Different

      Уснуть Минатсуки так и не смогла. Так непривычно было засыпать с кем-то, особенно когда этот «кто-то» обнимал ее со спины. Все же доверять людям она не умела и считала эту особенность своего характера одной из лучших. Ведь когда ты никому не доверяешь — ты не пропустишь удар в спину и всегда окажешься наготове.       Примерно в девять утра Сэнджи проснулся. В камерах сектора G не было окон, и поэтому определить, когда наступало утро, можно было только по часам. Минатсуки потянула руку к рубильнику у ее кровати и повернулась лицом к Сэнджи, который зажмурился от яркого света ламп.       — Так и будешь дрыхнуть весь день? — сонно пробубнила Минатсуки и прикрыла глаза. Ее дико клонило в сон, но уснуть, пока в ее камере находился Сэнджи, не могла. — Проваливай, я спать хочу. И закрой за собой дверь. — Тот лишь промычал и закрыл подушкой голову. — Ты ахуел? — вскинула бровью Минатсуки и отобрала у Сэнджи подушку. — Вали, я сказала!       Она бы с радостью скинула его с кровати, но проблемой было то, что она сама лежала у края, а перелазить через сонное тело у нее не было ни сил, ни желания. Наконец, тот взглянул на Минатсуки и сначала ничего не понял. Но потом залился краской и выпалил:       — Минатсуки?!       Та лишь вздохнула и вновь отвернулась от него.       — А ты здесь ожидал увидеть кого-то еще? Или память отрезало? — Зевнула. — Просто завали ебало и катись отсюда нахуй.       Лежа с закрытыми глазами, Минатсуки лишь слышала, как Сэнджи встал с кровати, загремел ремнем своих брюк и спешно покинул ее камеру.       «Да неужели».       Выключив свет, Минатсуки, наконец, смогла заснуть.       На ужин Минатсуки почти ничего не съела. Аппетита с удаленным желудком не было абсолютно. Да и настроения что-либо есть, тоже. Она проспала около двенадцати часов, что совсем не было на нее похоже. Видимо, от пересыпа ее так и колбасило.       Минут через двадцать она решила прогуляться. Но стоило ей только выйти из кафе, как ее окликнула Карако:       — Минатсуки, постой! — Но та продолжала идти, ибо сейчас ей было совсем не до разговоров. Однако ее догнали и остановили за плечо. Карако вся светилась, отчего Минатсуки чуть не стошнило. — У меня к тебе дело.       — Какое? — спросила безразлично.       — Мне нужна твоя помощь, — ответила Карако, на что Минатсуки вскинула бровью. — В ответ на мою. Ты же вроде считаешь себя обязанной в этом плане?       Минатсуки ответила спустя паузу:       — Что тебе нужно?       Улыбка на лице Карако стала еще шире.       — Пошли! Расскажу у себя.       Первое, что предложила Карако, зайдя в свою камеру, это выпить. Минатсуки тут же выбрала кофе. Обычно она не пила его, но сейчас это было вынужденной мерой. Пройдя к стоящим креслам, Минатсуки сразу села в одно из них и сделала пару глотков бодрящей жидкости. Как и ожидалось, легче не стало. Карако села прямо напротив, держа в руках стакан — если Минатсуки не ошиблась — с чаем.       — Скажу сразу, помощь в чистом виде мне от тебя не нужна, — сразу начала та. — Но ты должна утолить мое любопытство и ответить на парочку вопросов. А я сделаю вид, что ты мне помогла.       Такое заявление явно не обрадовало Минатсуки. Что эта курица хотела узнать? Тем более, что, смотря с такой хитростью, Карако явно интересовало что-то личного характера.       — Это не честно, — возразила Минатсуки.       — Ой, да ладно тебе! — рассмеялась та. Но Минатсуки было не до шуток. — Давай просто поговорим, и я тебя отпущу. Согласна?       В конце концов, пришлось согласиться. Минатсуки сделала еще несколько глотков кофе и сказала:       — Хрен с тобой, задавай свои вопросы.       Подозрительно прищурившись, Карако спросила:       — Что у тебя с Вороном?       На кружке, которую Минатсуки держала в руках, пошла трещина от той силы, с которой она ее сжала. И все для того, чтобы не выдать тех эмоций, что вызвал в ней этот вопрос.       — В каком смысле? — спросила ровным тоном, допивая кофе и ставя емкость на столешницу.       — Налить еще? — вопросом на вопрос ответила Карако, словно оттягивая время. Минатсуки лишь кивнула. — Ну, смотри, — продолжила, отходя за новой порцией кофеина, — Два или три дня назад ты поразила народ своим маскарадом, вела себя довольно странно, да еще и Сэнджи в щечку поцеловала!       — Подожди секунду. — Минатсуки приняла новую чашку в руки и усмехнулась. — Ты кое-чего не знаешь. Хотя, может, и знаешь.       — Ну? — сгорала от любопытства Карако.       — Ты же в курсе, что Сэнджи изнасиловал четырнадцатилетку шесть лет назад?       От радости Карако не осталось и следа.       — Что он сделал? — не поняла она.       — Что слышала, — хмыкнула Минатсуки и сделала очередной глоток. — Шесть лет назад эта гнида воспользовалась доверием одной девчонки, которая его любила, споил ее и изнасиловал. Когда она написала заявление в полицию, он каким-то чудом уломал своего шефа его отмазать. С тех пор Рина — так ее звали — его возненавидела. — Минатсуки была довольна произведенным эффектом. Да, она нагло врала и скрывала от Карако всю правду, но ей так было привычнее. — И, о чудо! Я оказалась похожа на эту Рину настолько, что при нашей первой встрече Сэнджи подумал, что я — это она.       — Стоп! Стоп! Стоп! — Карако замахала руками. — Это совсем не похоже на него! Он не способен на такое!       — Ты так в этом уверена?       — А то ты сама его не знаешь! Да он глянуть в сторону девушки боится, а ты говоришь «изнасиловал»!       Минатсуки рассмеялась. Как же, черт возьми, она была рада, что к ней вернулось нормальное настроение.       — Да-а? А что ты скажешь, если я принесу тебе информацию о том деле?       — Информацию?       Минатсуки кивнула.       — Сначала я выудила все у самого Сэнджи, притворившись белой и пушистой, а затем пошла к Тамаки и уже у него заказала все сообщения об этом случае. В Стране Чудес начинаешь понимать, как важна информация обо всем твоем окружении.       Пока Карако переваривала услышанное, Минатсуки допила кофе и поставила чашку на стол. Предлагать третью порцию Карако не стала, лишь спросила:       — И ты устроила этот маскарад, чтобы об этом ему напомнить?       — В точку, — кивнула Минатсуки.       — Тогда какой в этом смысл?       — Что?       Карако нахмурилась:       — Не забывай, я хорошо знаю не только Сэнджи. Я довольно хорошо знаю и тебя и твою способность наговаривать на людей ради своей выгоды. — Эти слова явно не пришлись по вкусу Минатсуки. — Ответь, какой тебе смысл в этом театре, раз ты утверждаешь, что Сэнджи именно изнасиловал ту девочку?       — Ты че несешь? — Минатсуки начинала злиться.       — Может, ты просто недоговариваешь кое-что? Хотя я в этом абсолютно уверена. И, все-таки, — вздохнула Карако, — я не верю, чтобы ты тратила силы впустую. Ты бы переоделась в Рину только в том случае, если бы была твердо уверена, что сделаешь этим самым Сэнджи больно. — Минатсуки вздрогнула. — Значит, я права.       Минатсуки больше не смогла сдерживаться. Она вскочила с кресла и буквально взорвалась:       — Да что ты, нахуй, понимаешь?! Тебя ебет только это?! Какая, ко всем хуям, разница, по какой причине я играла эту конченную шлюху? Я заставила этого мудака страдать, и это главное!       Замолчав, она пыталась перевести дыхание, но ничего не выходило. Она злобно смотрела на Карако, пока та не сказала:       — Можешь идти. — Когда Минатсуки уже шла к выходу, добавила. — Как остынешь — возвращайся. Мы еще не закончили.       От гнева ее глаза налились кровью, и обстановка вокруг нее плыла. Однако даже этот пиздец, происходящий с ней, не помешал ей отыскать нужную ей камеру. Сэнджи никогда не запирал дверь, даже когда ложился спать, поэтому Минатсуки ворвалась к нему без каких-либо преград.       — Минатсуки?! Ты что тут…       Не успел он договорить, как Минатсуки выдрала из ушей серьги и пустила ветвь греха, связав Сэнджи прямо у его кровати. Захлопнув дверь, она в два шага оказалась рядом с Сэнджи, которого секундой ранее повалила на спину, и уселась на него сверху.       — Заткнись нахуй и не шевелись, пока я буду тебя трахать! — прошипела прямо в губы, плетьми задирая его руки над его же головой. — Мне нужен твой член, сейчас же!       Она буквально закипала от овладевшей ею злобы. Еще немного, и она разорвет Сэнджи голыми руками. Схватив того за шею, она вцепилась поцелуем в его губы. Минатсуки почувствовала, как он напрягся в этот момент. Отвечать на поцелуй он явно не собирался, однако, по сбившемуся дыханию и вставшему под трусами члену, он вряд ли был намерен отказываться.       Оторвавшись, Минатсуки оттолкнулась руками о грудь Сэнджи, чтобы сесть. Ее движения, когда она стала снимать с себя платье, были пропитаны нервозностью и ее патологической неудовлетворенностью, поэтому это далось с таким трудом.       — Отпусти меня, — вдруг произнес Сэнджи.       — Че?! — выпалила, прищурив глаз. — Я сказала тебе заткнуться!       С лифчиком дело оказалось сложней. Минатсуки никак не могла дрожащими руками разъединить хитросплетенность всех его шнурков и зацепок.       — Отпусти, — повторил Сэнджи тем же тоном.       На этот раз она все же спросила:       — Если я отпущу, то что?       Но тот лишь ответил:       — Увидишь.       Минатсуки открыла была рот, чтобы высказать то, о чем думала, но что-то во взгляде Сэнджи не дало ей этого сделать. Дыхание сбилось еще сильней. Она молча отпустила ветвь греха и, не успев ничего сообразить, была прижата к кровати крепким мужским телом. Сэнджи схватил ее за волосы и потянул изо всех сил, вырывая у Минатсуки крик.       — Ты — психованная сука! — прорычал он и сжал волосы еще сильнее. — Какого черта на тебя нашло в этот раз?!       Эта встряска подействовала на Минатсуки отрезвляюще, но лишь на несколько секунд. Почти тут же она с прежней злобой посмотрела в глаза Сэнджи и криво оскалилась.       — Просто трахни меня, раз не дал это сделать мне самой, — с вызовом бросила Минатсуки и прищурилась.       Сэнджи не ответил. Лишь схватившись за цепь на ее руках, натянул ее на какой-то штык над изголовьем кровати. Затем стянул с нее трусы с такой грубостью, которую она от него явно не ожидала. Казалось, что своим поведение она заразила и самого Сэнджи, ведь от его стеснения не осталось и следа. Он не медлил. Резко придвинув Минатсуки к себе за бедра, он тем самым до упора натянул надетую на нее цепь, вызвав этим действием болезненный сдавленный стон. У Минатсуки задрожали руки; да и не только руки — она вся тряслась, словно осиновый лист, от той гаммы чувств, что ей приходилось испытывать.       Тем временем Сэнджи действовал без промедления. Спустив свои трусы, он направил член к Минатсуки и вошел одним резким движением.       Единственным, что почувствовала Минатсуки — была боль. Но боль спасительная, возвращающая реальность происходящего. Та боль, которую она и ждала, придя к Сэнджи. Он двигался так грубо и так резко, что Минатсуки закусила губу до крови, чтобы не начать кричать в голос. Та сила, с которой он входил в нее и сжимал ее бедра, была невыносимой. Но именно это ей и было нужно сейчас, когда ее психика находилась в пограничном состоянии.       Спустя промежуток времени Сэнджи развернул Минатсуки спиной к себе и вошел вновь. Ей казалось, что это длилось вечно. Но в один момент ее тело разорвала сильнейшая дрожь, и она опала на кровать, словно тряпичная кукла, незадолго до оргазма Сэнджи. Последний рывок был настолько жесток, что не вызвал за собой ничего, кроме крика и слез.       Когда Сэнджи отстранился, Минатсуки так и продолжала лежать и дрожать, боясь даже пошевелиться. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, поэтому Сэнджи не видел, что она плакала; разве что он мог понять это по легкой дрожи, которая пробирала ее тело. Она не смогла сдержать всхлип, и, видимо, поэтому Сэнджи обеспокоенно спросил:       — Минатсуки? Ты что, плачешь?.. — Он на секунду коснулся ее рукой, но затем одернул ее. — Или это очередная твоя шутка?       Минатсуки не ответила. Не смогла. Все, на что ей хватало сил, так это лишь на то, чтобы не разрыдаться в голос. Только не перед ним. Только не так.       Только не по-настоящему.       Она до боли сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони. Она была опустошена настолько, что в какой-то момент перестала осознавать реальность происходящего. Все, что ей хотелось — это просто исчезнуть.       Сэнджи вновь взял ее за руку и повернул ее так, чтобы видеть ее лицо. Минатсуки не хотела позволять ему делать это, но в ту секунду, когда он заглянул в ее глаза, он мог понять, что она не врала. Она в принципе не способна на такое сейчас.       — Черт… — заторопился Сэнджи, снимая Минатсуки с ее цепей, — Черт, черт, черт!       Когда он смог это сделать, он прижал Минатсуки лицом к своей груди и некрепко обнял. Из-за его действий Минатсуки становилось все сложней сдерживаться. Она в любой момент могла заплакать в голос или закричать. Но она лучше сдохнет, чем позволит себе такое.       — Какой же я идиот, что поддался на очередную твою провокацию, — неожиданно прошептал Сэнджи. — Сотню раз себе клялся, что этого больше не повториться, и в сотый раз эту клятву нарушаю.       Это было последней каплей.       — Заткнись… прошу, заткнись…       Минатсуки не смогла больше держать все в себе. Она обняла себя за плечи и разрыдалась.       Когда Сэнджи крепче прижал ее к себе, Минатсуки стала проваливаться в темноту, пока не поняла, что потеряла сознание.