Стайлз Стилински/Лидия Мартин (Волчонок)
13 апреля 2017 г. в 15:57
Автор LSHmademoiselle
Воздух пропитан едким запахом лекарств, а надоедливое пиканье прибора, что отмеряет ее пульс, не раздражает только потому, что Стайлз даже не представляет, что произойдет, если оно вдруг прекратится.
Лидия Мартин – это весна, что дурманит ароматом сирени, это самое теплое солнце, чьи лучи ласково касались его лица, изучая каждую родинку. Только взгляд ее глаз, цвета альпийских лугов, может выбить кислород из его легких, лишая возможности сделать очередной вздох.
Белые потолки этой палаты не видели эту весну, они не были освещены этим солнцем. Они не знают, как звучит ее голос, когда она пересказывает ему отрывки из книги, что он подарил ей на день рождения. Стайлз бы все отдал, лишь бы еще раз услышать ее голос. Нет. Врет. Не раз. Она нужна ему навсегда. Чтобы каждый день был наполнен ее смехом, ее голосом и ее глазами. Чтобы каждый день был наполнен жизнью.
В этой стерильной комнате Стилински кажется, что она говорит с ним. Все еще. Так же, как раньше – часами напролет, перебирая пальцами свои янтарные волосы и улыбаясь, словно он – единственный парень на всей чертовой планете, что способен сделать ее по-настоящему счастливой.
Но это «кажется» - последствие бессонных ночей, что он проводит здесь уже неделю. Гребаную неделю. Всего 7 дней назад она стояла перед ним в цветочном платье. Протягивала свои руки, чтобы притянуть его к себе за очередным поцелуем. Обнимала в кинотеатре и куталась в его толстовку, пробуя спрятаться от холодных струй кондиционера. Когда-то Стайлз мог только мечтать о дне, когда Мартин будет сидеть в его вещах и класть голову ему на плечо.
- Боже, Лидия, если ты слышишь меня, открой глаза, - повторяет снова и снова, сильнее сжимая в своих руках ее бледную ладонь. Фарфоровая кожа, что прежде казалась ему нежной и желанной, сейчас режет его изнутри своим болезненным цветом.
«Лучше бы я был на твоем месте».
- Надеюсь, ты чувствуешь меня, - шепчет прямо в ее спутанные волосы, которые потеряли свой блеск и лежат на подушке свалявшимися прядями. – Я рядом.
Если он ее потеряет… Нет. Стайлз пресекает эти мысли на корню. Он не потеряет ее. Она не умрет.
- Я люблю тебя, - еле слышным голосом, - Лидия, - ее имя выходит отчаянно. Идиот. Так и не сказал ей, что чувствует. Так и не сказал, что она стала смыслом его глупой жизни еще с младших классов.
Единственная причина, по которой Стайлз выпускает ее руку из своей - успокоить дрожь в пальцах, что не прекращается, подпитываемая страхом потерять. Сильнее сжимает кулаки, пытаясь совладать с эмоциями, поглощающими каждую частичку мозга и тела.
- Пожалуйста, Лидия, - аккуратно берет ее лицо в свои ладони. - Помнишь, я говорил, что если ты умрешь, я потеряю свой рассудок? Так и будет. Я уже его теряю. Не оставляй меня.
Он жмурится, надеясь спрятать боль за чернотой перед глазами, и хватает губами воздух, когда надоедливую тишину, нарушаемую отмеренным сигналом прибора, прорезает негромкое:
- Стайлз.