«И прибудет Темный Монарх, показывая всем свою силу, Могущество Теней вырастет, Нет, не сопротивляйся, не борись, не отказывайся от протянутой руки, Или я узнаю все твои страхи, стану диктатором твоим, чтобы насладиться подчинением, Да, ты сделаешь правильный выбор и попадешь под очарование будущих дней»*
(IAm, Le coté obscur )
Все не должно было так произойти, и Драко был зол на самого себя. Ввязавшись в такую опасную игру, он совершил самый идиотский поступок в своей жизни. Он хотел унизить Поттера и не предполагал, что ему понравится обнимать его. Он просто хотел разжечь поттеровскую страсть и уйти, как только Гарри начнет умолять о поцелуе. Но Наследник позабыл о своем плане в тот миг, когда взглянул в зеленые омуты, наполненные желанием. Драко хотел поцеловать гриффиндорца только из любопытства. «И вот к чему это привело, идиот!» Он не должен был углублять поцелуй. Нужно было остановиться раньше. «Но нет, мне приспичило доказать, что я хитрее! И что мне теперь делать?» Слизерин выиграл матч по квиддичу, а это какой-никакой, но плюс. Своим поступком он вывел Поттера из равновесия, но сейчас казалось, что его выходка обернулся против него самого. Остался неприятный осадок. После случившегося Поттер играл невероятно грязно и жестоко, чем удивил мадам Трюк. Впервые в истории школы слизеринцы победили, жалуясь на плохое поведение противников, а не наоборот. Драко стянул мокрую рубашку и осмотрел свою спину в зеркале: на лопатке красовался фиолетовый синяк, которым его якобы «случайно» наградил Поттер. «Почему постоянно страдает моя спина? — задумался он с горечью, застегивая рубашку. — На ней же не написано: «Оторвитесь, это бесплатно». Сегодня Драко исполнилось шестнадцать лет, но честно говоря, ему было все равно. Разумеется, он знал, что до совершеннолетия ему не дожить, поэтому не видел смысла праздновать. У него было мрачное настроение, он так и не оправился от мучившего всю ночь кошмара. Кто-то пытался проникнуть в его разум, и Драко чувствовал это и с ловкостью закрыл сознание. Он не был дураком, и понимал, что окклюменция будет бесполезна против зелья или заклинания в волан-де-мортовском стиле. Он зачесал волосы назад, а после, медленно и тщательно выбрав наряд, оделся. Хоть голос его не посетил, ему все равно надо присутствовать в Большом зале. Не хотелось создавать впечатление, будто он прячется от Поттера. Он чувствовал особое удовольствие от того, насколько сильный эффект мог произвести на гриффиндорца. На следующий день после поцелуя Гарри встретил его убийственным взглядом. Когда Драко в ответ холодно улыбнулся, гриффиндорец отвернулся, но было заметно, насколько тот напряжен. Поттер так и провел весь завтрак — уткнувшись носом в тарелку. После обеда у них было сдвоенный урок за магическими существами, но Гарри и вовсе не появился. Драко испытывал садистское удовольствие от страданий врага, но в то же время чувствовал вину за разбитое состояние гриффиндорца. Столь выразительные зеленые глаза окрасились в более темный опечаленный оттенок, а волосы еще сильнее растрепались, чем обычно. Любой заметил бы, что молодой герой пренебрегает своим внешним видом. Поттер потерял то, что придавало ему божественный вид. Драко добился того, чтобы запятнать сверкающую красоту и погасить огонь доброты в парне. Но теперь ему чего-то не хватало, и это вызывало беспокойство и непонимание. «Драко, ты рожден, чтобы стать Абсолютным Злом. И я сомневаюсь, что с этой должностью совместимо считать Поттера ужасно сексуальным. Я подумал «сексуальным»? Соберись, подумай объективно. Я ведь парень, к тому же Наследник самого Волан-де-Морта, и я только что подумал будто Поттер, кстати, тоже парень, сексуально привлекателен? Мне срочно нужно объяснение. И пусть оно будет хорошим, потому что мне внезапно захотелось умереть. Думаю, это всего лишь неконтролируемый гормональный всплеск из-за подросткового возраста. Просто поиск себя и желание поэкспериментировать. Это лишь внезапный порыв, не более. Я же читал о таком. Все будет хорошо». Он отмахнулся от нестерпимого желания вновь соприкоснуться с пламенными устами Поттера, сплести в танце языки, наслаждаясь неповторимым вкусом. Никто и никогда не целовал Драко так, как это сделал Гарри. Драко знал, что может заставить Поттера заплатить за влечение к себе. И очень удивился, когда осознал попытку избежать этого. «Я же предупредил тебя, Поттер. Не играйся со спичками, если боишься огня».***
Гарри одевался с сумасшедшей скоростью. Он не мог заснуть последние три дня, то и дело обдумывал свое унижение и разговор с Малфоем. Герой был в ужасе, шоке и испытывал отвращение к самому себе — он так легко попался на уловку. Но сейчас все кончено. Малфой лишь злобный придурок, которого Гарри еще предстоит уничтожить. По крайне мере это то, что он себе повторял каждую минуту, чтобы отвлечься от воспоминаний божественного аромата белоснежной кожи. Этот сладкий аромат буквально впечатался в сознание гриффиндорца, стоило ему лишь подумать о Малфое, запах тут же окутывал его с ног до головы, вызывая легкую дрожь. Гарри помнит жар тела, исходивший от Драко, казалось, с момента их близости это тепло разлилось по венам словно яд, как и его слова. «С днём рождения, кретин», — подумал Гарри. — «Если бы ты только никогда не рождался. Вечно во всем виноват Волан-де-Морт. Если бы он не пожелал себе наследничка, то чета Малфоев никогда бы не произвела на свет это существо… о, Мерлин! Существо, чья красота может сравниться только с жестокостью». Он больше не хотел думать о проклятом утре, когда Малфой его оскорбил своим поступком. Он чувствовал себя подавленным, не только потому, что прикоснулся к раю, а Малфой захлопнул дверь перед его носом, не позволив войти. Гарри испытывал дискомфорт, думая, может быть, Малфой был прав, предполагая, что представленный им образ не соответствовал реальности. Неужели он настолько упрям и непримиримо слеп, что даже Наследник смог ткнуть его носом? Неужели это Малфой подослал Добби с предупреждением о грозящей опасности? Гарри очень хотел узнать правду, но, как это ни парадоксально, так и не смог найти ответ, копаясь в себе. Найти домового эльфа на кухне было проще простого, но Гарри боялся, что Добби подтвердит слова Малфоя. Потому что тогда станет меньше на одну причину ненавидеть слизеринца. А Мальчик-Который-Выжил всей душой хотел ненавидеть Малфоя и дальше. Немножечко самовнушения и у него все получится. Гарри больше не мог оставаться обычным зрителем своей жизни. Необходимо взять себя в руки и стать главным персонажем собственной истории — вот залог его психического выживания. Гарри как раз заканчивал зашнуровывать свою обувь, когда в спальню вошли его друзья со слезами от хохота. — Что вас так развеселило? — Рад видеть, что ты соизволил выйти из своего молчаливого протеста, Гарри, — сказал с улыбкой Симус. — Нас крайне позабавило то, что сказала Полумна вчера вечером, пока ты, укутанный как тюлень, лежал в постели. Невилл опять зашелся в приступе смеха и зацепился за Дина, чтобы не упасть. — Наш друг Малфой отхватил себе проблем, — сказал Рон, вытирая слезы радости. — Вчера у них была сдвоенная с когтевранцами Трансфигурация, тогда-то все и произошло. Как раз перед приходом Макгонагалл, Чжоу опять начала кричать на Малфоя, и так как он продолжал ее игнорировать, то она стащила его домашнее задание и порвала на кусочки. Рон сделал паузу, борясь с приступами смеха. — И чтобы он не смог использовать «репаро», он убежала и спустила клочки бумаги в туалет! — воскликнул Симус. — Когда Макгонагалл собирала домашку, Малфой ее не сдал. Она сказала, что поставит ему «Тролля» и добавила, чтобы он прекращал вести себя как ребенок, ведь он уже шестикурсник, да и староста к тому же. Он ей нагрубил, поэтому профессор сняла со Слизерина сорок очков! — Бедный маленький богатый сосунок, — улыбаясь, добавил Рон. — Его отец будет недоволен. Надеюсь, наконец, мы избавимся от Малфоя. — Да, — кивнул Симус, изображая выпад палочкой, — хорошенькая «Авада Кедавра» и этот сукин сын больше не будет доставать нас своим сарказмом. В этот день я устрою вечеринку перед входом в подземелья. — Самой забавное, что после урока Панси подошла к Чжоу, чтобы свести счеты, никогда не угадаешь, что произошло, — ликующе улыбался Невилл. — Никто не знает, о чем они разговаривали, но в итоге просто подрались, как магглы, представляешь? Я бы тоже хотел, чтобы из-за меня подрались две девушки. — Я предпочел, чтобы обе девушки находились у меня в постели, — сказал Дин и подмигнул Симусу. Гарри только и оставалось, как изобразить слабую улыбку. Идея о том, что у Малфоя неприятности принесла бы больше радости несколько недель назад, но не сейчас. Ничего веселого в том, что слизеринец мог быть избит собственным отцом. И ни капли радостного в его смерти Гарри тоже не видел. Что-то еще беспокоило, не давало засмеяться. Гарри хотел узнать, поэтому медленно повернулся к угорающим друзьям и спросил: — Вы знаете Блейза Забини? Все взгляды обратились на него, и Гарри увидел в глазах друзей удивление и что-то непонятное, будто они боялись, что он был на грани сумасшествия. — Конечно, мы знаем Блейза, — ответил Рон. — Это один из шестерок Малфоя. Очередной ублюдок из Слизерина. — Нет, я имею в виду, знаете ли вы его лично? Вы говорили с ним когда-нибудь? — Нет, но с чего вдруг такой интерес? Хочешь приударить за плохим мальчиком из Слизерина? — спросил Дин, лукаво подмигивая. — Откровенно говоря, на твоем месте я бы выбрал Малфоя, — вставил Невилл. — Если выбирать прогнивших насквозь, так уж лучше сразу короля змеек. У него хотя бы есть свой стиль. — Во имя Тролля, я даже не догадывался, что тебе нравится Малфой, Невилл! — воскликнул Рон. — Он же постоянно тебя унижает. — И что? Я же говорю не о том, чтобы трахать его мозг или манеры, только его красивую упругую задницу. Я уверен, что он — горячая штучка, — ответил за друга Симус. — Так, подождите, в этой комнате есть еще парни, кроме меня, кому нравятся девушки? — спросил Рон с выражением полного непонимания происходящего на лице. — Я не могу принять то, что вы находите Малфоя сексуальным! Это за гранью моего понимания. Я сейчас блевану! — Успокойся, все любят девчонок, просто Симус — би, — ответил Невилл. — Мы говорим о внешности Малфоя по сравнению с остальными слизеринцами. Но я и не думал, что ты не откажешься от Малфоя, Симус. — Ах, я бы не отказался быть сверху. Осуществил бы несколько извращенных мыслишек. Просто подумай… блять, дико оттрахать ублюдка Малфоя — это должно быть фантастически приятно. Скорее всего, он еще девственен с той стороны. Все рассмеялись, а у Гарри почувствовал себя нехорошо. Он едва мог слушать тошнотворные фантазии Симуса. Чувство гнева растекалось по венам, еще немного и он не сможет сдержать ярость. — Надоели! — воскликнул Гарри, друзья тут же повернулись к нему, а улыбки на их лицах потухли. — Как вы не замечаете? Малфой уже имеет над вами власть! Вы проводите все свое время, обсуждая его! Я спросил вас, разговаривали ли вы с Забини, а вы в итоге перешли на то, как приятно… Мерлин, даже произнести такое не могу! — Мы поняли, — за всех тихо ответил Дин. — Мы же только смеялись, не более. И нет, я не испытываю желания общаться с врагом, поэтому пусть Забини остается там, где он есть, лишь бы не приближался ко мне. — А я не понимаю, с какой стати мне якшаться с мерзкими змеями, — скривившись, добавил Рон. — То есть ваши мнения построены только на дискриминации по отношению к Слизерину? — уточнил Гарри. — Не только, — вмешался Симус. — Ты же знаешь, что мы не стали бы из-за этого так себя вести. Я убежден, что он — полный придурок, вот и все. Гарри вдруг почувствовал желание поговорить с Забини, узнать, правду ли сказал Малфой, а заодно понять, что такого очаровательного в Блейзе. И решил найти его как можно скорее, надеясь, что тот окажется гнусным слизеринцем, не достойным хорошего обращения. «Я ненавижу Малфоя, — думал Герой, направляясь из башни в Большой зал. — Я его ненавижу». Вскоре к нему присоединились его однокурсники, которые извинились за то, что успели наговорить ранее. Рон казался удрученным из-за состоявшегося разговора и, как только остальные расселись по своим местам, повернулся к Гарри и Гермионе: — Гарри, — начал он с сокрушенным видом, — ты же знаешь, что мы не имели в виду то, что сказали. Это был просто разговор между ребятами. Никто и не думает вредить Малфою. — Я психую не из-за того, что вы всей компанией хотите поиметь Малфоя, — устало ответил Гарри, попивая тыквенный сок. — То, что он является редкостным гадом — не было тайной с самого начала. Я просто не понимаю, что происходит со мной, вот почему я нервный. — Почему ты не хочешь рассказать нам, что произошло в день матча? — мягко спросила Гермиона. — Мы же не слепые, прекрасно понимаем, что он что-то сделал тебе. Ты не набрасываешься на людей без причины. — Я не трогал Малфоя. — Я бы не сказал, что это так, — вздохнул Рон, отводя взгляд в сторону слизеринцев. — Я наблюдал за тобой всю игру. Ты потратил больше времени, пытаясь причинить ему боль, чем на выискивание снитча. Но разговор прервался, потому что Гарри внезапно уставился на дверь с выражением крайней ненависти на лице. Только что появился Драко Малфой, величественный в своей мантии, что развивалась вокруг него будто невесомое черное облако. Слизеринец оглядел зал в ледяным равнодушием и сел между Блейзом и Панси. В его глазах появился живой огонек, когда Забини что-то сказал, и он ответил, искренне улыбаясь. Гарри почувствовал резкий укол ревности прямо в сердце, и вновь повторил про себя: «Малфой — лицемерная сволочь. Я ненавижу его». — Гарри, — прервал его внутренние убеждения Рон, — я понимаю, что это не мое дело, но Малфой эмоционально недоразвит. Это только повредит тебе, друг. Как бы ты не был заинтересован в нем, играть с огнем опасно. — Я знаю, он уже прожигает дыру в моем сердце, — безропотно ответил Гарри. — Ну почему Малфой обязательно должен быть плохим? — с раздражением спросила Гермиона. — Почему никто не рассматривает эти отношения как своего рода фундамент между Гриффиндором и Слизерином? — Между нами нет никаких отношений, — отмахнулся Гарри. — И что касается меня — мне пофиг. Гермиона бросила на него тяжелый взгляд и решила, что лучше промолчать. Гарри предпочел скрыться на время от друзей, дабы иметь возможность еще раз поразмыслить над ситуацией. Едва он переступил порог Большого зала, как Дин Томас его перехватил. — Гарри, — произнес парень, переминаясь с ноги на ногу, — мне очень неловко после того разговора о Малфое и слизеринцах. Это меня беспокоит. Я не хочу, чтобы ты думал, будто у меня предвзятое отношение. Я жил с магглами всю свою жизнь, сам сталкивался со стереотипами, поэтому больше всего мне не хочется, чтобы ты разочаровался во мне как в друге. У Гарри не успел ответить, глубокий голос, растягивая слова, позвал Дина. И он повернулся к Драко и Блейзу с досадой на лице. — Нарываешься на неприятности, Малфой? — с презрением спросил Дин. — В чем твоя проблема? Иди к друзьям, и устройте очередной вечер поклонения своему Лорду! Малфой смотрел с ледяным блеском в глазах, его челюсти сжались, и ехидная ухмылка на миг озарила его лицо. Он протянул что-то на раскрытой ладони. — Я хотел сказать, что ты уронил перо, Томас. Дин долго смотрел на него, прежде чем пробубнить: «Какое на этот раз заклятие ты наложил?» Гарри терялся в металлическом холоде глаз Наследника, который сохранял бесстрастное выражение лица, протянутую руку и всячески игнорировал Мальчика-Который-Выжил. — О да, конечно, Томас, — ответил Драко. — Я ночи напролет искал заклинание, которое причиняет много боли. Оно известно только слизеринцам. Но поскольку это всего лишь перо, его муки не столь значимы. Он немедленно взмахнул рукой, сбрасывая перо на пол. И стоило Драко отойти на пару шагов, он тут же бросил через плечо: — Что же, Поттер, значит, обо мне говорят в башне Гриффиндора? Это так трогательно, думаю, что сейчас блевану! Нехорошо изменять Уизли. — Да пошел ты, Малфой! — злобно уставившись блондину в спину, ответил Гарри. — Ты — ублюдочный выродок! Можешь делать что угодно, проклинать кого угодно, но этого не исправить. Прими это и перестань думать, что ты лучше всех! Малфой собирался разнести его в пух и прах, но вмешался Забини, взяв того за запястье, чтобы привести к кабинету Снейпа. Сдвоенные зелья начнутся через полчаса. В почти счастливом настроении Гарри направился в подземелья, хотя бы раз в год он пришел заранее. Но как только увидел Драко, сидящего на полу с книгой в руке и сконцентрировано читающего, мужество покинуло Героя. У него не осталось сил на очередное противостояние и, развернувшись, он направился в библиотеку. Как ни странно, но там его ждала интересная картина — Блейз собственной персоной выполнял домашнее задание по лечебным снадобьям, которое надо сдать сегодня. «Выкуси, Малфой, — с усмешкой подумал Гарри, — ты сказал, что Забини очаровательный. Не упомянув, что он ленивый настолько, что делает домашку в последнюю минуту. Так похоже на нас с Роном!» Медленно ступая, пытаясь окончательно взвесить все «за» и «против», он не заметил, как подошел к слизеринцу. — Привет, Забини, — слегка осевшим голосом сказал Гарри и улыбнулся. Молодой человек смерил его ошарашенным взглядом и ответил неустойчивым голосом: — Поттер. Чем обязан? — Забавно, я думал, ты скажешь что-то в стиле Малфоя: «За что мне такое наказание?» — Не обязательно все будет так, как ты думаешь, не находишь? — Блейз отложил перо в сторону и посмотрел на Гарри, — ты хочешь поговорить о Драко? О чем бы ты ни думал, Поттер, он неплохой человек. Я знаю, что ты в курсе пророчества, но я не понимаю, почему ты не пытаешься показать Драко светлую сторону. — Я не о Дра… Малфое пришел говорить. Но раз уж ты сам поднял эту тему… я как-то подходил к нему, пытался объяснить, но он и слушать ничего не захотел. Блейз позволил себе грустно улыбнуться, прежде чем добавил: «Это так похоже на него. Такой гордый. Но в глубине души он боится, настолько, что иногда его страх становится осязаем. Я знаю, что он убьет меня, если узнает, о чем мы говорим сейчас, но я беспокоюсь за него. Ты же знаешь, это дерьмовое пророчество гласит, что он красив ровно настолько, насколько жесток. Это ложь. Он гораздо красивее. А жестокость лишь соответствует стремлению к власти, не более. Стремлению получить полную власть и никогда больше не страдать. — Великий Мерлин! Так это правда! Отец бьет его! — Нет, — Забини резко побледнел, но успел вовремя взять себя в руки. — Я считаю, Драко имеет право жить, как того сам пожелает, но для этого ему все же придется встать на твою сторону. Единственная серьезная проблема в том, что он готов следовать за Темным Лордом, лишь бы не выбирать тебя — чисто из противоречивого характера ситуации. — Что мне делать? Я хочу, чтобы он был на моей стороне. В смысле на нашей, потому что мне наплевать на него. Блейз от души рассмеялся, приведя Гарри в смятение. Наконец он прошептал: «Это именно то, что я и ожидал услышать. Скажи, почему ты ко мне пришел?» — Я хотел поговорить с тобой. Драко сказал, что я предвзято отношусь к слизеринцам и привел тебя в пример. Он сказал, что ты очарователен, что я заранее признал тебя злым и неправ. — Ничего себе! Он назвал меня очаровательным? Я думаю, что он прав, а ты его игнорируешь. А еще думаю, что все из-за давней вражды между факультетами. Вы, гриффиндорцы, полагаете, что мы все — идеальные подрастающие Пожиратели, и упускаете тот факт, что ни один из нас не желает идти по стопам родителей. Какая может быть жизнь в постоянном страхе за семью? Что касается нас, мы считаем, что вы лижете задницу Дамблдора. Когтевранцы считают пуффендуйцев идиотами. Впрочем, мы с ними согласны. — Значит, мы все прогнили? Это довольно трудно принять. Но слизеринцы никогда не были дружелюбны с представителями других факультетов. — Знаю, но все потому, что у нас репутация последователей темной магии. Эта репутация передается из года в год. Каждый раз новички вдруг обнаруживают себя забракованными, и всё, что у них остается — это мы. Я имею в виду, что мы всегда держимся вместе, ведь другие ученики боятся, либо презирают нас. Слизеринцы общаются только между собой уже очень давно — это не добровольный выбор. Для остальных быть слизеринцем — позор, но мы ничего не можем поделать. — Ты прав, я никогда не стремился дружить со слизеринцами. Вы так пренебрежительно ко всем относитесь. — Это так, мы не снимаем масок перед посторонними. Поттер, дело не в том, что мне не нравится с тобой общаться, этот разговор был довольно познавательным, но я обязан закончить эту работу для Снейпа, если не хочу, чтобы мне назначили отработку. — Просто спиши у меня, — сказал Гарри, доставая свою работу из сумки. Для приличия Блейз отнекивался еще несколько минут, но потом под пристальным взглядом Гарри начал аккуратно списывать. Гарри слышал шепот удивленных учеников, которые видели улыбающихся и мило беседующих гриффиндорца и слизеринца за одним столом, но ему было все равно. В итоге они опоздали на занятие, и Снейп снял пять очков с Гриффиндора, в то время как Слизерин отделался всего одним. Гарри поймал на себе усмехающийся взгляд Малфоя, и яростное желание врезать тому по физиономии захлестнуло Героя. Нечеловеческим усилием воли он все же смог сдержать свой порыв. Драко, который был в паре с Панси, всегда забавляло отношение любимого профессора к Поттеру. Он был единственным профессором, кто не преклонялся перед Святошей, что несомненно нравилось Наследнику. Он как раз добавлял сок саламандры в котел, когда что-то пошло не так. Драко чувствовал, как ясность мысли затуманивается, а голова наливается свинцовой тяжестью. Приложив довольно много сил, ему удалось удержать глаза открытыми, и не провалиться в темноту. Панси что-то говорила, он видел, как шевелились ее тонкие губы, но ничего не слышал. Не слышал ничего, кроме мягкого баритона, шепчущего на ухо: — Скоро, мой Наследник. Совсем скоро мы встретимся. Этот день навсегда останется отмеченным, как день нашего воссоединения, как день твоего шестнадцатилетия. Драко заворожил шарм голоса, что исходил от Темного Лорда. Слизеринец уставил в пространство перед собой, пытаясь собраться и восстановить дыхание, его пальцы судорожно сжимали край стола, но ничего не менялось. Голос Волан-де-Морта продолжал сотрясать его изнутри: — Я хочу видеть твоими глазами. Покажи мне Поттера. Драко слегка повернулся и безучастно уставился на Гарри. Мальчик-Который-Выжил сразу понял, что возникла проблема. У Драко Малфоя в запасе бесчисленное количество взглядов, но еще никто он не смотрел с равнодушием. Гаррин шрам вдруг загорелся от боли. Он кивнул слизеринцу, но тот не среагировал, лишь длинные пальцы сильнее сжали столешницу, как если бы он боялся упасть. Беспокойство уже было на грани, опять чувства постучались в его сердце. Он увидел, как Паркинсон потрясла Драко, но это не помогло. «Очень интересно, — услышал Драко в своей голове. — Сердце Мальчика-Который-Выжил бьется быстрее при виде моего Наследника. Я бы посмеялся над иронией судьбы, не будь я таким собственником». Драко вновь тряхнул головой, в то время как Панси позвала профессора Снейпа. — Скоро, дитя Тьмы, совсем скоро. И ничего. Драко почувствовал, как его разум освободился от не прошеного вторжения. Он был полностью истощен, видел движения губ профессора, хотел ответить, что все хорошо, но слова застряли комком в горле. Ему оставалось только качать головой, надеясь, что получится унять дрожь в руках. Головокружительная тошнота скрутила желудок. Драко положил руки на голову и глубоко вздохнул, почувствовав успокаивающую ладонь, мягко придерживающую за шею. Подняв голову, Драко утонул в прекрасных изумрудах гарриных глаз. Голова закружилась вновь, Поттер смотрел пристально, неприкрытое беспокойство отражалось на его лице. Драко опустил веки, и все звуки мира вернулись к нему: мучительные голоса товарищей, непонимание и удивление со стороны гриффиндорцев, и Снейп, которой просил Поттера отвести его в Больничное крыло. — Только не он, — пробормотал Драко, чувствуя теплые руки на талии. — Именно я, — прошептал Гарри ему на ухо, — наши судьбы связаны, Драко. — Вот дерьмо, — бросил Драко, прежде чем провалился в темноту. Гарри не смог сдержать улыбки. Даже на грани обморока слизеринец оставался гордым, что, в конечном счете, не могло не радовать. В течение последующих двух дней Драко ни на уроках, ни в Большом зале не появлялся. Гарри признал, что соскучился по язвительному слизеринцу. — На кого теперь ты планируешь пялиться? — с неприкрытым смешком спросил Рон, чем вызвал войну щекоткой за гриффиндорским столом. В первый раз после инцидента Драко разрешили выйти проветриться. Была суббота, температура уже заметно понизилась, но блондин не мог противиться своему желанию сделать нумерологию возле озера, в тишине. Он быстро надел черные джинсы и темно-серый пуловер, взял кожаную куртку и, не сказав ни слова, пересек гостиную своего факультета. Развалившийся на диване с книгой в руках Гойл бросил на него умоляющий взгляд: — Куда ты так рано, Дрейк? Не хочешь с нами позавтракать? Может, я пойду с тобой? — Не называй меня Дрейком, — с ухмылкой ответил Драко. — Мне нужно сделать домашнее задание, я не голоден, и нет, я не хочу, чтобы ты шел со мной. Такой ответ тебя устроит? — Извини. Драко захотелось накричать на этого увальня за то, что тот ведет себя как влюбленная пуффендуйка, но вовремя прикусил язык. Еще слишком рано, чтобы ссориться. — Черт, Гойл, — вместо желаемого произнес Драко с кислой миной, — каждый раз я впадаю в ступор, стоит увидеть тебя с книгой. Не дожидаясь реакции, он вышел из гостиной и направился к озеру. Оказавшись там, он сел под плакучую иву и достал учебник с пергаментом. Стоило ему написать пару строк, как послышался хруст веток под чьими-то ногами. — Твою ж, Гойл! Оставь меня в покое! Он поднял голову, а непрошеный гость в отчужденном состоянии продолжил двигаться к кромке озера. Драко потряс головой, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает, и вынужденно признал — прямо перед ним стоит Поттер. От гриффиндорца исходит неведомая сила, притягивающая, словно магнит, все внимание. Оттенок его кожи будто кричит о том, что парень недавно вернулся с курорта, настолько силен контраст со стоявшей на улице погодой. Драко впервые ощутил так ясно этот животный магнетизм, исходивший от Мальчика-Который-Выжил. Это волнующе и интригующе одновременно. Драко посмотрел вниз и с ужасом обнаружил, что пожирающим взглядом изучает каждый сантиметр тела своего врага. Отмечает упругие и четко прорисованные бедра, скользит взглядом по футболке аквамаринового цвета, которая плотно облегает плоский живот, и останавливается на широких плечах… Гарри Поттер олицетворял все, чего Драко был лишен, поэтому он так яро ненавидел гриффиндорца. Поттер всегда создавал теплую картину: сила, душевная гармония и доброта. А Драко оставался только лед: надменность, мрачность и терзания. «Сколько еще будешь на него глазеть, Драко? Как я могу получать удовольствие, лицезрея этого идиота?! Мне срочно нужно найти девушку». Он покашлял, чтобы привлечь внимание Поттера, который вмиг развернулся, а Драко увидел в нефритовых глазах удивление. Пробормотав что-то вроде: «Извини… что ты здесь… вот дерьмо», Мальчик-Который-Выжил отвернулся и собрался уходить, как был пойман за руку. Гарри тут же замер, медленно развернулся и устремился свой взгляд в серые, такие холодные как лед глаза в ожидании. — Подожди, Поттер, мне нужно поговорить с тобой. — Ты меня, конечно же, извини, Малфой, но я до сих пор ощущаю след твоего ботинка на своей гордости от нашего последнего «разговора», так что тебе придется подождать, прежде чем мы снова сможем цивилизованно общаться. Я больше не хочу быть к тебе ближе, чем на метр. Разве ты не этого так упорно добивался? — Но ты, кажется, беспокоился обо мне на зельях, — заметил Драко, который был немного потрясен неожиданной вспышкой гнева от гриффиндорца. — А это тут при чем? Да, я волновался. Можешь списать это на мой чертов комплекс героя, как ты его вечно называешь. — Это правда? — надулся Драко. «Я сплю! Этот чертовски соблазнительный ублюдок! Мерлин, почему он так невероятно красив?» — Нет, не правда, — со вздохом капитулировал Гарри. — О чем ты хотел поговорить? — Темный Лорд. Мне кажется, что финальная битва уже скоро. Гарри долго на него смотрел, но так и не смог обнаружить признаков лжи. В этот раз он предпочел прислушаться к словам слизеринца, чтобы не получилось опять как с Сириусом. Сердце кольнуло при мысли о крестном. Он нуждался в его помощи, может быть тогда он смог бы разобраться с чувствами к Малфою. Завеса грусти опустилась на его лицо, гася озорные огоньки в глазах гриффиндорца. — О чем ты думаешь, — тихо спросил Драко. «Ага, вот так возьму и расскажу!» — иронично подумал Гарри. — О крестном, — сказал он, мысленно давая себе оплеуху за то, что не умеет держать язык за зубами. Драко нахмурился. — Сириус Блэк? Каким он был? — Прекрасным и невиновным. Черт, Драко, это так несправедливо! Я наконец-то нашел того, кто любил и заботился обо мне как отец, кто стал моей семьей, как никто до этого не мог, да и не хотел, но его тут же отнимают! «Мерлин! Ему-то я зачем рассказываю? Ему совсем не обязательно знать о моей жизни! И когда я стал звать его по имени?!» — рассуждал Гарри, кипя от возмущения. — Это была моя крестная, — тихо сказал Драко, слегка растягивая гласные. — Что ты сказал? — Моя крестная, она убила Блэка. Беллатрикс Лестрейндж — сучка Лорда, моя грёбаная крестная. Гарри прикрыл рот от удивления и посмотрел на Драко с состраданием. Наследник вернул ему грустную улыбку и добавил: — Похоже, у меня с рождения предрасположенность к темной стороне силы. — Ты не прав, ты совсем не похож ни на нее, ни на своего отца. Я так думаю. Расскажи мне, что случилось во время зельеварения. Объясни, почему ты думаешь, что финальная битва близко. — Это же очевидно, Поттер, — и Принц Слизерина закатил глаза. — Всем известно, что Волан-де-Морт вернулся, так что ему нет смысла и дальше отсиживаться. Чем быстрее он нападет, тем меньше у вас времени подготовиться. — А где будешь ты в момент нападения? — Я еще не знаю, Поттер. Я хочу жить в спокойствии, не будучи обремененным предстоящей войной. — Тогда у меня плохие новости, Малфой, ты не сможешь жить в мире и спокойствии, пока Волан-де-Морт дышит. Всем нужно, чтобы ты определился, чем быстрее, тем лучше. Задумайся, почему ты помогал мне в прошлом, если собирался присоединиться к Его Змеиному Величеству? — Я не знаю, какой выбор будет правильным. Я помогал тебе, потому что не хотел возрождения Темного Лорда. А еще я хотел защитить отца. Но само мое существование было задумано, чтобы я превратился в воплощение вселенского зла. Я хорошо усвоил свое воспитание, имей это в виду. — Ты еще можешь сойти с этого пути, и да, я знаю, что ты садист. Волан-де-Морту ты особенно понравишься. Вместо ожидаемой презрительной улыбки Гарри увидел, как помрачнело лицо Драко. Он не хотел причинить тому боль, просто пытался пошутить, стремясь увидеть знакомую улыбку, хотя бы такую. Гарри медленно подошел и взял его за руку. Драко поднял бровь в немом вопросе. — Расслабься, Драко, — сказал он неожиданно серьезным голосом, — я просто попробовал быть таким же саркастичным, как и ты. Можешь убедиться, что я до сих пор полный профан в этой области. Драко позволил себе безрадостно улыбнуться и взял Гарри за свободную руку. Близость Поттера доставляла ему удовольствие. Он боялся этого странного и неизвестного ощущения, которое пронизывало его тело и теплом разливалось в груди. Он знал, что такое чувство для слабаков, поэтому закрывался от него, и, как он думал, оставался сильным. Чуть погодя он закурил, на мгновение засмотревшись на красноватый огонек, медленно поглощающий сигарету. Гарри завороженно наблюдал за волшебным зрелищем срывающегося дыма с приоткрытых губ слизеринца. Это настолько сексуально, что Гарри невольно пришел к выводу, что сам Малфой источает небывалую чувственность. Но он не потеряет себя, хватит. Об этом не может быть и речи, даже если ледяная красота сейчас стоит перед ним и из последних сил сдерживает свой саркастичный тон. — Ты разве не знаешь, как никотин влияет на твои органы? — нарушил молчание Гарри, лишь бы перестать фантазировать о малфоевских губах, которые он мог ласкать языком, и, просунув его внутрь, снова попробовать идеальный вкус своего светловолосого ангела. — Я сомневаюсь, что ему хватит времени убить меня, — сыронизировал Малфой, затягиваясь в очередной раз. Чтобы прервать повисшее неловкое молчание Драко рассказал о случившемся в подземельях. — Я думал, что ты мастер в Окклюменции, — отметил Гарри. — Так и есть. Я думаю, он использовал какое-то зелье или амулет. Что-то, что содержит частичку меня, вот что дает ему доступ к моим мыслям. Пока я знаю лишь то, что это был единственный раз, но и он мне не понравился, донельзя противное ощущение. Я знаю, что он может и в твоей голове шататься. Знаешь что странно? Он сказал, что твое сердце бьется быстрее, когда ты смотришь на меня. Думаешь, он может видеть вещи, которых не существует? — Не думаю, — сказал Гарри, разглядывая подол своей мантии, — просто не спрашивай меня. Я себе-то признаваться не хочу… а уж тебе. Нет, об этом не может быть и речи. — Поттер, ты..? — Малфой, какое слово из «не спрашивай меня» ты не понял?! — Хорошо, но ты должен следить за этим чувством. Это пустая трата времени и сил. — О, Мерлин! Драко, как мне тебя жаль. Твоя жизнь настолько безликая, а ты даже не пытаешься ее приукрасить. — Ага, она мрачная, прям как я. Слизеринец потянулся к щеке Гарри, но тот остановил его. Он нежно поцеловал ладонь блондина, простое легкое чувственное прикосновение губ. Прикосновение, от которого по руке Наследника побежали мурашки. — Не играй со мной, Драко, — с грустью сказал Гарри. — Напомнить? Ты любишь меня настолько, насколько желаешь, то есть вообще никак. Это все еще так, Драко? Неописуемые эмоции сменяли друг друга на лице слизеринца, он был пойман словно птица в клетку, что почти тронуло Гарри. Но блондин быстро взял себя в руки, он был в полной решимости контролировать ситуацию. — Я… э-э… это было для того, чтобы причинить тебе боль, — прошептал Драко. — И у тебя получилось. Я восхищаюсь тобой за это. Но прошу оставить меня в покое и исчезнуть из моей головы. Но если в один прекрасный день ты поймешь, чего желаешь на самом деле, я, возможно, все еще буду ждать. Гарри поцеловал запястье, прежде чем отпустил руку блондина и развернулся в сторону замка. — Да как ты посмел? Мне плевать на тебя, Поттер! — закричал Драко, но Гарри уже был далеко. — Я знаю, — с печалью в голосе прошептал Гарри, — я знаю, Драко.