Возвращение с Того Света.

***

      Надежда на то, что странный звук юному гению только почудился на почве сильных переживаний, угасла, когда секунду назад мило болтавшие влюбленные сперва насторожились, а затем резко вскочили. Причем, Тадаши при этом опустил маску на лицо, схватил младшего брата за плечи и, не дав твердо встать на ноги, завел к себе за спину. Мальчик едва успел недовольно ойкнуть (пальцы у брата были цепкие), после чего Абигейл зажала ему рот.  — Молчи, пожалуйста, — прошептала девушка, знаком показав ребенку, чтобы он не оборачивался, а затем выглянула из-за плеча старшего юноши.       Прямо перед мальчишкой со стуком и шебуршанием начало расти что-то вроде высоких черных столбов. Микроботы были приведены в боевую готовность, рассредоточены полукругом рядом с тем, кто ими управлял. Мягкий свет лампы едва пробивался сквозь них, блестя на мелких металлических корпусах.       Хиро стало совсем не по себе. Всё было готово в считанные секунды, а когда старший Хамада на миг дотронулся до руки мальчика, тот почувствовал, как под перчаткой дрожат пальцы юноши. Думать, что или кто могло так встревожить изобретателя, гению было совсем тошно.  — Т… Тадаши, — позвал мальчик, невольно прижимаясь крепче к спине брата, — Что происходит?  — Не бойся, — даже негромкий голос явственно выдавал волнение изобретателя, старавшегося сохранять спокойствие, — Они вас не тронут. Только не шевелись.       После этой фразы ребенок почувствовал, как внутри у него всё будто свернулось. Исходя из недавних рассказов Тадаши, «ими» могли быть только люди из «Черной Орхидеи». А если парень настолько боялся за жизнь тех, кто был сейчас здесь, от мыслей, что могли сделать с маленьким мальчиком и хрупкой девушкой, мурашки пробежали от затылка до самой поясницы.       Хиро не видел, что Абигейл, услышав о «них», даже не став спрашивать о деталях, заметно выпрямилась и встала рядом с любимым. Страх на ее лице и не промелькнул, зато было видно, что летчица готова драться вместе с Тадаши. Благо, папиными стараниями, она неплохо владела несколькими видами восточных единоборств. Правда, в юбке это не самое удобное занятие, но выбора не было.       Скрежет повторился. Все трое затаили дыхание, Тадаши и Абигейл внимательно следили за люком, Хиро же просто не высовывался, хотя от этого было только беспокойнее. И высунуться хотелось с каждой секундой все сильнее, хотя бы чтобы так не бояться.       Хлопок и лязг металла возвестили о том, что вскрывавшему люк человеку это удалось. Мальчишка зажмурился, сжав руки на груди. Тадаши напрягся еще сильнее, даже через плащ можно было почувствовать каждую мышцу его спины и заметно шевелившиеся от тяжелого дыхания плечи. Он инстинктивно развел руки в стороны, закрывая и брата, и молчаливо вцепившуюся в крепкое предплечье юноши Абигейл.       В помещение чуть просочился слабый свет из отверстия в потолке. Было похоже, что кто-то поднял над ним цветной фонарь, как в фильмах-сказках про волшебные города, синеватого цвета. Это точно был не один из светильников в зале — те были темно-желтыми. Эби прищурилась, пытаясь поймать взглядом тень хозяина фонарика, которая наверняка должна была появиться хоть на мгновение…  — Тадаши, ты обедать будешь? Я только что из магазина!       При звуке этого голоса братья Хамада хором выдохнули и расслабились, а старший жестом заставил микроботов опуститься в баки, в которых они хранились. Маска кабуки, как веер, сложилась несколько раз, открыв здоровую половину лица парня.       Летчица застыла в оцепенении, приоткрыв рот и чуть не падая. Она, как и ребята, узнала этот голос…       Из отверстия хлынул более сильный свет, а затем оттуда вылез и спустился по лестнице, цепляясь за круглые ступеньки одной рукой и держа тонированный фонарь вместе с каким-то пакетом в другой, высокий человек в черных джинсах и темно-серой толстовке свободного кроя. Из-за ее фасона он казался полноватым и неуклюжим, однако каждый раз, когда мужчина вытягивался, нащупывая ногой следующую ступеньку, все лишнее оказывалось только тканью. На голову неизвестного был накинут широкий капюшон. Когда человек опустился на пол и повернулся к ребятам, оказалось, что эта деталь скрывала его лицо до самого подбородка, покрытого густой коричневой бородой, не очень длинной.       Через минуту, немного отдышавшись, мужчина отдернул капюшон и встряхнул головой. Бывалая актриса без проблем поняла, что борода, как и скрывавшие верхнюю губу усы, — обыкновенный муляж, причем, совсем дешевый, жесткий и вообще синтетический. Такие в подземном переходе продают по пять долларов за штуку. К тому же, волосы на голове у незадавшегося гримера были с темной проседью, в отличие от вышеупомянутых деталей маскировки.       И, будто в подтверждение ее слов, человек отклеил и усы, и бороду, аккуратно сложив на какую-то коробку рядом. Пакет был поставлен туда же вместе с выключенным фонарем. Летчица тихо ахнула, но мужчина услышал и, взглянув на девушку, застыл, приоткрыв рот от изумления.       Абигейл остолбенела на минуту, словно лишившись возможности двигаться, и профессор не мог сойти с места. В наступившей тишине лишь спустя некоторое время совершенно по-детски звонко, как первый весенний колокольчик, прозвучало слетевшее с побледневших губ девушки единственное слово:  — Папа!       И в следующий миг, будто окрыленная собственным голосом, Эби преодолела небольшое расстояние двумя шагами и прильнула к отцовской груди. Роберт обвил тонкий стан летчицы руками, обветренными пальцами одной из них зарывшись в уже растрепавшиеся волосы, и несколько раз поцеловал Абигейл в лоб, в обе щеки и в идеально ровный, как у ее матери, нос.  — Дочка моя… Родная, — шептал профессор сквозь хлынувшие из глаз счастливые слезы, — Малышка моя, я же… Я же так перепугался… Я думал, ты погибла в этом чертовом портале… Эби, солнышко моё…       Они оба плакали, прижимаясь друг к другу, и не могли нарадоваться, насладиться полностью этим моментом, потому что подобное просто выше человеческих сил. Даже на цыпочках летчица была чуть ниже отца, но все равно могла дотянуться губами до морщинистого лица, которое сейчас выглядело моложе лет на десять, да и седина в волосах еще больше потемнела…       Тадаши уже не держал братишку, и тот, поняв, что опасности нет, вместе с ним наблюдал трогательную сцену воссоединения папы и дочки и сам невольно взял старшего Хамада за руку, почувствовав, что даже материал перчатки нагрелся от горячих ладоней юноши… …       Наконец, Каллаган сумел выпустить дочь из объятий и, рассматривая ее улыбающееся, радостное личико, произнес:  — Абигейл, но как ты… Как ты оттуда выбралась? Ведь портал был только один, я сам его собирал несколько дней назад!  — Папа, — теперь голос девушки дрожал от волнения, она смотрела на отца, не отрываясь, — Это Хиро… Он сконструировал еще одно такое же устройство, и он же вместе с друзьями меня вытащил.  — Хиро? — удивленно переспросил Роберт и перевел взгляд на стоявшего чуть поодаль Тадаши. Парень же, взглянув на мальчишку, подтолкнул его вперед, чтобы Каллаган мог увидеть младшего Хамада, внезапно оробевшего и немного смущенно смотревшего на мужчину. Профессор медленно подошел к пареньку, глядя ему в глаза с долей недоверия, и, растягивая слова, будто пытаясь убедиться в их правдивости, спросил:  — Ты спас мою дочь? Хиро чуть помедлил с ответом. Испытующий, вопросительный взгляд Каллагана мешал ему говорить нормально, и мальчику потребовалось серьезное усилие, чтобы все-таки произнести:  — Да, я вытащил ее. Так же, как вы вытащили моего брата из огня. Так что, можно сказать, мы отблагодарили друг друга.  — И сколько же времени тебе потребовалось, чтобы воссоздать портал?  — Ну… — замявшись, выдавил Хамада и поднял вверх указательный палец.  — Один день? — шокировано проговорил Роберт.  — Одна ночь, — поправил ребенок, неловко улыбаясь. Все трое взрослых пораженно ухнули, и профессор, обратившись к старшему юноше, с гордостью и изумлением сказал:  — Твой брат и в самом деле гений, Тадаши. Крэю потребовалось два года на этот проект. Хотя, — его тон стал презрительно-насмешливым, — Не факт, что он просто не тянул время, чтобы была возможность выпросить деньги из госбюджета, якобы на финансирование.  — Папа, — закатив глаза, недовольно пробормотала летчица.  — Что «папа»? — возмутился Каллаган, обернувшись к ней, — Я прекрасно знаю, что за человек этот Элистер Крэй и на что он тратит абсолютно любые новые деньги. Не в проекты вкладывает, иначе бы твой полет закончился совсем по-другому!  — Ну, ладно, ладно, успокойся, — уже с ласковой улыбкой перебила Эби, поправляя воротник его толстовки.  — В самом деле, профессор, — присоединился к ним Тадаши, — Вам с вашим давлением лучше не волноваться. Тем более, сейчас у нас гораздо более радостное событие!  — Я вижу, — кивнул Каллаган, глянув на стоявший на полу сервиз, — Я так понимаю, Эби решила угостить вас своим фирменным чаем?  — И если бы ты пришел пораньше, успел бы выпить его до того, как он остынет, — добавила девушка, усаживая отца рядом с наскоро поставленной в общий круг четвертой чашкой, в которую уже был налит чай, — А так придется пить холодный, а он уже не такой вкусный.       Роберт усмехнулся, садясь по-турецки и залпом выпивая предложенный дочкой напиток — сервиз был английским, и вся посуда в нем, предназначенная для еды, в размере не превышала пару глотков или совсем махонького кусочка торта.       Остальные устроились, как и до этого, молодые влюбленные — по обе руки от профессора, Хиро — напротив. Чаепитие постепенно превратилось в разговоры, по большей части, о новостях и о смешных случаях из прошлого. За пятнадцать минут Хиро узнал о многих историях из студенческой жизни брата: и про то, как тот совершенно случайно вылил на платье одной из однокурсниц, оставленное ей в лаборатории после внеплановой стирки, несколько реактивов из пробирок, и потом полчаса выяснял, что это за реактивы и можно ли их вывести? А так как однокурсницей была Хани Лемон, неиссякаемый источник знаний по химии был недоступен. Пришлось вместе с Васаби (который тоже знал, как Хани относится к своей одежде, и был не прочь помочь другу избежать смертной казни) сочинять план по спасению платья, в результате которого Хамада всё-таки выставился перед девушкой полным идиотом, зато Васаби проявил себя героем, сумевшим своим универсальным средством от пятен полностью удалить все следы от реактивов, и заслужил поход в кафе тети Кэсс на двоих, организованный юным робототехником в качестве благодарности.       Еще Хиро узнал, что Абигейл очень не любит обувь без застежек, потому что однажды, когда она уснула на стуле, произошла настолько конфузная ситуация, что Тадаши неделю отходил от тысячи и одного подзатыльника, после чего тоже разлюбил любую обувь, снимающуюся легче школьных туфелек на липучках…       И над многими другими историями вся компания дружно смеялась. Четверо старых знакомых в почти семейной обстановке, благодаря которой хотелось не беспокоиться ни о чем… …  — Я ведь все эти две недели думала, что вы оба умерли, — со вздохом проговорила летчица, пытаясь вытрясти из опустевшего чайника то, что впиталось в заварку, — Сейчас вообще не знаю… Я так рада, что вы живы…  — Да, родная, — неожиданно Роберт перестал смеяться и даже улыбаться, и Абигейл услышала, что его голос стал строгим и печальным. Это совсем не понравилось девушке.  — Папа, — она опустила чайник на пол и постаралась посмотреть родителю в глаза, — Что-то случилось?       Профессор внезапно встал на ноги и начал ходить туда-сюда по комнате, нервно теребя подбородок и хмурясь. Его шаги были широкими, быстрыми, и Эби поняла: отец обдумывает что-то важное и, похоже, неприятное.  — Па-ап, — неуверенно позвала она, тоже вставая. Вслед за ней поднялись и братья, причем, Хиро был не менее встревожен, тогда как Тадаши казался спокойным и отчего-то поникшим.       Наконец, Каллаган резко остановился, а затем быстро приблизился к дочери и, вытянув руки чуть ли не по швам, серьезно и взволнованно заговорил, не давая девушке вставить ни слова:  — Эби, послушай меня. Ты вправе относиться к тому, что я тебе скажу, так, как пожелаешь, однако я уверен, что ты, как девушка разумная, это поймешь. То, что ты узнала о нашем с Тадаши спасении, вовсе не так хорошо. Конечно, мы все были рады встретиться снова, и я тоже был счастлив узнать, что ты в порядке, но… Из-за этого всё дальнейшее будет для нас гораздо тяжелее. Я не могу сказать тебе всего, что знаю, возможно, это и к лучшему. Я в большой опасности, за мной охотятся очень влиятельные люди, которые замешаны в серьезных преступлениях. Меня уже пытались убить, и в этот момент Тадаши также был рядом. В общем, нас обоих считали погибшими, и для меня это было удачей. Тадаши помогал мне, как мог, но о том, что мы живы, не должны были знать не только преступники, но и близкие нам люди. Только вчера я позволил Тадаши открыть правду Хиро, потому что видел, что ему очень тяжело без младшего брата. Я знал, что это плохая идея, но… Видит Бог, этот совершенно безбашенный парень без малейшей боязни смерти в самую критическую минуту стал мне совсем как родной сын. И я не мог выносить то, что с ним творилось, когда ему приходилось один раз драться со своим братом и лучшими друзьями. До этого я пытался всячески их отпугнуть, правда, совсем забыл о подростковой тяге к геройству. Я отдал Тадаши уже проверенный костюм. Кстати, о расцветке маски случилась целая дискуссия: откуда мне было знать законы театра кабуки? А вот тот, кому маска предназначалась, мне об этом все уши прожужжал. Идти менять было нельзя — лишний раз показываться на улице мне не надо.       Старший Хамада невесело хмыкнул, опустив взгляд. Его познания в театральном искусстве были достаточно обширны, и факт, почему профессор интуитивно выбрал именно такую маску, напрашивался сам собой.       Абигейл стояла, побледнев и в шоке слушая отца. Его слова она понимала с трудом, хотя повествование было не таким уж и бессвязным.  — То есть, ты хочешь сказать, что мы больше не должны видеться? — заикаясь, уточнила девушка.  — Прости, — Каллаган вздохнул, дотронувшись до ее руки, — Но от этого зависит наша жизнь. Пойми, я не только о себе беспокоюсь, и эти люди… Они ни перед чем не остановятся. Вы с Хиро не должны были оказаться втянуты в эту историю ровно до того момента, когда я смогу обезвредить преступников.  — Но… Как же так? — летчица ошарашенно опустила взгляд, не зная, куда посмотреть, чтобы собраться с мыслями, — Папа, ты… Ты хочешь оставить меня одну?  — Я… — и на этом голос Роберта оборвался. Он видел ее взгляд, растерянный, почти испуганный, ищущий хоть что-то, что не будет неизвестным. И не мог ответить, потому что знал, что это окончательно добьет девушку.       Помощь пришла неожиданно. Тадаши кивком головы указал на Хиро, всё еще стоявшего подле брата и, как маленький ребенок, цеплявшегося за его руку. Конечно, намек был и ежу понятен, вот только профессор сумел увидеть ему другое толкование, которого даже сам намекавший не ожидал.  — Я думаю, Тадаши тебе лучше объяснит, — выдал Роберт, цепляясь за соломинку, — Мы оставим вас наедине.       Хиро непонимающе посмотрел на старшего брата, но тот, уже поняв мысли учителя, присев на одно колено перед мальчишкой, более-менее ободряюще произнес:  — Он прав. Тебе лучше уйти. Гений грустно опустил взор, кивая, однако, прежде чем подойти к профессору, негромко обратился к брату, не глядя на него:  — Ты ведь вернешься?       Тадаши вздохнул. Хиро был очень умным, он многое понимал, давно вырос… Но отвечать, как взрослому человеку, юноша просто не мог. Ему это казалось жестоким, даже по отношению к гениальному ребенку…  — Вернусь, Хиро, — отозвался он, потрепав пушистую челку паренька.       Мальчик не отвечал. Только по дрожащим губам было понятно: он все-таки услышал неуверенность в словах старшего и знал, слишком хорошо знал, в чем именно тот не уверен.       Тадаши попытался обнять его, но ребенок отстранился, одними губами сказав: «Я не смогу отпустить тебя». Поражаясь уму брата, юноша поднялся с колена и проводил Хиро взглядом, почти у самой лестницы встретившимся с глазами мальчика, в которых еще горела слабая надежда, но уже не было веры. И в этот миг изобретатель пожалел, что его братишка уже так чутко всё понимает…       Роберт тоже не стал на прощание обнимать дочь. Точнее, это она отстранилась — в девичьем сердце все же зародилась обида, и профессор осознал это и не стал ничего разъяснять. Он просто взял младшего Хамада за руку и отвел к люку. Совесть неприятно шипела, что разлучать семью принудительно нельзя, что это подло и страшно… Но выхода не было. Братья не могли быть вместе не по своей воле и не по его…  — Я надеялся, что ты поймешь, — прошептал Роберт, когда младший Хамада уже почти взобрался на самый верх. Люк, закрывавшийся изнутри на обыкновенный механизм, мальчик открыл без труда… …  — Может, все-таки обернешься? — позвал Тадаши девушку после нескольких минут молчания. Абигейл повиновалась, хотя, похоже, против своего желания. Она не поднимала головы и, когда юноша подошел к ней и нежно, тепло взял за плечи, вздрогнула.  — Ты знал? — вырвалось у летчицы почти без интонации, Хамада едва понял, что это вопрос.  — Да, знал. Но я…  — А зачем тогда затеял всё это? — выпалила Абигейл, резко посмотрев на него. Тадаши чуть не отшатнулся — гнев в ее глазах был неожиданным и пугающим, — Зачем пригласил Хиро, меня?.. Ты разве не понимал, что потом нам всем будет только хуже?!  — Эби! — прервал срывавшуюся на крик девушку студент и даже осмелился встряхнуть ее за плечи. Когда адекватное состояние к ней вернулось, юноша твердо и спокойно продолжил, — Я это понимал и понимаю сейчас. Я не просил Хиро тебя приводить, тем более, я, как и профессор, думал, что ты мертва. Всё, что сейчас происходит… Признаюсь, я был не готов, не успел достаточно над этим подумать, поэтому мне не легче, чем тебе. Но выбора у нас нет. От этого зависят жизни не только профессора и моя, но теперь еще и ваши с Хиро. Он сам знает достаточно и сможет всё тебе рассказать, но я сейчас не могу.       Абигейл не стала возражать или соглашаться, только отвела взор, чтобы не смотреть в чистые и невероятно смелые глаза, способные за одну минуту искоренить всю злость. Вырвавшись из его рук, она отвернулась и, добежав до лестницы, ловко взобралась наверх, не задерживаясь ни на миг. В глазах заблестели слезы, и летчица не хотела, чтобы те, кто ее предали, это видели. Однако прежде, чем она смогла выбраться наружу, до ее ушей долетел негромкий голос парня: «Присмотри за Хиро, пожалуйста…»       Тадаши со вздохом привычно оперся на стол, хмуро глядя в пол. Он чувствовал себя даже хуже, чем в первые дни после пожара, бесцельно оглядывал аккуратные стопки чертежей, книг и прочего, завезенного сюда Робертом для удобства работы. Хотя после такого ни о какой работе и речи не шло… …       Каллаган протянул дочери руку, чтобы помочь выбраться из люка. Эби вначале попыталась игнорировать этот жест, однако вскоре помощь все же потребовалась, и девушка с явной неохотой приняла ее от отца.  — Прости, я не мог поступить иначе, — в который раз за день повторил профессор, когда она уже готова была выйти из зала и стояла, ожидая Хиро.       Эта фраза ударила по самому больному в душе Абигейл. Девушка прикусила нижнюю губу, отчего на зубах осталась неприятная на вкус гигиеническая помада, и… Ничего не ответила.       Роберт только бросил почти отеческий взгляд на мальчика, с которым уже успел поговорить, и кивком головы указал на дочь. Гений безропотно встал рядом с ней, а когда обернулся, Каллагана уже не было… …       Профессор спустился в подвал с паршивым чувством вины и злобы на самого себя. Он не мог примириться с фактом, что сам разорвал контакт с родным человеком, и надеялся найти утешение в разговоре с молодым другом. Но, едва взглянув на Тадаши, он понял, что утешать сейчас нужно их обоих: уже по опущенным плечам (что было очень сложно при таком фасоне плаща) стало ясно, что парень тоже сильно переживает.  — Я понимаю тебя, — с тяжестью произнес Роберт, остановившись рядом с ним, — Я тоже не хотел такого.  — Профессор, не вините себя, — отозвался Хамада, глубоко вдыхая и выдыхая, — Это не ваш выбор, вы не могли отказаться. Как и я.  — Ты все еще думаешь… Я тебе уже говорил, что на таких подозрениях далеко не уедешь. Нужны факты, списывать каждое происшествие на них…  — Профессор, — тон юноши, бесцеремонно прервавшего учителя, стал жестким и немного болезненным, — Я знаю, что это были они.       Роберт промолчал. Да и что толку в спорах? За два месяца он и сам стал верить…       Про пакет с едой, стоявший на коробке всё это время, так никто и не вспомнил. Да и голод весь куда-то подевался…