Возвращение с Того Света.

***

      Хиро напряженно смотрел в окно троллейбуса, ехавшего до противного медленно и постоянно останавливавшегося на светофорах. Со времени возвращения мальчика от Тадаши прошло около получаса, и за это время старая машина проехала не более пяти остановок и получила в свой адрес тысячу и одно ругательство водителя.       Очаровательное сочетание посаженных вдоль тротуаров вишневых деревьев и высоких зданий — на такой пейзаж можно было смотреть бесконечно, к тому же, он располагал к обдумыванию и решению житейских проблем, а их в последнее время у парня было немало.       Хамада ехал к дому Абигейл. Идея организовать их с Тадаши встречу пришла к нему в голову еще в том подвале, однако заявляться к ней с Бэймаксом, которого девушка видела один-единственный раз и о котором наверняка уже забыла (хотя кто ж такое забудет?), совсем не хотелось. Правда, сейчас парень даже не знал, что удивит ее сильнее…       В порыве острого желания стать соединителем влюбленных сердец Хиро как-то не подумал, как же сообщить подруге хорошую, но несколько сногсшибательную новость? Не каждый же день к Эби заявляются в семь утра подростки и заявляют, что ее любимый, которого все считали благополучно умершим, так неожиданно воскрес вместе с ее отцом, при этом еще и организовав секретное спецподразделение по борьбе с особо опасной бандой головорезов! А сообщать такое с бухты-барахты было тем более неразумно, мало ли, как это на летчицу подействует?       Сейчас у юного Хамада в запасе было несколько минут, чтобы обдумать свою предстоящую речь. Причем, делал он это вслух, благо, что шепотом и при отсутствии пассажиров на ближайших сиденьях.  — Абигейл, выслушай меня, это очень важно, — бормотал себе под нос мальчик, уткнувшись виском в стекло, — В общем, так получилось, что Тадаши жив. Я сам в шоке, узнал об этом только сегодня. И ты должна пойти со мной… Нет, не так. Эби, я хотел бы сказать тебе нечто невероятное… Тьфу ты, все не то! — спросонок и на голодный желудок думать не получалось, и Хиро уже жалел, что не послушался робота, который еще у того здания советовал другу съесть по прилете домой хотя бы кусок хлеба с водой.       Безрезультатные попытки хоть что-то сообразить прервал гундосый и очень громкий голос из динамика, под которым парень умудрился сесть на предыдущей остановке, так как кресло очень сильно шатало, что еще больше мешало сосредоточиться:  — Институт Робототехники! При выходе из трамвая не забывайте свои вещи!  — А ты высморкайся, — сердито буркнул в ответ диктору Хиро, вставая с сиденья и вместе с немногочисленными пассажирами вылезая на улицу. Жалобно скрипя и звеня, транспорт медленно пополз от остановки, все также подвергаясь злостному отчитыванию уже абсолютно всех, кто в нем остался.       Утро уже было в самом разгаре. Поскольку сегодня обещали пасмурную погоду, небо за полчаса заволокли синеватые облака, так что бояться солнца, свет которого до полудня обычно бил в глаза, уже не стоило.       Хамада шел по тротуару, вдыхая свежий воздух и полностью погрузившись в свои мысли. Конечно, лучше всего сейчас было просто успокоиться, полностью очистить мозг от всего лишнего и, желательно, не попасть под машину. С Бэймаксом ходить было куда безопаснее: если что, робот и за капюшон придержит, и на тротуар физиономией упасть не даст, а это обычно было актуальным при такой невнимательности ко всему происходящему вокруг.       Фортуна в этот раз была благосклонна к Хиро: по дороге он ни обо что не споткнулся, ни на что не напоролся и никуда не свалился.       А вскоре показалась и знакомая частная трехэтажка, в которой гений сразу узнал дом Абигейл Каллаган… Хотя нет. Дом Роберта и Абигейл Каллаган. Тадаши бы не стал врать, уже сам факт того, что он жив, являлся доказательством спасения и профессора, а значит, девушка уже точно не сирота…  — Ну, ладно, пошел, — глубоко вдохнув, мальчик открыл дверь, которую летчица уже не запирала, и зашел в прихожую. Так как у него было разрешение самой хозяйки приходить в любое время, угрызений совести за нарушение чужого одиночества он не чувствовал…       Судя по тишине, царившей вообще во всем доме, искать девушку нужно было в ее комнате, так как утром ей идти было некуда. Правда, если Эби сидела у себя, не издавая ни звука, это означало, что ей уже до крайности надо побыть одной по вполне ясной причине. Но поскольку тактичность и хоть какую-то рассудительность Хамада, увлеченный своей миссией, забросил на задворки сознания, он и думать не стал о том, что нужно летчице в данный момент.       Буквально, не касаясь ногами земли, он взбежал по лестнице на второй этаж и еще раз прислушался. Ни всхлипа, ни вздоха. Еще раз переведя дыхание, от волнения сбившееся и тяжелое, парень вошел в комнату.       Шторы оказались отдернуты, кровать — аккуратно заправлена. Все было настолько чистым, будто здесь поработал гарнизон уборщиков с самыми новейшими приспособлениями, а также парочка домовых, которых японская часть населения считала хранителями дома и порядка.       Сама Абигейл сидела на подоконнике в уже привычном черном платье, поджав ноги и опершись спиной о стенку выступа. На фоне серого неба фигура летчицы казалась лишь силуэтом, только на лицо и руки сбоку падал свет. Эби держала в опущенных на колени ладонях фотографию в теперь уже черной, чуть отливавшей изумрудным оттенком, пластиковой рамке. Ее юный гений заметил лишь один раз — когда впервые сюда пришел.       Абигейл, казалось, не видела и не слышала его. Она неотрывно глядела на фотокарточку, сидя неподвижно, будто замерзшая статуя. По бледным, худым щекам сверкающими линиями стекали крохотные слезинки, которые Хиро разглядел, лишь приблизившись к подруге.  — Это было после нашей первой встречи в институте, — пояснила девушка, не поднимая глаз от фотографии, — Мы летом еще думали, что больше никогда не увидимся, но… Вот так вот бывает.       Она вытерла пальцем очередную слезу и тихо всхлипнула. Звук получился самый обычный, ничем не отличавшийся от простого подсмаркивания, но на Хиро он подействовал как-то по-особенному. Притихший было мальчик внезапно улыбнулся и торжественно произнес, легонько хлопнув подругу по плечу:  — Абигейл, хватит уже горевать. Как сказал один писатель, плакали мы порознь, а радоваться будем вместе!       Летчица подняла на него недоуменный взгляд, даже не зная, что спросить. Собственно, этого не понадобилось, так как парень, сияя, как начищенный кофейник, уже тише и почти что ласково добавил:  — Эби, Тадаши жив!       Бздынь! — послышалось где-то на полу, и ошарашенная девушка едва нашла в себе силы посмотреть, что случилось. Как оказалось, фотография выскользнула из ее ослабевших пальцев и упала. Стекло треснуло, многие осколки валялись рядом. Но окончательно добило летчицу то, что все трещины шли из самого центра черной полоски, расщепляя ее в нескольких местах. И ни одна не задела того, кто был на этой стороне картинки…       Абигейл медленно спустилась с подоконника и подняла фотографию. Конечно, был риск серьезно порезаться, в конце концов, стекло — это вам не углепластик. Выпрямившись и несколько секунд глядя на причудливый угловатый узор, летчица с тихим стоном помотала головой, как будто сбивала ненужные мысли, и, положив фотокарточку на стол, серьезно и даже сурово проговорила:  — Хиро… Это очень плохая шутка. Лучше больше ее не повторяй, не то я перебью все предметы в доме.       Мальчик, конечно, ожидал, что она отнесется к этому скептически. А кто бы поступил иначе? Видя до этого могилу, зная, что человек так и не вернулся домой, читая протоколы осмотра здания — после этого поди поверь в обратное…       Поэтому, поняв, что так он результатов добьется еще меньше, чем с Тадаши, Хиро просто вздохнул, прошептав: «Шутка, значит?», и без лишних разговоров, схватив девушку за руку, рванулся вместе с ней прочь из комнаты. Ошарашенная Эби не успела опомниться, как уже бежала вслед за мальчишкой, не смея даже высвободить руку. На те вопросы, которые летчице удалось задать, несмотря на мешанину в мыслях, возникшую от резкого и немного грубого рывка, Хамада не отвечал, только с сосредоточенным видом мчался уже по тротуару, ловко огибая частых прохожих, которые смотрели на них с Абигейл с уважением. Вот, мол, ребята прилежные: на занятия опоздать не хотят. Поэтому даже полицейский их не остановил, хотя носиться по таким оживленным улицам опасно. Поскольку бежали они по направлению к зданию СФИТ, догадку, что это студенты, оспаривать даже не пытались.       Собственно, самой Эби было глубоко до фонаря, что думают люди. Она с трудом поспевала за Хиро, хотя была в самых обыкновенных балетках, то есть, не на каблуках. Даже попросить идти помедленнее у девушки не получалось, не говоря уже о продолжении расспросов.       Сам Хамада, ничуть не сбавляя темп, почти перед самым институтом неожиданно повернул и направился по совершенно пустому тротуару, даже не оглядываясь. Летчица по-прежнему ничего не понимала, хотя почему-то эта дорога показалась ей знакомой.       Перед ребятами появилось невысокое полуразрушенное здание, в котором летчица с трудом узнала выставочный центр. Странно, но он выглядел так, будто был декорацией к фильму об Апокалипсисе, даже ступеньки были обугленными…       Абигейл внезапно осознала, зачем ее сюда привел Хиро. Нетрудно было догадаться, что здесь не так давно произошел очень сильный пожар, а рассказ о гибели старшего Хамада она помнила отлично…  — Это было здесь? — негромко произнесла она, когда мальчик, наконец-то, идя медленнее, поднялся вместе с подругой к главному входу и осторожно вошел внутрь, следя, чтобы ничего из уже хрупких конструкций на них не упало. Света не было, но Абигейл смогла рассмотреть, как собеседник кивнул в ответ.       Теперь уже и летчице начало чудиться что-то сверхъестественное. Скрипы половиц под ногами казались треском горящего фундамента, в любом дуновении сквозняка ощущался дым. Даже голова начала кружиться, и кашлять отчего-то захотелось.  — Хиро, — дрожащим голосом позвала летчица, стараясь теперь не выпускать ладонь мальчика, — Пойдем отсюда. Мне плохо.  — Мне тоже, — отозвался гений, снова выходя из какого-то коридора, на этот раз, в зал со сценой, — Потерпи, мы почти пришли.       Почему-то после этой примитивной успокаивающей фразы Эби не решилась ничего возразить. Да и вернуться домой уже хотелось не так сильно, а вот легкая заинтригованность, наоборот, увеличилась, постепенно вытесняя страх.       Неожиданно Хиро чем-то щелкнул, и в помещении стало светлее. Ненамного, конечно, но, по крайней мере, обстановку зала было видно. Как оказалось, само освещение составляли желтоватые лампы, стоявшие на ящиках и соединявшиеся чем-то вроде проводки, правда, не подключенной к розетке.       Парень тут же перестал держать за руку девушку и отошел на середину помещения. Абигейл хоть и была человеком не робкого десятка, но соваться обратно, в коридор, где на голову в любой момент может что-то рухнуть, она бы наверняка не стала. И точно, летчица даже с места не сдвинулась, стоило Хиро отойти, и только оглядывала сцену и другие предметы в зале, чувствуя, как внутри все сжимается. Шестое чувство определенно подсказывало, что здесь произошло что-то нехорошее — на более конкретное указание оно не было способно, но девушка уже сама смогла додумать детали, хотя делать этого, судя по в очередной раз подкатившему к горлу комку, не следовало.       Но весь ее интерес вскоре перенесся на юного изобретателя, который внезапно присел на пол и начал простукивать линолеум, прислушиваясь. После нескольких секунд непонятного занятия он с удовлетворенным выражением лица провел пальцами по полу и, ловко во что-то вцепившись, одним движением поднял часть покрытия. Под ней летчица, подойдя чуть ближе, увидела круглый не герметичный люк, в который без труда попадал воздух.  — Ой… — только и вырвалось у летчицы при виде этого. Кодовый замок, каких в Сан-Франсокио было по три штуки на дом, Хиро открыл без труда и, с усмешкой пробормотав: «Сезам, откройся!», откинул железную крышку. Из подвала, оказавшегося под ней, лился мягкий свет, и мальчик, спустившись по металлической лестнице вниз, галантно подставил руку девушке.       Похоже, Алисой в Стране Чудес почувствовать себя суждено было не только Хани. Случайно или нет, но именно ассоциация с прыжком в нору за Белым Кроликом заставила Эби помедлить, прежде чем, собравшись-таки с духом и понадеявшись, что парнишка ее не втянет с какую-нибудь сумасшедшую историю, осторожно слезть за ним. Младший Хамада оказался вполне воспитанным юношей: поскольку дама была в юбке, он заблаговременно отвернулся и стоял так до тех пор, пока летчица, опершись о его руку, не спустилась на пол.       Уже знакомая парню скудная меблировка помещения на аккуратную Эби произвела неприятное впечатление. Тот, кто здесь проживал, обнаружился сидящим за столом и что-то пишущим. Со спины он выглядел очень внушительно благодаря дорогому плащу, делавшему плечи хозяина шире и прямее. Волосы и часть шеи скрывало нечто вроде шапки-шарфа. Вся одежда была чистого черного цвета, а широкие полы плаща будто растекались в стороны.       Незнакомец услышал, как ребята открыли люк и проникли в подвал, и, отложив карандаш, потянулся руками к лицу. Заметив это, Хиро усмехнулся и совершенно спокойно проговорил:  — Не бойся, это я.       Человек за столом выдохнул облегченно и немного раздраженно, отодвинулся от стола и развернулся, видимо, собираясь упрекнуть мальчишку за неожиданный и не совсем своевременный визит…       Однако он и слова произнести не успел, так как именно в этот момент увидел стоявшую рядом с гением девушку. Единственная уцелевшая бровь оказалась на одном уровне с выбивавшейся челкой, которую парень забыл заправить под шапку, а здоровый глаз стал почти совершенно круглым, несмотря на восточные гены своего обладателя. Юноша от изумления вскочил со стула, который тут же отъехал в сторону.  — Абигейл?! — голосом астматика во время приступа выпалил он, совершенно забыв про маску, всё еще поднятую.       Странно, но летчица с шоком справилась быстрее. Она медленно шагнула ему навстречу. Ноги двигались, будто свинцом налитые, однако спустя несколько секунд девушка приблизилась к парню вплотную, смотря в кофейно-коричневые глаза.  — Тадаши… — слетело с ее губ, неслышно, как листик, упавший на землю. В ее взгляде читалось бесконечное множество самых разных эмоций, явных и неуловимых, да и сама девушка испытывала что-то совсем новое, незнакомое, чего она не ощущала никогда. Радость? Нет. Нечто сильнее, глубже, долговечнее, что проникало внутрь с каждым вздохом и, как солевая бомбочка в воде, лопалось, наполняя собой всё её существо. Поэтому дышать стало тяжелее, и она приоткрыла рот, а в больших, чистых голубых глазах блеснули слезы.       Он заметил его и опустил взгляд. Тадаши только сейчас понял, что маску он так и не надел полностью, и Эби всё-таки увидела кошмарное месиво на его лице. Конечно, юноша и до этого думал, как она на это отреагирует, и сможет ли он вообще решиться на такой риск. Но все получилось само собой, вот только стало больно, как если бы на эти раны вылили серную кислоту.  — Я знал, что ты испугаешься, — через силу выдавил юноша и попытался отстраниться. Однако в эту секунду он почувствовал прикосновение холодных, как лед, женских рук на своих щеках.  — Нет, — прошептала Абигейл, заставив его смотреть прямо на нее. И одного взгляда хватило, чтобы понять: она не врет.       С негромким вздохом летчица склонила голову на грудь Тадаши, положив ладони на его плечи. Даже сквозь плащ и ткань костюма она слышала, как часто и сильно бьется сердце любимого юноши. А затем почувствовала, как ее талию обхватили таким знакомым жестом крепкие руки, отчего-то казавшиеся горячими, и теплое дыхание, проходившее сквозь ее густые локоны, и прикосновение его губ к ее голове. И только теперь девушка поверила, всей своей душой поверила. А по разрумянившейся щеке скатилась новая слеза, но уже совсем отличная от остальных, вызванная совершенно другими чувствами.  — Я же тебе говорил! — пробормотал Хиро, наблюдая за братом и Абигейл. Правда, ни злорадства по поводу своей правоты, ни обиды на недавнее отрицание летчицей правды уже не было. Только какая-то неземная легкость, от которой хотелось прыгать и плакать одновременно…