Выживание в диких условиях

Нина осторожно приподняла голову молодого человека и чуть трясущимися руками прислонила миску полную бульона к бледным узким губам. Она боялась, что парень без сознания подавится, но бульон вливался в рот пострадавшему медленно, и у паренька даже в бессознательном состоянии хватало сил проглатывать жидкость. Воронцова хмыкнула, опуская лохматую головушку на рулон, заменяющий подушку. Парень был хорош. Юн, быть может на пару лет помладше самой Нины, с длинными забранными в небрежный хвост синими волосами, — голубоглазая и не думала, что такой цвет волос бывает в природе. Черты лица были мягкими, не обретшими еще суровой мужественности, но от того не менее привлекательные. И да, он казался ей чрезмерно серьезным, но не таким, каким был Хиджиката, нет. Этакой юношеской серьезности, надуманной и абсурдной, а потому дико забавной. Шатенка с интересом осмотрела перебинтованный торс, выступающие из-под белых лоскутов очертания намечающихся мышц скудных для такого возраста. Хотел бы, обзавелся бы куда более завидной мускулатурой, но не Воронцовой судить кого-то за леность. Отложив в сторону пустую миску, шатенка чутко прислушалась к звукам за закрытыми сёдзи. В этой части поместья расположился Саридзава и его сторонники, так что вероятность присмотра от Хиджикаты и парней сводилась если не к нолю, то процентов на пятьдесят падала точно. У них ведь между собой этакий вооруженный нейтралитет. И все же, выходя на поскрипывающую энгаву, девушка внимательно осмотрела обе стороны крытой веранды. Добраться до вдовы Миоко нужно было быстро и тихо, — кучерявой не особо хотелось объясняться с новообретенным начальством, куда она ночью решила наведаться. Не иначе злобный Хиджиката заподозрит в этом что-нибудь ужасное. Что она шпион, например. Джеймс Бонд, как же… Осторожно спустившись на прохладную траву внутреннего сада, Нина споренько поскакала в сторону выхода с территории. Ходить по скрипучим энгава было слишком палевно, и экс-студентка закономерно решила срезать путь. Пусть она и не шпион, а некоторые вещи в скрытности понимает не на уровне детского сада. Танака ждала ее. Прямо на пороге. С мрачным недовольным выражением на морщинистом лице, старушка окинула гостью придирчивым взглядом и поджала сухонькие губешки. — Долго же ты. Девушка неловко пожала плечом, и, скинув обувь, шагнула в полутемный коридор дома. На этот раз на разговоры старуха не разменивалась. Величаво махнула тонкой кистью, завела в какой-то небольшой подвальчик и выставила перед несколько настороженной Ниной целый сундучок с разноцветными склянками. — Что это? — голубоглазая с интересом склонилась над разинутой пастью сундука, подцепила маленькую бутылочку в форме капли и с недоверчивым выражением лица встряхнула фосфоресцирующую синюю жидкость. В голубоватой водичке белыми всполохами заискрились пузырьки, только вопреки законам физики они отчего-то не поднимались к пробке, а наоборот спускались на дно блестящим осадком. На лице Воронцовой отразилась целая гамма чувств от легкого подозрения до брезгливости. — Вы в прошлый раз говорили, что с помощью каких-то зелий делаетесь сильнее, — она встряхнула бутылек еще раз и вытянула его под внимательные темные глазки молчавшей старухи. — Только не говорите мне, что я должна пить это. — Зришь в корень, девочка, — иронично прошамкала старуха, приподнимая тонкую выбеленную сединой бровь. — Зелья — это единственный способ нагнать демонов по силе и выносливости. И если скорость и силу ты сможешь компенсировать способностью прыгать в прошлое и переигрывать неподходящие тебе события, то вот выносливость тебе не помешает. — Не понимаю, как это связано, — упрямо заспорила девушка, отчаянно не желая даже пробовать подозрительную гадость в склянках. А ведь в сундучке их было очень много. Самых разных цветов и размеров. — Если тебя ранят, ты, конечно, сможешь на пару минут перемотать события и избежать ранения… Но, поверь, это утомит тебя даже сильнее, чем простой бой. Твои руки будут наливаться свинцом, ноги путаться и подкашиваться, и рано или поздно ты рухнешь под завершающую атаку противника, — Миоко-сама назидательно вскинула указательный палец к потолку, ставя тем самым точку в намечавшемся споре. — Эти зелья не должны тебя убить, ты достаточно молода, чтобы без потерь перенести изменения в организме. — Да неужели? — девушка скептически скрестила руки на груди, совершенно не торопясь принимать какие-то там зелья. — Насколько мне известно, мутации в постпубертатном возрасте нельзя назвать… безопасными. Темные маленькие глазки старухи опасно сощурились. — Ты правда будешь со мной спорить? — седоволосая задумчиво расправила широкие рукава темно-бардовой юкаты. — Я ведь пережила. — Это весьма сомнительное утешение, организмы-то разные, — видя, что терпение вдовы подходит к концу, Нина только примирительно вскинула руки. — Ладно, пусть так. Надеюсь, несварение будет самым страшным из возможных результатов. Какие пить-то? Шатенка еще раз окинула внимательным взглядом разнообразие представленных напитков и кисло улыбнулась. Фанаткой цветных коктейльчиков сомнительного эффекта Нина не была никогда. — Ты должна принять голубой и оранжевый эликсир, — Танака равнодушно отвернулась, отходя к углу, в котором стоял небольшой столик. Пока Нина разглядывала оранжевую жидкость внутри квадратного бутылька, переворачивая емкость и следя, как янтарные вспыхивающие огнем капельки скатываются по стеклянным бокам, морщинистые руки вдовы уже достали из свертка знакомую катану. — А потом мы с тобой немного потренируемся, — темные глаза лукаво уставились на робеющую перед напитками девушку. — Долго еще мяться будешь? Мы так до следующей эпохи можем тут проторчать. А твои славные мальчишки могут потерять тебя и заподозрить что-то неладное. Воронцова задумчиво нахмурилась, прикидывая возможные последствия. В изменения организма на генетическом уровне шатенка верила с трудом, в конце концов это вам не «Ведьмак», чтобы простые травяные настойки могли производить какую-то магию внутри тела. С другой стороны, если прыжки во времени, демоны и прочая сверхъестественная нечисть реальна… Где гарантии, что она не превратиться в какого-нибудь мутанта? С другой стороны, эти милые светящиеся неоном напитки вполне могут оказаться простым допингом из натуральных ингредиентов. Допинги конечно не есть хорошо, но и она не на международных соревнованиях, чтобы рисковать дисквалификацией в случае чего. Деревянная пробка в форме четырехугольной пирамиды выскочила из горлышка, шириной в палец, со звонким хлопком. Осторожно проведя у носа склянкой с оранжевой жидкостью, голубоглазая настороженно прикинула, что напоминает сладковатый запах. Если честно, отдаленно походило на кока-колу. Но что в естественной природе могло иметь такой запах, Нина не знала. Вряд ли в этом веке уже изобрели шипучий напиток, но оранжевая гадость, в объемах которая как-будто увеличилась в бутылочке после открытия, определенно имела запах известного в ее времени напитка. — Ваше здоровье, — чувствуя странное напряжение, угрюмо буркнула девушка, отсалютовав склянкой Танаке и залпом проглотив содержимое. Приторная жидкость, густая как мед, скользнула по языку и провалилась в пустой желудок, оставив во рту странное, перечное послевкусие. Но, в общем-то, ничего страшного не произошло. — Теперь голубой, — напомнила Танака, жестом призывая, чтобы девушка поторопилась. Уже совсем не испытывая страха, шатенка отщелкнула кругленькую крышку каплеобразного флакончика и так же залпом опрокинула голубоватое содержимое в себя. Этот напиток был жиденький и скользнул в пищевод значительно быстрее вязкой субстанции до этого. Гортань похолодило мятным привкусом. — А когда они были изготовлены? — с интересом уточнила Нина, вертя в руках пустую полую капельку стекла. — Около столетия назад. Воронцовой показалось, что легкая тошнота толкнулась в горло, но на этом вся реакция организма закончилась. — Ну, судя по всему, срок хранения у них больше, — с облегчением заметила Нина, позволяя себе легко улыбнуться. А потом с тихим вскриком согнулась пополам, почувствовав, как желудок сжимается в болезненном спазме. На коже тут же выступили бисеринки пота, температура тела будто подскочила, а на глаза навернулись слезы. Так больно девушке не было никогда. Горячий червь боли скользнул по пищеводу вверх, толкнулся в гортань и вновь ухнул в желудок, обжигая изнутри. Нина, теряя рассудок от боли, приглушенно захныкала, скребя ногтями по груди упала на колени и пытаясь сжаться в комочек — глядишь, так боль окажется чуточку меньше. Рядом с причитаниями суетилась старуха, но Нина, пытаясь сцепить зубы покрепче, так и не смогла разобрать, что вдова говорила, только периодически на пышущим жаром лице чувствовала прохладные прикосновения сухих рук. Боль сковывала, сворачивала в тугой узел, добравшись на этот раз не только до пищевода, но словно протолкнувшись единым рывком в каждую мышцу, в каждую венку тела. Воронцова судорожно захрипела, выгибаясь в пояснице, и попыталась расцарапать горло, чувствуя, как сжимается гортань в удушающем спазме. — Дыши, девочка, дыши! Кто же знал, что твоя кровь настолько очищена от влияния старых трав, — сквозь гул в ушах, разобрала голубоглазая где-то в перерыве бесконечных мук. Боль накатывала еще долго, как накатывают морские волны в момент прилива — то едва касаясь кончиков пальцев, то накрывая с головой и мешая сделать даже глоток воздуха. Намучившаяся, несчастная девушка под конец ночи лежала на полу, поджав ноги к груди, и срываясь в сухие рыдания, пыталась успокоить нервную дрожь в конечностях. Приступ истощил ее, выпил все соки, и к моменту, когда за окном тьма разбавилась неверными предрассветными сумерками, Нина снова услышала голос старухи. — Тебе нужно возвращаться в поместье самураев, — теребя шатенку за подрагивающее плечо, суетливо проговорила старая Танака. — Если твое отсутствие заметят, у нас с тобой будут проблемы. — Вы пытались меня убить, — после долгих криков голос девушки напоминал скорее карканье ворона, чем мягкий голос. — У Вас… почти получилось, — последнее голубоглазая выдавила почти что с восхищением. Ей было плохо. Так плохо, словно ее всю ночь пинали, а после подожгли каждый нерв, заставив корчиться в агонии. Слабые ноги и руки дрожали, не прекращая ни на секунду, а голова гудела как потревоженный ударом колокол. И Воронцовой казалось, что от этого удара на ее черепушке образовалась трещина. — Прекрати ныть, ты жива и если пережила эту ночь, то проживешь еще долго — старые травы об этом позаботятся. Но если ты не уйдешь сейчас, тебя объявят предательницей, — с удивительной силой Миоко-сан вздернула девушку на ноги, помогая той держать клонящуюся к груди голову. — А сейчас иди. Голубоглазая честно хотела оттолкнуть прочь старуху, подвергнувшую ее таким мучениям. Оторвать вцепившиеся в нее руки. Но в жалкой попытке едва не завалилась обратно на пол. Едва переставляя подкашивающиеся ноги, Нина побрела в сторону входа на территорию вверенного им поместья, молясь чтобы ее никто не увидел и не услышал. Девушка была почти уверенна, что весь ее вид кричит о произошедшем ночью. И едва ли Хиджикате понравится, что она за его спиной решила пообщаться с вдовой в приватной обстановке. В комнате, как и вчера, было пусто. Подобранное на пути в Киото животное вероятно решило окончательно поменять хозяина, и хотя Нину это отчасти задело, она честно призналась себе, что в глубине души рада такому повороту, — сейчас она совершенно не способна уделять внимание тануки. Взять хотя бы тот случай — она видела, как Тошидзо играет с малышом, а она сама так ни разу и не уделила времени на игру с ним. Так что, честно признать, она совершенно не подходила на роль хозяйки для Ёрика. С трудом расстелив футон, Воронцова постанывая от тупой боли в мышцах забралась под одеяло и блаженно прикрыла глаза. Сон, хотя бы на пару часов, определенно сделает ее чуточку счастливее.

***

Утро встретило девушку громкими голосами и вялым потявкиванием со стороны улицы. Спросонок голубоглазая решила что на отряд кто-то напал и даже попробовала подскочить, только вот тут же свалилась на пол, запутавшись в одеяле и полах собственной ночной юкаты. Уже опираясь руками о деревянные доски пола, девушка с удивлением обнаружила, что в громких голосах за сёдзи звучит веселье и расслабленность, и что повода для беспокойства нет. Тихий стук в отделяющие ее покои сёдзи заставил девушку вздрогнуть и поспешно завернуться в скомканное у ног одеяло. — Войдите. Возникший на пороге Сано-сан задорно улыбался, встав что называется «руки в боки». — Доброе утро, — в низком голосе пришедшего звучал неподдельный позитив. У самой Воронцовой возможности назвать это утро добрым не было — после произошедшего ночью мышцы тела болели и как-будто переполнялись странным огнем, вынуждая морщиться от каждого неосторожного движения. — Доброе утро, Харада-сан, — пытаясь принять более безболезненное положение тела, вяло откликнулась девушка, шаря взглядом по волевому лицу собеседника. Мысль о том, что Сано-сан слишком зачастил в ее комнату, ужалила куда-то под ребра и отозвалась неприятной щекоткой на нёбе. Ей вовсе не хотелось, чтобы единственный человек, которому она здесь безоговорочно доверяет, стал вдруг испытывать к ней какие-то романтические чувства. С другой стороны, вряд ли видя ее каждое утро опухшей, лохматой и с помятым об подушку лицом, Харада способен испытывать к ней какие бы то не было трепетные чувства. Если уж и она порой своего отражения в зеркале по утрам пугалась, что уж говорить об остальных. — Мы собираемся завтракать, — видя ее задумчивый взгляд, поспешил объяснить мужчина, — решил, что стоит проследить, чтобы ты точно на него попала. — Да, спасибо, я скоро подойду, — неловко отозвалась кучерявая, поправляя копну спутавшихся кудрей и стараясь не смотреть на мужчину слишком пристально. Что странно, от света, льющегося в комнату из-за спины самурая, у девушки жутко резало глаза. При всем при этом, Хараду, стоящего против света, она видела с такой поразительной четкостью, словно рассматривала его под лупой вблизи. Такая четкость зрения обескуражила и насторожила Воронцову даже больше, чем болезненный приступ во время визита к проклятой старухе. Саноске, поняв, что больше сказать ему вроде как нечего, неуверенно помялся еще на пороге и, кивнув самому себе, поспешил выйти из комнаты. Голубоглазая, оставшись один на один с собой, плотнее стянула концы одеяла на груди и с мученическим выражением лица уставилась в потолок. Веселые голоса и мужской смех словно стали громче, зазвучали резко со всех сторон, больно ударяя по слуху. Едва проникающий сквозь бумажные створки окна лучи солнца неожиданно стали настолько ослепительными, словно ей в лицо начали светить лампой. Испуганно вскрикнув от навалившихся ощущений, девушка склонилась к самому полу, прикрывая взлохмаченную голову и силясь уйти от этой какофонии звуков — странное приглушенное биение со всех сторон, голоса, почти кричащие, смех-смех-смех, хриплое дыхание. Все это зазвучало еще громче, стоило спасти глаза от яркого света путем их закрытия. Органы чувств взбесились, силясь выдавить из нее последние крохи здравого рассудка и Нина, не сдержавшись, громко закричала, ногтями, буквально до крови, впиваясь в кожу головы и натягивая темные вьющиеся пряди.

***

Хиджиката задумчиво вертел в руках полученные часом ранее бумаги, пытаясь понять, как отнестись к посланию внутри. Очень важная персона обратила на их отряд и их политическую позицию внимание. Настолько важная, что в первые минуты осознания фукучё даже занервничал — не может обычный отряд практически безродных выскочек так быстро привлечь к себе внимание правой руки сегуна. Послание на коротком клочке бумаги походило на жестокую шутку. Потому что писавший обращался к ним. Не к прославившемуся Саридзаве, а именно к ним… Мысль соскочила со своей колеи когда со стороны улицы раздался оглушительный женский крик. Крик полный боли и ужаса. Даже не отдавая себе отчета в действиях, брюнет молниеносно вскочил на ноги, хватая катану и рывком открывая сёдзи. Кажется, деревянные створки едва не вылетели из колеи, с такой силой Хиджиката оттолкнул их в сторону. Но на раздумья и осторожности времени просто не было. Во всполошенном сознании всплыло понимание, кто кричал и откуда, и почему-то понимание это вызвало непонятное чувство. Странное и необъяснимое, которое тут же, впрочем, затопила ледяная ярость. Если только кто-то посмел тронуть девчонку, он снимет ему голову с плеч, даже если это будет свой. Так женщины кричат только испытывая сильную боль… Дорога от кабинета до жилых комнат заняла буквально пару минут. Уже на подходе к комнате Нина, Тошидзо едва не столкнулся нос к носу с Харадой, несущимся с выставленным вперед копьем. И если бы замком не додумался отклонить лезвие копья ножнами катаны, тот пропорол бы ему плечо. — Смотри на кого летишь! — на ходу гаркнул брюнет, первым вцепляясь пальцами в закрытые сёдзи комнаты гайдзинки и рывком отодвигая их в сторону, тут же принимаясь выискивать взглядом потенциального врага. Но врага не было. Только маленькая скорчившаяся фигурка, сидящая на футоне в ворохе одеяла и раскачивающаяся из стороны в сторону и приглушенно подвывающую. Молодые мужчины удивленно замерли на пороге, сзади наседали подтянувшиеся члены отряда, еще не видевшие происходящего в комнате, но желающие поскорее попасть внутрь. Саноске первым пришел в себя, опуская копье и намереваясь броситься к явно чувствующей себя не хорошо девушке, но твердая рука замкома неожиданно схватила за тесемки на груди. Без видимого труда Тошидзо оттолкнул товарища, вынуждая того едва ли не вывалиться за порог на руки к Нагакуре. — Позовите Саннан-сана, — коротко приказал замком, сам свободно заходя в комнату и направляясь в сторону поскуливающей шатенки. — Я здесь, Хиджиката-кун, — тут же подал голос медик отряда, выглядывая из-за плеча Окиты и пытаясь протиснуться внутрь комнаты. Но на пороге образовалась настоящая давка. А если учесть, что Саноске все еще, явно не понимая что к чему, пытался вырваться из рук более сообразительного Шимпачи, протолкнуться в комнату было весьма затруднительно. Хиджиката, уже опустившийся на колени перед скрючившейся девушкой, осторожно обхватил за плечи раскачивающуюся фигуру и попытался заглянуть той в лицо. — С тобой все в порядке? — хриплым от неожиданно накатившего волнения голосом позвал Тоши, теряясь от такого странного поведения. Это выглядело почти жутко. Однако вместо внятного ответа мужчина услышал очередной пронзительный крик. Девушка, словно обезумев, вывернулась из его рук и опрокинулась назад, избегая прикосновения. Позади послышался отчетливый звук борьбы. — Немедленно отпусти меня, Шимпачи, неужели вы не видите, что ей нужна помощь! — вторя крику девчонки, завопил Харада. — Немедленно вон! — рявкнул рассвирепевший от непонимания происходящего Тошидзо, резко разворачиваясь в сторону выхода. Но даже яростно настроенный взгляд замкома не смог охладить пыл копейщика, решившего во что бы то ни стало пробиться до подопечной и взять под свою защиту. И если бы не друзья, в три пары рук вытаскивающие упирающегося красноволосого парня из комнаты, разбушевавшемуся пришлось бы столкнуться с Хиджикатой. Саннан-сан, наблюдавший за всем этим безобразием отойдя чуть в сторону, удрученно вздохнул и поправив линзы очков прошел наконец в комнату, прикрывая за собой створки сёдзи. Вид девчонки, уползшей от Хиджикаты к стене, вызывал вполне закономерные опасения, так как выглядела она в этот момент явно не самой здоровой. На голову. — Знаешь, что с ней? — серьезно поинтересовался заместитель командира, глядя на кучерявую макушку, зажатую между стройных оголившихся коленок. Главный медик Рошигуми внимательнее вгляделся в скрючившуюся у стены девушку. Растрепанные длинные волосы со спрятанной между коленей головой, сбившееся ночное кимоно, открывающее бледные ноги до бедра и гладкие плечи, трясущиеся руки в жалкой попытке обхватить себя целиком и спрятаться. И, кажется, девушка что-то едва слышно бормотала. — Помутнение рассудка? Кошмарный сон? — сделал несколько предположений Кейске, неуверенно разглядывая едва заметно подрагивающий силуэт Воронцовой. Тошидзо внимательно оглядел их гостью, стараясь игнорировать оголившиеся участки тела и не акцентировать внимание на светлой коже и ее кажущейся бархатистости. Он определенно сходит в Шимабару, но это будет, когда он разберется с помутившейся рассудком подчиненной. Капитан тем временем решительно прошел к жавшейся у стены девушке и медленно присел перед ней на корточки. Казалось бы, Нина совершенно не замечает их, но когда мужчина попытался прикоснуться к оголившемуся из рукава плечу, она испуганно всхлипнула и подалась в сторону, избегая этого прикосновения. — Пожалуйста… Прошу вас… Не нужно… — с трудом разобрал нахмурившийся тактик, оставляя руку в зависшем в воздухе положении. — Мне очень больно от прикосновений. Словно раскаленным прутом по коже трут… Говорящая захлебывалась собственными словами, шептала, как те душевно больные, что Яманами как-то доводилось видеть на своей практике, но буйной девушка при этом не выглядела. Да и сильно помешанной. Она больше походила на человека, которому продолжает сниться кошмарный сон, хоть тот и выглядит проснувшимся. — Нина, ты меня слышишь? — осторожно поинтересовался Кейске, делая очередную попытку прикоснуться к плечу несчастной. Это произошло в считанные минуты — просто девчонка в один момент решительно рванулась в сторону, пытаясь обогнуть и его и Хиджикату, и пробраться к выходу. И если его, Кейске, Воронцовой удалось обойти, сыграв на неожиданности, то вот наблюдавший за всем со стороны Хиджиката отреагировал, как ему казалось, вовремя и оправданно. Увидев, как с расширенными глазами явно не осознающая происходящего девушка намеревается выбраться из комнаты, Тоши бросился наперерез, всей мощью поджарого тела сшибая слабую женскую фигуру на пол. Приземление вышло не самым мягким, но фукучё успел подставить руку под лохматую макушку, не давая полоумной удариться затылком о деревянный пол и окончательно выбить себе мозги. Лежа на едва подрагивающей от стресса гайдзинке, Хиджиката с легким удивлением вглядывался в покрасневшие от слез глаза и как прикованный следил за медленно скатывающимся по вискам прозрачным капелькам. Теплая макушка удобно уместилась в ладони, а крепкие девичьи бедра плотно обхватили мужские, выбивая совершенно все адекватные мысли из головы. Это было помутнением рассудка, иначе его дальнейшую реакцию сам фукучё объяснить не мог. Просто взгляд брюнета в какой-то момент соскользнул с красных сверкающих от слез глаз, пробежался по маленькому, аккуратному носу, а потом впился в алые припухлые губы. Складывалось впечатление, что эти самые губы с угрюмо опущенными, дрожащими уголками кто-то долго и самозабвенно кусал. Или целовал. Фиалковые глаза вспыхнули возмущением, а мысль сменить чужие прикосновения, затереть собственными укусами, вспорола мозг, вызвав почти болезненный отклик в груди. Взгляд тем временем самовольно скользнул ниже, к белой шее, вытянутой настолько сильно, чтобы отдалиться от его лица, что начала казаться возмутительно тонкой. Такую шею можно было одной рукой переломить. А там, ниже, сводящие с ума, сбивающие дыхание, совсем не маленькие округлости груди, закованные в чудесную, словно нарисованную из завитков белую ткань. Хиджиката почувствовал как ему обожгло лицо и кровь устремилась туда, куда ей в общем-то стремится не стоило. — Согласен, вид красивый, но она сейчас не в том состоянии, — раздался неожиданный, ровный голос сверху, заставивший растерявшегося замкома вздрогнуть и скатиться с девчонки одним слаженным движением. И только оказавшись на ногах Хиджиката заметил, в каком на самом деле состоянии была его фактически подопечная. Да, соблазнительный вид от обнажившегося тела никуда не делся, это не признал бы разве что слепой. Только вот тело это содрогалось в немилосердной тряске, а расширенные проливающие слезы глаза смотрели на него с таким ужасом, словно он уже попытался… А что он, собственно, попытался только что сделать? Она кричала и до их прихода, но выглядела всяким лучше, чем сейчас. — Оставьте меня, пожалуйста, — вдруг хрипло выдохнула виновница его головной боли за последние несколько суток. — Просто уйдите! Мужчины удивленно переглянулись, пытаясь понять, с чего вообще с девушкой происходят такие резкие перемены. Неужели и в правду ходила во сне? Тошидзо, как главный из тех, чья гордость происшедшим была поистрепана, уверенно двинулся к двери, позволив медику выяснять случившееся самостоятельно. Ладонь мужчины, еще хранившая в себе теплый след от волос, судорожно, до побелевших костяшек, сжалась в кулак.