Coming Out под знаком N. Исповедь натурала. Книга 2

Не флиртуй под объективом Незнакомых папарацци. Не спеши за эти деньги, c кем попало раздеваться. Не мечтай о героинях Ультрамодных публикаций. Будем близкими-чужими. Возможность уйти — уже повод остаться. ©

23.09.2002. N возобновил занятия в танцевальной школе, стал позднее приходить, но в целом уделял мне больше внимания. Мы ужинали вместе, делились событиями прошедшего дня и были счастливы. Надвигалась пора моей учебы. Я уже немного жалел, что второпях решил поступать на второе высшее, чтобы иметь возможность вырваться в город любимого из Питера, ведь сейчас необходимость в этом отпала. Теперь я живу здесь, а совмещать честную учебу с руководящей должностью кажется сложным. Да, можно купить диплом, но толку от такого документа? «Я б в директоры пошел, пусть меня научат…» Сезон установки стеклопакетов неукоснительно приближался к завершению, нужно было придумать, что продавать до весны, однако заниматься расширением ассортимента не хотелось. Многие задачи я делегировал Мишке, бумажную работу — Ане, а сам, как положено правильному начальнику, только контролировал и планировал. Михаил, к слову сказать, новым обязанностям рад был безумно и фонтанировал идеями, которые я даже выслушивал. — Дим, а может, обогреватели начнем продавать или сплит-системы? — Может… — угрюмо смотрю я в серое окно, которое не мешало бы вымыть. — Может, акцию какую придумать? Чтобы склад до весны не занимать? Товара полно. Надо продавать! «Установи три окна и получи скидку 50% на четвертое!» Как вам, а? — Придумай, Миш, просчитай с Аней себестоимость, расходы на логистику и зарплату установщиков, принеси мне отчет, я посмотрю. Наверное, на меня накатила сезонная депрессия или обычная усталость. Хочется в отпуск: к солнцу, на пляж с белоснежным песочком, чтобы любимый загорелый мужик рядом с обручальным кольцом и в татуировках, а не вот это вот всё, но… Денег на отпуск нет и сил их заработать тоже. Любимый упрется, что до зимних каникул ни-ни. Учеба же. Долго. Скучно. Неохота. Может, уволиться? Да, еще весть из Питера пришла — Главный неожиданно перешел в конкурирующую фирму и теперь наш уговор о моем возвращении вроде как аннулирован. Не быть мне боле архитектором, зато быть сельским директором… Отлично же — апогей мечтаний каждого провинциала, чего это я ломаюсь? Решил навести порядок в почте: поставщиков по папкам разложить, спам удалить, а потом и само рабочее место немного облагородить. Замечаю три письма от Глеба, пока неоткрытые — типа времени нет. Оно мне надо? Но, вроде, обещал. Кликаю на первый конвертик. Пишет немного, приятно и грамотно. Парень с ним в институте познакомился, подружились, но у Глебушки сомнения относительно ориентации и намерений того. Спрашивает, стоит ли открыться или пока подождать? А я тут причем? Нашел семейного гомопсихолога? Читаю дальше. Последнее письмо представляет собой один сплошной бред унылого параноика: «…Больше месяца от тебя нет ответа, помню, что не настаивал на нашем общении. Однако я начал волноваться и подумал: что если письма не доходят? Ты их не читаешь, а читает твоя секретарша или ОН? Вдруг у тебя проблемы из-за меня… Димитрий, ответь, пожалуйста, что ты — это ты и ты в порядке!» Закатываю глаза, строчу: «Глеб, прекрати истерику, это я! Всё нормально. Не знаю, что с парнем делать, присматривайся, я бы не торопился». Жму «отправить». Первый день учебы. За окном темнеет. Брожу по коридору второго этажа. Студентов немного, рядом никого, только два преподавателя прошли, увлеченные беседой о квантах. Занятие началось пять минут назад, а я не понимаю, куда мне идти. Любимый предупредил, что будет в библиотеке, там связи нет. Уже хочу забить на все и поехать домой. За спиной слышу: — Архитектор, ты заблудился? Знакомый звонкий голос, не N. Фелька широко улыбается из полумрака у стены. — Приветик, Димуль, что ищешь? — подбегает, даже, кажется, собирается обнять, но в последний момент осекается, встретив мой задолбанный взгляд. Нашей встрече он явно рад, а мне уже… всё равно. — Привет, в 209-ю аудиторию попасть не могу. Вот смотри — слева 201, 203, 205, а потом сразу 213, справа четные без пропусков от 202-й до 216-й. Где, бл**ь, 209-я? Пара уже идет! — Ты главное — не волнуйся, пойдем? — берет за руку, заводит за угол и толкает дверь без опознавательных табличек с черной дерматиновой обивкой, — тут 207-я, 209-я и 211-я. — Пизд*ц! Как можно с первого раза догадаться? — я возмущен всем происходящим от начала осени до идиотского распределения нумерации кабинетов, подвисаю на полминуты, — Спасибо, Фель, выручил, пойду я, а то опаздывать в первый день как-то не комильфо. — Не за что, — улыбается в ответ, — как твои дела? Как с N? — Да нормально вроде всё, кошку завели. Фель, ты извини, бежать нужно. — Конечно, понимаю… увидеться бы, пообщаться. — В гости хочешь заехать? Давай. Я предупрежу N. На выходных? — Нет. Не с ним, только с тобой, расскажешь, как всё разрулил, по пивку пропустим, не против? Хочется спросить «зачем?», но, наверное, совсем невежливо будет, да и беседа затянется. — Окей, в пятницу после работы могу, у N детишки, пару часов выкрою вполне. — Идёт… я позвоню, — доволен собой, будто на свидание меня пригласил. Киваю. Под его взглядом скрываюсь за дверью 209-й. Извиняюсь перед лектором. Зачем я согласился? Мне не хватает общения? Возможно. Это свидание? Ни в коем случае. Просто нужно сразу обозначить границы. Вот сложно с геями — никогда не знаешь, что они от тебя хотят, дружбы или секса, с обычными мужиками куда понятнее. Надо сообщить N? Не стоит, я ж беспределить не планирую, а он занервничает. Это ж старина Феликс, влюбленный в моего парня, что между нами вообще может произойти? Снова по фигне загоняюсь, надо прекращать. Как и договорились, в пятницу вечером подъезжаю к бару. Фелька уже на месте. Сидит за столиком в глубине зала, стакан в руках крутит, заметил меня — рукой помахал. Поздоровались, обнялись, бармена позвали, выпили сидра за встречу. — Рассказывай, Дим, как удалось прогнать холод? Звонил могильщику? — Зря ты его недолюбливаешь, отличный мужик. Фел минуту смотрит на свой стакан и вздыхает: — Не обольщайся и будь с гробовщиком предельно осторожным. Только с виду он простачок-дурачок, на самом деле кроме личной выгоды его ничего в людях не интересует. Вот ни разу не казался мне Демон простачком. Феликс продолжает, тусклое освещение и свеча на нашем столике добавляют мистического антуража: — Уж не знаю, как у вас сейчас, но когда я был с N, Демону хватало одного движения мизинцем или звонка, чтобы N срывался его ублажать. Как ты можешь догадаться, причина их встреч была только одна. — N изменился… стал серьезнее, — нервно защищаю я любимого, — да и не общаются они больше, — последней фразой успокаиваю уже себя. — Дим, я просто предупредил… — с извиняющейся интонацией произносит Феликс. Внезапно пропадает желание делиться подробностями своей семейной жизни. — А у тебя что, Фель? Отболело, отгорело? С кем уж и нужно быть аккуратным, так это с бывшими моего парня, безумно в него влюбленными. Я вообще не могу объяснить приступ нахлынувшей дружбы и желания посидеть с Фелом тет-а-тет. Вероятнее всего, дефицит человеческого общения вне работы. Да, есть N и… Всё? До сих пор в голове крутится пассаж Демона про друзей и их отсутствие. Только слабые нуждаются в друзьях? Ок, я слабый. Феликс выжидает, пока я закончу мыслить, чтобы ответить. — Стараюсь, Дим. Давно надо было съехать на самом деле, да все повода не было. А когда его не вижу почти легко и свободно. Почти. Ровно до того момента, пока он снова не появится в моей жизни, не пронесется мимо ледяным ураганом или не махнет рукой с противоположного ряда огромной аудитории или не кивнет в столовке. — И что тогда? — мелкий паучок ревности пробирается в мой воспаленный мозг. — А ничего… чувствую себя обоссавшейся фанаткой, узревшей кумира лично. Стремно это и неперспективно. Ему же пох*й! Мне иногда кажется, ему вообще все и всё пох*й. Просто любит быть в центре внимания и событий. Увидел котенка и потек? Ага, конечно. Чего-то мы с тобой, Димочка, не знаем и есть большая вероятность, что никогда не узнаем. Но я… как бы сказать… болею за тебя что ли. Не получилось у меня, пусть хоть у тебя получится. Ты долго его терпел, награда должна быть. Хотя N косяков не прощает и в любой подходящей ситуации вспомнит всё. А я, если абстрагироваться, делаю успехи — даже на других парней смотреть начал, — тут он будто хвастается, — Правда заставлять себя приходится. Новый ступор — а как проверить? Как узнать, что не зря? Как понять сразу, чтобы не тратить время и драгоценные нервы на человека, который, может быть, и гетеро вовсе? Нравятся два мальчика, у одного точно есть девушка, второй… вообще отбитый какой-то. Не знаю, но что-то зацепило. Имя вот узнал, на каком курсе учится — узнал, пара общих знакомых есть, а дальше что? Сижу чуть сбоку, наблюдаю за его профилем, такой эмоциональный и живой. И верю каждому слову. Да и зачем ему врать? Иногда время лечит. — Слушай, ну если есть общие знакомые, можно как-то приблизиться, узнать об интересах. — Слушает панк-рок и живет в области. И что? — принцесса включает пассивную агрессию. — Ну вот, — хочется, чтобы Феликс наконец свое счастье встретил и заодно от моего отцепился, — уже можно начать разговор на этой почве. — «Здрасьте, меня Феликсом звать, видел, что вы домой ехали на 21-м автобусе, а я как раз на остановке стоял. Прикиньте, какое совпадение? У нас много общего! Давайте еб*ться!» Так, да? Что дальше, я тебя спрашиваю? Как это делается, Дима? Научи меня клеить мужиков! Или хотя бы геев отличать? Мне смешно. И это уже вторая подобная просьба, будто я спец. — Фель, я не умею, никогда не задавался такими вопросами, как-то не было потребности, хотя, если разобраться, круг общения пестрит — N, ты, Демон, мальчик из фитнес-клуба, который ко мне подкатывал, да блин, у меня даже родной брат с непонятной ориентацией и бывшая невеста-лесбиянка со своей женой. — Ого-о! — восхищенно тянет Феликс и даже трезвеет. — А можно поподробнее? Сначала про брата, потом про мальчика из клуба. Подожди только, за картошкой схожу, анонс обещает ах*ительный сюжет. Феликс возвращается с тарелкой фри и мясной нарезкой. — Димон, я готов! Жги! Еще бухла заказал, не возражаешь? — Ни в чем себе не отказывай, я плачу. Откуда начинать? С Дениса? Так брата зовут, — поясняю я. Фел кивает. — Девятнадцать лет, сделал своей подружке ребенка, планируют весной свадьбу… Припёрся с тортом, когда мы были в Питере и устроил стриптиз, а потом звонил бухой, меня предателем и мудаком называл, якобы трахнувшим его возлюбленную, а блондину в любви признался. N, кстати, сказал, что тоже его любит. Договорились они, бл*ть, на Новый год пересечься. — Хорошенький? — облизывается Фел. Никакого сострадания. — Дэн? Откуда мне знать? — На тебя похож? — Более чем… — Заеб*сь! Ну, в смысле, сочувствую, а клубный мальчик? — Глебушка, восемнадцать лет, блондин, на стоматолога учится. — А откуда знаешь, что наш? — Зимой меня выслеживал и активно знаки внимания оказывал. Даже лапать пытался. Сейчас раскачался «шо лось»! — Ой, вы дружите? Как мило! Зачем я сюда пришел? Его же кроме секса ничего не интересует. — Не дружим, в метро столкнулись. Случайно, — процеживаю сквозь зубы. — Ну да, ну да, — послушно соглашается Феликс, как будто не веря моим словам. — Давай счет попросим. Поеду я, наверное. — Ди-им, не обижайся, мне правда важно знать, что у вас происходит. Останься, пожалуйста. — При одном условии — говорим о тебе, выкладывай. Феликс закуривает и откидывается на спинку стула: — У меня, Димуль, жизнь скучная и неинтересная, Маруся задолбала вусмерть, мозг выносит регулярно, даже посуда на кухне не так стоит, я у них вместо бесплатной прачки-поварихи-уборщицы. Брат во всем ее поддерживает, а меня просит сохранять спокойствие и не срываться по пустякам. Хочу съехать, но пока финансами не располагаю в нужном объеме. Наши родители не обязаны каждому сыну на время учебы отдельную квартиру снимать. Подработку ищу. Ах да, как раз в конце августа все вместе на свадьбе у Виктории и Георгия были. Она такая красивая была, — Феликс мечтательно поднимает взгляд к табачному дыму, — платье белое, пышное, с розовыми цветами, фата длинная. Он тоже, вроде, ничего, только староват для нее, ему уже за тридцатник, но с виду мужик приличный, машина, квартира и с таким обожанием на нее смотрел… Я рад за нее. Пусть у них все хорошо будет — милая, добрая девочка. Вика N и тебя тоже пригласить хотела, а Маруся возразила, дескать «как ты можешь вспоминать этого п*дра, после того, как он с тобой обошелся? Ты дура совсем? Он тебя публично унизил и ноги о тебя вытер, имей хотя бы каплю самоуважения и перед мужем будущим не позорься!» Это мне потом Вика рассказала. Больших усилий стоило сдержаться и Марусю не отлупить, зато высказал ей всё, что думаю. Не дошло. Кричала, раз моя ж*па по его члену скучает, это вовсе не означает, что N человек хороший и его нужно на свадьбу звать. Дим, что скажешь? N разве обидел Вику? Вспоминаю. — Нет, Вика сама все придумала, а он честно ответил, что ничем ей помочь не может и голову, заметь, не морочил. А девочка, и правда, достойна счастливой жизни без таких вот подружек. Шесть пустых бутылок из-под сидра стоят на нашем столе, три блюда с крошками и пепельница, полная окурков. Феликс разглядывает меня, медленно моргая. Смотрю на часы: — Ну… рад был встретиться, теперь точно пора, — прошу счет. Гладит меня по ладони: — Спасибо, Димуль, что приехал, береги себя. Вздрагиваю и одергиваю руку: — Угу, тебе всё ж нужно кого-то найти для… отношений и совместной жизни, — бедный парень с тотальным недотрахом. — Пока учиться буду, сессия скоро, потом подумаю об этом. Выходим из бара, прижимается ко мне в узком коридоре: — Жаль, что ты занят. — Фель, Фель, тормози, я не для этого тебя сегодня здесь собрал. Держите себя в руках! — Дим, почему все мои симпатии такие… бесперспективные? — Так еще не вечер, тебе двадцать лет всего, я вот своё счастье только в двадцать четыре встретил. Подожди немного. — Я готов, но гарантий ведь никаких… Можно и до семидесяти никого не встретить. — Можно, но сначала доживи, а потом вы*бывайся! — Обожаю тебя за твой оптимизм! — улыбаясь, чмокает меня в щеку. — Привет N передавай, если кусаться не будет. — Угу… — сажусь в такси, наблюдаю, как он неспешно идет к остановке, перевожу взгляд на часы — почти одиннадцать. Чёрт! Страшно. Дома свет везде выключен, осторожно разуваюсь и прохожу на кухню. Нажимаю выключатель. N сидит с суровым видом и как крестный отец чикагской мафии гладит Герду, величественно устроившуюся на его коленях. — Спасибо, что всё-таки пришел. — Я же написал смс-ку. — «Не волнуйся, у меня встреча, буду поздно»? Никакой конкретики, — наклоняется вперед и прищуривается. — Ты пьяный что ли? — Выпили немного. — С кем? — чувствую, как в воздухе надо мной завис ментальный топор, еще одно неверное слово и отрубит что-нибудь. — Это важно? Он очень злится, нельзя про Фела говорить. Встает, не отпуская кошку, проходит мимо: — Нет, не важно, ты свободный человек и вправе бухать, с кем хочешь… а я сегодня в своей комнате посплю. «Ага, давай меня еще на месяц без секса оставь!» — N, ну прекрати. Я же предупредил… — Это была не деловая встреча! — С другом встретился, выпили н-н-немного, в чем к-к-криминал-то? — язык предательски заплетается. — Дим, я знаю всех твоих так называемых друзей в этом городе, почему ты не говоришь с кем? Есть что скрывать? — С Феликсом! — на всякий случай зажмуриваюсь. Узнает ведь всё равно, — Ничего не было! — машинально оправдываюсь. N ухмыляется: — Еще бы! Как в старом анекдоте: встретились два пассива и всю ночь… чай пили. Почему сразу не сказал? — Ты ж буйный, — делаю щенячьи глазки — Будем спать вместе? — тянусь к нему, в ответ Герда замахивается когтистой лапой, царапает меня, одергиваю руку, — Предательница, забыла, кто тебе жизнь спас? N, так не честно, она тебя больше любит. — Не гони на Дусю, ей не нравится, когда врут или умалчивают. Попереться пить к моему бывшему?! Запланированно. Тайно. Дим, меня только одно успокаивает, что ты его вряд ли трахнешь, а он тебя совсем нет. В общем, делай, что хочешь, но, знай, я такую дружбу категорически не приветствую. И про Демона тоже помню… Так как поживает Сладенький? — Нормально, — я снова повелся на стандартную лажу и ощущаю себя мудаком, — хочет от парочки «качок-доярка» отпочковаться. Так будем вместе спать? — повторяю вопрос, так и не получив ответа. — Давно пора! Сегодня нет — от тебя яблочным перегарищем несет. Касается ладонью моей щеки и уходит. С кошкой. Ворочаюсь и не могу уснуть на широкой кровати. Сгребаю одеяло, выхожу в коридор и тихонько толкаю дверь в его прежнюю комнату. Герда, свернувшись клубком на пледе, поднимает голову и издает звонкое «мяу». — Да тихо ты, — шепчу я, — я тоже хочу спать с вами. Не разбуди папочку. Пытаюсь протиснуться в пространство между N и стеной. — Нет… мы не поедем на дренаж, — четко произносит любимый, не открывая глаз. — Как скажешь, — в недоумении соглашаюсь я, убедившись, что он точно спит. N смеется, а потом начинает постанывать. Я всё еще пытаюсь устроиться поудобнее. Втроём на этой узкой кровати мы еще не спали. Пушистая недовольно фыркает на каждое мое движение. — Брысь, шерстяная вредина, я его первый увидел. Сейчас бы мужа к кошке ревновать. Пытаюсь сдвинуть коварное животное, обнимаю N, он снова что-то бормочет и эротично стонет. Наверное, наш секс снится, сам виноват — «буду в другой комнате спать». Мое неосторожное резкое движение и N просыпается: — Дим, это ты что ли? — Ну да, пошли спать в нашу кровать, тут капец как неудобно. Герда больше меня места занимает, даром, что подросток. — Не тронь Дусю, она, по крайней мере, с моими бывшими ночами по кабакам не таскается. Иногда нужно просто не отвечать. Перебираемся в нашу кровать, лежу на его груди, а кошка в ногах, как положено. — Кстати, а что тебе снилось? Ты так стонал. — Я? Я… не помню. Чувствую, что помнит, просто рассказывать не хочет, ладно — спокойствие дороже, мне тоже порой непотребщина снится, за которую от любимого выхватить можно… К удивлению, утром N был в бодром расположении духа и даже проявлял некоторые нежности в мой адрес. И день прошел по-домашнему. В уборке и телевизорах. Осень заполонила город. Частые дожди сделали его похожим на убогую версию Питера. Я скучал. Как ребенок хотел к маме. Или хотя бы к Главному на старую работу. Теперь все было необратимо иначе. Зато любимый этой осенью заметно расцвел. Не стриг волосы, которые укладывались в светлые локоны, купил себе кожаный плащ, вероятно, как у Демона, и почему-то фиолетовые контактные линзы. Собираясь утром в универ, крутился у зеркала по часу. — Ты у меня слишком красивый, даже бесишь! Смеется. — Скажи, я чего-то не знаю? Загадочная улыбка. — Вот как ты в таком виде мимо гаражей ходишь? Тебя там или побьют или к интиму склонят. Первое, кстати, вероятнее. Ухмыляется зеркалу: — Карельский, ты хреново маскируешь свою ревность. — Да причем тут ревность? Просто я… я не знаю, ты изменился. Это странно. У тебя кто-то есть? — Есть! — я даже дышать перестал, так и замер на вдохе, — Ты, глупый. У нас же всё хорошо. Я тебя люблю, кормлю. Уже по одному взгляду определяю, когда есть хочешь, когда трахаться, а когда есть и трахаться одновременно. Идеально же. Что опять не так? — Ты разговариваешь во сне и смеешься. — Зато меня кошмары больше не мучают. Ты разве не рад? — Рад… Ничего не хочешь мне рассказать? Он отвлекается от волос, наконец-то довольный укладкой. — Точно, Дим! Хочу! Молодец, что напомнил! Ноябрь же. Билеты в Питер покупать пора, иначе в тамбуре поедем. — На машине поедем! — отрезаю я, снова портится настроение. — Ты не хочешь в Питер на Новый год? Маме же обещали. — Ага, и Денису. — А причем тут он? Я Новый год только с тобой встречаю, если что, у меня на этот праздник большие планы и… уже две бутылки вкусняшек припрятано. Готовить ничего не будем. Лишнее это. Только алкоголь, секс и рок. В конце ноября как-то в гости забежала Мира, после появления Герды она стала навещать нас, а точнее, N куда чаще. Прихожу с работы, играют в коридоре. — Димка, привет, я придумала, какой подарок вы получите от меня в новогоднюю ночь! — Поделишься? — Неа, потом сюрприз будет. Некомфортно мне стало от такого предупреждения, но Мира после долгих изощренных вербальных пыток N так и не раскололась. — Мы уедем! — заявляю я уже за чаем. — Ура! Ты решил… — радуется любимый. — А, ну тогда, как вернетесь, подарю. Не вопрос, — добавляет интриги Мирослава, — кошку себе могу взять. — Ох уж, эти твои странные знакомые, каждый со своей особенной придурью, — говорю ему вечером в постели. — Мироська безобидная и сюрпризы любит, пусть девочка развлекается, ты что-то в последнее время очень серьезным стал, проблемы на работе? Или в универе? — Спасибо, что спросил. Нет, проблем нет. Я просто больше не хочу работать конкретно эту работу. Вот. — Ди-им, увольняться перед праздниками… Да и куда? — Не знаю пока, но думаю об этом постоянно. — Мне кажется, ты просто в отпуск хочешь. Взбодриться. Отвлечься. Атмосферку сменить. — Угу… ты знаешь, что прибыль компании в два раза упала, если с летней сравнивать. — Так не сезон. — Вот именно, ну какой отпуск, N? Он молчит, задумался. — Ты хочешь, чтобы я искал нормальную работу? — Нет, N! — как ему в голову такое пришло? — Ты уже работаешь, учишь детей танцевать, пишешь программы для универа. — Это почти бесплатно. — Неважно! Я хочу, чтобы ты доучился! С работой не получится. В тот момент я решил совсем заткнуться относительно своих карьерных метаний. Из-за моих загонов, еще из универа вылетит. Декабрь. Суббота. Полдень. Хлопья снега за окном. Наблюдаю, как они мерцают, пролетая через солнечные лучи. Любимый готовит завтрак. — А помнишь, как мы с тобой на балконе отеля в одеяле стояли? Примерно в такой же день. Год назад. — Да… а потом ты сел в поезд и уехал. На месяц, — печально говорит N. Разные у нас эмоции от одних и тех же воспоминаний. — Зато вернулся! И, как видишь, остался насовсем, подхожу, обнимаю его сзади, — А знаешь, я вдруг понял, что никому тебя не отдам! И это не банальная фразочка, а принятое решение. Просто имей в виду. Даже, если захочешь уйти к кому-то — не отпущу. Сначала он улыбается, а потом начинает смеяться: — Демон тебе однажды исчерпывающую характеристику дал — человек без инстинкта самосохранения. — Ну… в этом что-то есть, адреналин я очень люблю. Слушай, а может, мотоцикл всё же заберем? — Давай, научишь меня на нем ездить весной, — энтузиазму его нет предела. Кровавые пятна и месиво из человеческого мяса в сознании возникли мгновенно: где я, а где он. — Нет, не заберём… Остаток декабря я по три-четыре раза в неделю ездил на собеседования. В основном на строительскую скукотищу нарывался. Художнику становиться маляром? Ни за что! Почти отчаялся, но в одной компании впечатлились моим резюме и предложили должность ведущего архитектора. Зарплата, офис, должностные обязанности и будущие коллеги — все понравилось. Из малоприятного — только необходимость раз в месяц уезжать в соседние города на объекты. Продолжительность командировки от трех до семи дней. Согласился после праздников приступить, нужно было еще дела на фирме завершить. Решил N пока не рассказывать. Вот выйду, тогда… 31.12.2002 приехали в Питер. Холод собачий и ветер. Поели в кафе. Попросили пару блюд с собой. Уже вечером дома лежали в обнимку у плазмы. — Так странно, N, год назад я сомневался и жутко боялся, что у нас что-то получится, хотя к тебе тянуло неимоверно, а сейчас не представляю себе другой жизни. Только с тобой. А ты? Он просто целует меня в ответ. Под куранты в динамиках я ловил свой, кажется, третий за этот вечер оргазм. — Ди, ты готов провести весь год ТАК? — смеется любимый, делая большой глоток из бутылки. — А чего бы и да? Еще круг? 00.45 сил заниматься любовью уже нет. Нужен перерыв. — Ты желание-то загадал? — спрашивает он. — Конечно! — Оно как-то со мной связано? — произносит с игривой интонацией. — Не совсем, — честно отвечаю я с улыбкой. Я загадал наконец-то найти работу в архитектуре, которая будет приносить удовольствие и хорошие деньги. Здесь. И без того почти год потерян, нужно срочно реабилитироваться, иначе так и застряну в стекольщиках. — А твоё желание со мной связано? — Тоже не особо, — смеется он, — один-один, просто знаешь, ты — это естественная часть моей жизни, будто загадать, чтобы в новом году все мои органы остались при мне. Слишком очевидно, чтобы формулировать. Звонок в домофон, заставляющий нас обоих вздрогнуть. — Кто это, Дим? — Да пьяные какие-нибудь ошиблись адресом, расслабься. Но домофон звонит еще четыре раза. — Задолбали! Может выйти и прописать им новогодних пи**юлей? Одеваться только не хочется, — вздыхаю я. — Слушай, а если это Марго или… Алекс? — Мама не умалишенная, чтобы ехать ко мне в новогоднюю ночь через половину города без звонка. Договорились же второго встретиться, а Алекс… уже бы поднялся. Да и зачем я ему? Всё же решили, вроде. Домофон смолкает, зато спустя пять минут начинает с комода звонить мой мобильный. — Нет, никого не хочу, только тебя, — снова тянусь к любимому. — Посмотри хотя бы, кого игнорируешь, это ведь явно не по работе. Праздник. Может, мама звонит поздравить? Я бы на свой телефон обязательно ответил, только я нах*р никому не нужен. Нехотя поднимаюсь, дожидаюсь нового сигнала — «Брат». — Это Дениска, не хочу с ним говорить сейчас. — Давай поговорю я! — раздражается N, — Дим, почему тебя приходится уговаривать совершать самые простые действия? В чем проблема? — замечаю агрессию. «Ой, давай еще поругаемся прям в новогоднюю ночь!» — Только ради тебя, — нажимаю «ответить». — Дим, привет, с Новым годом, а вы где? Мы уже минут двадцать у парадной стоим. — Привет! Кто мы? — Я и Лиза, но она в машине. На улице -18. Так вы дома? Я ведь не ошибся, назвав своего братца недалеким? Ладно сам, но притащить сильно беременную подругу ко мне ночью в мороз без предупреждения? И сказал бы «нет», но… не по-человечески как-то. Только из-за Лизы. — Подожди, минуту, — говорю в трубку, отправляя звонящего в режим ожидания. — N, это он наш домофон насиловал. И Лиза с ним. Пускать? — Сокол приехал?! — светится любимый. — Конечно, пускать! — Тогда одевайся! N всё еще лежит на кровати счастливый, абсолютно голый, зато в колпаке Санты и с бутылкой виски. Снова беру трубку: — Поднимайтесь. — N, вот ты меня за нелюбовь к нему ругаешь, заметь, год только начался, а Дэн меня уже за*бал. За минуту трусы в складках постели не нашлись, только футболки, джинсы и спортивные штаны N. Денис заваливается в костюме Деда Мороза с черными пакетами-майками и атласным красным мешком. Лиза — беременная Снегурочка: сапоги белые, шуба в снежинках, две желтые искусственные косички и синяя меховая шапочка. — Вы прям подготовились! — восхищенно констатирую я. — А чего раньше не позвонили? — Так вроде раньше договаривались, — пожимает плечами брат. Ага, в сентябре. N спускается, ускоряясь на горизонтали: — Ура! Сокол мой прилетел! — обнимая, отрывает от пола Дэна. Ошарашенно прикидываю «что происходит?» и попутно задаюсь вопросом: «кто из них тяжелее?» Лиза только хлопает длинными ресницами в серебристых блёстках и улыбается мне. После обмена дежурными поздравлениями и избавления от зимней одежды Денис знакомит любимого с Лизой. — Блин, ребят, классно, что вы примчали, но у нас из еды только вискарь остался, — проявляет хозяйственность мой мужчина. — А мы всё принесли, я тут приготовила, — отдает черные пакеты с контейнерами N и снова улыбается Лиза. Любуюсь. Она милая и домашняя. Очаровательная будущая мамочка. — Время дарить подарки! — объявляет фейковый Дед Мороз, — Вы в прошлом году были хорошими мальчиками? — Нет, я был очень плохим! — отвечаю, спектакль становится забавным. — А я просто ужасным, значит, мне подарок положен? — подключается к беседе любимый. — Разумеется, только я вас не делю, потому и подарки общие, — Дед Дэн извлекает из красного мешка и отдает мне упаковку с видеокамерой. «Последняя модель. Туеву хучу бабла стоит!» — Эм… спасибо, но не стоило, к тому же у нас для вас подарков нет, — в этом году мы даже с N договорились друг другу ничего не дарить, чтобы на отпуск отложить. — Это совершенно неважно, мы без приглашения приперлись, просто я предложил, а Лиза подхватила, — парирует Дэн, — помню, ты говорил, что если бы не стал архитектором, стал бы режиссером, — снова по больному прошелся. Умеет же гад. — Вот мы с Лизой и решили… — Спасибо, ребятушки, вы чудесные прям. Оба! — продолжает N. — Но, как говорят по телику в «магазине на диване», и это еще не все, мы продумали не только стол, но и развлекательную программу, — Дэн протягивает N коробку с настольной игрой. — Только сначала перекусим, вы как хотите, мальчики, а я проголодалась… — Лиза с N перекладывают привезенные блюда в тарелки и расставляют на столе. Он за ней удивительно ухаживал весь вечер, то есть ночь. И реагировал быстрее, чем мы с Денисом. Стул придвинет, подушечку под спину подаст, плед принесет, водички нальет. Было заметно, что вопреки предостережениям Марго, Лиза N действительно понравилась. Пару раз парни выходили на перекур, оставляя меня с Лизой. Часам к трем ночи она прилегла на диван, да и уснула быстро. — Блин, собирались же уже домой ехать, она теперь такая стала — на любой поверхности засыпает, — жалуется Денис. — Сокол, ты когда-нибудь был беременным на позднем сроке? — наезжает N. — Представь себе, нет, — смеется брат. — Я предвидел, так вот, да будет тебе известно — желание беременной дамы — закон, хочет есть известь или грунт — пусть ест, хочет камушки из аквариума доставать и облизывать — на здоровье, у меня так училка географии делала, пораньше в декрет отправили, чтобы психику детей не травмировала, а тут просто устала бедняжка, ты ж ее замучил. И будить Елизавету запрещаю, пока не выспится. Помимо прочего мы с тобой до сих пор так и не выпили. — Так ведь за руль надо… — брат к пьяному и дерзкому N явно пока не привык. — Ты не слышал, что я сказал? — кричит N шепотом. — Пусть выспится! Дабы не мешать сну Лизы, мы поднялись на второй уровень. Неловкая пятисекундная пауза и… N предлагает сыграть в «Оскара»* — подаренную игру. Расположились, разумеется, на кровати. Вчетвером. N, я, Денис и открытая бутылка виски, с которой любимый последние полчаса не расставался. Сначала настолка показалась мне туповатой, а компания из брата весьма сомнительной, но со временем я втянулся и смирился. N отжигал. На задание «расскажи стишок» выдал со всем присущим ему драматизмом: Одинокая белая мышь Потеряла невинность в сарае. Здесь спустя несколько дней Потеряет невинность другая. Я не знаю, что делать тогда, с этим дивным явленьем природы… Но так было и будет всегда. С Новым Годом, друзья! С Новым годом! Дальше больше — любимый вырывается вперед и ему выпадает карточка «выпей на брудершафт с тем, что слева». По левую руку N сидит улыбающийся Дэн и, как мне кажется, уже облизывает губы в предвкушении поцелуя. Джемесон разливается в два бокала и следует якобы их невинный «чмок» длиною в вечность, созерцание которого подарило мне пару седых волос. Искрит. Я вижу это притяжение между ними. Фелька тогда тоже был наивный и влюбленный. Накормили, напоили и спать уложили, оставив не у дел. Вот и сейчас возникает ощущение, что стоит мне задремать или отойти на минутку, они непременно потрахаются. Карма такая карма. Памятуя о безотказных методах любимого по соблазнению заблудших натуралов, решаю сегодня больше не пить. Ни капли. Да, не исключено, что моя паранойя достигла размера галактики, но лучше ведь перебдеть. Внезапно заходит разговор о предстоящих родах Елизаветы. — А знаете, мужики, — выдает возлюбленный, — если я когда-нибудь женюсь, хочу обязательно присутствовать при появлении своего ребенка. Увидеть рождение нового человека — настоящее и неповторимое в плане эмоций таинство. Я и Денис синхронно впадаем в ступор, обратив на N четыре неморгающих карих глаза. — Нет, ну, а что?! Чисто гипотетически ведь могу жениться. Всякое бывает… Не обязательно по большой любви, — пытается оправдаться автор откровения. — Отдай бутылочку, по-хорошему прошу, тебе уже достаточно, — тянусь за виски, не хватало его еще начать к женщинам ревновать, подозревая в каждой его потенциальную супругу. — Ой, ну и забирай, скучно с вами, — обижается N, зевая. Вопреки моим опасениям он засыпает в изголовье кровати минут через десять. Можно выдохнуть. Игра теряет для меня всякий смысл. — Денис, ты победил, держи «Оскара», — протягиваю ему пластиковую статуэтку. — Почему я? Мне кажется, победа по праву принадлежит N. — Да мне как-то всё равно, что тебе кажется… Где спать будешь? — Не знаю… а где можно? — мнется он. Вопрос на миллион. Лиза и Её Живот заняли весь неширокий диванчик внизу. Оставлять человека спать на полу считаю негуманным, даже если это мой недалекий родственник, вожделеющий моего N. Еще и от любимого поутру прилететь может за то, что я такая-сякая негостеприимная сволочь. Сам замерзай и обламывайся, а гостя укладывай в уюте и тепле. — Ладно… Кровать широкая, — N посапывает в футболке и спортивных штанах, — Поместимся, ложись с краю… Только, смотри мне, чтоб без глупостей. Денис делает вид, что не понимает смысла последней фразы, но послушно кивает. Я уже научился определять, когда он косит под придурка, а когда идиотничает на самом деле. Окей, с местом ночлега определились, теперь пункт со звездочкой — в каком порядке лечь. Варианта всего три, в двух из которых мне придется спать рядом с братом, что меня категорически не устраивает. Даже в качестве живого щита, отделяющего N от Дэна, я не согласен. Разворачиваю N на середину кровати. Да, так оптимально. Дэн стягивает свитер, обнажая татуировку во всю спину, и собирается снимать джинсы. — Можешь не раздеваться, все свои, — останавливаю я его странным аргументом, ведь именно перед «своими» раздеваться обычно можно. — Я понял, но не могу спать в одежде, — пожимает плечами он. — В трусах, надеюсь, можешь? — невольно приходится рассматривать его. Загорел, подкачался. Будто из курортов и фитнес-клубов не вылезает. И как я прощелкал момент, когда из прыщавого подростка-дрыща выросло такое омерзительно-очаровательное создание? Красивый… но я ведь всегда был лучше! Теперь точно не усну. Действительно, ворочаюсь часа два, постоянно ощупывая любимого на предмет «не украли ли». Еще беспокоит, что Лиза может начать рожать в любую минуту. Сны пришли страшные, но новогодние. Даже расширенная версия их поцелуя приснилась в родовом зале с украшенной ёлкой и орущей Лизой. Шокирующее зрелище — куда ни глянь. Открыв глаза, понимаю, что уже давно день и я в постели один. Спускаюсь. Троица завтракает, а может уже и обедает за кухонным столом, N эмоционально рассказывает: — …А я ж с этим окном в электричке ехал. Как дебил. Даже денег за багаж содрали. Лиза восхищенно охает, а Дэн парирует: — Конкуренция в агрессивной форме. В любви и на войне, то бишь в бизнесе, все средства хороши. Главное — результат, а ты его показал. Умничает он. Да я тебя прибью когда-нибудь! Для результата и личного спокойствия, чтоб глаза не мозолил. — Опаньки, их Величество встать изволили? — замечает N меня. — Доброе утро! — мог бы их уже выпроводить что ли. Лиза как часовая бомба меня пугает, про Дениса и говорить не стоит. Его уже слишком много в этом году. Все хором отзываются. — Ди-им, — зовет меня Лиза, — мы тут решили все вместе в кино сходить. Что скажешь? — Когда? — решили они, ага. — Ну… завтра можно, сегодня мы к родителям едем, — запинается, наверное, ей неловко, что не можем поехать вместе. — А тебе нормально в кинотеатре будет? Темно ведь, громко. — Да не волнуйся ты, — смеется, — до завтра я точно не рожу. Никаких особенных ощущений нет. Я же не больная, все как обычно могу делать, с некоторыми послаблениями. А кинотеатр хороший, зал небольшой, там подружка администратором работает, все мировые новинки выходят на два-три месяца раньше, только без дублирования — с субтитрами. — Ладно, давайте сходим, — а как тут откажешь? Приехали на четыре дня, минимум два из которых проводим не в обществе друг друга, а в сомнительной малоприятной компании. — Отлично! Сейчас отпишусь, да поедем, — Лиза начинает строчить sms. — Сокол, как насчет потравиться на дорожку? — обращается N к брату, вот мог бы его по имени называть. — Пошли, конечно. Сваливают. Вместе. Вот про кино спросили, а узнать, как я отношусь к их продолжительным интимным перекурам, нужным не считают. — Дим, я так рада, что ребята подружились. У Дениса ж друзей почти не осталось, все либо свободные-гулящие, либо только-только с девушками жить начали, чтобы прям семья и дети ни у кого нет, еще и Алекс так с ним обошелся. — А с папой что? — Я же временно не работаю, Денис хотел перейти в центральный салон, чтобы мы ни в чем не нуждались, там проходимость больше и зарплата, соответственно, выше, а Алекс должность другому парню отдал, типа тот старше и серьезнее, а Денис сейчас в семью погрузится и на работу забьет, плюс универ же. В общем, Алекс решил, что нагрузка большая, не потянет. — Так, может, он и прав, все в интересах бизнеса. — Дениса это очень расстроило, он всегда к работе серьезно относился, думает, что это скорей из-за того, что он тебя поддерживает, а не папину сторону принял. — Вот только не нужно меня к любой фигне цеплять! Нашли крайнего. — Не знаю, Дим, только у них очень натянутые сейчас отношения. Алекс при любой возможности вставляет, что «не будь как твой брат-п*дор», а Денис на это непременно язвит, что лучше п*дором быть, чем от родных детей отрекаться. — Прелесть какая, — умиляюсь, — жаль, сценка не для меня. Я б посмотрел. Доедаю прошлогодний «оливье» с элементами «Цезаря», смотрю на часы: — Лиз, сколько сигарет за двадцать минут выкурить можно? — Да ладно тебе, пусть ребята пообщаются, я заметила, что Денис тебя как будто побаивается. Тянусь за хлебушком: — И правильно делает! — А почему? Вот как ей объяснить свои подозрения в его бисексуальности, она ж его ребенка носит. К тому же прямых улик нет. Пока нет. — Да старые терки, забей, мы никогда особо не дружили, а тут появился N, и Дэн ко мне братской любовью воспылал вплоть до совместной встречи Нового года. Подозрительно. — Бли-ин, дошло, — улыбается она, — Денис говорил, что ты ревнуешь N ко всему движимому и недвижимому, независимо от ориентации. В ответ тоже ядовито улыбаюсь: — Что еще говорил? — Что ты молодец и он восхищен твоей смелостью, — Лиза грустнеет, — еще он очень переживал, что ты с работы ушел и из города уехать пришлось. — С работой, надеюсь, скоро все ровно будет, только это секрет, а что до места жительства, так там мне спокойнее. — Это хорошие новости! — блаженно улыбается она, но тут же лицо искажает гримаса боли, — ой! Подскакиваю: — Что? Схватки? Скорую? Врача? Воды? Где, бл*ть, твой муж? — прыгаю я вокруг нее, боясь прикоснуться. Лиза продолжительно выдыхает, сложив губы в трубочку: — Всё-ё. Доктор предупредила, что могут быть тренировочные схватки. — Они отличаются от настоящих? — Да, интенсивностью и периодичностью, подай, пожалуйста, мою сумочку, — выуживаю из диванных складок сумку, сердце все еще бешено колотится, я хочу валяться в постели с любимым парнем, а не роды принимать. Лиза выпивает таблетку: — Вот, если пройдет, значит, ложные, если интервал сократится, значит, рожаю. — Страшно, наверное? — Конечно, но ожидание изматывает больше, скорей бы уже. Так хочется перестать чувствовать себя стосоракилограммовой гориллой. — Ты отлично выглядишь! — беременным же нужно постоянно говорить что-то хорошее, а она и вправду милая, когда не рожает. Возвращаются наши мужчины. — Вот так Денис, в следующий раз на перекур выйдешь женихом, а вернешься уже отцом. — Что опять было? — с опаской спрашивает брат. — Да, — Лиза спешит ответить — Димку перепугала, на самом деле это уже месяц длится, в декабре дважды в роддом ездили, велели до срока носить. Тридцать девятая неделя началась. Мне ничего не говорят эти цифры, но я на грани потери сознания. «Пожалуйста, не оставляйте меня больше с Лизой наедине!» Наконец-то они собираются уходить, N подает Лизе шубку, целует в щеку и крепко обнимает Дэна. Крепче и дольше положенного. — Эх, жаль вы не можете поехать с нами, мы же одна семья, — Лизин пассаж лишь заставляет нас переглянуться. Да мало ли я чего хочу… — Забей! — с Марго завтра вечером пересечемся, а по папе я не сильно скучаю. Закрываю дверь и разворачиваюсь к любимому: — N, нам нужно серьезно поговорить. Он складывает руки на груди и широко улыбается: — Удиви меня! — Я не слепой, пожалуйста, хватит. — Димуль, о чем речь? — улыбка еще шире. — Ты знаешь… Ты… Вы… — на самом деле пока кроме фанта в игре и придраться не к чему, N не несет ответственности за мои сновидения и домыслы. Смотрит. Ждет. Продолжаю: — Ты… Ты его целовал! Уже смеется: — Ну да, понарошку, задание такое, еще в тот момент я подумал, как бы ты выполнял его в отношении Дениски. Представляю и морщусь, да, пожалуй, это еще хуже. — Не сваливай все на игру, а если было бы задание «трахнуть того, кто справа»? — Легко, — хохот громче, — справа сидел ты! — А вот мне нифига не смешно, Лиза чуть не родила у меня на глазах, я не хочу идти с ними в кино… И вообще, что вы делаете в парадной каждый перекур по двадцать минут? — Еб*мся! — уже вытирая слезы от смеха, отвечает он. — Я же сказал, что разговор серьезный, почему ты все превращаешь в фарс? — Прости, — старается успокоиться, садится на диван и складывает руки на коленях подобно примерному мальчику, — я тебя внимательно слушаю. Замечаю новую деталь: вокруг его левого запястья тонкий жгутик, похожий на пряжу для вязания, отвлекаюсь: — Что это? Что за нитка? Откуда? N рассматривает свою руку: — Это? Братик младший подарил. От негатива оберегает и стильно выглядит. Пока чёт не очень работает. — Когда подарил? Не при мне же. — Наверное, мы выходили, это важно? — снова хихикает. До меня доходит, это не просто смех, а завуалированная истерика. Он очень нервничает, но пытается не палиться. Я морально истощен, сажусь напротив и говорю предельно спокойно: — N, я понимаю, что ничего не могу тебе запретить и это вообще не мой стиль общения, но я тебя очень люблю и прошу быть аккуратнее и милосерднее. Я же вижу, что вы нравитесь друг другу. Этого, надеюсь, ты не будешь отрицать? — Дим, ты как всегда бесподобен в своей необоснованной ревности. Чего ты от меня хочешь? Мне нельзя общаться с Денисом и выходить вместе курить? — Это было бы идеально. Ты согласен? — Не очень, — вот сейчас он становится серьезным. — Окей, давай найдем компромисс, вы не оставляете меня с Лизой наедине долго, она ведь в любой момент родит. — Что-то еще? — Да… — подбираю слова, но тут лучше сказать прямо, чтобы не возникало двойного смысла, — обещай, нет, клянись его не трахать, ни под каким предлогом, даже если он будет тебя слезно уговаривать. N закатывает глаза: — Что за бред ты несешь, Дима? Ну, какой может быть секс? К тому же мы это обсуждали уже… — N, я жду… С ним я тоже поговорю. — Ла-а-адно, я торжественно клянусь не… еб… а есть какой-то юридический термин? Ой, да пох*й! …не трахать гетеросексуала Дениса Алексеевича Карельского, который вот-вот станет отцом. Так сойдет? Или двое свидетелей нужны? — Хватит ёрничать! Это для личного спокойствия. — Вот иногда умиляет твоя ревность, а иногда не по-детски… утомляет. Немного отпускает. Он наблюдает за мной, чувствую — разговор не закончен. — Дим, можно встречную просьбу? Раз такая пьянка пошла. Парень наглеет, но я заинтригован: — Что ты хочешь? Глаза синеют, вбирая темноту зрачков. Как он это делает? Замечаю, что злится. — Отъ*бись от Сокола! Просто оставь его в покое. Он тебе ничего не сделал, а ты его с говном сожрешь при первой возможности. Тебе это совсем не идет. Глупо выглядишь! Я выжат, опустошен. Дэн ему дороже меня? Наклоняюсь ближе: — N, ты очень жестокий человек… Тебе это часто говорят? — Разве не нормально обсуждать все условия и детали — я его не *бу, а ты его не за*бываешь. Всё честно! По рукам? Жму руку. Всё еще в шоке: — Защищаешь его, в любви признаешься. В кино они собрались. Клёво, чё. — Дим, не надо крайних искать, ты мог не соглашаться на кино. Это вообще-то Лиза предложила. — Опять я виноват, гениально. N, последний вопрос, только ответь максимально честно, обещаю не ругаться больше, он тебе нравится, да? Не как сват, брат, кузен или дедушка, а как парень? Ты его хочешь? — Это два вопроса… Хватаю стеклянную пирамидку с полки и швыряю в стену, вместе наблюдаем за осыпающимися осколками. — Карельский спятил… — бурчит себе под нос N. — Я больше не могу! Ты не просто жестокий, ты, сука, безжалостная скотина, зачем ты так? Я теперь как Феликс, да? — Что?! Причем тут Фел? Это не я с ним на тайные свидания хожу. И к Демону не я езжу. Мне ж с тобой всегда легко, ага! Надеюсь, когда ты восстановишь режим, мозги тоже встанут на место, Дим, ты меня реально пугаешь, у тебя совершенно необоснованная агрессия в сторону Дэна, только почему-то к нему одному. Я вижу, каких усилий тебе стоит просто находиться рядом. Мне два момента интересны: во-первых, ты его ненавидишь за какой-то конкретный случай или в целом; во-вторых, почему Марго вами еще не занялась? Хочу вот разобраться и как-то вас подружить. — Маму сюда не вмешивай… — падаю на диван, сил больше не осталось. — Тогда сам. И, пожалуй, я отвечу на твой первый вопрос, если ты больше не будешь кидаться предметами, — делает паузу в ожидании реакции. — Не буду… — Молодец, хороший мальчик, так вот… Сокол мне интересен, потому что… — тяжело вздыхает, — Я не могу это сформулировать точно. Ты ж нихрена про него не знаешь. Он не твоя копия, Дима, как кажется на первый взгляд, он ближе ко мне. И я хочу узнать, с каких херов в благополучной семье, с замечательной Марго, выросла настолько больная душа. Он пытается любить, но он абсолютно мертвый внутри. Там ничего нет. Я знаю, как это, и знаю, отчего бывает и молись, Димуль, если неожиданно выяснится, что роль моей тетушки в отношении Дэна исполнял ты. Ежедневное ментальное изнасилование — это, Дим, тяжело, порой невыносимо. Я очень хочу поговорить с Марго. Она может помочь. Ты позволишь? — Не трогай маму… Я же попросил. Изучаю абстрактный рисунок ковролина, переваривая слова N, я мало того что снова крайний, так еще оказывается враг номер один. Почему не Алекс? Почему не сам Денис? Почему я? Я даже никогда его не бил всерьез. Откуда взялся такой диагноз «мертвый внутри»? У него в жизни вообще никаких проблем нет. Работает, где нравится, живет с любимым человеком, ребенка ждут. Никто его ху*ми не обкладывал, без денег не бросал и из семьи не выгонял. N анализирует что-то своё: — Вообще да, с Марго тухлая идея, ты же ее любимый сын. Звучит как самое отвратительное оскорбление. — N, а может, ты забьешь? Может, это твоя буйная фантазия и его привычка жертвой прикидываться в совокупности производят такой эффект? — Кто бы про буйную фантазию-то говорил. Дим, я очень хочу ошибиться, но мне надо проверить. Садится рядом и гладит меня по голове: — Ты должен знать, что я все равно тебя люблю. ______________________ * "Оскар" — настольная игра, похожая на "фанты", победителю вручается статуэтка. Личная разработка автора.