Возвращение с Того Света.

***

      В Сан-Франсокио шел дождь. Раньше он был мягким и теплым, таким радостным, похожим на летний. Теперь капли стали ледяными и больно царапались, впивались, как иголки.       Несмотря даже на эту мелочь, Абигейл любила дождь. Конечно, идти по лужам на каблуках и не поскальзываться — дело не из легких, однако такая хмурая погода ей казалась куда реалистичнее елейной осенней пестрости.       Это веселье красок и лживое тепло нельзя было воспринимать всерьез. Даже тот праздник, который друзья устроили месяц назад по случаю выписки… Не было в нем чего-то важного. Как будто отмечали день рождения без гостей, почти в одиночестве. Эби, утром еще преисполненная надежд, к вечеру того дня уже прониклась осознанием того, что все это — лишь передышка перед сложным и долгим периодом.       С конца сентября по середину октября — пожалуй, не так уж и много. Именно столько шли операции и госпитализация. А вот по возвращении домой все стало совершенно иным.       Не было улыбчивых лиц Джейсона и Санарсяна, чуть ли не щебечущих о том, как хорошо все укладывается у Тадаши. Деталь не важная, но все же хотелось бы, чтобы она хоть немного присутствовала.       Не было каждодневных уверений в невероятном прогрессе, никому не понятных, но отчего-то обнадеживающих бумаг. Им приходилось самим замечать, что изменилось, а что осталось прежним. И как же это было тяжело, когда каждый день проходил, казалось, по одному и тому же сценарию!       Ему прописали особую диету и режим питания. После больничной еды, на вкус однообразной, хоть и не отвратительной, любое блюдо тети Кэсс казалось чем-то сказочным, но все же определенные правила были. И именно за продуктами для «особой» диеты вот уже месяц ходила Эби.       Она не могла по характеру называться камикадзе, но каждый день в одно и то же время, невзирая на погоду, приносила из магазина все то, что было необходимо. Вот и сейчас, пряча под полу дождевика целлофановый пакет с несколькими контейнерами, она чуть не бежала по лужам, в который раз боясь опоздать. Именно в этот «салат», как с усмешкой говорил продавец, приходилось заворачивать по отдельности разные продукты.       По сути, мистер Мизуки комментировал не только то, что брала девушка, но и то, при каких условиях она приходила в магазин. Беззлобно называя Абигейл «милочкой» и сочувствуя по поводу мокрого плаща-дождевика, он каждый раз предлагал, чтобы его дочь довезла клиентку до дома на машине бесплатно. Однако гордая дочь профессора отказывалась и от этого. Врала, что ей и идти недалеко.       Такими приключениями она не добивалась какой-то закалки организма. Стоя под проливным дождем на светофоре и потирая замерзшие руки, она не думала ни о своем здоровье, которое уже давно должно было дать слабину, ни о том, что отец опять будет ругаться.       Роберт не одобрял того, что дочь так себя изводила. Он каждый раз рвался приехать к ней, хотя бы на улице столкнуться, чтобы зонт подставить.       «Папочка…» — с улыбкой думала Эби, перебегая дорогу по «зебре» и придерживая соскакивающий капюшон, — «Ты и не представляешь, как сильно мне это нужно…»       Вот и знакомая вывеска. Летчица толкнула дверь, входя в зал, и блаженно выдохнула от резкого контраста холодного дождя на улице и теплоты в кафе. Все как обычно. Все так, как должно быть.       Абигейл без труда угадала, когда именно ей навстречу выбежит Кэсс. Раннее утро, до открытия еще около часа. Хозяйка едва передник повязать успела, с возмущенным взглядом и тихим ворчанием выйдя в зал.  — Бедная, ты же совсем промокла! — прошептала Кэссиди, подбежав к девушке, неловко протягивающей шелестящий сверток, — Садись за столик. У меня еще время есть, я тебя чаем горячим напою, а то ведь простынешь!       Эби легко, едва заметно улыбнулась, откинув с головы капюшон. Приятным теплым переливом блеснули ее затянутые в хвост волосы. В таком виде она была похожа на путника из какого-нибудь средневекового романа. Жаль только, сапоги в этот раз пришлось надеть не резиновые, так как те совсем износились, а до покупки новых руки не доходили, и, как результат, ноги замерзли.       Кэсс, точно рентген, безошибочно определила состояние Абигейл. Уже через несколько минут плащ сох на паровой батарее, ноги летчицы до икр были погружены в горячую воду с горчицей, а в руках приятно грела пальцы чашка со свежим чаем.  — Нет, ну как так можно! — продолжала негромко тараторить Кэссиди, ставя перед девушкой еще и тарелку со свежими пирожками, — Эби, детка, ты же совсем себя не бережешь! Твой папа же врач, как он-то тебя отпускает? Ну… Хоть бы машину вызвала, что ли!  — У меня денег нет, тетя Кэсс, — пожала плечами Абигейл, и женщина понимающе вздохнула, отлично зная, как ударила по финансам Каллаганов вся эта история.       А все-таки душу как-то даже согревало то, как изменилось общение между ними. Для Кэссиди летчица уже перестала быть профессорской дочкой, стала какой-то родной и близкой, даже не как остальные ребята, куда дольше с ней знакомые.       В этом доме всегда было тепло. С тех пор, как мисс Каллаган сюда переехала, это чувствовалось ей все время. Дом принял ее, как редко может принять человек. Это казалось абсурдом, однако так и было.       Лестница мягко скрипела, когда Абигейл поднималась на третий этаж. Ее комната находилась на первом, рядом с комнатой хозяйки, однако туда девушка спускалась лишь на ночь. Все остальное время она проводила наверху или на кухне.       Войдя в спальню братьев, летчица по привычке устало вздохнула. Хиро все еще не удосуживался навести порядок, а притрагиваться к своим вещам другим людям категорически запрещал. Пару раз Бэймакс пытался убрать этот бардак, да только без толку, еще и от мальчишки получил за то, что развел еще большую неразбериху, не зная, что куда класть.       А вот со второй половины веяло прохладой, и Эби даже хотелось поежиться. Судя по всему, окно там опять открыли.       Сдвинув ширму, девушка прошла внутрь. Как она и ожидала, форточка была открыта, отчего холодный воздух в избытке просачивался в комнату. А вот потом сердце сжалось, как и во все прошлые разы: возле окна стояла спинкой к выходу инвалидная коляска.       Абигейл приходилось в такие моменты искать очень тонкую грань, чтобы не говорить слишком резко или подавленно. Она сама не чувствовала себя угнетенной, однако очень хотелось, чтобы и он не чувствовал. Непростая задача, учитывая, что все в доме вертелись вокруг него, делая все, чтобы ему было удобно и безопасно, иногда даже в убыток себе.       Она не чувствовала себя ненужной, даже наоборот, необходимым звеном, деталью, которая вместе с остальными приводит в действие абсолютно все. И как бы хорошо передать ему эти ощущения. Дать понять, что о нем заботятся не потому, что так надо, а потому, что он нужен еще сильнее.  — Ты снова сидишь под открытым окном? — вопрос вышел глупым, учитывая, что на все происходящее девушка смотрела уже с пять минут.  — Прости, — отозвался Тадаши, даже не повернув кресла. Апатичное, пугающее состояние. Пока Абигейл подходила к окну, закрывала форточку, он смотрел на нее, не двигаясь. Некоторое время оба стояли замершие, не говоря друг другу ничего. Словно после громогласного скандала, когда, если и пересекаешься с человеком, просто не знаешь, как с ним говорить, — Но ты ведь тоже опять ходила под дождем?  — Да… — кивнула летчица, бесцельно наблюдая, как скатываются по стеклу дождевые капли, — Прости.  — Зачем ты это делаешь? — спросил юноша, впервые за месяц интересуясь этим. Она коротко усмехнулась, будто ее поведение было до будничного понятным.  — Мне кажется, — ответила девушка, — Так я стану сильнее. Может, это и глупо… Но я хочу быть рядом с тобой не только физически.       Их взгляды встретились случайно. Тадаши уже хотел опустить голову, а Абигейл просто обернулась. Однако, зацепившись таким образом друг за друга, они снова ощутили, какая прочная и жизненно необходимая между ними связь. Связь душ. Необъяснимая и ясная, хотя и антинаучная.  — Скоро зима, — произнес внезапно парень, — Снег, обещают, будет сугробами лежать. Я люблю, когда его много.  — Я тоже, — согласилась летчица. Она никогда не врала ему, зная, что он верит ей, как никому, — Как только он начнется, я вывезу тебя наружу. Если повезет, даже в снегопад попадем!       Оба весело рассмеялись, просто так, не над шуткой. А потом, когда оба успокоились, Эби легко коснулась губ юноши своими, как делала каждый раз.       А ведь Тадаши знал, когда именно она приходит. Ведь не просто же так он выключал Бэймакса?..  — Хиро скоро вернется из института, — как бы между делом заметила летчица, и студент в ответ кивнул, теперь уже вместе с ней глядя на дождь, — Промокнет же оболтус… …       Первая пара закончилась быстро, а вечерние сегодня снова отменили. У самого младшего на факультете оставалось еще несколько часов на практику и разработку нового изобретения, после чего он непременно должен был успеть к обеду домой.       Юный гений с изумлением замечал, что в СФИТе отношение к нему сильно отличалось от того, что было в школе. Конечно, нападки на мальчишку какое-то время не прекращались, да и кому понравится, что вместе с лучшими робототехниками страны учится парнишка, которому по возрасту полагается восьмой класс заканчивать?       Но это продолжалось лишь первые пару месяцев. С тех пор, как Хиро сначала стал частью компании, на всю лабораторию известной своей самоотдачей и уникальностью каждого из студентов, те же, кто еще вчера открыто заявлял, что «малолеткам здесь не место», вскоре прикусили языки.       Потом появилась Абигейл, и люди стали относиться к достаточно ершистому парню еще снисходительнее. Хамада-младший за словом в карман не лез и попусту доброту не раздаривал, и постепенно это помогло ему обустроиться в не очень простом коллективе.       А теперь разительно переменилось совершенно все. Как только стала известной история Тадаши, героическая и трогательная, мальчику проходу не давали уже не хулиганы, а неравнодушные однокурсники. Конечно, не всегда было приятно слышать в свой адрес что-то вроде «Бедный мальчик» или «ты, главное, держись, все образуется». Приходилось отговариваться дежурным убеждением, что все в норме. Правда, эффект зачастую был совсем противоположный, но зато уже за спиной, не в лицо гению.       Самому ребенку было не так уж и легко. Даже несмотря на то, что теперь учиться стало еще проще, ему было больно думать, из-за чего именно все изменилось.       Хиро убеждал себя, что он сильный, что с этим нужно справляться. Но иногда было очень сложно сдерживать слезы, вспоминая, что дома его ждет старший брат в совершенно беспомощном состоянии.       Хамада-младший едва не выругал зама директора, когда лабораторию Тадаши с готовностью отдали его младшему брату. Значит, старшего уже не считают частью этого института, какими бы невероятными ни были его проекты? Его просто «выселили», даже не подумав о том, что он может вернуться?..       Так тяжело было заходить сюда. Брат не мог даже в их домашнюю лабораторию прийти из-за постоянного дождя, и всем заведовал Хиро. Как же он боялся, что все это может вдруг, в одночасье перейти к нему раньше срока…  — Нет. — процедил гений, завинчивая гайку на новом агрегате с какой-то удвоенной силой, — Тадаши, мы докажем им… Докажем, что ты можешь выздороветь…       Старший никогда, ни за что не должен был вылететь из этой системы. Именно поэтому в рюкзаке Хиро сейчас лежала очень толстая тетрадь с едва ли не дословными конспектами. Что ж, пока Тадаши отстранен от практики, ему стоит ознакомиться с теорией. Это был посильный вклад его младшего брата…       Полдня пролетело незаметно. Тщательно упаковав инструменты, схватив рюкзак и махнув друзьям на прощание, парнишка выскочил из лаборатории, на ходу шаря по широким карманам куртки в поисках складного зонтика. Последний обнаружился только уже в лифте, когда парень уже готов был запаниковать.       Как и ожидалось, на улице лило, как из ведра. Благо, до остановки идти немного, а там уже и козырек, и относительно сухо.       «Не зря все-таки тетя советовала непромокаемые ботинки.»       Автобус парковался медленно, чем немало разозлил мальчишку. В конце концов, ему к брату надо, а тут еще десять минут ждать, пока в транспорт попадешь, даром, что успел добежать, пока тот не отъехал (как бы медленно автобусы это ни делали, заставить водителя открыть дверь невозможно).       Пока с зонта стекала вода, студент в нетерпении следил за домами и деревьями, мелькающими за окнами. На Хиро не смотрели пассажиры, даже сердобольные бабули. Это и хорошо: ключом бьющую энергию и желание поскорее добраться домой от таких вот внимательных не скроешь, а младший Хамада уже чуть ли не с сиденья вскакивал.       На своей остановке он вылетел пулей, снова едва успевая открыть зонтик. Конечно, промокнуть он и так успел, уж без этого не обошлось, но, по крайней мере, не так сильно, чтобы тетя стала злиться и брат заметил. Тадаши ведь нельзя волновать. Так главврач сказал.       Ворвавшись в уже полное посетителей кафе с парадного входа, студент, мельком здороваясь с завсегдатаями, сложил брызгающий во все стороны агрегат и промчался на кухню.  — А вот и мой маленький гений! — воскликнула Кэсс, когда парень снял ботинки и поставил к все той же батарее. Синий дождевик Эби уже висел здесь, значит, она вернулась.  — Тетя Кэсс, я сейчас к Тадаши, мне ему надо конспекты отдать, — стягивая куртку, выпалил Хиро, — Отнести ему лекарства?  — Да нет, я сама, — покачала головой женщина, с укором глядя на блестящие капельки в лохматых волосах племянника, — Ты же знаешь, их во время еды принимают, так что лучше сразу с обедом принести.       Мальчик только угукнул и, закинув на плечо рюкзак, стрелой взлетел наверх. То, как тетя утерла украдкой слезинку и с умилением посмотрела ему вслед, гений уже не видел.       В дверях его встретила Абигейл.  — Как он? — обеспокоенно спросил Хиро, кося взглядом на половину комнаты за ширмой.  — Хорошо, — сказала Эби, протянув ребенку полотенце и указывая на мокрые волосы, которые он тут же интенсивно вытер, — Он тебя ждет.       И тут же, словно сменив караул, она спустилась туда, откуда только что пришел студент. Парень прошел в комнату, повесив полотенце на стул. С тоской взглянул на ширму, сжав лямку рюкзака. В последнее время стало трудно туда заходить.  — Хиро, ты уже вернулся? — позвали с той стороны, и парню пришлось взять все силы в руки, чтобы вернуть себе задор и жизнерадостность.  — Да, нии-сан, я уже дома! — отозвался он, бодро заходя к брату. Правда, весь накопленный запас энергии вдруг улетучился, стоило взглянуть на брата, который с заботой и добротой смотрел на младшего. Они читались совсем неестественно на фоне худой фигуры и этой чертовой коляски.       Незаметно сглотнув тугой комок, ребенок поставил прямо на пол сумку и, выудив оттуда тетрадку, протянул ее старшему.  — Там сегодняшний конспект, — пояснил Хиро, хотя Тадаши и так уже знал. Просто по привычке.  — Спасибо, — улыбнулся юноша, пару секунд глядя на тетрадь, а потом вдруг подняв глаза на брата. Мальчик вздрогнул: столько благодарности, столько любви и нежности было в этом взгляде, что душа младшего чуть не запела. Он нужен нии-сану. Он очень ему нужен.       Хиро хотел обнять Тадаши покрепче, чтобы хоть этим чуть ослабить ту бурю эмоций, что разгорелась внутри. Но он не стал этого делать. Ведь можно ненароком сделать старшему больно, а этого гений боялся больше всего. …