемое состояние. Сладкий минет. Процесс напомнил потерю девственности в Париже, но без агрессии. Обожаю, когда он бывает таким чувственным и внимательным. Кровать, на удивление, выдержала. Только утром я рассмотрел сатиновое белье в абстрактных волнах. Повезло, что перед тем, как отключиться после третьего раза, он все же меня отстегнул. Суббота прошла в аналогичном режиме, но уже без повязки. Мы выспались и продолжили восполнять потребности в сексе. Невероятно, но N дважды согласился быть «снизу». В полной мере я оценил всю прелесть ситуации, когда он подо мной покорный, моргающий синими глазами, пристегнутый к кровати, хотя и обвиняющий меня в бессовестном плагиате. Оно того стоило. Не жалея смазки и уничтожив остатки провизии за субботний вечер, в воскресенье мы все же выбрались из дома позавтракать в ближайшем кафе. К слову, оба проснулись почти в три часа дня. Тело мое гармонично, довольно, расслаблено, словно левитирует в паре сантиметров от земли. N c аппетитом жует, наворачивая на вилку порцию спагетти: — Слушай, Димка, отличная кровать. Надо было давно купить. — А я что говорил, — важнее секса было то, что теперь мой любимый будет всегда спать рядом. — Что-то ты не шибко рад. — Морально настраиваюсь на завтрашний рабочий день, снова с Тохой допоздна возиться, чтобы поехать в Питер с чувством выполненного долга. В среду я намерен его уволить, а вернувшись, начну нового менеджера искать. Кстати, не хочешь ко мне в продажники? Я с ними редко пересекаюсь, два совещания в неделю, обсуждение текущих вопросов по телефону или почте, все документы оформляются в электронном виде. А чеки печатает магазин. Вероятность спалиться значительно ниже. — Заманчиво, — рассматривает N рисунок на бокале с соком, — но у меня же третий курс, детишки дважды в неделю, библиотеки и прочие учебно-организационные моменты в остальное время. Я смогу уделять работе от силы минут 15 в день, не думаю, что тебя это устроит. К тому же, я не продажник. Работа должна соответствовать призванию, этим нужно жить круглосуточно. Вот Дим, ты считаешь себя директором круглосуточно? — К сожалению, да. — А архитектором? «Это случайно, или он намеренно бьет по больному?» — N, я архитектор. Никто этого у меня не отнимет. — Знаю. Ты мечтал об этом с детства! — Именно. — Так почему не работаешь архитектором? — Ты же в курсе. Я приехал сюда к тебе, к тому же не совсем по своей инициативе. Спасибо, что не дворник. Все же управление фирмой — не самый худший вариант. — Но он тебя не устраивает, — физически он выжал из меня все соки, теперь решил добить морально. Верен своему стилю. — N, ты думаешь, я не искал вакансии архитекторов в этом городе? Да я с мая просматриваю все газеты с объявлениями и сайты. Нет их. Здесь строят только гаражи и автобусные остановки. А редчайшие новые жилые здания — плод слегка модернизированных проектов восьмидесятых. Не нужны здесь архитекторы. Вернее нужны, но либо меня сразу посадят чертить коробки с окошками, либо услышав мои предложения, вытрахают мозг, чтобы в итоге я все равно предоставил макет коробки с окошками. В этом городе я могу разве что спроектировать эксклюзивную собачью конуру или выполнить авторский дизайн загородного домика бабы Мани. — Печально, я тебя понял, — сообщает N, — А почему у тебя только парни продают? — Мужчины продают лучше женщин, это же окна, а не косметика или одежда. Тут своя специфика. Если доведётся управлять магазином нижнего белья, наберу девчонок. — Какой-то сексизм, резонирующий с логикой. — Ой, прекрати. Я правда не представляю, как блондинка с красными губами и декольте будет проводить презентацию стеклопакетов. К тому же с грузчиками постоянно контактировать нужно. Это не женская работа. — Зато представь, как всех остальных будет вдохновлять яркая, активная, длинноногая умная девушка с красивой большой грудью. — N, таких продавцов окон не бывает. — Я тоже думал, что псевдонатуральных столичных архитекторов, готовых нянчить в Задрючинске лохов, склонных к травматизму, не бывает. Однако же. — Ладно, может, и есть, но я их не встречал. — Значит, вырасти сам! — Девочку-менеджера? — Да, найди активную, перспективную и понятливую. Возможно что-то сначала у нее не будет получаться. Потом втянется. Женщины выносливые и целеустремленные. Главное — поддерживать. Представь, как Миша с Жекой офигеют, когда она на второй-третий месяц притащит прибыли больше, чем у каждого из них. Каково взрослому мужику ощущать, что тебя сделала девчонка? — Ну вообще-то у меня есть одна знакомая, подходящая под твое описание. Внешность, амбиции, цели, грудь, мордашка симпатичная — всё при ней. — Это та, которую ты трахал? — молниеносно вычисляет N Ольку. — Нет, не пойдет. — Технически не трахал, но собирался. — Тем более, мне только целеустремленных бл*дей вокруг тебя не хватает. Я, пожалуй, второй раз в жизни наблюдаю необычайно редкое природное явление, носящее название «Ревность N». Круче чем Северное Сияние. Завораживает и вдохновляет — Ты же разрешил мне спать с женщинами, — с наигранным недоумением вспоминаю я. Потрясающий оттенок глаз. Я бы охарактеризовал его как сапфировый. Столько беспомощной ярости. А золотистые песчинки превратились в электрические разряды и метают молнии. Вечность бы любовался. «Он же не двинет мне посреди приличного места, в котором помимо нас еще человек сорок? Или может? В любом случае мстить будет. Интересно как? Придется же совершить невероятное — отказаться от собственных слов. А он ясно говорил, что я могу трахать баб. Интрига!» Наконец N упирается взглядом в стол, что-то обдумывает несколько минут, потом швыряет в меня скомканную салфетку и громко произносит: — Так иди и вы*би ее прямо сейчас! Два соседних столика замирают и ждут моей реакции. А что я? Истерично смеюсь до слез. «Глупый мой мальчишка, ты забыл, что мне никто больше не нужен? А вообще полезно, а то себе он многое разрешил. Надо хоть как-то компенсировать». — Ох*еть смешно! Правда? — спрашивает N, сильно обидевшись. — Прекрати, пожалуйста, я больше не выдержу. С тобой ни цирк, ни театр не нужен. — Псих! — закуривает, пуская струю дыма в потолок. — Нафиг баб! Ой, лучше мужика найми, старого, страшного и желательно беззубого. Пенсионерам тоже помогать нужно. — Я учту все ваши пожелания, мон ами. — А еще лучше — уволься! Мне вообще не нравится, что ты там работаешь. Я за неделю проникся. — Чем? — Атмосферой, Дим, не твое это. Весной я учился, потом сессия, разъезд с близняшками, а ты ничего толком не рассказывал. Ты же там чахнешь и сохнешь. Дальше продолжать? — Это сейчас совпало — Антон, отчет. Разве я не справляюсь? — Справляешься! Ты прав, выдадут метлу, будешь так же радостно ею махать и справляться. Но нельзя предавать мечту всей жизни только потому, что кто-то тебя куда-то направил. Он сегодня слишком эмоционален, ревнив и заботлив. Умиляюсь. — N, ты преуменьшаешь свою значимость в моей жизни. — Нет, Дим, вот допустим я в детстве мечтал свалить от мегеры. И почему не сбежал лет в 8, 10, 12? Да некуда было. Я не верил, что существует жизнь по ту сторону забора нашего двора. Боялся. Маленькие дети много боятся. Но пришло время, и я свалил. А ты не маленький ребенок. — Да что ты до*бался, как пьяный до радио? У тебя конструктивные предложения есть? Готов выслушать! — Раз работу по специальности уже искал, то пока нет. Но я буду думать над этим. — Головушку не сломай. Так что там с женщинами? — делаю робкую попытку, уточнить информацию, а то не стыкуется: так можно или нельзя? — Один раз с одной женщиной. Никаких повторов и продолжений. И не важно, что было: поцелуй, минет, трах между сиськами или свингер-пати. Вторая встреча — это уже отношения. — Благодарю за подробную инструкцию, буду знать. — Ты брал билеты из Питера обратно? — Конечно на среду, а что? — Нам двоим? — Нет, N, бл*ть, я тебя в Питере оставлю, а сам уеду. — То есть, ты точно собираешься вернуться? — Дорогой, это просто рядовая проверка и отчетность в основном офисе. Обычная практика тем более для нового направления. Расслабься. Небольшая командировка, а не возвращение на историческую родину. — Но тебе ведь хочется обратно, — сквозь зубы цедит он, не могу вспомнить столь эмоционального похода в кафе. Я снова напрягаюсь. — N, прекрати, пожалуйста. Мне тебе сейчас соврать? Да, разумеется, я скучаю по Питеру, по Неве, по мостам, проспектам и улицам, по крышам, на которых я вырос. По паркам, аллеям, озерам. По львам с Банковского моста, по Чижику и Мойке. По узким закоулкам, которые раздражали меня в детстве, и я думал «вот вырасту и построю свой город». По родителям, друзьям и бывшим коллегам. По секретарше, которая почти твоя тезка. Да, мне ужасно всего этого не хватает. Но это не значит, что я не вернусь сюда. Здесь ты, это важнее. — Ты мне комплекс на всю жизнь привьешь. — Ты о чем? — Ни о чем. Марго звонил? Она сможет меня принять? — Да, в пятницу днем у нее как раз есть пара свободных часов. — Отлично! — улыбается он, — Но татуху же я всё равно сделаю?! — Будто тебе мое разрешение нужно. На здоровье, — вздыхаю, — с мастером я тоже договорюсь. Видишь, у тебя тоже насыщенная программа. По дороге домой, он пару раз обнял меня за талию. Настоящий прогресс в отношениях. — Эх, жаль, что «сухой закон», кровать — это новый этап в семейной жизни. Можно сказать, ее настоящее начало, — замечаю, что N жаждет что-то сказать. — Да, не напоминай мне, что я сам придумал про запрет алкоголя. — Начало? А до сих пор что было? — Репетиция. Пара должна жить в одной комнате, с одним одеялом и спать на одной кровати. Вот! — Кому должна? — уточняет N. — Отстань и не спорь. Просто я так считаю. Дома мы вместе уставились на приоткрытую дверь уже в общую спальню. — Новый этап значит? — повторил N. — Настоящее… Ну, ладно. Следующее действие привело меня в настоящий ступор, ибо подобного я не ожидал. Он попытался меня поднять. Маленький худенький мальчик… меня — без малого двухметрового упитанного мужика. Хотя я за секс-выходные и потерял пару-тройку кило, блондину это не помогло. — Блин, как-то не по-настоящему, — загрустил парень. — Эм, а что это было? — Ну, если совсем по-настоящему, то я должен в спальню внести тебя на руках. Мой смех длится несколько минут. Успокоившись, я с легкостью подхватываю хрупкого студента на руки и несу в нашу кровать. — Можно и так, — одобряет N. Утром, когда он вернулся с долгой пробежки, сокрушаясь о пропущенных двух днях, мы вспомнили старую традицию — одевать друг друга теперь уже на общую работу, хотя постоянные поцелуи и замедляли сборы. Следующие рабочие дни похожи на тройку бешеных лошадок — удержись или хотя бы выживи. Весь офис работал в обычном режиме, и только мы вчетвером засиживались до 19:30, а иногда даже до 20:00. Анна, пыхтя, заканчивала презентацию с отчетностью. Все же N ей немного помог, чем сильно выручил меня. Я лично оценил, насколько произведенный эффект от презентации в Power Point будет сильнее, чем от сухих данных на бумаге. N доводил до идеала сайт, меня одновременно восхищал и раздражал перфекционизм любимого. Зато хотя бы он получал удовольствие от работы, чем вдохновлял меня и остальных. А я закрывал текущие сделки ребят и продолжал досконально контролировать Антона, который к моей радости быстро научился печатать и набирать телефонные номера правой рукой. В 19:00 обычно уходил Говоров, а я развозил Анну и N по домам. В среду Антон закончил все, что обещал. Написал заявление по собственному и попрощался с коллективом. Я надеялся, что этот человек усвоил урок и на будущей своей работе станет вести себя осторожнее и умнее. N, как положено, получил свою зарплату в полной мере, со всеми бонусами и премиями. Душу мне грела мысль о том, что это самый высокооплачиваемый и талантливый стажер города. А его реакция на содержимое конверта показала, что всё затеял я не зря. Гордился им и ничуть не преувеличил, оценивая его вклад в общее дело. В 21:20 мы вернулись домой, не имея сил для сбора чемоданов, поэтому покидали все самое необходимое на ближайшую неделю в один большой и упали в кровать уже уснувшими.Антон
31 марта 2017 г. в 19:30