Понять его

Сложно было привыкнуть к тому, что все кончилось. Долгое время мы спали вполглаза, не выпускали оружие из рук ни на секунду, ездили на разведки, в любое время дня и ночи ждали нападения со всех сторон, часто собирались в доме Рика, чтобы разработать очередной план действий. Война – как каждое утро вставать на работу. К ней, оказывается, привыкаешь... Иногда забываешь про голод и усталость, почти без эмоций думаешь о том, кому завтра не повезет. Удивительно, что я сама сделала такой выбор, когда могла остаться под крылом у Нигана, который внушал в разы больше уверенности в победе. Хотя победил в итоге не он... И, что странно, теперь свои жизненные силы и нервы девать было некуда. Нож по привычке лежал под подушкой. Быстрая реакция на любой крик или рев мотора осталась при мне. Это так ужасно – ждать, когда же начнется новое кровопролитие, и в то же время не хотеть этого всей своей душой. Я боролась с этим чувством, как могла: уходила далеко от поселения в поисках бессмысленно плывущей вперед толпы мертвецов и перестреливала их, устроившись на дереве или какой-нибудь крыше. От этого, как от дозы наркотика, становилось немного легче. Я видела, как мучаются и другие. Мишонн, наверное, так и ложилась спать с катаной за спиной. А то и вовсе не ложилась. Карл не выпускал из виду свою маленькую сестру, защищая от любой потенциальной угрозы, мучился виной за свои старые ошибки и старался во всем помогать отцу, доказывая, что уже взрослый и может поступать разумно. Юджин продолжал лить пули в огромных количествах, как будто они смогли бы вернуть погибших, исправить хоть что-то. И Дэрил. Ох, он... Почему-то ему было тяжелее всех. Я случайно была свидетельницей их разговора с Риком, поняла, что все переживают, но ничего не могут поделать. Он пропадал днями, неделями, разыскивая остатки от армии Спасителей, проверяя разрушенные нами аванпосты и даже те, что уже заняли наши проверенные люди. Я не знала, почему он чувствовал себя настолько обязанным, почему почти перестал разговаривать с остальными, хотя неспокойные времена сменились более или менее мирными. А еще я не знала, почему он все еще присматривал за мной в те дни, пока оставался в городе... Во время войны Дэрил сам вызвался сторожить меня и мой дом, чтобы не сбежала, не навредила кому-нибудь, ведь именно он притащил меня в Александрию. Конечно, он менялся по сменам с другими парнями, которым Рик это дело доверил, и тогда все было строго и серьезно, я была чужой и вполне могла оказаться посланницей Нигана. Но теперь все изменилось, я могла остаться жить здесь, как своя, потому что Граймс знал – я никому не причиню зла. Он уже давно освободил Дэрила от этой ответственности, в моем же присутствии он сказал: "Я считаю, что ей можно доверять". Некоторые жители стали общаться со мной на равных, будто я жила здесь всегда, они были уверены, что Александрия победила бы гораздо позже и с бóльшими потерями, если бы я не вмешалась и не использовала все свои знания о Спасителях. Несмотря на то, что лично я благополучный исход войны приписывала Граймсу... Как бы то ни было, Диксон продолжал исполнять свои обязанности. Пусть он появлялся в городе редко, но по вечерам он приходил. Забирался с ногами на перила или садился на ступени, курил несколько сигарет подряд или нервно кусал ногти, чистил пистолет со стрелами и ножами или копался в устройстве своего арбалета. Каждый вечер просиживал на этом чертовом крыльце. Непонятно зачем и для кого. В первое время я думала, что таким образом он просто отдыхает от всех и от всего тихими прохладными вечерами в спокойствии и одиночестве. Но почему тогда именно мое крыльцо? Неужели настолько привык? Это никак не давало мне покоя. Мне казалось, что он приходит неспроста, что ему необходимо поговорить с кем-то, но сам он не может и не знает, с чего начать. Нарушить его покой было не совсем обдуманным решением, но я не выдержала, когда Дэрил в очередной раз прокрался по ступеням и оперся локтями о перила, выдыхая плотный сгусток сигаретного дыма. Он неплохо знал меня, а я его. Что такого в том, что мы немного поговорим? Он абсолютно точно слышал скрип двери, мои шаги и даже дыхание, но совершенно не подал виду, что удивлен или раздражен. Как будто ждал меня. Назначил встречу, и вот я пришла. Язык не поворачивался даже на простое приветствие, его лицо было скрыто тенью, и я топталась на месте и молчала. Пока он не заговорил сам. - Я видел тебя пару дней назад, – словно он пришел только ради того, чтобы сказать это, словно пришел впервые, а не в сотый уже раз. – Уверена, что оружие тебе разрешено? Конечно, он видел меня там, снаружи. Не потому что следил, потому что сам проводит за стенами большую часть времени. И единственное, что ему показалось странным, – чертов пистолет. - Да, Рик знает. А ты все еще сомневаешься? Он не ответил. Докурил сигарету и щелчком отправил окурок на газон. - Думаешь, я могу украсть что-то? Убить кого-то? Рассказать о вас каким-нибудь новым головорезам? – во мне вмиг вскипела злость. Я не понимала, как он мог так думать обо мне после всего, через что мы прошли. - Есть те, кто так думает, – Дэрил пожал плечами. - И кто же? Ты единственный параноик остался. Я устала кому-то что-то доказывать. Просто хочу остаться здесь, построить новую жизнь и все забыть. - Получается? Издевается, подумала я. Хотя выглядел так, будто реально спрашивал: это возможно? ты с этим справляешься? тогда научишь меня, поможешь мне?.. Его ищущий чистый взгляд обескуражил меня. Будто этим вопросом он доверил мне самую заветную тайну, надеясь, что я никому ее не открою. Он ждал ответа. Я не совсем понимала его, но даже не думала спрашивать о чем-то, просто встала у перил почти рядом, но на расстоянии. И, решив быть перед ним честной, отрицательно покачала головой. Дэрил оказался еще более сложным человеком, чем я представляла. Я слишком быстро определила для себя, что знаю его. Ни черта подобного. Я была только на первых страницах толстой книги, полной страшных и сокровенных тайн. И я стала выходить к нему такими вечерами. Мы оба знали, что этому не было необходимости, но он все равно приходил, а я все равно присоединялась к нему. Дэрил вел себя как сосед, вроде не нуждающийся в компании, но и не выступая против. Иногда мы говорили о делах Рика, подвигах Иисуса, успехах наших ребят на вылазках, а иногда просто молчали. Я никогда не доставала его вопросами, а тем более своими проблемами. Его это более чем устраивало. И если быть честной с самой собой, именно благодаря времени, проведенному с ним, я почувствовала себя чуточку легче. С ним, как ни с кем другим, было комфортно, он понимал и знал гораздо больше, чем я думала. Я легко простила его за долгое недоверие ко мне, узнав о его автоматически выработанных неприятии и осторожности к любому, кто не относился к его семье. Как-то он даже спросил, почему я осталась здесь, а не перебралась в Хиллтоп или Королевство. А я не смогла ответить внятно, потому что на самом деле даже не рассматривала такую возможность. Эта новая жизнь началась для меня в Александрии. Возможно, мое место именно здесь и нигде больше. Спустя недели я стала задумываться над тем, чтобы прекратить свои бессмысленные похождения за периметр и наладить с кем-то более близкие отношения. Ведь я почти ни с кем не общалась, разве что с Дэрилом да с Мишонн, которую давно перестала бояться и в которой увидела единомышленницу и просто замечательного человека. Как-то я случайно стала свидетельницей того, как она внезапно схватила Рика Граймса за затылок и целовала так крепко и долго, что Розита, поехавшая на ту вылазку с нами, устала закатывать глаза. Вроде в этом не было ничего сверхъестественного, но за пять минут до этого они крошили головы мертвецам, стоя плечом к плечу, прикрывая друг друга, работая четко и слаженно как брат и сестра по оружию... Так я допустила мысль о том, что тоже могу попробовать. Раз вышло у Рика и Мишонн, то, может, выйдет и у меня. И глаза мои открылись. Я заметила, как посматривает на меня некий Колин, давно переехавший сюда из Хиллтопа, – высокий симпатичный мужчина лет примерно тридцати, вроде не слишком младше меня. Он занимался посадкой и выращиванием растений, выезжал на поля за несколько миль от Александрии и вспахивал там землю или собирал уже взросший урожай. Когда мы случайно столкнулись с ним у ворот, он просто улыбнулся, а я не смогла не ответить тем же. Познакомившись с ним поближе, я стала общаться с ним, приходила составить ему компанию в его дежурство на стене... Он был так рад! И это так удивляло меня! Я осторожничала, только лишь пробовала завязать с ним какие-то отношения и сразу получала встречные шаги, ответные проявления интереса и внимания. Колин был таким милым и заботливым мужчиной, пусть и имел немного завышенное мнение о себе и любил иногда похвастать своими достижениями. Каждый раз он старался порадовать меня чем-то, сочинял все новые комплименты, смело шутил и тянулся за поцелуями. Иногда он так сильно напоминал мне бывшего мужа, с которым мы, казалось, вечность назад развелись в очень неприятных обстоятельствах... У нас с Колином было множество общих тем для разговора, мы прекрасно проводили время у него дома вечерами за чашкой кофе или бокалом вина. Ну, теми вечерами, когда Дэрила не было в городе: я не могла прекратить уже привычные посиделки на моем крыльце даже ради мужчины, который целовал меня с такой осторожной нежностью. Дэрил (и все, что было с ним связано) действительно занимал важное место в моей жизни, хотя его нельзя было назвать моим другом. Просто с ним я ощущала себя дома, желание выходить за стену пропадало. И только с ним можно было молчать, не чувствуя себя неуютно. Однако очень скоро все пошло под откос: Колин начал на меня давить. Его глупые и часто слишком личные вопросы портили наши хорошие отношения. А потом он приревновал меня к Дэрилу, что было полным безумием. И в тот вечер, когда я собралась поговорить с ним на эту тему, в то же время совершенно не желая объяснять свои странные чувства к этому человеку, Колин толкнул меня к стене и начал раздевать с очевидной целью связать нас еще ближе... Я не знала, что произошло с ним. До этого он был почти идеалом, которого я не заслуживала, и в один момент он стал мне противен. Возможно, я могла бы разрешить это благополучным путем, но не стала. Не сказав ни слова, потому что говорить было больше не о чем, я влепила ему пощечину и вылетела из его дома с обещанием самой же себе больше никогда там не появляться. Я знала, что испортила все сама. Не было смысла валить все на Колина. Это нормально – заняться любовью с человеком, который заботился о тебе в течение нескольких месяцев, который признался тебе в любви, который тоже захотел почувствовать себя живым. Проблема была в том, что я не совсем нормальная. Ведь я его так и не полюбила. Тот вечер казался мне как никогда холодным и ветреным. Хождения кругами по темным улицам Александрии не особо помогали, поэтому я свернула к дому с намерением напиться и упасть в подушку лицом, забывшись до утра. И совсем не ожидала увидеть уже привычно курящего и сложившего локти на перила Дэрила на своем крыльце. - Все нормально? – поинтересовался он, странно посматривая на меня. Последний раз он задавал этот вопрос почти полгода назад, когда один из Спасителей вспорол бы мне живот, если бы Дэрил не подоспел вовремя. Наверное, я выглядела так же ужасно, как и ощущала себя. Где-то внутри екнуло оттого, что ему не все равно. Я смотрела на него, как всегда усталого, сурового, одинокого. Того, кто спасал мне жизнь бессчетное количество раз, с кого моя жизнь началась сначала. Ведь это он, черт. Так глупо было хвататься за Колина. Все это время Дэрил был причиной. Я как-то... поняла это. В тот самый миг. И не дав себе времени передумать, не говоря ни слова, я просто подошла к нему, приподнялась на носочки, обхватила ладонями его колючие щеки и крепко поцеловала. Дура... Перестаралась. Сглупила. Он опомнился и ошалело оттолкнул меня, упершись мне в живот. В полнейшем шоке посмотрел на меня, видимо, ожидая хоть каких-то объяснений или оправданий, но ни того, ни другого я не продумала и просто молча встала перед ним, склонив голову и готовясь к громким возмущениям и резкому и уже более ощутимому толчку. Ждала полминуты. Минуту. Опустила взгляд на его руки, которые он так и не убрал с моего живота, и снова посмотрела в его глаза, непривычно не прищуренные, голубые-голубые и такие до невозможного растерянные. И черт меня дернул снова потянуться к нему целоваться... Терять уже все равно было нечего. Все или ничего. - Да ты... Совсем больная?! – с большим опозданием очнулся Дэрил. Он весь был напряжен и зол, но сдерживался. Вероятно, он даже знал, что я встречалась с Колином и не мог понять меня сейчас. А я совсем не хотела, чтобы это было... так. Я вообще не хотела, не собиралась. Я не знала, что на меня нашло... И что я могла сказать ему?.. - Снова не предупредила. Прости. То, что первым пришло в голову. Я заикалась словно напуганный до смерти ребенок, хотя слова подобрала поразительно удачно. Интересно было наблюдать за его тщетными попытками скрыть эмоции: он отчетливо вспомнил тот коридор в Святилище, внезапно появившегося рабочего и безумный, но необходимый для успешного побега поцелуй. Ярого физического сопротивления он не проявлял, стоял истуканом, вцепившись в мои бока и держа меня тем самым на расстоянии от себя. Он что-то решал для себя, судорожно искал выход из ситуации и никак не мог найти. А всего-то нужно было отпустить меня и уйти – я бы поняла. Или как-то показать, что он хотел бы попробовать... Но Дэрил не знал, что делать, а я не могла что-либо прочитать по его лицу, взгляду. Поэтому снова наклонилась вперед. Он отступил на шаг назад, по-прежнему подчиняясь рефлексам, и уперся поясницей в перила. Загнанным волком глянул на меня, будто безмолвно умоляя оставить его в покое, а потом вдруг опустил взгляд на мои губы и... прикрыл глаза. Значит... не такая уж я и больная?.. Осторожно, не так яростно, как сначала, я коснулась губами его губ и почувствовала, как они раскрываются, двигаются, подражая моим. Дэрил вздрогнул, когда я пустила в ход и зубы, и язык... И его скулы под моими ладонями вдруг стали гореть, кофта под грудью смялась его пальцами, а щеку обожгло его горячим судорожным выдохом. Я знала его не так хорошо, как мне хотелось бы, но, уверена, он бы не допустил этого, не будь я так настойчива. Сама спровоцировала его, проигравшего в споре с простыми потребностями. А он не нашел в себе сил оттеснить меня в сторону и уйти. Когда одной рукой я зарылась в его волосы и прижала ближе к себе его голову, а другую опустила к молнии на его штанах, Дэрил дернулся, будто его током прошибло, и, кажется, плюнул на все: с силой сдавил ладонями мои бока, рыкнул утробно, словно какой-нибудь зверь, сам стал кусать и сжимать мои губы. А потом и вовсе перестал соображать, ровно как и я, потерявшаяся вместе с ним в нахлынувшем возбуждении и желании потушить мгновенно разгоревшийся внутри пожар... Мы даже до спальни моей не добрались. Оно и лучше – снесли бы все к чертям на пути туда, и так собрали локтями и боками почти все углы в доме и сбили с полки какие-то книжки. Я не потрудилась снять с себя кофту, а он не стал ее дергать, как и свою рубашку. Мы просто рухнули на диван и сорвали все, что мешалось ниже пояса... Мы спешили. Стукались зубами и морщились, путались в собственной одежде, мешались друг другу руками. А затем, как я и ожидала, Дэрил оказался сверху, вдавил меня в диван и вошел так резко, что я захлебнулась не получившимся вскриком и прикусила собственный язык, чувствуя вкус наполняющей рот крови. Принять его сумасшедшую силу оказалось не так просто. В моих силах было только плотно сомкнуть веки, рвано дышать и цепляться за его шею и плечи... Хотя все скоро прекратилось. И дальше слишком быстро: негнущимися руками он помог себе откатиться на край, кое-как восстановил сбитое дыхание, сполз с дивана, натянул на себя джинсы и сбежал. Оставил меня, полуголую и обалдевшую от произошедшего, одну на чертовом диване. Я даже рассмеялась нервно: Колин не зря ревновал. Коленки и руки потом еще долго тряслись... Весь следующий вечер я прождала его, выглядывая в окно и гадая, как мне теперь себя вести с ним и как он поведет себя со мной. Сочиняла все новые и новые варианты, думала, как смогу изменить представление о себе. Потому что я так не делаю, это все мне несвойственно, мне нельзя было так поступать, тем более с ним... Но мое крыльцо пустовало. Дэрил не пришел. Не пришел и на следующий день, и после. Перестав бессмысленно ждать, я спрашивала о нем у остальных, искала по всей Александрии и даже за ее пределами. Готова была объясняться, извиняться, просить все забыть, что угодно – только бы он не отстранился от меня навсегда. Мало того, что я отдалила его от себя, оказавшись слишком близко, так еще и испортила Дэрилу возможно единственный способ отдыха – эти спокойные вечера – за каким-то хером навязав ему себя. И в следующий раз, когда мы случайно встретим друг друга на улице, нам обоим придется краснеть. Что ж, за один вечер перечеркнуть все шансы на то, чтобы начать новую жизнь, – это я могу. Еще через несколько дней тихим прохладным вечером я вышла из дома, чтобы забежать к Юджину, с которым недавно встретилась на улице и заболталась. У него возникла проблема с устройством для полива культурных растений, и он попросил меня помочь. Но до Юджина я так и не дошла. На крыльце, прямо на дощатом полу, согнув в коленях ноги, сидел Дэрил. Легко было не верить своим глазам. Но он пришел, как приходил всегда. Смотрел на меня исподлобья угрюмо и печально и ждал чего-то, будто я была способна все исправить парой слов. Я могла сказать ему, что всего лишь хотела узнать его лучше, потому что он мне небезразличен, но совсем не так, как получилось. Сказать, что всему виной тогда была бурлящая в крови злость на придурка Колина, смешавшаяся с моей врожденной тупостью. Сказать, что успела соскучиться по тем тихим вечерам, которые почему-то слишком много значили для меня и вовсе не обязательно было все портить сексом... Но он ценил действия, а не пустые слова – это я усвоила за время общения с ним. И что сделать, как все исправить – не знала. Боялась снова обидеть, совершить ошибку, увлечься и разрушить все теперь уже насовсем. Он по-прежнему ждал. Я села на пол рядом с ним. - Дэрил, прости меня. Он не повернулся, не двинулся, словно не услышал. - Мы не должны были этого делать, – добавила я, тихо и медленно произнося слова, чтобы он действительно понял. Дэрил тяжело вздохнул, откинул голову назад и сложил руки на груди, спрятав пальцы под мышками. Только выглядело это не так, как будто ему стало легче, как будто он рад, что я считаю произошедшее ошибкой и хочу вернуть все, как было. Мне подумалось, что мои слова наоборот расстроили его. - Так ты жалеешь? Его хриплый надломленный голос звучал так, словно ему было горько от одной лишь мысли, что я действительно жалею. И его взгляд, в котором теплилась, черт возьми, надежда, привел меня в ступор. И как я могла врать ему? - Нет. - Ну, я тоже нет, – без паузы ответил он. Резко поднялся на ноги и ушел не обернувшись. А я еще долго сидела на полу и улыбалась как сумасшедшая. Дэрил Диксон такой же ненормальный, как и я.

***

Тяжело выбираясь из сна и хмурясь звукам, разбудившим меня, я приоткрыла глаза. Дэрил, на мое счастье, никогда не храпит, но иногда сопит так шумно, что я слышу его сквозь сон. Лежа спиной к нему, я чувствовала его руку у себя на боку и тепло, исходящее от его тела. Попробовала аккуратно развернуться, а он вздохнул и тут же спрятал руку под подушку. Но не проснулся. Я улыбнулась, рассматривая его. Волосы скрывали большую часть его лица, но я не рискнула осторожно убрать их. Иначе проснется и, может, вовсе уйдет шататься по пустынным улицам спящего городка. Он на такое горазд. Поэтому, боясь даже дышать слишком громко, я просто лежала на боку с закрытыми глазами и слушала его забавное сопение, иногда все же подсматривая: мирно спящий Дэрил – зрелище все-таки редкое. Я не могла перестать думать о нем, даже когда он был совсем рядом. Я знала, что упускаю что-то важное каждый раз, когда мы проводим время вместе, иначе он не был бы так закрыт для меня до сих пор. Наверное, я никогда не узнаю о нем абсолютно всего: он показывает лишь то, что считает нужным показать, а остальное держит в себе. Но даже несмотря на то, что я многого о нем не знала, он казался мне идеальным. Его походка, движения, эмоции, его голос, волосы, глаза. Сильно заметные вены на его руках, родинка над левым уголком губ, торчащие из немного растрепанных и чересчур отросших волос кончики ушей. Его взгляд холодно-голубых глаз, всегда прищуренных и смотрящих из-под низкого свода бровей. Конечно, все по-своему индивидуальны, но таких, как Дэрил, я никогда в своей жизни не встречала и, уверена, не встречу. Никто так не "защищается" показной грубостью и неаккуратностью, чтобы скрыть истинные чувства. Никто так не предан своим людям, верен своему слову. Дэрил в любой момент готов оказать посильную ему помощь и делает все для общего блага. Что умиляет меня – он всем сердцем любит свою семью, тех, к кому привязался за последние годы сущего ада, но старательно скрывает повышенное внимание к ним и искреннюю заботу о них. Временами он ведет себя как подросток, смущается или спорит словно мальчишка перед взрослыми, а в нужный момент идет напролом прямо в руки мертвецам, не боясь ни боли, ни смерти; ничего, кроме потерь. Чем лучше я узнавала его, тем больше я осторожничала, опасаясь потерять его из-за неверного слова или поступка. Но это было удивительно, насколько же необычным человеком Дэрил в итоге оказался. О наших отношениях думать было сложно, и я даже не пыталась как-то определять их для себя. По сути, мы не были так близки, как любая пара. Иногда мы были друг для друга просто соседями, иногда приятелями, партнерами, а иногда почти любовниками. Мне было сложно привыкнуть к такому образу жизни, особенно после опыта с моим бывшим мужем, которого я когда-то по-настоящему любила. Но и представить теперь свой дом без кое-где разбросанных вещей Дэрила, его витающего в воздухе запаха не могла. Если бы я тогда не ворвалась в его личное пространство слишком резко, сейчас я бы не лежала у него под боком, не смотрела бы в его красивое, свободное от хмурых складок, спокойное лицо. Я бы не знала, с какой нежностью он может прикасаться и целовать, как он забавно кривит или поджимает губы вместо настоящей улыбки. И пусть я не понимала, почему он так боится открыться мне, почему сторонится и сбегает иногда. Я всерьез решила поговорить об этом с ним. И мы справимся, обязательно справимся. И все у нас будет хорошо... Неизвестно, сколько бы я еще пролежала вот так с закрытыми глазами, думая о нем, но в какой-то момент мой слух уловил его сбившееся дыхание и шорох простыни. И, открыв глаза, я поняла, в чем дело. В последнее время кошмары все чаще преследуют его.