Вселенная в твоих глазах

Автор LSHmademoiselle —Да ты просто трус, Паркер, — она произносит каждое слово так, чтобы оно как можно больнее проникло в его истерзанное сознание. Ей не нужно пользоваться магией, потому что ее сила — она сама. Незачем прибегать к жалким попыткам уничтожить сломленного и без того парня старыми заклинаниями, достаточно того, что она сейчас стоит перед ним… после всего, что он сделал с ней, с ее друзьями. Она не сдалась. И именно это, словно только что заточенное лезвие, вонзается в его плоть. Боль. Злость. Ненависть. Он никогда не знал ничего другого… Что такое любовь? Семья? Дружба? Откуда выродку понимать это? Кровь везде: на его лице, руках, когда-то накрахмаленной рубашке. Сжимает челюсть до скрипа зубов и жмет кулаки так, что короткие ногти вот-вот вонзятся в ладони. А голову разрывает, словно от надоедливого звука метронома: ТРУС. ТРУС. ТРУС. Внутри все кипит, и, кажется, из груди сейчас вырвется какой-то непонятный и болезненный рык. Удар кулаком по стене до костяшек в кровь, но боли нет, а раны начинают заживать в ту же минуту. Жмурит глаза, пытаясь отделаться от образа жалкого труса из своего подсознания, но тот словно высечен под веками. Ведьма не знает, каково быть им. Каково это, когда твоя семья считает тебя дефектным и презирает. —Молчи. У него не было иного пути. Он не трус. —Не нравится слушать правду? Что? Легче верить, что все вокруг виноваты в том, кем ты стал? Подросток, обозлившийся на своих родных, который слетел с катушек и убил семью? Если она сейчас не заткнется, он переломает ей каждую косточку в этом гребаном теле, заставит страдать так, как ей еще не снилось, наслаждаясь каждым хрипом. И плевать, что она стоит и делает вид, будто бесстрашная, будто знает его, будто ей кто-то дал право так разговаривать с ним! Он наплюет на то, что какая-то часть Люка, очевидно, еще борющаяся за существование где-то глубоко внутри, кажется, испытывает сожаление и некую абсолютно неуместную симпатию к брюнетке. Нет, этого не может быть. Он умер и переродился, значит, та его часть должна быть мертва. А этой абсолютно все равно. Они стоят на расстоянии вытянутой руки. В ее глазах цвета дорогих изумрудов мечется тот же огонь, что при их первой встрече, а подбородок упрямо вздернут вверх, что только больше задевает и бесит Кая. Шаг вперед, и он нависает над ней, демонстрируя мнимую силу и пронзая невыносимым взглядом холодных, ледяных глаз. Окутывая ее при этом горько-сладким ароматом трюфелей. Еле заметная дрожь предательски охватывает тело Беннет теперь каждый раз, когда он оказывается рядом — воспоминания слишком реальны, прошло недостаточно времени. И вообще, будет ли когда-нибудь достаточно? Она до сих пор чувствует, как агония рвет и скручивает ее изнутри. На лице социопата появляется улыбка, которая скорее кажется Бонни ненормальным оскалом. —Знаешь, теперь я понимаю, что так выводит и восхищает в тебе Деймона, — на его лице не остается и следа от ямочек и веселья. — Только я не он. Не надо делать вид, словно ты насквозь видишь меня. —Когда тебе стало невыносимо больно, ты захотел, чтобы они почувствовали то же? — Для нее - всего лишь слова, а для него удар прямо под дых. —Бонни, — предостерегающе шипит брюнет. —Что? Чего ты хочешь доказать? Что ты такой, каким тебя считают? «Я хочу не быть ошибкой-выродком-монстром. Хочу второй шанс. Хочу также заслуживать счастья, как и все». Но он скорее вгонит кол себе в сердце, чем скажет это ей - той, кто оставила его тогда, когда он больше всего нуждался. Когда, возможно, он мог бы изменить свою жизнь. Нужна была лишь вера и ее прощение. Теперь очередь Бонни улыбаться. А он захлебывается, задыхаясь в своей пустоте, своей ничтожности, что уже под кожей, и от которой ему никогда не отделаться. —Как я и сказала — трус. В его горле ком, а глаза почему-то щиплет. Он трус, лжец, дефект. И они не перестанут повторять это. Поэтому, произнеся незамысловатое заклинание, он швыряет брюнетку в стену, сжимая чуть ли не до хруста ее глотку и перекрывая кислород.