Вайзард?

Шух, шух, шух, — несколько бала пролетели практически вплотную к телу, так близко, что я почувствовал исходящий от них жар. Я специально подпускаю их так близко, чтобы лучше развить свое чувство пространства. И чувство опасности заодно — делаю я это с закрытыми глазами, и насколько это возможно, с отключенным чувством реяцу. И, если глаза закрыть просто, то с чувством реяцу гораздо сложнее. После приобретения невозможно полностью его отключить — можно только максимально снизить радиус восприятия. Так что, вблизи я бала таки ощущаю, но среагировать не успеваю — разве что чуть-чуть. — Стоп, — скомандовал я Энъен, отвлекшись на подергивание мочки левого уха — символ Вестника. Бомбардировка меня огненными шарами made in Hueco Mundo тут же прекратилась. — Что-то серьезное? Я взглянул на мир глазами Вестника: — Нет, моего вмешательства не требуется. Вестник справится. На самом деле, здесь даже без вмешательства Вестника можно было бы обойтись. Уж с парочкой бандитов одаренный должен справится самостоятельно. А взывавшая ко мне девушка была именно одаренной. И довольно сильно, раз сумела дозваться меня без передающего устройства — того самого амулета, который я вручал своей пастве. Не всем, конечно, а только способным хоть в малейшей мере взаимодействовать с миром духов. На всех амулетов не напасешься. Да и головной боли бы мне заметно прибавилось. Те, кто захочет, сделают амулет сами. Поначалу это будет бесполезный кусок дерева/металла/кости — да чего угодно, но потом, накопив энергию веры, он приобретет те же свойства, что и врученные мной. Как хорошо, что у меня есть Вестник! Так вот: с парочкой бандитов, пусть и вооруженных ружьями, девушка должна была справится самостоятельно. Но, либо ее совсем не обучали, либо она просто сильно растерялась и не нашла ничего лучшего, чем молится. Что ж, раз молится — надо помочь. Вестник, являющийся внешне точной копией меня материализовался на поляне, на которой двое мужчин среднего возраста прижимали к дереву молоденькую девушку лет семнадцати-восемнадцати. Довольно красивую: густые светлые волосы, небесного цвета глаза, сейчас расширенные от испуга, правильные черты лица, и фигура, изящество которой не скрывала даже накинутая на плечи девушки куртка. — Посмотри, Дейв, какая нам сегодня досталась цыпочка — с этими словами заросший щетиной мужик стащил с отчаянно сопротивляющейся девушки куртку, оставив ее в одной майке. Хм, грудь у нее тоже ничего. Третьего размера примерно. Но, что-то я не о том думаю. Пора бы вмешаться. Обычно, в таких ситуациях Вестник действует самостоятельно, но сейчас я решительно взял его под контроль — хочу сам поучаствовать в наказании этих ублюдков. — О, какая грудка! А по фигуре и не скажешь! — громко засмеялся мужик, — сейчас мы ее опробуем! Вжух! — тянущаяся к груди девушки рука бандита падает на землю, обдавая их обоих брызгами крови. — Ааа, — истошно кричит мужик, недолго, правда — следующей атакой, я пронзаю ему сердце, прерывая его бесполезную жизнь. Второй насильник, опиравшийся на ружье метрах в пяти от нас, недоуменно переводил взгляд с нее, на своего падающего на землю товарища. Он, в отличие от девушки, меня не видел. — Что ты с ним сделала, сучка?! — он решительно вскинул ружье. По глазам было видно — сейчас прозвучит выстрел! Шух! Мое бала сильно проигрывает созданным Энъен, но бандиту хватило и этого. На землю опустился труп с выжженной дырой в груди. А через мгновенье мы с потерпевшей стали свидетелями довольно редкого зрелища: души обоих бандитов затянуло в, буквально выросшие из-под земли, большие красные врата. — Qu’est-ce? *- негромко произнесла девушка. В отличие от бандитов, которые говорили на английском, не плохо знакомом мне еще с тех времен, когда я был обычным человеком, спасенная использовала язык Дюма и Бомарше. Будь дело полугодом ранее и я бы ее просто не понял. Французский был мне не знаком. Во время создания своего культа я пользовался специальным амулетом-переводчиком, выданным Меркуцио. Не сказать, что я сильно доверял этой вещице, точнее ее создателю, поэтому как только отпала необходимость, поспешил от нее избавится. Так что, то, что я все же понял девушку, заслуга исключительно моей, начинающей формироваться, божественности. Я, теперь, понимаю все языки, на которых говорят верующие в меня. И даже говорить могу. Сделав умственное усилие, чтобы переключится на французский, я ответил: — Врата Ада. Туда затягивает души тех, кто при жизни совершил много грехов. Эти двое получили по заслугам. — Я проследил за взглядом спасенной, который перебегал с одного мертвого тела на другое. Далеким от сострадания взглядом. Ну, и правильно — врагов надо ненавидеть, а не жалеть. — Ты как? — спросил я ее. Этот простой вопрос послужил спусковым крючком: казавшаяся неестественно спокойной, девушка внезапно громко разревелась. — Почему они так со мной… хнык-хнык… за что… я же им ничего не сделала… хнык-хнык-хнык. Продолжая всхлипывать, она без сил опустилась на землю и села, обхватив колени руками. Эх, не люблю, когда кто-то плачет, особенно, если это красивая девушка. Не придумав ничего лучше, я присел на землю рядом с ней и обнял ее за плечи. — Тихо-тихо, милая, все уже позади. Больше с тобой ничего плохого не случится, — принялся я ее успокаивать. Не самые подходящие слова, но не мастер я успокаивать плачущих девушек. Спасенная неожиданно развернулась, и, уткнувшись носом мне в плечо, продолжила всхлипывать. Теперь, правда, гораздо тише. — Ну что ты, красавица, успокойся. Твои обидчики свое уже получили. Или тебе их жалко? — Отрицательные движения головой, уткнувшейся в мое плечо, послужили ответом. — А ты знаешь, что, если много плакать, то раньше времени образуются морщины? — ноль реакции. В конце концов мне надоело придумывать аргументы для ее успокоения — все равно не реагирует, и я молча сидел гладя ее по голове и спине. Прошло где-то полчаса, прежде, чем девушка выплакалась и взяла себя в руки. Отстранившись, она бросила взгляд на тела несостоявшихся насильников, от чего ее передернуло, и обратилась ко мне: — Спасибо большое, что помог! Если бы эти… эти… — на глазах девушки вновь выступили слезы, но она волевым усилием взяла себя в руки и закончила фразу: — Если бы они совершили бы то, что задумали, то я, наверное, покончила бы с собой. Спасибо! Глядя в сияющие глаза девушки, устремленные на меня, я почувствовал себя на удивление неловко. — Эмм, пожалуйста. — Ответил я первое пришедшее на ум. — Я — Энжель, — решила представится спасенная. — Ранд. — Ранд? То есть, ты тот, кому я молилась? Ой, извините, что так непочтительно себя вела! — Все в порядке, — рассмеялся я. — Можешь обращаться как и прежде. — Но это ведь будет непочтительно… — Я молодой бог, у меня нет закидонов с почтительностью, — сообщил я, но, подумав, добавил. — Только остальным это не сообщай. — Эм, хорошо, а кому остальным? — Ну, у кого-то же ты узнала, как мне молиться… — У моей подруги — Иоки. У нее в деревне все в Вас, то есть тебя верят. Я вообще атеистка… была, но слова Иоки, что нужно молится тебе в сложной ситуации запомнила. А в этой ситуации мне не оставалось ничего, кроме как молится. — Что весьма странно. Ты бы и сама могла справится с этими бандитами. — Что ты имеешь в ввиду? — заинтересовалась девушка. — Пойдем, я провожу тебя до дома. По дороге поговорим. — Да, хорошо, только… — девушка кинула взгляд на валяющиеся трупы. — Это не проблема: — Хадо №54 Хайен! — пламя пожирает труп первого бандита. Еще один Хайен, за первым следует второй. В довершение я применяю чистящее кидо, избавляя одежду, с изумлением наблюдающей за мной Энжель от пятен крови. — Идем. — Идем, у меня тут велосипед неподалеку. Я как раз ехала от Иоки домой, но заметила белку и решила за ней понаблюдать, а тут эти… Ранд, ты ведь можешь перемещаться со скоростью велосипеда? — обеспокоенно спросила Энжель. — А то пешком мы будем добираться до середины ночи. Ничего страшного, но родители будут волноваться. Вместо ответа я использовал сюмпо, переместившись на другой край поляны, еще одно — и я стою на прежнем месте. — Вопрос снимается, — пораженно сказала девушка. — Идем. Примечания * Что это? (фр)