Цитаты известных людей

      – Завтра первое сентября, – пробормотал Англия, уставившись на переключившийся с красного на зелёный сигнал светофор.       Россия хмыкнул в ответ и сосредоточился на габаритных огнях автомобиля перед ним. Те вскоре погасли, сигнализируя об отпущенной педали тормоза, и Иван переключился на первую передачу. Обратив взгляд на ловко манипулирующего сцеплением Брагинского, Артур не заметил, как машина тронулась. Когда рычаг коробки передач остановился в районе четвёртой, Россия спросил:       – Ты поэтому приехал? Тоже ощущаешь боль и отчаяние, которые испытывает примерно четверть граждан, преимущественно дети, студенты и учителя?       – You are such a moron! – вскрикнул Англия, вызвав улыбку на губах Ивана, и отвернулся.       Картина за окном остановилась вместе с автомобилем, замершим на очередном светофоре. Вздохнув, Брагинский включил радио. По странному стечению обстоятельств разговор в радиопередаче шёл о Невилле Чемберлене. Мягкий женский голос рассуждал о роли британского премьер-министра в событиях тех лет, о стремлении Гитлера к авантюрам, о «Мюнхене».*       В воспоминаниях Англии возник последний день накануне большой войны, скомканный четверг, переменчивая погода, бессмысленная суета…       Артур вздрогнул, услышав свист пролетающей бомбы, и осознал, что сидит не в автомобиле, а на лавочке в небольшом сквере. Перед ним в одно мгновение огонь охватил пятиэтажный жилой дом. Звуки возникали один за другим поочередно: рёв огня, вой сирены, трель бьющегося стекла, взрыв, рокот двигателей люфтваффе. Сквозь них пробился автомобильный гудок, и Англию тряхнуло.       Восстановив равновесие, Кёркленд обнаружил себя уже не в осеннем Лондоне. Земля вокруг него была покрыта толстым слоем снега, местами утрамбованным гусеницами танков и колёсами автомобилей. Кое-где деревья сохранили свои снежные шапки. Не было слышно ни звука. Артур знал – последнее было неправильно.       Ноги понесли Англию в сторону от дороги. Британская армейская обувь мало подходила декабрьским российским снегам, но Артур не чувствовал холода. Он что-то искал. Его взгляд скользил по земле от одного тёмного пятна к другому, пока не остановился на силуэте на снегу. Совершив рывок вперёд, Англия скоро оказался возле Брагинского. В другом настоящем всё было совершенно не так, но сейчас декабрьская ночь возле Балабаново** хотела показать себя именно такой: без лагеря, без солдат, без танков – только Англия и бывшая Россия.       В той иной реальности Иван спал, так сказала медсестра. Но здесь не было людей, которые могли бы сказать что-то Артуру, и Кёркленда охватил страх. Его сковало от мысли, что контрнаступление захлебнулось, что Союз вот-вот падёт, и Британия будет обречена, что всё пошло прахом.       Англия опустился на колени и опасливо потянулся к Ивану. Мысли в голове Артура метались словно блохи. Кёркленд уже был уверен – всё закончилось, и Союз, как хотел Черчилль, умер, прекратил существование. Положив голову Брагинскому на грудь, Англия услышал звон поминального колокола и встрепенулся.       Пейзаж сменился, и вместе с зимой пропал Иван. «Закрылся за железным занавесом», – промелькнула мысль. На этот раз Англия был в небольшой церквушке в Колчестере***. Он лежал на алтаре и взглядом упирался в потолок. Отчётливо были слышны голоса людей, наводнивших божий дом, но тело не подчинялось Артуру, и он не мог повернуть голову, чтобы рассмотреть присутствующих. Вскоре священник начал молитву за упокой души. В тот же момент Англия попытался подняться и показать, что ещё жив, но даже пальцы еле шевелились. Артур продолжал бороться, отчаянно пытался поднять голову. Почему-то именно в этом жесте Англия видел спасение. Один раз, другой, третий и…       Артур проснулся на пассажирском сидении в машине Брагинского. За стеклом во дворе многоэтажки, в которой жил Россия, шквальный ветер гнул деревья. Сам Иван слушал радио. От передачи про Чемберлена не оставалось и следа. Ироничный мужской бас рассуждал на тему образования.       – Ты поэтому приехал? – спросил Россия.       – Неужели тебя не волнует начало Войны?       – Angliya, моя Война началась в другой день и в другой год, ничего для вас не значащий. Тем более, полгода, начиная с первого сентября, вы стояли и ничего не делали.****       – Мы не верили, что придётся снова воевать. Как ты не верил, что Людвиг действительно нападёт в июне сорок первого.       Иван в примирительном жесте поднял руки:       – Твоя правда. Но, Артур, для тебя за первым сентября, всегда идет второе. Так что моё первое сентября страшнее!       – Что, дети, воющие о начале школы, страшнее нападения Гитлера? – усмехнулся Англия.       – Ладно дети… Слышал бы ты учителей! – воскликнул Брагинский.       – Странный ты, школа, дети учителя… Как это может быть важнее Войны?       – Вообще-то… Войны выигрывают школьные учителя!                     * Невилл Чемберлен – с 1937 по 1940 год премьер-министр от консервативной партии. В 1938 году он (а так же французский премьер Деладье) заключил Мюнхенское соглашение с Гитлером и Муссолини. Позже его негласно стали называть «Мюнхенским сговором». В основе этого соглашения лежала передача Чехословакией Германии Судетской области. Так же, в Британском мышлении принято вешать всех собак за начало войны именно на Чемберлена. С другой стороны, Невилл Чемберлен придерживался «политики умиротворения агрессора» и делал всё, чтобы не допустить начало настоящей войны.       ** Балабаново – город в Калужской области. Освобождён в декабре 1941 во время контрнаступления советских войск.       ***Колчестер – в прошлом Камулодун. Древнейшее римское поселение в Британии.       **** Вернёмся к началу войны. Технически настоящая война началась только в мае 1940 года. До этого на континенте серьезных боевых действий не велось. Американский журналист Уильям Ширер, находившийся в это время в Берлине, описывал этот период как нечто, воспринимаемое обеими сторонами некой шуткой. Французские и немецкие войска ходили друг к другу «в гости» и искренне не понимали, почему должны начинать военные действия. За это время Германия смогла набраться сил и подготовиться к реальному вторжению во Францию (а так же, захватить Данию и Норвегию).       Так же стоит обратить внимание на то, что Сталин не верил донесениям ни советской, ни британской разведки о том, что Гитлер готовит вторжение. Основным контраргументом был тот факт, что Германское командование не готовило зимнее снаряжение. Гитлер же, в свою очередь, планировал взять Москву до наступления холодов.