Другая жизнь

Утром Павел позорно проспал завтрак. Ему полночи снилась какая-то муть. Хозяин тела решил напомнить о себе, так на него повлияла прогулка по академии. Он, точнее Наяль, сидел за партой и страдал от того, как скучно и невыносимо долго тянутся занятия. Перед глазами мелькали строгие лица преподавателей, заумные учебники, длинные числа, непонятные карты. А Наяль сидел и смотрел в окно или украдкой любовался Тамеем, когда у них были совместные занятия. На географии он мечтал, что если бы драконы существовали взаправду, то можно было бы улететь на другой континент и самому на все посмотреть, а не слушать нудную речь преподавателя. На экономике возмущался, почему нельзя отчеканить больше монет, чтобы всем хватало денег, и не было бы бедных. А на истории воинского дела возникали мысли о том, как здорово было бы, если учителю вдруг непоздоровилось, и занятие отменили. Жалко парня, военное образование — это точно не его. Был он мечтателем и фантазером, оторванным от грешной земли и витающим в облаках. И влюбленность еще эта! Благородный нир Аллер совершил ту самую ошибку, которую всегда боялся допустить Павел в воспитании дочерей. Заставил ребенка делать то, к чему у него совсем не было ни таланта, ни заинтересованности. Хотя чем мог еще заниматься Наяль, подполковник и сам не понял. Возможно, парню только и оставалось, что выскочить замуж за какого-нибудь нира. Уж не в надежде ли на это, отец и отправил его сюда? Самое печальное, он понял, что притворяться Наялем точно не сможет. Нирай Аллер оказался его полной противоположностью. Под утро, когда муть наконец-таки закончилась, он крепко заснул и проснулся, когда в комнате кто-то захихикал, а потом раздалось дружное шиканье. Вот и соседи пожаловали. Павел откинул одеяло и сел на кровати. Соседи замолчали и уставились на него. Что? В чем дело? Бывший спецназовец неуверенно опустил взгляд: все нормально. Торчащие ребра, руки спички, штаны, вроде все как должно быть. — Доброе утро, — Павел решил первым нарушить молчание. — Доброе, — раздалось нестройным хором. — Наяль, а ты почему так странно спишь? Что-то случилось с твоими вещами? — Нет, все хорошо. А почему странно? Вроде, все нормально, — Павел решил изменить своей немногословности. Ему надо налаживать контакт с соседями. — Где твоя ночная рубашка? — Мне стало жарко, — соврал Павел. Без рюш нельзя спать? Парни переглянулись, пожали плечами и вернулись к своей болтовне. Было их человек пять. Значит, тут не только его соседи. — Ой, Наяль, перед завтраком заходил Таррин, передавал, что тебя хочет видеть нир Столву. А, и еще спасибо тебе! А раньше не судьба была его разбудить? Судя по ощущениям, скоро обед. — За что спасибо? — Ты наконец-таки согласился кроватями поменяться! Я уж думал, ты никогда не согласишься, — конопатый парень радостно улыбнулся. Хозяин койки объявился. Эти хоть не шепчутся про Тамея Дайне, он уже заочно терпеть не может этого парня. Хотя нет, рано радовался. — Я слышал, что это была любовь с первого взгляда. — Да-да, Тамей был сражен красотой и умом нирая Виннера и через месяц знакомства сделал предложение. — Как романтично. Некоторым нужна всего лишь пара мгновений, чтобы понять, что это на всю жизнь. А не докучать объекту любви в попытках доказать глубину чувств. После этих слов все покосились на Павла. А он что? Он ничего. Рубашку застегивает, рюши вот расправляет. Его вообще лекарь ждет. С видом скучающего Онегина подполковник покинул комнату. Его тут же перехватил мальчишка из обслуги. — Нирай Аллер, вас просил зайти к нему нир Столву! — паренек в восхищении уставился на Павла и покраснел. Стало тоскливо. На него когда-нибудь перестанут так смотреть? И к лекарю идти страшно, ненормальный он какой-то. Хотя Павел всегда к медикам настороженно относился. И не зря, они и в другом мире странные какие-то. В корпусе было оживленно. Все вернулись с каникул в последний день. Где-то в отдалении Павел услышал, как кто-то крикнул: — Нирай Виннер, вот ваша комната! Подполковник развернулся в противоположную сторону и покинул общежитие через черный ход. Как же хорошо, что вчера он пошел не в библиотеку, а прошелся по территории. Весь день он перемещался короткими перебежками, стараясь избегать встречи с другими кадетами. Павел бы без малейшего сомнения побежал на бой с врагом, террористом, ну или какие здесь злодеи. Сделал бы это даже в своем нынешнем теле. Однако, что делать с бывшим любовником, понятия не имел. Было стремно и боязно. Чтобы уж совсем не сидеть по кустам, он после обеда наведался к недовольному ниру Столву. На его ворчание довольно резко ответил, что ему только недавно передали просьбу, а пропускать обед он не собирался. Лекарь после этого шлепнулся на стул и в восхищении уставился на Павла. По ходу дела он решил, что ледейский корень обладает не только успокаивающим эффектом. Снова пытался напоить зеленым чаем, невинно добавляя, что в этот раз он ничего туда лишнего не подмешивал, но Павел ему не верил. А на прощание нир Столву радушно пригласил его заходить, если возникнут проблемы, или ему просто не с кем будет поговорить. Совсем как нир Вюнс, тот тоже под видом непринужденной беседы тайком изучал его. Одно радовало — с телом было все в полном порядке, если не брать в расчет худобу и плохую физподготовку. Но это дело наживное, даже в армию берут с недобором веса, откормиться и мышцы нарастить при желании возможно. После лекарской Павел решил заглянуть в библиотеку, тем более расположены они были в одном здании. Похоже, теперь это будет любимое место не только Наяля, но и самого Павла. Его как магнитом туда тянет. И там не было кадетов. Навряд ли он встретит здесь бывшую зазнобу Наяля. Да и где же еще добывать знания? Заведовал библиотекой сухонький глуховатый старичок. Неудивительно, что в этом корпусе кадеты любят устраивать разборки. Они с библиотекарем отыскали свод правил академии. В принципе, ничего особенного там не было. Обычный устав, как в любом военном училище. В начале одна «вода»: кем принят, на основании чьего указа, кто финансирует и руководит и так далее и тому подобное. Павел уделил внимание описанию корпусов и аудиторий. Также подробно были расписаны права и обязанности кадетов и преподавателей. Это Павел изучил внимательно, не хотелось получить наказание за нарушение какого-нибудь глупого правила. Тут с этим строго, можно было даже розги получить. Особенно бывшего спецназовца поразила часть, в которой подробно описывалось, как стоит вести себя нирам и нираям. Ниру нельзя было находиться в общежитии нираев и наоборот. Нельзя было совместно принимать душ, ванну, баню, посещать уборные. Нельзя было принуждать нирая к постельным отношениям. Вот так прямо и написано. Романтические же отношения при обоюдном согласии уставом запрещены не были. Павел покривился, гомосеки проклятые. И ему теперь с ними жить. На фразе: «супругам и обрученным женихам могут быть предоставлены смежные комнаты в корпусе…» Павел не выдержал и закрыл устав. Все, довольно! В библиотеке тоже покоя нет, а ведь он выбрал самое безобидное чтиво! Он уж хотел было положить документ на место, но заметил рядом с ним небольшую брошюру. В ней оказался полный перечень всех кадетов и преподавателей с указанием должностей. Павел наконец-таки узнал, что он на четвертом курсе, а всего их для офицеров для особых поручений было шесть. Получалось, время для учебы еще было. А вот ниры учились семь лет. Очень долгое обучение, по мнению Павла. Уже не в первый раз у подполковника закралось подозрение, что здесь люди живут дольше. И оказалось, что Наялю аж целых девятнадцать лет, а по виду и не скажешь. У противного нира Столву не было звания. Так он и думал, лекарь был «гражданским». А фамилия начальника академии была Дайне. Вот уж радость-то. Этот Тамей, оказывается, еще и родственничек главного. К сожалению, навсегда остаться в библиотеке было нельзя, да и старичок недвусмысленно дал понять, что пора бы пойти на ужин. В столовой Павел спокойно прошел к тому месту, за которым ел до этого. Большинство нираев сидело за столами ниров и наоборот. Видимо, на столовую правило разделения не действовало. — Наяль! Иди к нам! — к нему, перекрикивая шум в столовой, обратился конопатый сосед. За его столом оставалось только одно свободное место, как будто специально дожидалось именно Павла. В голову не пришла ни одна причина, почему стоит отказаться, и он сел за стол к толпе. Украдкой рассматривая сотрапезников, на одном лице он завис. Это был ОН, отчего-то Павел был в этом уверен на все сто процентов, хотя видел этого парня впервые. Видимо, Наяль постарался. Как оказалось, именно Тамей и его жених были в центре внимания. Точнее молоденький нирай. Он раздаривал улыбки и прилежно отвечал на сыплющиеся на него вопросы. Местные звезды на пресс-конференции! Однако бывший любовник был совсем не рад, что к ним присоединился Наяль. Выглядел он напряженно. И тут Павла осенило: а чего он, собственно, переживает? Ведь получается — просто отлично, что они расстались. Было бы хуже, если этот Тамей не бросил его, и сейчас бы пришлось думать, как дать ему от ворот поворот. Вот он дурак, и чего, спрашивается, Павел так дергался? От шока, что здесь шуры-муры между мужиками дело обычное, даже мозгами не пораскинул. Наяль внезапно чему-то обрадовался и разулыбался, от чего на его щечках появились забавные ямочки. Ниры заинтересовались, позабыв про еду. — Как твои каникулы прошли? — а это все конопатому неймется. — Отлично. Спасибо. А твои? — Мои тоже замечательно. Но, конечно, не так, как у Тамея и Ромеля. Представляешь, они обручились! — Да, я слышал об этом. Вы же про них с утра сплетничали? Нирай Виннер удивленно посмотрел на Павла. Парочка сидящих по бокам ниров поперхнулись и покосились уже в сторону конопатого, который тоже выглядел растерянным. Павел же невозмутимо намазывал масло на хлеб. Нир Дайне буравил его взглядом, ожидал какую-нибудь подлянку от Наяля. Вот уж не позавидуешь ему, с сарказмом подумал Павел и вежливо улыбнулся Тамею и нираю Виннеру. — И поздравить успел? — сосед выжидающе смотрел на него. Надо бы разузнать, как зовут любителя лезть в чужие дела. — Нир Дайне, нирай Виннер, поздравляю вас с помолвкой. Желаю вам… э… любви и счастья. — Благодарю… Простите, не знаю, как вас зовут, — Ромель счастливо улыбался. — А это Наяль нирай Аллер, — опять влез конопатый. — Приятно познакомиться. Я еще не всех знаю, — Ромель снова улыбнулся красивому длинноволосому блондину с жутко растрепанной косой. Какой приятный молодой человек, только ему бы причесаться. Ромель задумался, свободен ли тот, у его братьев еще нет младших мужей. Подполковник призадумался, любители скандалов же обычно являются и любителями сплетен? А что, это сейчас самое то! Павел не дал соседу снова заговорить. — Я вас понимаю, нирай Виннер. Сам в такой же ситуации. — В смысле? — все сидящие за их столом, да и за соседними, с интересом уставились на него. Вот бедолаги. Скучно им. Интернета нет, телевизора нет, только сплетни и скандалы остаются. Идеальная ситуация, чтобы запустить официальную версию. — На этих каникулах я упал с лошади и сильно ударился головой. Да так, что даже память потерял. — О, — Ромель уставился на Наяля, он такое встречал только как в романах! — И что, Наяль? Ты теперь совсем ничего не помнишь? — слово взял конопатый, подозрительно рассматривая его. — Практически ничего. Даже тебя до сих пор не вспомнил. — А как ты теперь учиться будешь? У тебя и так отметки плохие, — конопатый сделал вид, что не заметил, что последнее Наяль произнес с издевкой. Хотя, скорее всего, ему просто показалось, неженка себе такого никогда не позволял. Упс, а Павел как-то не подумал о том, что будет делать с успеваемостью. — Мне придется усердно трудиться, чтобы не отстать от остальных, — и даже не соврал. — Да, учиться тебе, Наяль, придется много, чтобы нагнать остальных. Можешь обращаться ко мне за помощью. Правда, я сам не в курсе программы, но мне сказали, что она не сильно отличается, — Ромель дружелюбно улыбался. Ему очень понравился Наяль, от него веяло благородным достоинством и уверенностью. Молодой человек редко встречал эти качества в нираях, да и в нирах, если быть честным. — Благодарю. Тамей заметно расслабился. С Наялем произошло что-то странное. Он очень изменился: сдержанно отвечал, смотрел в глаза и за все время ни разу не посмотрел на него. Было странно — не ощущать на себе этот просительно-влюбленный взгляд. Тамей в удивлении проводил взглядом удаляющегося Наяля, когда обед закончился. Зрители разочарованно вздыхали, они рассчитывали на сцену со слезами и разборками. Память потерял? Такое чувство, что не только память, но и свою слабохарактерность. Куда подевалась неженка и плакса? Нир Дайне вроде должен был радоваться, но почему-то не радовался. Он был раздражен. Слово опять взял Поль. От этого трепла не скрыться. Надо бы как-нибудь ограничить его общение с Ромелем. Но как? Люди еще не научились останавливать ветер, дождь и юного Поля в поисках пикантных историй. Сколько проблем уже было из-за него. Вечно распускает сплетни, не всегда правдивые. Кстати, недавно он узнал, что это именно Поль тогда пронюхал про их с Наялем шашни и разболтал всем. От нирая Аллера тогда месяц пахло настойкой ледейского корня, и в библиотеке он тогда проводил подозрительно много времени. Репутацию свою оплакивал. И теперь эта ходячая зараза по имени Поль крутится возле его жениха. Непорядок. *** — Ромель, мне надо тебе кое в чем признаться. — Да конечно. Я слушаю. Тамей провожал жениха до учебного корпуса, тому надо было получить учебники и письменные принадлежности. Вот если не везет, то не везет во всем. Ромель оказался на одном курсе с Наялем и Полем. — Понимаешь, до встречи с тобой… Я встречался с нираем Аллером, — молодой нир решил действовать первым, чтобы о неженке Ромель узнал от него, а не от доброжелателей, любящих приукрасить действительность. — С Наялем? — Ромель был ошарашен. Он как-то и не подумал, что у Тамея в академии мог быть возлюбленный. Да еще такой прекрасный. Как хорошо, что Наяль потерял память, ревниво подумал нирай Виннер. Тягаться с таким красавцем Ромель бы не смог. — Да, с ним. Но не волнуйся, мы расстались с ним накануне каникул, еще до знакомства с тобой, — слукавил Тамей. — Тебе совершенно не о чем переживать. Нир Дайне снова легко поцеловал руку жениха, чем вызвал завистливые вздохи других нираев. Но, к сожалению, Ромель не раскраснелся как раньше, а продолжал хмурить лоб. *** Павел проснулся в холодном поту до рассвета. Ему так хотелось свернуться калачиком, а голову он бы с удовольствием спрятал под подолом жены. Ему снились жуткие сны, из которых Павел отчетливо понял, что Наялю интимная сторона отношений не особо нравилась. Однако он был готов терпеть ради своей любви. А терпеть приходилось многое. Павел не был экспертом в гомосексуальных отношениях, но если судить чисто по-человечески, Тамей ни во что не ставил своего любовника, изменял и обижал. А Наяль продолжал за ним бегать, из-за чего все в академии над ним смеялись. И Павел их понимал, выглядел нирай Аллер в своих попытках завоевать любовь откровенно жалко. Подполковника до сих пор трясло, когда он вспоминал, как чувствовал себя Наяль, когда тайные отношения раскрылись. Переживал он, видимо, из-за того, что официальным женихом ниру Дайне не был. Вот дурачок. Павел был уверен, что в академии полно таких парочек, но почему-то Наяль был уверен, что это аморально, неприлично и, вообще, так нельзя. Не зря у него были насчет этого Дайне гадостные предчувствия. Только в душе под струями холодной воды он, наконец-таки, избавился от ощущения чужого члена в заднице. Мерзость какая. Сегодня Павел был готов проклясть эти реалистичные сны, несмотря на то, что раньше они ему очень помогали. Да и сейчас тоже, теперь он точно знает, что таинственный «он» — настоящая сволочь. Однако можно было без подробностей. На завтрак в тот день он пошел совершенно растерянным, чему порадовался Поль. Наконец-таки, Наяль похож на себя прежнего. *** С начала занятий незаметно прошла неделя. Ученические хлопоты отнимали у Павла все свободное время. Да, давненько он так мозги не напрягал. Но грех было жаловаться, молодой организм легче воспринимал информацию и запоминал новое. К стыду своему Павел до этого даже в магазин ходил со списком, не в силах запомнить, что необходимо купить к ужину. А по молодости ему даже особо телефонная книга была не нужна, все важные номера он помнил наизусть. А еще помогало то, что особых талантов от Наяля не ожидали. Нирай Аллер был на последнем месте по успеваемости на всем курсе и буквально висел на волоске от отчисления. Преподаватели на новость, что у кадета проблемы с памятью, реагировали скептически, однако выдали список литературы, который ему необходимо изучить. Так что привет, любимая библиотека. В комнате у него было только два соседа, а не три. Никого четвертого к ним так и не заселили. И если к соседу, учащемуся на последнем курсе, претензий не было, он был весь в хлопотах выпускника, то Поль донимал его, стоило им вдвоем оказаться в комнате. Конопатый был болтлив, наигранно весел и все пытался вывести Павла на откровенности. В том, что все сказанное останется между ними, подполковник сильно сомневался, поэтому всячески старался избегать Поля, но тот, как назло, оказался еще и его одногруппником. И сейчас Павел сидел в аудитории и изучал какие-то писульки, которые ему любезно выдал преподаватель по тактике. Ничего интересного для Павла там не было, но сделать вид, что он тщательно все изучил, надо было. Да и в комнату возвращаться не хотелось. — Наяль, а ты что здесь делаешь? — в кабинет зашел Тамей. — Изучаю материалы. — А, потеря памяти? — с усмешкой заметил Тамей. — Да, приходится всех догонять. — У тебя вроде бы неплохо получается. Тебя недавно хвалил учитель географии. Павел припомнил свой звездный час. Его вызвали отвечать к доске и начали гонять по теме соседних стран и чем они промышляют. А это Павел как раз и изучал дома, когда только проснулся. Так что ответил он достойно, чем удивил и преподавателя, и кадетов. — Ну да. Павел вернулся к изучению схем, моля бога, чтобы нир Дайне поскорее убрался. Но молиться, видимо, надо было Прародителям. Тамей присел на соседний стул и принялся откровенно пялиться на него. Некстати вспомнились порнушные сны. — Я скучал. Неужели ты и про меня забыл? — Нет… Да, — проклятие, как же его напрягают эти гомоотношения. Стоит только об этом заговорить, как все разумные мысли в голове у Павла разбегаются. Нир Дайне самодовольно ухмыльнулся, придвинулся и положил руку ему на бедро. — Ромель сейчас на дополнительных занятиях, так что около часа он точно будет занят, — горячо зашептал он в ухо Павлу. Подполковника как ветром сдуло со стула. — Я… я не понимаю, о чем ты, — жалобно заблеял Павел. Тьфу, позорище! Тамей расхохотался. — Так я и поверил, Наяль. Нет, я не против этой идеи с потерей памяти. Очень умно, не ожидал от тебя. Ты еще и актер, оказывается, замечательный. Ты таил в себе столько секретов, — молодой нир встал со своего места и медленно приближался к тоненькому Наялю. Видя перепуганные глаза и слегка приоткрытый рот, Тамей как с цепи сорвался и решил, что без минета не уйдет, а может и не только без него. А это мнимое сопротивление только раззадоривало. И растрепанная коса, как будто ее заплетал кто-то криворукий, нираю Аллеру невообразимо шла. Вид у Наяля был такой, что и праведник бы не устоял, что уж говорить о Тамее. Павел был в панике и не знал, что делать. А что-то надо было сделать прямо сейчас и поставить бывшего на место. Пока он думал, нир резко двинулся в его сторону и крепко обнял. Проклятое тело, у Павла даже не получалось вырваться из объятий. А слабые трепыхания только насмешили Тамея. — Ну-ну, не надо так вырываться. Обещаю, сейчас ты все вспомнишь, глупенький, — Тамей куснул его за ухо. Страх уступил место бешенству. Да кто он такой, этот хмырь, чтобы его лапать. Для этого у него, как минимум, не должно быть члена и должны быть сиськи, а как максимум, он должен быть Светкой. Плохо соображая, что делает, Павел схватил первое, что попалось под руку, и не прицеливаясь, со всей силы ударил нира по башке. Как-то по-бабски получилось, но Павлу сейчас было плевать. Тамей рухнул как подкошенный и застонал. Ничего, очухается, Павел все равно сейчас не сильнее ребенка. Подполковник схватил свои учебники, тетрадки и покинул аудиторию. Подбегая к общежитию, он почувствовал, что прихватил с собой что-то лишнее. Это оказалось пресс-папье со стола преподавателя. Так вот для чего нужны эти штуки! Откинув ненужную теперь вещь в кусты, Павел остановился, чтобы отдышаться. Его впервые в жизни целовал (пусть куда-то в район уха) мужик. Мужик! Подполковник устало присел на скамейку недалеко от общежития. Так дальше продолжаться не может. Павел до последнего надеялся, что у него не все в порядке с головой. Но пора смотреть правде в лицо. Он каким-то немыслимым образом оказался в теле Наяля нирая Аллера, бестолкового парня, романтичного мечтателя и любовника другого мужика. И с этим надо мириться. В смысле с тем, что он теперь Наяль, а вот со всем остальным он как раз мириться не готов. И не будет. Перво-наперво надо что-то делать со своим слабым телом. Рост его, скорее всего, таким и останется, но это еще ничего не значило. Павла как-то пригласили на соревнования по восточным единоборствам. Выдающимся ростом там могли похвастать немногие. А запомнились ему вообще больше женщины. Если мужики долго присматривались и приценивались друг к другу, то слабый пол с яростью накидывался друг на друга, стоило только судье объявить начало боя. Так что пол, рост и физическая сила еще не самое важное. Но тренироваться надо. Он уже заметил, что здесь нираи занимаются легкой атлетикой, ну или чем-то в этом духе. Надо будет присоединиться к ним. Бег хотя бы выносливость повысит, а там можно будет еще чем-нибудь заняться. Ну и про учебу не забывать, вылетать из академии нельзя ни в коем случае. Иначе у него точно останется только один путь — вступать в брак. А так, может, его возьмут в армию, в порученцы к кому-нибудь. Павел еще раз тяжело вздохнул. А теперь самое трудное, к чему он шел последние дни: расстаться с мыслью, что когда-нибудь проснется дома, в своей кровати или хотя бы в больнице. Этому не бывать, подполковник должен привыкнуть к тому, что теперь здесь его дом и здесь живут родные люди. Пусть даже он их толком и не помнил. Прощай, Светка, прощайте, девчонки! Он окончательно смирился с мыслью, что больше никогда не увидит их, не обнимет и не поцелует. Но он никогда не забудет их, как и то, что он все-таки Павел, а не Наяль. Это у него никто не отнимет. Подполковник встал со скамейки преисполненный решимостью начать совсем другую жизнь и не посрамить честь спецназовца, пусть здесь о ней никто и не знает.