Волшебная скрипка

Неделя до концерта пролетела быстро. Каждый день был наполнен приятными хлопотами по дому, например, высаживанием цветов и ароматных трав, чтением книг, прогулками с Маратом пешком и в экипаже, по окрестным холмам и тому самому лесу. И тренировками, до жестоко порезанных струнами пальцев, до судорог, сводящих руки. Раннин только качал головой: он не помнил, чтобы Эльтарн столь фанатично занимался. В середине недели тан Литан принес прибор, который для него был странным приспособлением, а для Сашки — родной мясорубкой. Эльф бегал с ней по дому, как с сокровищем, пища от восторга. За мясорубку гномы «скромненько» попросили рецепт пельменей. Ха! Не на того напали! Но право торговаться Сашка предоставил Раннину, тихонько стоя в сторонке и улыбаясь. Полуэльф убедительно доказывал, что эту самую мясорубку они могут выпускать в массовое производство, так что о каких деньгах идет речь и как им не стыдно вообще просить деньги, если это они должны заплатить за патент. Гномы смутились, но быстро собрались и переключились на сумму патента. Когда Раннин их выпроводил, одуревшие почтенные мастера так и не смогли сообразить, как они ушли без рецепта, еще и согласившись на весьма крупные выплаты за использование этого прибора. — Гномы обожают торговаться, если речь идет не об их профессиональной услуге. Орки обожают торговаться везде и всюду. Сашка осторожно поаплодировал: боялся, что, дай он себе волю, отобьет ладони напрочь. — Ты был бесподобен, Ран! Дальше подслушивающие под дверью гостиной девушки услышали только тихий звук поцелуев, шорох одежды и сдавленный стон, заглушенный то ли ладонью, то ли губами. Они переглянулись и тихо убрались на кухню, захихикав уже там. Перемены в отношениях между эльфом и полукровкой были разительные. Да и сам Александр Северин совсем не походил на того, чье тело он занял. Тихий, скромный, застенчивый юноша, с открытой улыбкой и немного настороженным взглядом янтарных глаз, который сменялся искренним теплом для тех, кто становился ему близок. Ради такого господина можно было и горы свернуть, и приготовить десяток вычурных блюд. Беда была в том, что он этого не требовал. Ни первого, ни второго. Все, что оставалось девушкам — варить побольше простой еды и изощряться в соусах к мясу и десертах. Еще Раннин разрешил иногда брать по бутылке вина из запасов на выходные с семьями. — Лорд Северин не пьет, так что, либо оно будет тут пылиться либо готовьте с этим вином. Либо можете иногда брать по бутылке вон с тех трех стеллажей. В эту неделю им пообещали сразу два дня выходных и пригласили приходить на Фонтанную площадь вечером шестого дня. Предложение было более чем щедрое, так что обе девушки с радостью согласились прийти на концерт. И постарались сделать это загодя, ведь к названному в афишах времени там соберется столько народу, что яблоку некуда будет упасть. На афишах указано было уже новое имя скрипача. Этому никто не удивился. — Я же говорил — творческие люди. Разонравилось имя, взял другое, — хмыкнул Раннин. — Ты решил, что наденешь на выступление? Сашка развел руками: не решил и даже не задумался о такой малости, как сценический костюм. Для него на первом месте всегда стояла музыка. — Не хотелось бы ничего особо вычурного, но я видел в гардеробе мечту любого ролевика… а, не бери в голову! Так вот, там была белая сорочка с кружевными манжетами и воротником. Поможешь подобрать к ней что-то? — Конечно, сейчас посмотрим, идем. В гардеробной Раннин развил бурную деятельность по подбору костюма к столь понравившейся сорочке. — Штаны и жилет, хорошая мягкая ткань, нарядно выглядит за счет покроя. Сашка примерил, попробовал, как двигаются руки, и остался доволен. Погода, как обещал Раннин, будет теплая, на всякий случай он выбрал еще и шерстяной плащ, чтобы согреть скрипача. Мандраж пришлось снимать привычным способом — заласкать до умопомрачения. — У тебя все получится. Ты только подумай: площадь, фонтаны, много красивых фонариков и люди, которые пришли тебя послушать. Билеты на твое выступление стоят от пятнадцати золотых — и до бесконечности, для многих из тех, кто придет, такая сумма — все, что они за свою жизнь заработали. — Но я же буду играть бесплатно? — растерялся Сашка. — Я тебе и говорю: представь, сколько счастья ты им принесешь. У некоторых этот день войдет в их историю как день, когда эльфийский королевский скрипач играл для всех на площади. — А почему — королевский? — отвлекся от нервотрепки перед выступлением эльф, прихлебывая свой полуденный стакан молока, заедая его свежеиспеченными сырниками с кусочками засахаренных фруктов. Сырники он готовил сам. — Потому что основным местом заработка у Эльтарна был именно королевский дворец. — А ездить по стране с гастролями он не пробовал? — А зачем? Там столько не платят. — Не в деньгах счастье, тем более, счастье музыканта. Знаешь, иногда я выходил со скрипкой в подземный переход… это тоннель под улицей, чтобы люди могли безопасно перейти на другую сторону. А места в таких переходах всегда закреплены за «нищими» и «калеками» всех мастей. Чтобы «купить» там место — нужно отвалить круглую сумму. Но я приходил туда играть не ради денег, все равно то, что кидали мне в футляр скрипки, забирали попрошайки. Там была замечательная акустика. А еще — люди, которые иногда останавливались меня послушать. Музыкант не может всегда играть за деньги. Музыка, на мой взгляд, не терпит, когда из нее делают продажную женщину. — Когда разберемся с тем, что случилось у правителя, отправимся в провинции, — пообещал Раннин. — Сначала в степь, — улыбнулся Сашка. И успокоился окончательно. Толпу собравшихся они увидели задолго до того, как подъехать к площади. Всем хотелось хотя бы издалека услышать музыку тана Северина. Экипаж едва пробирался, пока не завяз окончательно на одной из боковых улиц. — Придется пешком. — Ничего, пешком так пешком, — улыбнулся эльф. «А Эльтарн схватился бы за плеть», — подумалось Раннину. Пробираясь сквозь толпу, Сашка выцепил краем глаза маленькую фигурку, робко жмущуюся к стене дома, и узнал ту малышку, которой лично вручил скрипку. Протолкался к ней, подхватил тихо пискнувшую девочку на руки и пошел к помосту. — Ран, ты взял плащ? Укутаешь ее, ручки ледяные. — Хорошо. Посажу ее поближе к помосту и дам чашку горячего чая. Эльф благодарно улыбнулся ему и кивнул. Потом передал девочку и поднялся по лесенке на покрытый ковром помост. На нем сразу скрестились сотни взглядов. — Добрый вечер, таны и танны, — негромкий голос скрипача разнесся над замершей толпой. — Я счастлив видеть вас. Толпа вразнобой что-то загомонила о том, как же они рады видеть его. — Сегодня я буду играть для вас, надеюсь, моя музыка принесет вам немного радости. Больше он не говорил ни слова, только вынул из футляра свою алую скрипку, заранее настроенную, взмахнул смычком, и мир перестал существовать здесь и сейчас, оставив от всего бытия только мелодию. А Раннин крепко прикусил губу, чтобы не закричать: на запястьях Александра, разгораясь с каждым мгновением все ярче, сияли браслеты Избранного. И их видел уже не только он — их видел каждый стоящий на площади эльф, гном, орк или человек. Это было плохо. Или хорошо? Раннин не знал, однако догадывался, что вскоре грядут крупные неприятности. Избранные просто так не появляются. В свете тех новостей, которые сообщила ему мать, неприятности грозили быть очень большими. «Ничего, как-нибудь разберемся», — решил Раннин. Не всегда Избранным нужно спасать мир. Саша играл. Народ слушал. Ни единого лишнего звука не раздалось на площади, замерли, заслушавшись, даже грудные дети. Словно их всех здесь околдовали, но никакой магии Раннин не чувствовал. А потом словно раскаты грома пронеслись над площадью, так аплодировали люди, не жалея ладоней. Эльф словно проснулся, растерялся на миг, улыбнулся, кланяясь им — своим первым слушателям. — Спасибо… спасибо вам большое! Спасибо! — неслышно в грохоте аплодисментов произносили его губы. С помоста он уходил, словно пьяный, не замечая ни раскровавленных пальцев, ни усталости — только восторг народа и обожающий взгляд малышки в подаренном плаще. — Устал? — Раннин поймал его, подставил плечо. — Да… Нет… Не знаю, Ран. Это было чудесно, ты видел, как они слушали? — Сашка привалился к нему плечом, эйфория потихоньку отпускала, вместо нее наваливалась сонная тяжесть. Все-таки он здорово перенервничал и выложился. — Видел. Ты имел огромный успех, — Раннин подхватил его на руки. — Сейчас до экипажа доберемся. И домой. Перед ними теперь расступались, хотя люди были готовы нести на руках и скрипача, и его слугу. Но этого Сашка уже не видел — уснул мгновенно, даже раньше, чем Раннин уложил его на сидение экипажа, головой на свернувшегося клубком Марата. Щен был мягким и пах травой, Раннин специально его выкупал в настоях, чтобы шерсть была помягче. И он был очень горд тем, что хозяин спит на нем. А на следующий день, выбравшись в город, они отправились закупаться подарками оркам и эльфам. — Мама любит всякие звенящие украшения, ее так и называют за глаза: Леди-Колокольчик. Правда, она за такое может и влепить. Но называть не перестают. А отцу… Купим красивых теплых одеял, он будет просто в восторге. Прочему семейству можно накупить шкатулок и еще одеял. Вот тут-то горожане и проявили свою благодарность. С эльфа никто не взял ни монетки. Александр растерянно улыбался и даже пытался настаивать на оплате, но безуспешно. — Вот что такое народная любовь. В провинциях вообще бесплатно будут кормить и в лучшую комнату спать укладывать. Вечером Раннин собрал все, что понадобится в пути, отдал указания вернувшимся в Гнездо Иволги девушкам, а утром они с Александром уже выехали в сторону эльфийского леса. — Там красиво, — рассказывал Раннин. — Серебристые деревья, птицы, травы, покой. Иногда проходит какой-нибудь задумчивый эльф, погруженный в чтение свитка, упирается лбом в ствол и стоит так. — Да ты смеешься, — качал головой Сашка. — Не может такого быть. А как же экономика, торговля, ремесла? — Этим всем занимаются за пределами лесного дворца. В самом дворце, куда мы едем — владения правителя. Старичок любит встать с утра и играть в догонялки с любимой черепахой, причем черепаха нередко выигрывает. — Сколько же ему лет? — поразился Сашка. — Около девяти тысяч. Но он правитель, а значит, приказы должны выполняться. — Это да. Но я бы на его месте уже давно передал корону тому, кто моложе и лучше справится с гнетом государственных дел. — Какие дела? Ими занимается принц… Не хочешь подремать? Ехать далеко и долго. — Я потом подремлю. Слушай, Ран, но не стыкуется что-то. Зачем королю эльфов начинать войну? И разве принц не может просто отказаться выполнять такой приказ? — Дело в том, что я как раз не знаю, зачем ему это. Принц, конечно, может, да он и откажется, устроит парад, старичок утешится видом армии. Но эльфы с ума не сходят, понимаешь? Их душевное равновесие непоколебимо как земная твердь. — Что-то я в этом кру-у-упно сомневаюсь! — Сашка забрался на сидение с ногами, скинув дорожные сапожки, привычно уже пристраивая руки под колет и сорочку полуэльфа. — Вот смотри: твой Эльтарн явно сбрендил, скажешь — нет? — Возможно, но мне не удалось определить в нем болезни. — Рассказывай, давай, как все начиналось с Эльтарном. Может, я чего пойму? — Как-то постепенно… Сперва перестал подходить ко мне первым, потом стал носить с собой плеть, выпорол Гарлот за прохладный чай, потом и мне досталось. Не знаю, с чем связать, ничего не происходило: проснулся, умылся, поел, поиграл на скрипке, пошел на всех злиться. — Стоп! То есть, он начинал злобствовать после репетиций? — Ага. Я всю комнату осмотрел на предмет магии. И ничего. Саша уткнулся ему в плечо носом, напряженно сопя. Пальцы беспокойно перебирали по спине полуэльфа, отвлекая того от тревожных мыслей. Хотя вряд ли эльф понимал, что делает — он явно был сейчас далек от того, чтобы ласкаться. Скорее, это была такая привычка. А Сашка думал. Что-то мелькало на грани сознания, но никак не удавалось поймать мысль за хвост. И это что-то было связано именно с репетиционной комнатой. — Ран, опиши мне комнату. — Скрипка на подставке, ноты, три окна. К ней примыкает комната с инструментами, шкафы на десять скрипок. — На десять? Но в комнате девять скрипок. Где же еще одна? — Эльтарн сказал, что подарил ее кому-то. Я по понятным причинам не расспрашивал, хотя удивился. Скрипка была довольно дорогая, из алого дерева. — А давно подарил? — Лет двадцать как. Причем я даже не понял, когда это произошло. Я обновляю магию в шкафах раз в неделю, вот за неделю она и исчезла. — Ага. Ладно, возьмем на заметку. А после того, как исчезла скрипка? Раннин задумался. — Он перестал бить девушек. — Ага. Нет, я не то спросил. Когда появилась эта скрипка из алого дерева? — Сашка даже голову приподнял, внимательно глядя в глаза полуэльфу. — Где-то лет сто семьдесят назад. — А когда начались изменения в психике Эльтарна? — Вскоре. Думаешь, виновата скрипка? — Раннин задумался. — Если инструмент прокляли. Если в этом мире такое возможно. Или в лак добавили какой-то галлюциноген или яд. — Сашка кивнул. — Я про такое читал. Ну, что можно отравить человека через вещь, которую он часто берет в руки. — Проклятие… Яд… Возможно. Но кому надо травить тогда еще не слишком известного скрипача? Раннин вздохнул. Скрипка пропала быстро, Эльтарн мог ее выкинуть. Но если он сказал, что подарил… — Кому надо? Ну, может, Эльтарн кому-то перешел дорогу? Или родственнички постарались. Или конкурент, который заметил талант и хотел так убрать его с пути. Мало ли? — Возможно. Но точно не семья, им никакого резона в том нет. Хм… Скрипка яркая, повелитель мог ее увидеть и выпросить. Ты ведь на это намекаешь? — Намекаю? Да я тебе прямым текстом почти что сказал! — наиграно возмутился Сашка. Но не выдержал и фыркнул. — Если, конечно, эльфийский король увлекается скрипками, а не только черепашками. — Он увлекается всем ярким, блестящим и пушистым. И своих черепах любит. Надеюсь, ты их не боишься? — Черепах? Нет, я только мышей и крыс боюсь, — тихо хихикнул эльф, прижался крепче и, кажется, все-таки задремал. На ночь Раннин решил остановиться на постоялом дворе. Там и кормят хорошо и спать можно в уюте. Щен поддерживал его, желая спать не клубком, а развалившись. Денег они с собой взяли достаточно, чтобы ни в чем не испытывать стеснения. Эльф только кивал — он, продремав большую часть дня, теперь с восторгом таращил глаза на все, что попадалось по пути. Мимо пробегали мелкие зверьки, не обращая внимания на путешественников. Щенок хотел бегать за ними, но сидел смирно. Единороги умудрялись на ходу обкусывать траву. По пути днем останавливались перекусить, а ужинать было решено там, где будут ночевать. Сашке вручили фляжку с молоком, он задумчиво отпивал по глотку, потом предложил Раннину. — Слушай, я тут подумал… Нет, это, конечно, совсем из области фантастики и конспирологии… Ну, теория заговора, и все такое. Потом объясню. Но что, если кто-то именно так и хотел подобраться к королю? Выбрал талантливого музыканта, всучил проклятую скрипку, потом аккуратненько так столкнул с королем? — А смысл? Музыкант мог не отдать скрипку, мог не принять. Да и милый чудак-повелитель и его черепахи в роли злодеев? — Ладно, мы же не знаем, кому Эльтарн подарил эту самую скрипку, я просто предположил. А вообще первое правило детектива — «Ищи, кому выгодно». — Никому, в том-то и дело. Повелитель разве что черепах построит и прикажет идти войной на людей. — Ну, знаешь, милый мальчик-скрипач тоже с плетями как-то с трудом представляется, — покачал головой Сашка. — Это точно. А вот и наш ночлег. Кстати, погладить единорога хочешь? — Хочу. А можно? — тут же чуть не запрыгал эльфеныш. — Сейчас распрягу их, и можно. Постоялый двор был трехэтажным каменным строением с обеденным залом на первом этаже. Конюшня стояла слева от него. Пока Сашка восторженно наглаживал флегматичных единорогов, больше интересовавшихся содержимым яслей, чем хозяйскими ласками, Раннин пошел договариваться о комнате и ужине. Предоставили незамедлительно и то и другое, взяв скромную плату. — Тан Северин, идемте, — Раннин разыскал его. Эльф удивлено посмотрел на него, потом кивнул: здесь для всех они хозяин и слуга, а никак не друзья и любовники. — Идем. Ужин был простой и сытный — каша с мясом. Эльтарн бы уже возмущался во весь голос, Саша же просто принял ужин с благодарностью — успел проголодаться. И так же с благодарностью принял ключ от комнатки на втором этаже. — Ран, как думаешь, можно договориться с хозяином, чтобы я поиграл внизу? Целый день скрипку в руки не брал — тоскливо. — С местным музыкантом договорись, хозяину-то что. Главное, чтобы ему деньги принесло. — Ага, ладно. Местным тапером, как про себя назвал это Сашка, был полуэльф. И он был пьян, что Сашке сразу же не понравилось. Общаться с ним было не то, чтобы тяжело, но очень напоминало общение с пьяными гостями матери. Но, наконец, ему удалось втолковать, что на деньги Сашка не претендует, полуэльф уполз под лестницу отсыпаться. Скрипач замер на пару минут, вглядываясь в лица постояльцев и тех, кто пришел просто пропустить стаканчик вина. Здесь не примут классику — ни его мира, ни этого. Им нужно что-то попроще, попонятнее. Было у Сашки в памяти и такое: пара плясовых, ирландский рил и что-то еще из кельтики. Восприняли развеселую мелодию благосклонно, по столам застучали кружки, раздались одобрительные крики. Дальше он просто импровизировал, погружаясь в музыку и отклик слушателей, как чуткая стрелка компаса, улавливая желание толпы. Здесь было иначе, чем на площади, там они принимали все, что он хотел им дать и рассказать. Здесь — он играл по их эмоциям, как по незримым нотам. Успех он имел колоссальный. Монет в стоявшую рядом миску набросали полным-полно. И не все были медными. Сашка не взял из нее ни монетки, хотя и подозревал, что все это будет в ближайшее же время пропито. Но это уже было не его дело, хотя и жаль до слез собрата по искусству. — Ты был великолепен, моя луна, — улыбнулся Раннин. Сердце Сашки затрепетало: полуэльф называл его так только в постели. А значило ли это, что они снова будут любиться? И как же здесь, в чужом месте, без подготовки? Уши и щеки мгновенно залило жаром. — Ты чего? — удивился Раннин. — Н-нет, ничего, — замотал растрепанной косой эльфеныш. Раннин внимательно посмотрел на него, гадая, что снова-то случилось? Только что глаза сияли, и вот опять насупился, но как-то неуверенно, будто не знал, обижаться или нет. — Саша? Что такое? — Я просто… Ну… Вот же несчастье, вытаскивай теперь из него клещами, что стряслось. Одно слово — душа девчачья. Так, ага! А ведь от этого и отталкиваться стоит. — Ага, понял, — Раннин умчался, вернулся с букетом спешно надранных полевых цветов. — Это тебе. От поклонника таланта. Саша букет-то принял, но теперь смотрел еще более растерянно. — Спасибо, Ран, они очень красивые. — Так… Не угадал… Ладно. Что может быть надо девушке? Комплименты? Подарки? Что не так… — А что ты хотел угадать? — Сашка поставил цветы в кувшин с водой, который нашел возле умывального таза, подошел, обнимая и заглядывая в глаза. — Почему ты такой печальный и растерянный, словно я что-то не сделал. Или не так сделал. — Я не… ладно, — сдался эльфеныш. — Просто ты меня так назвал, как называешь… — запнулся, снова жарко покраснел. — В постели, да? А ты хочешь? — Раннин облизнул верхушку уха эльфа. Тот что-то тихо пискнул, часто задышал, прижимаясь еще сильнее. Можно было бы и не спрашивать, хочет ли он. А что его так смущало, Раннин понял и сам: отсутствие удобств и вообще чужой дом. — Не волнуйся, у меня есть мазь на такой случай. Или просто могу доставить удовольствие ртом. — Нет, я… — Саша глубоко вздохнул, даже чуть отстранился от него, упираясь ладонями в грудь, глянул с вызовом: — Я хотел сам. Тебя… — и снова стушевался, отводя взгляд. — Дай мне десять минут, — Раннин поцеловал его. — Я скоро приду. — Нет, ты не понял, — а вот теперь испугался. — Я хотел сам… ртом… Только не умею, но… я попробую, ладно? — Конечно же. Пробуй. Я буду очень рад, — Раннин снова подарил ему поцелуй. Все оказалось так просто. И нужно было разводить на пустом месте тайны? Потом он одернул себя: то, что Саша допускает его до своего тела, совсем не значит, что он уже готов ко всему и сразу. И эта просьба — на самом деле огро-о-омный скачок в их отношениях. Раннин положил руку эльфа себе на пах, давая ощутить, насколько Саша ему желанен. — Но ты все равно дай мне немного времени, — улыбаясь, попросил он, — луна моя медовая. Я скоро. Раннин быстро сполоснулся у колодца, вернулся в комнату. Его эльфеныш тоже явно не терял времени — он разделся и успел смыть с себя пыль долгого пути над тазом, и уже устроился в кровати, вопреки обыкновению, не закуклившись в одеяле, а только набросив его на плечи. Раннин забрался к нему на постель, улегся рядом. Сашка, судя по тому, как заполошно билось его сердце, просто обмирал от предвкушения и страха сделать что-то не так. — Будешь подсказывать, — почему-то шепотом проговорил он, наклоняясь к полуэльфу и целуя в плечо, щекоча распущенными волосами грудь. — Хорошо. Ты просто не волнуйся и делай то, что хочется. Эльфу хотелось его облизать, если Ран правильно понял то, что последовало после его слов. Попробовать на вкус каждую пядь смуглой кожи, найти те места, от прикосновения к которым привычный самоконтроль полукровки разлетался на части. Раннин наслаждался ласками, пока что не отпуская себя, готовясь подсказывать и направлять. Не пришлось делать ни того, ни другого. Ну, разве что просить продолжать. Эльфеныш справился с обучением такой премудрости секса, как минет, на «отлично» и сам. И пусть это было неуклюже и немного неловко, пусть он горел от смущения, давился, попытавшись забрать член полуэльфа в рот целиком, чуть царапнул зубами — все было неважно. Раннин о подступающем оргазме все же предупредил — мало ли. Тот то ли не услышал, то ли не понял — но умудрился не подавиться, когда в горло брызнуло полынной горечью. Только скривился потом, облизывая покрасневшие губы. — Кусочек сахара? — предложил Раннин. — Угу. А я тоже такой… невкусный? — несчастно спросил Саша. Раннин поднялся, принес заранее сваренную девушками карамель. — Ничего, я привык. Эльф сунул в рот кусок карамели и вздохнул. Он так переволновался, что даже не был возбужден, потому просто притерся к Раннину поближе, положил голову ему на плечо и спросил, невнятно из-за сладости во рту: — У меня совсем плохо получилось, да? — У тебя великолепно получилось, — Раннин обнял его. — Мне очень понравилось. Чуткое ухо эльфа не уловило фальши в словах, и Саша расслабился, позволил укрыть себя и перевернулся, подсовывая ладони под руки Раннина, как привык уже в постели. Вскоре он тихо засопел, кажется, даже не дососав карамельку. — Вот же чудо… — пробормотал Раннин. То, что он сделал сегодня… Ну, это можно было считать огромным таким подарком на именины, очень дорогим и очень неожиданным. Полуэльф прикрыл глаза, задремав. Дорога будет долгой, лучше отоспаться. С того момента, как они с эльфенышем стали спать вместе, он спал непривычно много, вместо четырех-пяти часов — полноценные семь-восемь. Это, конечно, сказалось довольно хорошо, он чувствовал себя просто отлично по утрам и не бродил сонной тенью днем. А все потому, что вывернуться из нежных, но цепких объятий Саши не хватало силы воли, и он снова засыпал на рассвете, просыпаясь только к моменту пробуждения эльфа. Вот и сейчас, стоило смежить веки, наказав себе проснуться пораньше, как открыть глаза вышло лишь от того, что рядом завозились. — Сон-трава ты, Саша, — хрипловато пробормотал он. — А-а-а? — эльф зевнул, потянулся, выгибаясь, словно кот. Из-под кровати выбрался Марат, пыльный и в тенетах, тоже потянулся и с подвыванием зевнул. — Ага-а-а. Так, одного мыть, второго отмывать… — Я сам, — рассмеялся Сашка, выбираясь из постели. За дверью обнаружилось ведро с чуть теплой водой, видимо, тут был даже такой вот сервис. Щен принялся отряхиваться, пытаясь избежать купания. Его пришлось вычесывать, решено было не купать, все равно ведь предстоит долгая дорога, а щенок периодически выпрыгивал из экипажа, чтобы пробежать немного, размять лапы, запылится же снова. Марат в процессе вычесывания и верчения умыл Сашку языком и успокоился. — Завтрак, — Раннин принес тарелки овощного рагу. — Наши девочки готовят вкуснее, — признался Сашка после того, как все съел. — Но и тут тоже было неплохо. Ну, пора? — Пора. Еще пара дней пути и будем в лесах. Увидишь черепаху — значит, приехали. — Я думал, черепахи водятся в каких-нибудь влажных джунглях, или на побережье, — смеялся эльф. — А они тут в обычном лесу живут. — Вот видишь, как тут все необычно? — Пока не вижу, вот доедем… Они расплатились за комнату, еду и постой для единорогов, Раннин сноровисто запряг рогатую парочку, проверил привязанные позади экипажа сундуки, но на зачарованные замки никто не покушался ночью, видимо, дураков не было. Дневной путь они проделали без проблем. Щен веселился и скакал, изредка гулко гавкая; Раннин любовался своим эльфом. Тот восторженно рассматривал пейзажи, срывал цветы и листья, делился с полуэльфом своими наблюдениями. После обеда немного подремал на Марате, это у них почти вошло в привычку, да и переполненность впечатлениями снимало хорошо, успокаивая перевозбужденного эльфеныша лучше зелий. К вечеру они добрались еще до одной таверны, украшенной вьюнком и эльфийской занавеской. За стойкой протирал стаканы темноволосый эльф, по залу сновали три служанки. Хозяин некоторое время присматривался к Сашке, потом осторожно спросил: — Неужели это вы, тан Северин? А Сашка растерялся. Он знать не знал, помнил ли прежний владелец его тела этого эльфа. — Да, это он, — кивнул Раннин. — Голодный и уставший. Что на ужин? Он трактирщика не знал, придется выкручиваться. Эльф засуетился, странно поглядывая время от времени на скрипача. Сашке от этих взглядов делалось неуютно, словно чужак знал о нем что-то такое… особенное. И опасное. — И комнату, — велел Раннин. — Да, конечно. Ванну милорду? Прислать кого-нибудь согреть постель? — Сам справлюсь, — рявкнул Раннин. Сашка молчал, умница, делал надменный вид. Но — слишком выглядел юно и неопытно, слишком быстро изменялось тело в соответствии с вселившейся в него душой. — Ужин наверх, — бросил только, гордо вздернув подбородок. Раннин поспешил его увести в комнату. Уже там, прижавшись к нему, Сашка тихо шепнул: — Кто это, Ран? Мне страшно, он так смотрел… — Не знаю, Саша. Но дверь запру. Ужин им принесла служанка, но поесть не дал Марат — с рычанием прыгнул на девушку, опрокинув поднос на пол, и принялся «закапывать» рассыпавшееся по полу. — Та-ак, — Раннин сгреб служанку за косу, наматывая ту на руку. — Я ничего не знаю, милорд! — сразу заверещала эльфийка. — Я просто принесла ужин, тан Северин! — Та-ак, — повторил Раннин. — Тан Северин, останетесь здесь… Марат, охраняй, — и поволок служанку прочь из комнаты, стащил ее вниз, прямо к ногам трактирщика. — Мне твой трактир сразу поджечь, сучья душа? Трактирщик сунулся под стойку, где явно хранился заряженный арбалет. Не успел — Раннин отшвырнул девушку, перемахнул стойку и врезал трактирщику ребром ладони по шее, не давая разогнуться. — И ведь никто не спросит, где ты закопан. — Тебе одному все равно не защитить Избранного! — прохрипел эльф. — Ему не дадут спрятаться в степи. Отдай мальчишку, полукровка, и живи спокойно. — Да ты что? — Раннин перехватил его за горло, сдавил и держал, пока трактирщик не перестал трепыхаться. Нужно было убираться отсюда. В пище было, скорее всего, снотворное — его прирезали бы во сне, а вот Саша был нужен неизвестным злоумышленникам живым. И Раннину совсем не хотелось знать, зачем. Жаль, девок тоже придется убрать. Но лучше уж не рисковать Сашей. Служанок удалось убить тихо и без шума. А он еще удивлялся, почему трактир пуст — и это в двух днях пути от столицы. — Саша, Марат, — он поднялся наверх. — Идемте. Без вопросов, моя медовая луна, хорошо? — Хорошо, Ран, как скажешь, — Сашка схватил в охапку футляр со скрипкой, его трясло, но он старался не подавать виду. Молча спустился, в недоумении провел взглядом по пустому залу, и Раннин порадовался тому, что оттащил трупы на кухню и убивал без крови. — Посидите пока в повозке, мне надо кое-что еще сделать. Хорошо, что единороги выносливей лошадей. И когда за спиной вовсю полыхал трактир, по полу которого было разлито все спиртное, что нашлось, они мчались прочь, не выказывая признаков усталости. Сашка сжался в комок в углу сидения, крепко прижимая к себе щенка, прятал лицо в его шерсти. Но не плакал — глаза были сухие, огромные и испуганные, но сухие. И молчал, как приказано. — Все, пока что ушли. Можете пока подремать оба. Ему нужно было подумать, и подумать крепко. За ними охотились. Кто-то передал, что появился Избранный. Кто — не важно, на площади Сашу с браслетами видел весь город. И кто-то знал, что они поедут в столицу. Это уже сложнее — кто мог об этом знать, кроме них двоих и Гарлот с Элизой? Ну, и его матери, конечно. Мама точно не предаст, да она и не знала, когда они поедут, а держать трактир пустым долго невыгодно — трактирщик-то был настоящим, как и служанки, а им доход нужен. Гарлот? Элиза? Может, садовник или конюх? Все четверо видели тогда, в доме, когда Саша играл для них, золотой отблеск. Не сообщали, ждали, пока будет известно точно? Как же плохо не знать, кто предатель. Раннин хмурился, погоняя единорогов. Придется мчать без остановки. Ехать не по тракту они не могут — экипаж не рассчитан на такое. Верхом вряд ли сумеет эльфеныш, да еще и без седла, да и Марат не угонится. Это усложняло дело. Остается надеяться, что неизвестный враг еще не успеет очнуться и устроить засаду. Они наверняка ждали, что скрипача передадут тепленьким в трактире. Вряд ли рассчитывали на гяйну, способную учуять «неправильную» еду и нехорошие намерения. Почему? Элиза и Гарлот знали о щенке. Не знали о его способностях? Или все же девушки невиновны? «Разберусь, когда доберемся», — решил Раннин. Дело оставалось за малым — добраться. В трактире он забрал арбалет и десяток болтов, а еще пару длинных кинжалов, найденных в комнате трактирщика. И выгреб все деньги, что нашел. Продержатся. Раннин был уверен: Сашу он в обиду не даст. А в лесах встретит мама. И там уже никто не доберется до Избранного. «Мой. Моя луна медовая. Не отдам». Еще бы связаться с отцом — орки умеют выслеживать добычу, как никто другой. Выследят и тех, кому понадобился эльфеныш. А еще они не знают всяких слабостей вроде «допросить и отпустить». Но это потом… Когда будут в лесу. Саша уснул, бедный мальчишка, голодный, напуганный. Раннин достал из-под сидения тюк с одеялами, укутал его и щенка. Самому поспать ему не грозило, но это ничего. К рассвету они добрались до последнего трактира — дальше уже лес. К счастью, трактир был полон. Раннин затребовал комнату и побольше мяса в еде. Марат тщательно обнюхал все, признал годным. Позавтракали быстро и молча. — Ран, тебе надо поспать, — тихо заметил Сашка. — Ты же всю ночь не спал. — Четыре часа, не больше. Единороги как раз отдохнут, — согласился Раннин. — Я посторожу. И Марат тоже. А ты спи, — эльф присел на край кровати. Жалоб от него Раннин не услышал ни одной. — Никуда не выходи, — предупредил он и заснул. Сашка и не собирался. Ему было страшно, так страшно, как еще никогда в жизни не было. Он понимал, что вот этот полуэльф, скорее всего, убил четырех человек там, в сгоревшем трактире, защищая его жизнь, но боялся он не Раннина. Боялся за него и за Марата, который еще совсем щенок. За себя — тоже, жить хотелось, и еще как. И жить свободным. Страх был тем сильнее, чем меньше он понимал причины происходящего. Раннин спал, стараясь восполнить силы по максимуму. Придется гнать потом до самого леса, нужно не клевать носом. Проснулся он, как и собирался, через четыре часа — а было ощущение, словно отоспался вволю. Почему — понятно стало сразу же: эльфеныш сидел над ним, осторожно перебирал волосы, щедро одаривая своей целительной магией. — Едем дальше, — Раннин поднялся. — Поспишь в экипаже, хорошо? — Угу, — Саша клевал носом на ходу, но до экипажа добрался самостоятельно, и даже перекусил хлебом, холодным мясом и сыром, прежде чем снова свернуться в клубок под одеялом и задремать. Марат служил подушкой и принюхивался заодно к окружающему миру: а не решат ли напасть или обидеть хозяина. До границы эльфийского королевского леса оставалось немного, когда он зарычал, приподнимая черные губы, обнажая еще небольшие, молочные клыки. Да и сам Раннин услышал перестук подков позади. Единороги рванулись вперед, словно проснувшись, Раннин перебрался назад, вытаскивая из-под скамьи арбалет. — Пригнитесь и не высовывайтесь. Преследователи поняли, что их засекли, криками подогнали своих скакунов. В заднюю стенку экипажа ударила первая стрела — с таким характерным эльфийским оперением. Сашка ахнул и вжался в боковую стенку, глядя на поблескивающее острие наконечника, пробившее довольно толстое дерево. Раннин выстрелил в ответ, целясь в этого лучника, тот опрокинулся навзничь с седла. Отлично, одним меньше. Правда, этим он только раззадорил врага. Лучник у них был не один, стрелы посыпались градом, вынуждая полуэльфа пригибаться и прятаться за бортами экипажа. Кому-то из стрелков повезло — стрела чиркнула широким наконечником по плечу Раннина. Второй выстрел снял и этого лучника. Раннин заскрипел зубами, плечо горело огнем, а погоня продолжалась. С морд единорогов уже летели клочья пены. Еще немного — и либо стрелки достанут, либо рогачи просто упадут. — Ран… Тебе нужно помочь, остановить кровь, — Сашка приподнялся, ухватился за его ладонь, всем существом желая исцеления своему защитнику. — Лежи! — рыкнул Раннин, перезаряжая арбалет, по счастью, легкий, с тяжелым он бы попросту не управился. Минус еще один стрелок. Осталось двое преследователей. Полуэльф задержал дыхание, выцеливая. Попал в грудь единорогу, тот жалобно заржал, вскинулся и уронил всадника. Раннин смерил взглядом последнего, приглашая приблизиться. Но тот то ли не пожелал стать мишенью, то ли просто ощутил близкую границу и ее Стражей, его единорог замедлил свой бег, взвился на дыбы и остановился. Раннин зло улыбнулся и выстрелил — замешательства преследователя как раз хватило, чтобы полуэльф успел перезарядить арбалет. Болт вошел точно посредине лба всаднику. Теперь можно было придержать упряжных единорогов, позволить им перейти с дикого галопа на рысь, отдышаться. Он чувствовал, как на них скрещиваются нити следящих заклятий, стоило ждать Стражей. — А вот теперь можно и нужно меня лечить, жалеть и кидаться на шею с криком «Мой герой», — Раннин сполз на дно экипажа. — Я обязательно кинусь, как только ты скажешь, что мы в безопасности, — серьезно кивнул его эльфеныш, соскальзывая туда же, разрывая залитый кровью рукав и накрывая рану ладонью. Закусил губу, сосредоточиваясь. Магия отозвалась, коснулась теплым ветром, закрывая глубокий разрез и восстанавливая силы полуэльфа. — Мы в безопасности, — улыбнулся Раннин. Навстречу им верхом на единорогах вылетела пятерка эльфов в зеленом под предводительством женщины, чем-то похожей на Раннина. Золотые косы придерживались венцом с оленьими рогами, знаком командира. Вид экипажа, сына и его спутника заставил ее приподнять бровь, но это было и все выражение чувств, которое Сашка увидел на ее лице. — Здравствуй, Лир-Ша. Тан Северин, рады приветствовать вас в Королевской резиденции. — Здравствуй, мама. У тебя есть при себе нитка с иголкой и черепаха? — Раннин улыбнулся. — Нитка с иголкой найдутся, а вот черепахи, увы, за нами не смогли угнаться. Сашка отмер, поклонился: — Рад приветствовать вас, досточтимая танна, — и немного укоризненно покосился на Раннина: тот так и не назвал ему имен своих родителей, и как тут правильно поприветствовать эльфийку? — Танна Лимериль, — подсказал тот. Сашка поклонился еще раз, называя командира Стражей по имени, а потом его накрыло отходняком. Кажется, он на пару минут потерял сознание, потому что очнулся лежащим на траве, головой на коленях Раннина, и какой-то незнакомый эльф проводил у него над лицом ладонью, от которой веяло колким холодком, словно от газированной воды. Раннин смотрел перед собой и медленно моргал, погруженный в странное оцепенение, словно медитировал с открытыми глазами. Сашка разлепил пересохшие губы, позвал его. Чужой эльф поднялся, отошел доложить командиру, что с гостем столицы уже все в порядке. — Ран? — Да… Я… — тот встряхнул головой, посмотрел осмысленно. — Связывался с отцом. — Связался? Полуэльф усмехнулся: еще бы он не связался, когда к его услугам целый Источник, черпай — не вычерпаешь. — Он пообещал со всем разобраться. А черепаху ты уже видел? Из лесной чащи медленно выползало бронированное гигантское чудовище, лениво переставляя лапы. За ним ползло с пяток поменьше. Янтарные глаза шокировано распахнулись, словно только так эльфеныш мог вместить весь образ черепашьего «хирда». — Я думал, они маленькие! — А они весьма немаленькие, — хохотнул Раннин. — Есть и совсем малютки, милые, с ладонь размером, есть и вот такие. А ты любишь черепаший суп? Саша метнул в него укоризненный взгляд, приподнялся, потом сел. — Не люблю и не представляю, как можно убить ради какого-то супа такое чуди… кхм, чудо. Черепахи медленно шествовали мимо, не обращая на эльфов никакого внимания, степенные и старые. На самой большой из них Сашка вполне мог бы прокатиться, как на пони. Но, естественно, не стал бы этого делать. Раннин отошел переговорить с матерью по поводу тех, кто их преследовал. — Избранный? — переспросила леди Лимериль. — Нападение? Хм… Я разберусь, а вы отправляйтесь к повелителю. Он требует начать войну немедленно. — И что, никто из целителей не нашел никакой причины такого поведения? — Пока что нет, все твердят, что все в порядке. — И ты думаешь, что я смогу что-то найти? — Постарайся, — кивнула леди. — Вдруг мы что-то упустили, а твои травы смогут помочь. — Тут уж я больше склонен рассчитывать на силу Александра. — Кто знает, — эльфийка пожала плечами. — Если он Избранный, да еще и Источник… — Мы отправимся немедленно, — решил Раннин. Чем скорее они окажутся в степи, тем безопаснее будет для обоих. А чтобы быстрее туда попасть, нужно всего ничего — избавить его величество владыку эльфов от сумасшествия. Раннин едва не рассмеялся от осознания такой «мелочи». Но сдержался — мать бы не поняла. — Тан Северин, идемте. Прогуляемся пешком по нашему прекрасному лесу, полюбуемся черепахами и грибами, познакомимся с повелителем эльфов, — окликнул Раннин. Александр кивнул, раскланялся с леди Лимериль, подозвал Марата и прошествовал к Раннину, старательно не обращая внимания на удивленные взгляды остальных эльфов отряда. Ну, конечно, он же, вроде как, лично должен быть знаком с правителем, а тут «познакомимся». Ну, Ран, ну, зараза! Раннин повел его по широкой прямой тропе, на ходу проводя краткий обзор. — Слева ползет любимица правителя, торопится на кормежку. Справа — серебряные деревья. Прямо пока ничего интересного, хотя сейчас дорогу нам пересекает по своим делам белка. В общем, обычный лес, только с черепахами и эльфами. — Дивное сочетание, дивное, — с умудренным видом покивал Сашка, представляя себя почему-то в Лихолесье, как минимум. Стражи вот, например, были как из книги Профессора срисованы: холодные, суровые, молчаливые. И дивные. — А вот и дворец… Деревья расступились словно сами собой, являя взору серебристое высокое строение, раскинувшее переходы на пару километров от центра к ажурным беседкам. По этим переходам сновали эльфы, о чем-то негромко переговариваясь, перед самим дворцом стояли навытяжку Стражи. — Мать мою в Гондор через Мордор! — восхищенно выругался почему-то пришедшим на ум ругательством ролевиков Сашка. — Красота какая. Ущипните меня, вдруг я сплю! Раннин слегка ущипнул его. — Стало легче? — Ай! Не совсем, но значительно. А у этой красоты есть какое-нибудь вычурное имя? Ну, там, Лотлориэн, Ривенделл… Да, и как зовут правителя-то? А то все «владыка» да «владыка». — Тенайг, Серебряный Дворец. А правителя — Нальвер Вейнар. Тан Вейнар. — Ран, я все спросить хотел, — Сашка потер лоб ладонью, — а что в твоем имени, собственно, имя? Раннин? Или Лир-Ша? И что они означают? — Лир-Ша. Раннин — имя рода. Как у тебя Северин. Имя означает «Степной ветер», имя рода «Странник». — О. И как мне тебя теперь правильно называть? — озадачился эльф. — Да так и называй, Ран. Я уже привык, мне нравится, как ты это произносишь. Сашка улыбнулся ему, притерся на пару секунд плечом к плечу. — А Северин — что значит? -То и означает. Это камень такой, северин, очень красивый. Всегда встречаются три кристалла в одном гнезде — золотистый, синий и черный. — Никогда таких не видел. В моей стране, ну, там, на Земле, это значило бы «родом с Севера». — Интересное звучание. А северины я тебе покажу однажды. Идем во дворец, посмотрим, насколько все плохо с правителем. — И нас вот так просто пропустят? — не поверил Сашка. И зря не поверил. То ли его здесь отлично помнили, что немудрено при славе Эльтарна-то, то ли леди Лимериль каким-то своим способом оповестила Стражей, но перед их колоритной парочкой — встрепанной, с кровавыми пятнами на одежде, — почтительно расступались Стражи, кланялись встреченные эльфы, а вслед неслись шепотки о приехавшем скрипаче. Раннин провел Александра в высокий зал, украшенный причудливой резьбой по стенам и изящными витражами с растительным орнаментом. В самом центре зала на полу сидел эльф, державший на ладони маленькую черепашку. — Не ест, — пожаловался он, не поднимая глаз. Эльф был молод, лет двадцати пяти человеческих на вид. Только когда он все-таки поднял взгляд на пришедших, стало ясно, что он очень стар, сразу же исчезло впечатление вечной молодости. А еще Сашка едва не отшатнулся, почуяв внутри этого эльфа какую-то гнетущую, сосущую пустоту. Что-то сродни голоду или жажде, только сильнее и опаснее. Он непроизвольно крепче вцепился в руку полуэльфа, хотелось убежать и спрятаться где угодно, лишь бы подальше. И в то же время — шагнуть ближе, коснуться, убрать эту неправильность. Раннин обнял его за плечи. — Добрый день, тан Вейнар. — Черепашки не едят. Собственный сын меня не слушает. Люди заполонили все вокруг. — М-можно, я п-посмотрю? — заикаясь от переизбытка чувств, Сашка все-таки сделал пару шагов вперед, опустился на колени перед эльфом. Он страшно боялся дотронуться, казалось, что это будет сродни тому, как сунуть руку в жидкий азот. Раннин положил ладонь ему на плечо. Что-то тут было не так, но что именно, он пока не понимал. — Посмотришь? — бледно улыбнулся тан Вейнар, опустил черепашку на пол и вдруг цепко схватил скрипача за руку. Сашка в жизни такой боли не испытывал, ни до того, как попал сюда, ни после. Он не смог даже звука издать, хотя крик обычно приносит немного облегчения. Казалось, из него со страшной скоростью высасывают тепло, силы, саму жизнь. Раннин перехватил запястье Вейнара, пытаясь оторвать его руку от Сашки. Его отшвырнуло неведомой силой, как котенка, прокатило по полу, словно ураганным порывом сбившего с ног ветра. Король поднялся на ноги, легко вздергивая и замершего эльфеныша, оскалился в победной усмешке: — Ну, наконец-то, явился, моя ж ты радость, конфетка сладкая. Раннин снова вскочил. Сашу следовало спасать, но как? Взгляд полуэльфа блуждал по комнате, ища хоть что-то, могущее помочь, пока не остановился на прикрытой полотном скрипке. Эти очертания Раннин опознавал сразу же, сколько сам перепрятал. Может, разбить скрипку? То, что идея верная, подсказал дикий вопль, прозвучавший, стоило ему коснуться кроваво-алого корпуса: — Не тронь! — Отпусти его, иначе я разобью скрипку! — Раннин замахнулся. То, что уже не было королем эльфов, явно заколебалось. Саша был ему нужен, он был Источником, пищей, дарующим силы. Но скрипка — скрипка была его раковиной. Если разбить ракушку улитки, она погибнет. — Быстро! — рявкнул Раннин. — Да и Тьма с тобой! — и со всей силы ударил скрипку о стену, держа инструмент за гриф. Он ожидал, что сейчас брызнут щепки, но не тут то было. Скрипка отлетела от стены даже не поцарапанной, струны на ней внезапно раскалились, каким-то чудом не прожигая дерево, засветились алыми нитями. Раннин стиснул зубы, снова ударил инструмент о стену. Отколоть хотя бы одну щепку — и все будет в порядке. Тварь расхохоталась, наблюдая за его попытками: — Ничего у тебя не выйдет, полукровка. Глупые существа! Сами себя загнали в ловушку. Вот если бы моя сладкая конфетка, вместо того, чтобы глупо пытаться исцелить эту бренную оболочку, взялась бы за скрипку — у вас бы вышло… что-нибудь. — У меня есть другая идея, — усмехнулся Раннин, приближаясь. И отвесил удар скрипкой по морде твари. Хотя б отогнать ее от Саши… Возможности старого эльфа были невелики, тут хоть четыре демона вселись, но если попалось тело старика, которого черепахи обгоняют, им ничего не сделать. А прикасаться к нему Раннин не собирался. Зал наполнил вой: на том боку скрипки, где она соприкоснулась с тварью, словно от сильного жара вспучился лак. Держать ее было невыносимо больно, раскаленные струны прожигали ладонь до кости, но и выпустить ее Раннин не мог. Сыграть… Ха. Много на такой раскаленной сыграешь. Полуэльф отвесил твари пинка, все-таки выронив инструмент. Тварь рявкнула на него, показывая совершенно не эльфийские клыки. Сашка мотался в ее руках, как кукла, но Раннин зря думал, что он не может бороться. К любой боли можно притерпеться, даже к самой, казалось бы, невыносимой. Сашка собрал остатки сознания в кулак. «Тебе нужна моя сила? Подавись, скотина!» На запястьях вспыхнули золотые браслеты, да и все тело эльфа засияло, наливаясь призрачным лунным светом, словно оправдывая то ласковое прозвище, что дал ему Лир-Ша. Этот свет пульсировал в такт биению его сердца, переливался, окутывая коконом тварь, впитываясь в нее, как дождь впитывается в пересохшую землю, пока та не захлебнется. Будь в теле Эльтарна он сам, демону удалось бы выпить жизненную силу. Однако душа, пришедшая из мира без магии, очутилась в мире, где магией было пропитано все. И ее резервы были практически неограниченны. Демон сперва обрадовался потокам силы, не обращая внимания на полуэльфа, пытавшегося что-то сделать со скрипкой. А потом тварь попросту разодрало на куски. От тела старого короля не осталось ничего, кроме невесомого пепла. А очередной удар Раннина разбил скрипку в мелкую щепу, обугленную изнутри. Высвободившейся силой вынесло мелкими осколками все витражи в зале, срывая легкие занавеси и знамя с гербом эльфийского королевства над троном. Полуэльфа снова отшвырнуло к стене, рядом с ним марионеткой с оборванными нитями замер Саша. И наступила тишина. Первой под перезвон браслетов и подвесок в зал влетела Лимериль, сразу бросилась к сыну. — Лир-Ша! Раннин слабо пошевелился, показывая, что все слышит, но глаза открывать не хотелось, а голоса слышались как-то странно, словно с верхних этажей через трубу камина. Потом его подняли, куда-то потащили, и на этом мир решил окончательно схлопнуться, отправляя измученного полукровку в спасительную черноту беспамятства.