Кай

Она усаживается на подоконник и отклоняется так, что тебе кажется — еще чуть-чуть — и она полетит вниз головой навстречу асфальту, еще отдающему воздуху последние крохи дневного жара. Впечатление настолько яркое, что твои пальцы врезаются подушечками в подлокотники, и только неимоверным усилием воли тебе удается усидеть на месте. — Мой незаконно коронованный монарх, дражайший повелитель, — вдруг с театральным пафосом произносит Герда, качнувшись в комнату, скрещивая голые ноги, — луна серебрит твой тяжкий венец. За время, проведенное подле неё, ты успел привыкнуть к странным, неожиданным репликам, будто вырванным из каких-то старых романов про Средневековье. Никакой луны нет в помине, небо зашторено плотными рядами низких облаков, но твои волосы светлым пятном выделяются вокруг лица, делая его подобным лику святого. Какой, к чертям собачьим, король?! — Я не король, — глухо бросаешь в надежде на объяснения. — И даже не принц? — она смеется над тобой игриво. Мотаешь отрицательно лохматой башкой. — Кто же ты? — Кай. *** С той злосчастной выставки прошло больше месяца, на дворе кипела зелень, летнее солнце золотило пыльные тротуары, Москва гудела и плавилась. Поток повседневной жизни нес Глеба стремительно и шумно, не оставляя времени на сожаления и излишне долгие размышления. Софья и Герда стерлись из его памяти, их место заняли другие, новые люди. И ничего Фару особо не беспокоило, шло своим мягким чередом. Пока снова не вмешался случай. Был вечер. Обычный, ламповый вечер с прогретыми сумерками, запахом пыли и дыма. Глеб возвращался из студии, где довольно продуктивно проработал с командой весь день. Весь он был полон приятной усталостью, доволен, даже можно сказать, сыт своим трудом. Настроение, естественно, было приподнятым, и, когда на глаза попался круглосуточный цветочный магазин, Фара уверенно свернул в его сторону. Захотелось преподнести Наташе неожиданный подарок, она, как и любая девушка, любила цветы. Стеклянная дверь легко открылась, пропуская Глеба внутрь уставленного растениями помещения. Брякнул над головой колокольчик, оповещая продавцов-флористов о появлении нового клиента. Симпатичная загорелая девушка ловко уворачивала в ленты и шуршащую пленку крупные розы для какого-то среднестатистического мужчины в сером летнем костюме. Она подняла взгляд на Голубина, мило улыбнулась полными губами и звонко позвала: — Герда, у нас еще посетитель. Глеб насторожился, хоть и не понял, почему его так напрягло это имя. Из-за перегородки, сплошь увешанной рулонами бумаги, пленки, лент спешно вышла невысокая девчонка в форменной белой рубашке с закатанными рукавами, на ходу вытирая руки полотенчиком. Она заняла место за стеклянным прилавком и, оправив фартук, видимо, тоже входивший в форму, подняла приветливо улыбающееся лицо навстречу взгляду Фары. Улыбка её тут же померкла, но не исчезла полностью. — Здравствуйте, чем могу вам помочь? — низким, странно знакомым голосом поприветствовала Герда, как и значилось на её бейдже. Герда! Точно! Фараон прищурился, глядя на девушку с узнаванием. Как запела? На вы, вежливо, все как положено. Глумливая идея тут же посетила его светлую, во всех смыслах, голову. — Здрасте, мне, пожалуйста, роз, красных, на высоком стебле, — уверенно заявил он. Герда кивнула, подходя к вазону с высоченными в метр длиной розами. — Сколько штук желаете? — Двадцать пять. Девушка принялась возиться с длинными цветами, аккуратно вытаскивая из воды, срезая нижние, уже не слишком красивые листья, промакивая стебли от влаги салфеткой. Глеб цепко следил за ее действиями, поджидая подходящего момента. Когда все приготовления были завершены и нужно было приступать к оформлению букета, а Герда уже готовилась задать вопрос по поводу упаковки и другой такой же ерунды, парень, напустив на себя задумчивый и как бы извиняющийся вид, проговорил медленно: — Простите, я передумал. Флористка, напарница Герды, отвлеклась на секунду от своего букета, сочувственно глянув на девчонку. Та спокойно и даже чинно вернула цветы на место, смахнула срезанные листочки в мусорницу, и спросила: — В пользу чего вы передумали? Стоило отдать должное её терпению, но это еще далеко не все. — Вон те кучерявые… э, ромашки? — Глеб в цветах ориентировался не слишком хорошо. Герда вдруг весело улыбнулась и поправила его: — Это хризантемы. Японские. — Ага, вот их. То же количество. Девушка снова занялась растениями, производя ловко почти те же самые манипуляции, что и прежде с розами. Глеб с ехидцой ожидал своего звездного часа. — Во что будем упаковывать? — через пару минуток спросила Герда, настороженно поглядывая на притязательного клиента. — А что предложите? Мужчина, букетом которого занималась другая девушка, забрал свое приобретение с прилавка и удалился, звякнув напоследок дверным колокольчиком. Герда проследовала к стенду с материалами, задумчиво окинула его взглядом. — Например, вот это крафт, просто и изящно, — указала она, наконец, на тонкую коричневато-бежевую бумагу. Глеб отрицательно помотал головой. — Тогда, вот эту пленку, — девчонка ткнула в прозрачный целлофан с мелким редким и ненавязчивым горохом. Голубин тем временем наглядел дорогой ярко-салатовый целлофан. — Нет, тоже не то. Может, вот этот, зелененький. Герда кивнула, обозначая, что поняла его выбор, сняла рулон, отрезала материал. И как только она начала, заворачивать цветы, Глеб ухмыльнулся. Он выждал ровно до того момента, как нужно было перевязывать стебли и выбирать ленту. — А хотя, знаете, похоже, первая бумага будет лучше смотреться, вы правы. Смуглая девушка уже вовсю пялилась то на напарницу, то на привередливого посетителя. — Вам не будет затруднительно? — лже-участливо поинтересовался Фара, с любопытством всматриваясь в лицо Герды. Оно будто застыло. Ни единой эмоции. Только пульсирующая темная зелень вокруг зрачков. Глеб был почти доволен. — Ни в коем разе, — мягко ответила она, стараясь выглядеть равнодушно. Когда вся история повторилась заново, и бедные хризантемы были упакованы в новую бумагу, Фара заявил: — А может, зелени какой добавить, как-то тускловато без нее? У Герды дрогнули пальцы, но справилась с собой за секунду, нужно похвалить её самоконтроль, но не с Глебом ей тягаться. В конечном счете, он заставил её, хитро прикрываясь вежливостью, пару раз сменить веточки зелени и каких-то белых цветочков, потом также промудохал с ленточками, придираясь то к тому, что они не так повязаны, то к тому, что слишком завиты. Под конец всей этой экзекуции у Герды едва не тряслись руки, но она так и не сдала своих позиций, с неизменным спокойствием отвечая на его придирки. Фара честно ожидал куда большего. Напарница-смуглянка, только вытаращив непомерно глаза, наблюдала за происходящим. Наконец букет лег в его руки, тихая Герда была в лоскуты измучена, но несгибаема. Улыбка на ее бледно-розовых губах была почти искренней, и полыхали лишь гневом праведным зеленые кольца радужек, вытеснив из себя полностью серый цвет. — Приходите еще, будем рады вас видеть, — глухо сказала она на прощанье. Напарница, прислушивающаяся к беседе в углу, то ли охнула, то ли хрюкнула от удивления. — И приду, спасибо, — самодовольно откликнулся Фара и вышел прочь из магазинчика. Настроение его было еще лучше, чем прежде. Цветы Нате пришлись по вкусу.