Here i come, hold me back Tired of holding back I’m about to let the Drag attack So get out my way, it’s a new milliennium, it’s a brand new day. So bugged out N..., Thugged out N... I don’t really care y’all my N... I’m about to let the Dragon out now. Y’all gonna make me unleash the Dragon, I know you don’t really wanna unleash the Dragon. (Sisqo — unleash the Dragon)
«Могу я узнать, почему ты это сделал?» Этот вопрос не одну ночь преследовал Гарри, заставляя ворочаться в постели. Его раздирали абсолютно противоречивые чувства, он больше не понимал себя. В один миг он всем сердцем желал смерти ублюдку, а в другой — отдал бы свою жизнь, чтобы спасти слизеринца. Замученный дилеммой он смог заснуть только под утро, а через час прозвенел будильник. Голова была словно из ваты, ему не хотелось открывать глаза — солнце слепило, ведь он забыл задернуть перед сном полог. Он слышал, как его однокурсники собирались в общей гостиной, шумно обсуждая и веселясь. Это могло значить только то, что сегодня суббота, а значит, все в предвкушении похода в Хогсмит. «Хорошо, — подумал он, — никто не будет донимать меня расспросами». Надежда-Магического-Мира медленно приоткрыл один глаз и наткнулся на немигающий взгляд, и от неожиданности рухнул с кровати. — Малфой! — завопил Рон, размахивая руками. Он уже был полностью готов к прогулке, одел синие потрёпанные джинсы и связанный матерью бордовый свитер. Мальчик-Который-Выжил почесал за ухом, вставая, его черные как смоль волосы торчали в разные стороны. — Черт, Рон! Поосторожнее с утренними воплями! И умоляю, не говори о Малфое сегодня. Рон возмущенно фыркнул, а затем с удвоенной силой заорал: — МАЛФОЙ! Блять, Гарри, ты поцеловал Малфоя! — Да, я помню, — раздраженно ответил Герой. — Я сам не знаю, как так получилось, понимаешь? Мы просто были на Астрономической башне, и меня вдруг потянуло поцеловать его. — Гарри, ты — мой лучший друг и я тебя люблю, но если ты продолжишь распространяться о подробностях, мне придется тебя убить. Ты гей? Гарри пожалел, что не может завернуться в одеяло и пролежать в постели до ЖАБА. Он чувствовал себя непонятым и пристыженным, но еще более уставшим. С трудом поднявшись, он бросил на Рона измученный взгляд. — Ты спятил? Я не гей! — У меня и в мыслях не было расстроить тебя, ты же знаешь. Но ты поцеловал парня, Гарри, и не какого-то, а самого Малфоя. В школе тьма тьмущая парней, почему именно он? Дитя Тьмы! Может ты — мазохист? — И что тогда? — воскликнул Гарри, теряя терпение. — Ты думаешь это весело, не иметь возможности прикоснуться к тому, кого желаешь? Речь ведь идет о Принце Слизерина! А еще он чертов Наследник и у него тоже есть яйца! Рон, думаешь, я мечтал об этом? Не заметил, что я ненавижу себя за то, что сделал? Малфой еще отплатит мне сторицей, а ты — мой лучший друг бросаешь в меня камни, вместо того, чтобы поддержать! Я доверился тебе с Гермионой, потому что сам больше ничего не понимаю, в голове одни вопросы… Рон помолчал какое-то время, внимательно наблюдая за Гарри. Кивнул и заговорил, уже более спокойным тоном: — Прости. Я не подумал. Я был слишком шокирован тем, что тебе по нраву этот… этот позор магического мира. Скажи честно, — внезапно сменил тему Рон, рассматривая гобелен на стене, — я ведь выгляжу лучше Малфоя, физически я имею в виду? Гарри рассмеялся и пошел в душ, оставив недоумевающего друга наедине со своими дурацкими вопросами. Он позволил воде стекать по загорелому телу, закрыв глаза, разумом был в другом месте. Он чувствовал успокаивающую ласку воды на своем лице. И вспомнил, как прядь волос Малфоя затронула его лицо во время поцелуя. Гарри глубоко вздохнул, стараясь отогнать прочь детали неудачного поступка, который до сих пор тревожил. Он сконцентрировался на получаемом удовольствии от ощущения стекающих струек на своей спине. Атласная кожа Малфоя странно теплая контрастировала с бледностью и ледяным взглядом молодого человека. Кожа, которую Анджелина, Чжоу и Мерлин знает, сколько еще народу касались, целовали. Понимали ли они, насколько им повезло? Догадывались ли, что кончиками пальцев нежно касаются Абсолютного Зла? Осознавали ли, что другие готовы умереть за малейшую ласку от Наследника? Гарри не торопясь провел пальцами вниз по груди. Он представил Малфоя в черных обтягивающих брюках, серебряные волосы которого танцевали по воле ветра вокруг ангельского лица. Серые глаза с отблеском сомнения смотрели пристально. И вскрикнул от удивления, обнаружив в руке возбужденный орган. Нет, нет, нет. Он не может сделать это. Категорически нет! Как он вообще осмелился делать такие вещи, думая о своем враге? Как он посмел запятнать чистый образ Драко, созданный в его голове? «Я не могу упасть еще ниже, — подумал он, убирая руку и выключая горячую воду. Ледяная вода сделает свою работу. — Я не сумасшедший, а Драко Малфой пусть катится к черту на куличики!» Гарри надел пуловер темно-зеленого цвета с длинными черными рукавами, джинсы, потертые на бедрах, и оставил попытки привести волосы в порядок. Он не осознавал до какой степени был красив. Не знал, что пуловер очерчивал каждую мышцу мускулистого тела, вызывая многочисленные взгляды, брошенные парню вслед. По его мнению, он так и остался тем самым нескладным мальчишкой одиннадцати лет в обносках кузена. Его выразительные зеленые глаза подчеркнутые черными волосами и загорелой кожей с великолепно натренированным телом, вкупе с теплой улыбкой сделали из него одним из самых желанных в Хогвартсе. А незнание о своей сексуальности только добавляло ему очарования.***
А в это время Грегори Гойл всерьез поставил свою жизнь под угрозу в общежитии своего факультета. Он делал то, что Наследник терпеть ненавидел: смотрел на блондина, пока тот спит. Чувствуя пристальный взгляд, Драко нехотя открыл глаза и увидел Гойла. — Какого фестрала ты постоянно так делаешь? — прорычал Драко, вставая. Телохранитель молча продолжил наслаждаться красотой своего хозяина, одетого сейчас в одни боксеры и футболке Depeche Mode с надписью «DM EXCITER». Драко нравилось, что его инициалы ассоциировались с возбуждением, и вспомнил, как приобрёл ее в Лондоне, гуляя с Анджелиной. Грег всегда питал слабость к Драко, предаваясь разным мечтам, главным образом о своих руках на тонкой талии или напряженных бедрах. Ему не хватало смелости, чтобы признаться Драко в чувствах, однако он ощущал, что тот, видимо, и так в курсе. Он догадывался, что Наследник часто использует свое очарование, чтобы получать то, что хочет. Но это все не имело значения, ведь Грегори Гойл готов был пожертвовать жизнью, даже если Драко и не попросит. Две недели назад состоялся разговор между слизеринцами, Драко был поражен, обнаружив, что является единственным, кто не знал о жуткой судьбе. Все шестикурсники чуть ли не с самого рождения знали, что Драко Малфой является Наследником. Две гориллоподобные тушки — Крэб и Гойл — защищают его, служа с самого первого дня в школе. Драко отказался публично признать, что его эго пострадало от этой новости. Он всегда полагал, что был уникальным и неповторимым, с лидерскими качествами и несокрушимым авторитетом, думал, что другие следую за ним, как за личностью. Реальность более жестока, это всего лишь приказ. — Я задал вопрос, Гойл, — прошептал Драко, охрипшим после непродолжительно сна голосом. — Ты прекрасен. «Мерлин! Какой же он дебил. Зря играет в Плюй-камни день и ночь напролет. Все мозги растерял. И это ему я должен доверять?» — Я знаю, — с ноткой самодовольности сказал Драко, быстро оделся и ушел в ванную старост. С энтузиазмом он погрузился в теплую воду и плавал до тех пор, пока не исчез тревожный образ Поттера, тянущегося к его губам. Тепло его губ тогда показалось неожиданно приятным, и Драко сосредоточился на том, чтобы закрыть свой разум от накатывающего вожделения. Нельзя слепо идти на поводу у эмоций, ничего хорошего не получится. Он обязан соответствовать ожиданием родителей и стать Ледяным Принцем. Ему не следует разочаровывать их, особенно сейчас. Нужно отдалиться от Поттера с его неподдельным стремлением спасти мир. Драко оделся во все черное. Джинсы, облегающая черная футболка и кожаная куртка с рукавами три четверти. Он был красив, безумно красив. Плакса Миртл так и не объявилась, как обычно это делала, и, не дождавшись своих комплиментов, слизаринец разочарованно направился к себе. Он вышел из ванной, не заботясь о запирающем заклинании. Драко терпеть не мог делать как все остальные.***
Темная фигура под покровом ночи пробралась в ванную и забрала полотенце Драко Малфоя. Темный Лорд нуждался в этой вещи. Затем фигура достала три стеклянных пробирки и налила воды, в которой искупался юный Наследник.***
Гарри завтракал, когда Драко вошел в зал. Многие разговоры сразу прекратились. Герой ахнул, мысленно падая со скамейки от увиденного. Одетый во все черное Малфой являлся совершенным представлением того, как должен выглядеть волшебник, по мнению маггла: высокий и красивый, с таинственным взглядом, легкой улыбкой на лице и идеально зачесанными волосами. От его властной личности исходила аура опасности. Слизеринец проигнорировал всех, кроме Анджелины, которой кивнул и отправился к своему столу. Панси Паркинсон смотрела на него с обожанием. Блондин наклонился и прошептал той что-то на ушко, не отводя взгляда от Гарри. Девушка взорвалась громогласным хохотом и тут же наклонилась к Милисенте Булстроуд, чтобы передать новость дальше. «Они настолько предсказуемы, — подумал Гарри, отпивая тыквенный сок, — не прошло и пяти минут, а все уже в курсе». Драко в красках продолжил рассказывать историю своей свите, когда в зал вошла злющая до кончиков волос Чжоу и буквально с порога заорала: — Малфой! Нам нужно поговорить! — Мы уже говорили с тобой, тема исчерпана. — Ты не имеешь права вот так бросить меня! Никто не имеет права так поступать со мной! — Слушай, — холодно сказал Драко, медленно поднимаясь со скамейки и с долей удовольствия наблюдая, какой фурор производит шоу, — прошло уже два дня с тех пор как мы расстались, ты должна была уже забыть меня. Я тебя забыл быстрее, чем произнес «квиддич». Бери пример с меня. Время все исправит. Весь слизеринский стол засмеялся, а вскоре к ним присоединились несколько гриффиндорцев и когтевранцев. — И перестань ныть, — добавил он, растягивая слова, — ты невыносима, когда ноешь! Девушка набросилась на него и ударила так сильно, как только могла. Он не увернулся, а на щеке появился краснеющий след от руки. — Мне не нужно столько доказательства твоей любви, пойми уже — я не люблю тебя, Чжоу. Она начала рыдать и одному из ее друзей пришлось увести ее из зала. Драко сидел молча, лишь открывал почту. На одном из конвертов он сразу же узнал родовую печать Малфоев и уже заранее представлял содержимое. Три недели назад уже приходило письмо из поместья, но он не ответил. «Сын мой. Вот уже несколько недель, твой отец и я не получаем от тебя новостей, мы волнуемся. Если ты не ответишь нам сегодня, то мы вынуждены будем приехать в Хогвартс. Твоя мать». Драко вздрогнул и побледнел. Он рванул в гостиную Слизерина, чтобы как можно скорее написать ответ: «Дорогие родители. Все хорошо. Причина моего молчания кроется в том, что я узнал тайну моего рождения. Вы должны были сами мне рассказать, я имею право знать, что меня ждет. Удручает тот факт, что Дамблдор поведал мне о моей же роли в предстоящей войне, в то время как именно вы определили эту роль для меня. Вам нет необходимости посещать Хогвартс, я уже смирился с этим. Д.» Драко отдал письмо своему филину, огромного размера с хохолком, и отправился назад, в Большой зал. Он едва вошел, как мадам Пинс набросилась на него. — Мистер Малфой! — она была в бешенстве. «Ой, блин! Как я хотел сегодня раствориться в толпе, похоже, уже поздно линять. Почему они все сегодня утром взъелись на меня? Они действительно хотят, чтобы я разозлился? И что же ей надо?» Он ненавидел, когда его публично отчитывают, для Малфоя это истинное унижение. Он вздохнул, натянул маску презрения и прошептал: — Да, мадам Пинс. Она потрясла книгой у него перед лицом. Той книгой, что он читал на башне, пока Поттер не испортил все своим появлением. Должно быть, он забыл ее там. Пинс не должна так злиться из-за небольшого промаха. Но почему этот экземпляр настолько поврежден? «Поттер!» — пронеслось у него в голове. Он бросил взгляд на Гарри, у которого в глазах на миг отразился ужас. Даже искреннее раскаяние на лице Мальчика-Который-Выжил не помешало Драко одними губами сказать: «Пошел ты, Поттер!» — Именно вы одолжили это бесценное издание? — спросила библиотекарь. — У вас хорошая память, — с презрением ответил Драко. — В чем проблема? — Проблема, молодой человек, в том, что ее сегодня нашли у подножия Астрономической башни! Это значит, что вы сбросили ее оттуда, и при этом находились ночью вне своей спальни. Мы также нашли окурок в башне. Это позор, вы ведете себя как легкомысленный маггл, Малфой! — А кто вам сказал, что я — серьезный волшебник? — сказал он язвительно. — На вашем месте я бы поостереглась так грубо отвечать, у вас большие проблемы, не думаю, что ваш отец сможет вам помочь как раньше. — Я самостоятельно могу решить свои проблемы. И что же мы сделаем на этот раз? Вы отправите меня к профессору Дамблдору, чтобы он в очередной раз сказал, что я поступил плохо, очень плохо? Или то, что курение вредит здоровью? Мы оба знаем, что меня не исключат, на вашем месте, я не стал бы тратить время впустую, мадам Пинс. Все студенты затаили дыхание, Гарри не мог поверить в то, что слизеринец стал настолько наглым. Несомненно он и раньше был таким, но никогда не пересекал границы со взрослыми. Библиотекарша и Драко так и продолжали друг друга сверлить взглядом. Профессор Снейп появился из ниоткуда и назначил час отработок Малфою. Гарри только и оставалось, как возмущенно фыркнуть, от такого предвзятого отношения к слизеринцу. Он не сомневался, если бы это была его вина, профессор заставил бы котлы чистить до конца года. Мадам Пинс пообещала, что не забудет о халатном отношении к книге и вышла из зала так же быстро как и появилась. — Черт, — прошептал Гарри Гермионе, — это я сбросил ту книгу с башни. — Что? Да как ты посмел это сделать? Библиотечные книги очень ценные. Я думаю, ты должен пойти и извиниться перед Малфоем. — Ты права, Гермиона, но проблема в том, что я не хочу оставаться с ним наедине. — Знаешь, во время обеда ты поедал его глазами, — заметила Гермиона, — я бы не сказала, что ты не хочешь Драко. Это было довольно мило. — Ничего милого в этом нет, — вмешался Рон, — вы же о Малфое говорите. Гарри отошел от стола, не торопясь, будто ему предстоит путь к эшафоту, и пошел на поиски Драко. Тот нашелся довольно быстро, просто сидел на каменных ступенях в ожидании свиты. Стоило Гарри подойти, как Малфой окатил его ледяным взглядом. «Держу пари, что сейчас что-нибудь да случится, — подумал Гарри». — Держись от меня в метре, Поттер. Не подходи ко мне, не трогай меня и, самое важное — не говори со мной. Ненавижу твой голос. — Переживешь, я в любом случае скажу. — Я так и думал, — Драко вздохнул. — Если бы ты меня послушался, было бы совсем странно. — Я искренне сожалею о книге. Я не знаю, что на меня нашло тогда. Я не хотел причинять неприятности. — Ты и не причинил, сам знаешь. Дамблдор не может позволить, чтобы я болтался вне школы, это было бы очень опасно, ведь он не знает, какой выбор я сделаю. Теперь ты можешь не приносить извинения, мне они не нужны. — Почему ты не сказал, что это моя вина? Тебя бы никто не обвинял. — Подумай еще раз, Поттер, — Драко закатил глаза, — если бы я сказал, что был там с тобой, то все бы подумали… я имею в виду… они бы могли подумать… — Не волнуйся, я понял, — сказал Гарри, смеясь. — За это тоже прошу прощения. Слизеринец поднял бровь, не озвучивая свой вопрос. — Я прошу прощения за свое поведение той ночью, — сказал Гарри, понурив голову, — я не понимаю, что на меня нашло. Ты был… таким трогательным. Хорошего дня. Он бросился навстречу Рону и Гермионе, оставив Драко наедине с собой для осмысления произошедшего разговора. Малфой начал проклинать свою «трогательную» сторону.***
Следующий день стал для Гарри настоящим наказанием. Где бы он не появлялся, Драко со свитой оказывались рядом, и каждый раз слизеринец казался более сексуальным, чем в предыдущий. Одна деталь опечаливала: Панси и остальные каждый раз начинали открыто издеваться над ним и Роном. Это не было чем-то из ряда вон. Однако что-то изменилось, в содержании всех оскорблений друзья были… геями. «Малфой, ты — маленький сукин сын! Ты — труп!» — подумал Гарри. Он был подавлен, не только потому, что Драко распустил слух, но и из-за того, что шрам разболелся после обеда. Лорд Волан-де-Морт был безгранично счастлив, радовался словно ребенок, ожидающий самый желанный подарок на Рождество. Проблема была в том, что подарком является Драко Малфой, и Гарри не собирался просто так делиться.***
Темный Лорд был удовлетворен. Он положил полотенце на лицо, вдыхая аромат своего Наследника, растворяясь в нем. — Мой Лорд, — сказал Малфой, — вам не кажется, что мы должны ввести его в курс дела? — Люциус, мой скользкий друг, позволь мне в тишине насладиться запахом моего Наследника. Я ждал так долго, что не позволю кому-либо омрачить этот день. Мы скоро пробудем Абсолютное Зло, и война, наконец, состоится. — Но пророчество гласит, что у него остается собственный выбор. — Я не беспокоюсь по этому поводу, ведь ты его отлично натренировал. Я долго пытался проникнуть в его сознание, но ничего не вышло. Его магия сильна. Наш шпион несколько часов назад сообщил мне, что молодого Драко сложно сбить с толку. Он действительно настолько красив, как говорится в пророчестве? — Мой Лорд, он еще красивее, — с гордостью за сына вмешалась Нарцисса. — Вы вряд ли узнаете того малыша, который когда-то играл у вас на коленях. — Будь проклят этот Поттер! Из-за него я так ослаб, — злобно воскликнул Волан-де-Морт, держа в руках полотенце, чтобы Беллатрикс тоже вдохнула аромат. — Но дитя Тьмы победит и его, если я проиграю. Где Нагайна? Его верная змея сразу же подползла. Он медленно погладил ее по голове, затем взял колбу с водой, наполненной сущностью Малфоя и капнул змее в приоткрывшийся рот. — Иди засвидетельствуй свое почтение Наследнику. Ты знаешь его вкус и сможешь найти его где угодно. Люциус, он говорит на парселтанге? — Боюсь, что нет, хозяин. Мы перепробовали все, но он упорно не хочет ни понимать, ни говорить на этом языке. — Ничего страшного. Нагайна, убедись в этом, и не забывай относиться к нему с уважением и почтением. Змея отправилась в Хогсмид, где Драко, в окружении своей свиты, развлекался и бездумно транжирил галлеоны. Они как раз направлялись к одному магазину модной одежды для магов, когда змея неимоверных размеров преградила дорогу. Панси была первой, кто ее заметил, и завизжала, вскоре к ней присоединились и другие прохожие, во главе с Дином Томасом. Драко пошатнулся. Вдруг перед глазами всплыла картина из прошлого: Драко девять лет, он в ступоре не может пошевелиться, а вокруг него ползают змеи, и отец, который приказывает говорить с ними. Он почувствовал, как ужас снова сковывает его тело, дыхание учащается, а отступить дальше не получается — он уперся в стену. Змея, казалось, была заинтересована в Наследнике больше чем в ком-либо другом. Панси заплакала, подумав о том вреде, который это существо может причинить тому, кого она любила со всей преданностью, на которую была способна, даже не догадываясь, что Малфой никогда не разделит ее чувства. Нагайна приблизилась настолько, чтобы иметь возможность соприкоснуться с ледяной кожей слизеринца. И склонилась перед ним в качестве дани уважения, и Драко сам не понял почему, но расслабился. Он услышал голос в своей голове, который умолял принять дань уважения и от Темного Лорда, голос, который был полон радости от долгожданной встречи. Вокруг Наследника царила полная тишина. Он медленно потянулся к змее, и та поклонилась в знак почтения. Дитя Тьмы погладил рептилию по голове, изящно и властно. Затем заглянул своими серебряными глазам в глаза змеи и замер. Он чувствовал, как неведомая сила наполняет его. — Нагайна, — холодно позвал он, по привычке растягивая гласные, — это ведь твое имя? Змея вновь поклонилась. — Передавай мое приветствие своему господину и скажи, что я не разговариваю на парселтанге. Змея словно сделала реверанс и уползла в сторону леса. Дин смотрел на Драко в ужасе, не отрывая от него взгляда. Ему казалось, что слизеринец вырос на целый метр в течение пяти минут.***
Вся следующая неделя была очень странной для Гарри. Он наблюдал за изменениями в поведении Драко. Слизеринец казался более уверенным в себе, но и более жестоким. Раньше он был просто испорченным ребенком, любившим раздражать всех вокруг, теперь он разгуливал по коридорам без фирменной саркастичной улыбки. Принц Слизерина пока не знал, какой следует сделать выбор. Если решится и последует за Волан-де-Мортом — это будет именно то, что от него ожидают. Но при этом он станет худшим человеком в мире. Драко не был глуп, он почувствовал себя желанным, когда змея публично подчинилась ему. Но также он знал, что Волан-де-Морт не поскупится и начнет его использовать и убивать с его помощью при необходимости. Темный Лорд на все готов пойти, чтобы покончить с Поттером. Дин Томас рассказал всей школе о произошедшем, и теперь Драко читал неконтролируемый страх в глазах учащихся. Большую часть времени это забавляло, давало возможность наслаждаться своим могуществом и властью, но иногда очень сильно раздражало. Теперь ему не нужно было изливать потоки сарказма на противников, достаточно было посмотреть на них, и они вмиг умолкали. Это было слишком просто. И скучно. Гарри с трудом переносил игнорирование со стороны Малфоя. Он опасался, что тот определился и перешел на сторону Волан-де-Морта. Блондин избегал возможности остаться наедине с Гарри, но когда это все же происходило, то забрасывал Героя едкими замечаниями. Непрекращающийся последние три дня дождь не приносил радости гриффиндорцу. Да еще и жуткие отработки у Снейпа окончательно испортили ему настроение. Развалившись в своем любимом кресле в гостиной факультета, Гарри мечтал, чтобы друзья оставили его в покое. Гермиона устроилась рядом, на коленях лежала открытая книга по рунам, но взгляд девушки не отрывался от Гарри, фиксируя его малейшие движения. — Что тебе надо? — Поговорить немного с тобой, Гарри. В последнее время ты очень напряжен. — О, на самом деле? Если бы ты узнала, что убив своего давнего врага, тебе придется сразиться с другим, более знакомым человеком, с кем ты целовалась неделю назад, я полагаю, ты не была бы примером спокойствия, Гермиона. — Ты был одержим Малфоем всю неделю. Я видела, как ты наблюдаешь за ним. Что ты можешь сказать о его поведении? — Я думаю, он будет великолепным в качестве Темного Лорда — версия «возвращение». — А если серьезно? — улыбнулась Гермиона. — Это очевидно: Малфой выбрал свой лагерь. Он больше не тот сопляк, который бесил весь мир своими едкими замечаниями. Он — чудовище, которое умеет зачаровывать змей, и которое смотрит на всех с презрением со своего пьедестала шести футов. — Это было предсказуемо. Гарри, взгляни на его положение с другой точки зрения. Не важно, что он выберет — он труп при любом раскладе. Если он повернется спиной к Волан-де-Морту, то попадет с тобой в одну категорию — «враг Пожирателей Смерти», и он знает это. — И это дает ему право относиться к людям как к ничтожествам? — Гарри, он всегда это делал. Хочешь знать мое мнение? Я думаю, что он боится, ты ведь тоже это почувствовал. Это тебя взволновало, и ты, жалея себя, не оставил ему никакого шанса. — Шанса на что? — вспылил Гарри. — Он не хочет быть понятым, наоборот. Он — зло, Гермиона. Я не понимаю, зачем ты его защищаешь. Ты ведь знаешь о тех ценностях, что он восхваляет. Это отвратительно. — То, к чему ты на самом деле испытываешь отвращение, так это к непоправимому влечению! Не отрицай, я видела, как ты смотришь на него. Согласна, что именно он пустил тот глупый слух о тебе и Роне, но я думаю, Драко сделал это в страхе, что кто-нибудь узнает о вашем поцелуе. Слушай, его реакция естественна, в этом нет ничего странного. Когда он узнал о пророчестве, то был потрясен и не верил в случившееся. Теперь он принял его, но знает только одну точку зрения — Пожирателей, а поцелуи с тобой не вписываются в концепцию последователей Волан-де-Морта. Мы должны помочь ему узнать о другой стороне, вложить все карты в руки, чтобы он мог сделать выбор сам. Иначе мы потеряем его… — Герм, ты действительно веришь, что Малфой может встать на нашу сторону? Ему придется пойти против Волан-де-Морта и родителей… — Да, Гарри, я надеюсь на это. Он не такое уж и чудовище, понимаешь? Давай только не будем говорить о его внешности, разумеется, ты и так фантазируешь о нем. — Я не мечтаю о Драко Малфое! — заорал на всю гостиную Гарри, его грудь вздымалась от возмущения. — Да, да, как скажешь. Ты знаешь, когда мы патрулируем коридоры в качестве старост, то иногда пересекаемся. Он всегда мне придерживает двери, вежлив и учтив в общении, просто в конце всегда добавляет «грязнокровка». Я даже внимание уже не обращаю, пусть добавляет, если ему так нравится. К чему я собственно клоню — он не такой испорченный, как ты считаешь. И что более важно, тебе необходимо разобраться со своими чувствами, иначе не сможешь двигаться дальше. — Я не чувствую ничего, кроме ненависти к нему. — И похотливого желания. — Нет, — ответил Гарри, краснея. — Я тебе кое-что скажу, только не смейся. — Хорошо, я буду серьезна как никогда. — Я думаю, что в Малфое течет кровь вейл, именно поэтому я так очарован его… Гермиона так и не узнала, чем именно очарован друг, потому что внезапно расхохоталась. Слезы стекали по ее щекам, пока она пыталась что-то сказать. Гарри так и не понял, плакать ему или смеяться. Он не раз серьезно задумывался над своей теорией с момента похода в Хогсмит, когда в очередной раз был сражен красотой Малфоя. Для него это стало единственным разумным объяснением, однако заразительный смех Гермионы дал понять, что парень сходит с ума. — Гарри, — сказала Гермиона, как только успокоилась, — в нем не течет кровь вейл. Признай, что он тебе нравится, и трахни ты его уже. — Но Герм! Ты же знаешь силу вейл, они могут загипнотизировать своей красотой, человек становится одержимым… — Гарри, ты прекрасно знаешь, что вейлы имеют большую власть над Роном, но он не вешается на Малфоя при каждом удобном случае. Гарри пожал плечами. Казалось, Гермиона стала менеджером Драко и сейчас пыталась его преподнести в выгодном свете. Он был слегка растерян и шокирован этим, но знал, что подруга права, и от этого не становилось легче.***
Спустя два дня, в день матча по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором, во время завтрака Драко получил большую посылку в Большом зале. «Странно, — подумал он, — мой день рождения только через три дня». По форме посылки он сразу понял, что ему прислали. С плохо скрываемым ликованием и блеском страстной жадности в глазах он сорвал упаковочную бумагу. Крик радости достойный ребенка в Рождество разнёсся по залу, когда Драко взял в руки новенькую «Молнию». Родители в течение трех лет отказывали ему в покупке самой скоростной метлы, ссылаясь на то, что у сына нет поступков достойных внимания и гордости. Теперь у него была метла. С нежностью он провел по рукояти и проверил серийный номер. Драко опешил от удивления. Рядом с серийным номером золотыми буквами были выгравированы его инициалы. Метлу изготовили специально для него. Он погладил ее дрожащей рукой, не обращая внимания на взгляды, направленные на него и необычную тишину в Большом зале. Драко развернул пергамент, прилагавшийся к метле, и прочитал письмо от родителей: «Драко. Мы дарим этот подарок раньше времени, тебе он понадобится на сегодняшнем матче. Мы хотим, чтобы ты понимал, насколько мы гордимся и любим тебя. На протяжении всех лет ты принес нам много счастья и радости. Используй с толком новую метлу. Заранее, с Днём Рождения. Твои родители». Его взгляд помутнел, и Драко почувствовал комок в горле. Его родители гордятся им. Впервые в истории, они гордятся им. Он хотел кричать от радости и злости, одновременно овладевающими им. В итоге парень взял «Молнию» с привязанным посланием и медленно вышел из зала. Гарри внимательно следил этой сценой и отметил с замешательством, что почувствовал желание к слизеринцу, как только тот вошел в зал. Форма для квиддича отлично сидела, очерчивая фигуру, но, не мешая плавно передвигаться. Он растаял от вида Ледяного Принца, глаза которого горели безграничным счастьем, как у ребенка. Драко никогда не казался более похожим на ангела, чем сейчас. Спустя мгновение от улыбки не осталось и следа, в глазах отразилась не ненависть или злоба, а печальная ярость. И когда молодой дракон покинул зал, Гарри направился следом, под осуждающим взглядом Рона. Он точно знал, что найдет старого врага на Астрономической башне, но не мог сказать, откуда у него взялась уверенность в своей правоте. Драко Малфой действительно был там. Стоял с закрытыми глазами, подставив лицо прохладным каплям октябрьского дождя, сжимая длинными тонкими пальцами полученный подарок. Гарри вновь поразился открывшемуся видению. Казалось, дождь обрел душу и изо всех сил старался помочь смыть горечь обиды с Наследника, стараясь не повредить почти фарфоровое лицо. В то время, как сам слизеринец являлся искушением в самой непристойной виде. Гарри потряс головой, стараясь загнать непрошенные мысли куда подальше. Он растерялся, наблюдая за Драко Малфоем, и понял, что в будущем это может стать его роковой ошибкой. Он все-таки решил нарушить молчание, чтобы не броситься на предмет своего вожделения и не захватить в плен его чувственные губы. — Малфой, тебе стоит отойти от окна, ты уже весь промок, можешь заболеть. Слизеринец повернулся с презрительным выражением на лице: — Это не твоя проблема, Поттер, — выплюнул Малфой, бросая «Молнию» на пол, — Ах, да! Я же забыл. Святой Поттер, Принц Угнетённых, ты же не допустишь, чтобы кто-то простудился. Я хочу напомнить, я — Наследник, и не боюсь трех капель дождя. И если ты не забыл, у нас матч через час, мы все равно все вымокнем до нитки. — Не нужно напоминать, кто Наследник. И так понятно по твоему высокомерному поведению. Значит это и есть твой выбор? Собираешься последовать за Волан-де-Мортом? Поэтому тебе прислали новую метлу? — спросил Гарри с отвращением. — Нет, я еще не сделал выбор, даже думать об этом не хочу. Я хочу иметь свое будущее. А что касается веника, то это подарок родителей. Не смотри на меня так, Поттер. Ты и сам знаешь, что мой отец гораздо ближе, чем все думают, но никто и не пытается его отыскать. Гарри затаил дыхание, когда Драко достал палочку и направил на него. И вновь смог спокойно вздохнуть только после того, как слизеринец наложил водоотталкивающее на его очки. — Спасибо… — Я для себя это сделал, иначе ты не мог отчетливо видеть мою феноменальную красоту, — сыронизировал Драко. — Мне хочется, чтобы твоя феноменальная красота выбрала сторону Дамблдора в этой войне. — Ты имеешь в виду сторону Святого Поттера? — Я знаю, что ты — прирожденный лидер, и идея стать всего лишь поддержкой для меня тебе не по душе. Но, Драко, без твоей помощи, мы далеко не уедем. — Это наименьшее из моих забот. Я не герой, Поттер, и я не хочу им быть. Жертвовать собой ради кучки ничтожеств, которые не чувствуют признательности? Вот уж уволь. С другой стороны пожертвовать собой для тех, кто ползает на коленях перед Темным Лордом — также неприемлемо для меня. Я не знаю, что выбрать. — Ты решишь, важно, чтобы ты сам выбрал свой путь. Твоя судьба — сыграть решающую роль в этой войне, это неизбежно. — Тебе легко говорить! — воскликнул Драко. — Твое пророчество сводится к тому, что ты либо убьешь, либо умрешь. Моя же не оставила мне выбор! Решка — ты выиграешь, орел — я проиграю! Вот и всё! Чтобы я не выбрал, я умру в любом случае. Каким бы не был палач — Волан-де-Морт, ты или мой отец — финал останется неизменным. Честно говоря, у меня нет желания поддерживать идеи Волан-де-Морта или Дамблдора. Если бы только все могли умереть — это единственное, что избавило бы меня от выбора. — Даже Чжоу и Анджелина? — Нет, это они хотят, чтобы умер я, — заметил Драко с мимолетной улыбкой. — В точку, — заявил Гарри, улыбаясь в ответ. — И почему ты не доволен своей «Молнией»? Драко вздохнул, провел рукой по мокрым волосам, прежде чем ответить: — Ты слишком любопытный, Поттер. Я рад получить ее, не в этом проблема. Но мои родители предположили, что могут повлиять на мое решение, хотя для них есть всего один правильный выбор. Они знают меня и надеялись подкупить дорогой игрушкой и желанными словами. Он передал мокрый пергамент, часть чернил расплылось, мешая сразу прочитать написанное. Спустя какое-то время Гарри уловил суть и вернул письмо. — Они гордятся тем, что Волан-де-Морт от меня ожидает, горды тому, что родили меня, а не моими поступками. Их признание — мнимое сокровище, и они и рады были бы уклониться от него. — Не знал, что ты можешь адекватно оценивать ситуацию. — Пошел на хуй, Потти! — Эй, эй, без обид. Я имею в виду, что ты изначально всем стремился показать, что являешься редкостным мудаком. Я удивлен, не знал, что ты можешь анализировать ситуацию и делать правильные выводы. — Парадокс. Услышать такое от парня, за которого целиком и полностью думает грязнокровка. — Во всяком случае, она не забавляется тем, что распускает грязные слухи обо мне! — Вот мы и добрались, — холодно заметил Драко. — Я не вижу проблемы, Поттер, я предупреждал тебя, что заплатишь по счету за то, что посмел меня… нет, предпочту не вспоминать, а то стошнит. Короче, чего ты удивляешься, я веду себя как обычно, а ты спокойно можешь ненавидеть меня и дальше. И я не понимаю, чего ты от меня добиваешься. Не играйся со спичками, если боишься огня, Поттер. Во всяком случае, я не вижу смысла в данном разговоре. — Я хочу помочь тебе… — Помочь мне? — яростно воскликнул блондин.— ПОМОЧЬ?! Да ты в своем уме, Потти? Ты когда-нибудь видел меня с плакатом: «Помоги мне, о Великий и Несравненный Поттер»? Когда это я просил о помощи? Так, хватит. Я услышал достаточно. Ты ничегошеньки не знаешь обо мне, да и не хочу, чтобы знал. У тебя была возможность узнать меня, понять, что я хороший человек, но ты упустил ее. — Черт, Малфой! Мы были на первом курсе! Мне было одиннадцать лет! И не говори, что ты — хороший. Все эти годы ты всем доказал, что являешься испорченным и насквозь прогнившим отродьем Люциуса Малфоя, полным высокомерия и гордости за свою величественную задницу! Я признаю только то, что ты мастер в искусстве заставлять людей страдать, не более. Глаза слизеринца вспыхнули ненавистью. Он сжал кулаки, прежде чем странная усталость отразилась на его лице. — Иди к черту. Он повернулся, чтобы уйти, но Гарри успел схватить его за запястье. — Не прикасайся ко мне! — завопил Драко. — Скажи мне Поттер, тебе нимб не жмет? В каком месте я прогнил насквозь? Кем ты себя возомнил вообще? Святошей? Хорошим и чутким героем? Позволь тебе сообщить, что у тебя завышенное самомнение и отсутствие проницательности к окружающим. Я слышал, как ты упрекал Уизли и Грейнджер. Они постоянно ставят под угрозу свои жизни, следуя за тобой! Постоянно приходят на помощь, а ты говоришь, что они недостаточно участвуют в войне. Ты думаешь, что являешься самым одиноким в мире, а не видишь и половины! Сколько тебе времени понадобилось, чтобы осознать, что Невилл живет как в аду, после того как моя тетя Беллатрикс оставила от его родителей лишь оболочку? Вот в чем разница между нами. Я все вижу, но молчу, а ты постоянно болтаешь, но ни фига не видишь! Так что позволь сказать, что полный высокомерия и гордости мудак — это ты! Гнев заставил его задохнуться. Его глаза стали цвета грозового неба и с ненавистью смотрели на Гарри. Мальчик-Который-Выжил не смог воздержаться от того, чтобы не найти этот монолог впечатляющим, слизеринцу по праву принадлежит его первое имя. Собравшись с мыслями, он заявил: — А ты прям безупречен. — Вовсе нет. Все прекрасно знают, кто из нас хороший, а кто плохой. Это экономит всем время на размышления. Скажи мне, дорогой Гарри, разве это не предрассудки? Ты ненавидел меня с того момента, как мы встретились, я ведь не дурак. Ты и твои друзья, гриффиндорцы, меня тошнит от вашего миловидного ангельского поведения. Вы — первые, кто проявляет дискриминацию, когда речь заходит о Слизерине, за вами по пятам следуют Когтевран и Пуффендуй. Вы ненавидите нас только потому, что мы — слизеринцы. Например: Забини, очаровательный и умный парень, но вы не знаете этого, потому что слизеринцы — зло. Вот что засело у вас в подкорке! Хочу напомнить тебе о Петтигрю, мелком ублюдке, который ответственен за смерть твоих родителей, предателе, а ведь он учился на Гриффиндоре. Все также чувствуешь себя особенным, зная это? — Я запрещаю тебе говорить об этом! — воскликнул Гарри, с трудом сдерживая желание вцепиться в горло Драко. — Почему, неужели больно? Хорошо, давай поговорим обо мне. Думаешь, я не знал, что ты наблюдал за мной все эти годы? Ты злорадствовал каждый раз, когда мне было плохо. И ты действительно верил, что после этого я останусь в стороне? Знаешь, почему я тебе не нравлюсь? Да потому, что я отказался лизать твою задницу, когда меня попросили сделать это. — Он нервно провел рукой по волосам и продолжил, — на самом деле тебя устраивает, что я — Наследник. Ты можешь меня с чистой совестью ненавидеть. Но скажи мне, если я такой жалкий выродок, то зачем послал к тебе Добби, чтобы предупредить об опасности на втором курсе? — Ты… — Заткнись, я не договорил! Почему я намекал, чтобы ты нашел Сириуса на третьем курсе? А как ты объяснишь, зачем я дал тебе понять в прошлом году, что Пожиратели знают об анимагической форме твоего крестного? Объясни мне, ты, такой справедливый и совершенный. Гарри не нашелся, чем ответить. Его мозг пытался переварить всю полученную информацию, но он не привык так долго разговаривать со слизеринцем, и не ожидал такого длинного и содержательного монолога. Термин «мозги набекрень» внезапно приобрел смысл для Гарри. — Так что же, Гарри? Нечего сказать? — Малфой спросил шепотом с невероятной чувственностью. Он всматривался в лицо Мальчика-Который-Выжил, и после того, как взгляд зеленых глаз, словно загипнотизированный, окунулся в серые, начал медленно надвигаться. Воздух внезапно накалился. Гарри попытался обуздать оглушительные удары своего сердца, но понял, что тело больше не подвластно разуму. Драко остановился всего в нескольких сантиметрах от гриффиндорца, чувствуя тепло его тела. Красота Гарри захватывала дух, намокшие смоляные волосы и глаза, полные еле сдерживаемого желания. С медлительностью, которую Гарри уподобил пытке, лицо Драко приблизилось, его рука зарылась в волосах Мальчика-Который-Выжил. Гарри тот час почувствовал, как сильный электрический разряд пробежался по телу. Не закрывая глаз, Драко накрыл своими тонкими губами сочные губы Гарри, тело которого подрагивало от желания. Гриффиндорец обвил руками талию слизеринца, который сильнее прижался к губам своего врага. Но Гарри хотел большего, приоткрыл рот и языком ощутил изысканный вкус нижней губы Драко. Змей немного отстранился, а в его взгляде промелькнул хитрый огонек. Наклонившись снова, он прочертил горящими поцелуями линию от ключицы до уха. — Драко, — простонал Гарри, — позволь поцеловать тебя… И Драко подарил ему головокружительный поцелуй. Гарри почувствовал, как земля уходит из под ног. Наследник, прижавшись всем телом, подтолкнул Поттера к стене, в ответ Гарри схватил его за талию, притягивая ближе, будто от этого зависела его жизнь. Драко просунул колено между ног своего врага и приоткрыл рот. Их языки встретились и смешали в танце, чувственность которого вырвала стон из уст Гарри. Он почувствовал, как улыбнулся слизеринец, и ужаснулся, поняв причину. Он возбудился, и Драко почувствовал это. Он знал, что покраснел, но краска вмиг сошла с его лица, когда увидел победное выражение на лице Малфоя. Наследник медленно наклонился и прошептал: — Я был прав. Ты меня хочешь, Поттер. Я надеюсь, что тебе понравилось. Теперь ты знаешь, чего лишен. Должно быть трудно — ненавидеть и желать меня одновременно. Малфой схватил метлу и повернулся к Гарри, который так и не сдвинулся с места, с ужасом в глазах наблюдая у стены. — По правде говоря, — добавил он, — у меня нет такой проблемы. Я люблю тебя так же сильно, как и хочу. То есть вообще никак. Желаю удачи на матче, Святоша.