Другая жизнь

— Наяль, а ты уверен, что тебе так уж надо уметь фехтовать? — лекарь привычно обрабатывал ссадины и синяки. — Вот-вот, нир Столву, и я ему об этом же говорю! Посмотрите, на нем же места живого нет! Даже вы не успеваете его подлатать. Ирвин и лекарь осуждающе уставились на Павла. Но он грозными взглядами не проникся. Одно из условий учителя фехтования, когда подполковник уломал-таки взять его в ученики: никакого нытья и беспрекословно выполнять все упражнения. И Павел не собирался лишний раз злить сурового вояку, особенно после уговоров длиною в месяц. Правда, если быть уж совсем честным, ему просто посчастливилось поймать нира Хилна на слове. Учитель, не выдержав практически маньячного преследования, в сердцах сказал, что разрешит заниматься, если Наяль вручную отмоет весь фехтовальный зал с подсобками. Он был уверен, что молоденький нирай с кукольным личиком оскорбится и отстанет от него. Но Павла таким было не пронять, он сразу же побежал искать тряпки и ведра. Итогом стал сверкающий зал, небывалый порядок в подсобках и офигевший учитель. Сделать вид, что ничего не было, вояка не смог, хотя ему очень хотелось. Уж очень напрягала перспектива возиться с капризным неумехой. Но условие нир Хилн, к несчастью своему, произнес при свидетелях, среди которых был нирай Лонс. Так что вскорости ему надоедали уже двое. Молоденький куратор проникся желанием кадета узнать новое и поддерживал в любом начинании, в глубине души надеясь, что всему виной его преподавательские таланты. Павел поначалу отмахивался от излишне деятельного куратора, однако потом оценил его полезность, когда сталкивался с проблемами в виде вредных учителей-ниров. Стоило только тяжело вздохнуть в присутствии нирая Лонса, что кто-то предвзято относится к кадету и не желает объяснить интересующее или откровенно игнорирует, как куратор тут же развивал бурную деятельность, направленную против закостенелого нира. Иногда даже доходил до ректора академии. Не по-мужицки, Павел был абсолютно согласен, но иногда просто не оставалось другого выхода. Да и если честно, куратор ему импонировал. Особыми талантами нирай Лонс не выделялся. Однако при довольно миловидной внешности он оставался до сих пор холостым и независимым. А раз получилось у нирая Лонса, то и он сможет. Однако Павел совершенно упускал из виду, что семья куратора была довольно бедной и только порадовалась, когда сын изъявил желание быть самостоятельным и отказался от приданого в пользу сестры. И как бы ни хорохорился молодой куратор, это все равно не избавляло от внимания к его заднице, которую были бы не прочь помять как преподаватели, так и кадеты. — Наяль, ты с нами? Голова не болит? — Что? А, нет, не болит, все нормально, нир Столву. Не переживайте вы так. Пусть я и нирай, но мужчина, в конце-то концов. Лекарь обеспокоенно посмотрел на него. — Ирвин, будь добр, не мог бы ты отнести эти списки куратору? — Да, конечно, нир Столву. Наяль, встретимся за обедом, — Ирвин поспешно выскользнул из лекарской, догадываясь, что его вежливо выставили. — Наяль, ты точно хорошо себя чувствуешь? — Все нормально. Не так уж сильно мне заехали. Выглядит просто страшно, наверное. — Да я не об этом. Хотя да, выглядит ужасно. Но нос вроде бы не сломан. Просто… Просто если ты хочешь поплакать или выговориться, то не стесняйся. Все-таки умер твой отец, в этом не будет ничего постыдного. Павел про себя вздохнул. Он понимал, что от Наяля ждали другой реакции. Но ничего не мог с собой поделать, он не проронил слезинки ни на похоронах, ни в академии. Но это не значило, что Павел совсем ничего не чувствовал. Теперь к тоске по своей семье из той другой жизни добавилось щемящее чувство утраты отца. Было невыносимо тяжело. Поэтому подполковник был и рад, что занят до такой степени, что даже на отдых времени не оставалось. Он выматывал себя до предела, вечерами приходил и падал на кровать без сил. Главное — не задумываться, не анализировать, просто ставить перед собой задачи и выполнять их. И пока Павел поставил перед собой главную цель: достойно закончить академию, чтобы появился хоть небольшой шанс того, что его возьмут в армию. — Мне как-то не плачется. Эх, выпить бы, — вздохнул Павел. Он не был любителем топить свое горе в вине, но сейчас не отказался бы нажраться до поросячьего состояния, чтобы наутро раскалывалась голова, и было стыдно за свое поведение. — Сейчас-сейчас, я заварю чай с ромашкой, — нир Столву подорвался, а Павел снова тяжело вздохнул. Да уж, чай с ромашкой — это именно то, что сейчас нужно. ***  — Наяль, сходишь со мной на выходных в город? — Схожу, тебе куда-то конкретно надо? Ирвин немного замялся. — Ага, в магазин игрушек. — Эм, поиграться захотелось? Так сходи к ниру Ланиену, попроси у него солдатиков. Друг прыснул. — Да ты что, Наяль, это же его солдатики, он их мне ни за что не отдаст! Павел припомнил, как трепетно седовласый преподаватель складывал фигурки в коробочку, после того, как наглядно показывал им построение войск в известных сражениях. Точно не допроситься! — Да, ты прав. Надо своих покупать. — Мне не солдатики нужны. А кукла! Павел удивленно приподнял бровь. Ирвин снова подивился этой привычке друга, но она ему невообразимо шла, должен был признать приятель. Нирай Аллер становился таким милым. Хотя в последнее время он всегда был очарователен, особенно когда хмурился или ругался. И Наяль перестал быть похожим на бесчувственную статую. Это не осталось незамеченным и другими кадетами, однако бедным нирам приходилось любоваться издалека. — Решил с солдатиков на куколок переключиться? — Да перестань, Наяль. Скоро день рождения сестры. Мы с Дирком хотим сделать ей подарок. Я уже даже присмотрел, такой у нее точно нет. Так сходишь? Павел хмыкнул и решил не уточнять, а почему, собственно, Ирвин знает, какие куклы у его сестры. — Схожу. Куда я денусь? — Павел и сам хотел зайти в оружейную лавку присмотреть себе парочку кинжалов по совету нира Хилна. Благо карманными деньгами он обделен не был. — Ой, смотри, Поль опять о чем-то вещает, даже толпу вокруг себя собрал, — они как раз зашли в общежитие. В центре всеобщего внимания находился конопатый. Они подошли поближе, было любопытно, о чем разговор. Эх, вот и на нем сказывается отсутствие телевизора, газет и интернета. — Да, представляете, обнимал эту торговку прямо посреди улицы! — Да ты врешь небось, как обычно! — Не может такого быть. У него такой очаровательный жених! Зачем ему какая-то вульгарная торговка! — Не вру, я сам видел. А потом они пошли в сторону съемных комнат. И поверь, они не выглядели, как будто собираются там вести серьезные беседы. Хм, кого-то застукали. Опять любовные страсти-мордасти. Как уже заметил Павел, это была самая популярная тема для сплетен у нираев. Про гейские разборки слушать не очень хотелось, даже несмотря на то, что в треугольнике замешана дама. Можно было пойти дальше, но подполковник наткнулся на заинтересованный взгляд Ирвина и решил подождать, коль уж другу так любопытно. — О ком вы говорите? — к толпе подошел Ромель. Все сразу замялись, начали отводить глаза, несколько кадетов вообще предпочли скрыться. Сомнений не было, речь шла о Тамее, теперь и Павлу стало интересно. Ромель растерянно хлопал глазами, реакция толпы его напрягла. — Ах… Нирай Виннер, мне жаль сообщать вам такую печальную весть, — однако вопреки словам глаза Поля радостно блестели. — Я гулял по городу вчера и увидел вашего жениха с женщиной, молоденькой торговкой. Так грустно, что я стал печальным вестником. — Я смотрю, вы так опечалились, что решили разделить свою печаль со всей академией, — Ромель, презрительно скривившись, смотрел на Поля. Тот немного смутился, он и позабыл, что перед ним племянник Великого Нира. Некоторые ничему не учатся, еще раз его, что ли, макнуть башкой? Ромель окинул ледяным взглядом толпу, все поспешно разбежались. Эх, Павел раньше тоже так мог. Он потянул Ирвина, чутье подсказывало, что в данный момент лучше не попадаться на глаза нираю Виннеру. *** — Почему все нираи такие оживленные? — Дирк удивленно посматривал на шепчущихся кадетов. — Обсуждают измену Тамея. — А, поймали его наконец-таки. Но сейчас он так просто не отделается, как рань… — Дирк посмотрел на Наяля и осекся. Павел усмехнулся, как они все трепетно берегут его чувства. Но уж Дирк и Ирвин могли заметить, что нираю Аллеру на этого Тамея наплевать с высокой колокольни. — Не отделается? Почему так думаешь? — Все-таки это нирай Виннер! Говорят, он характером пошел в своего отца, нира Виннера. Некоторые считают, что родителям стоило именно его воспитывать как наследника. — А чего же не стали? — Ну так, родился вторым, магии нет. Фехтовальщик он не самый сильный. А детей в их семье больше нет, — разоткровенничался Дирк. Обсуждаемая персона тут же появилась в столовой. Выглядел Ромель не очень, красные глаза и опухший нос не добавляли ему солидности. В таком состоянии он даже и зыркнуть нормально не сможет, как тогда в холле. Паренек растерянно осмотрелся, не зная, куда присесть. Павел посмотрел на его метания, чертыхнулся про себя, но понял, что по-другому просто не может поступить. — Нирай Виннер! Присоединяйтесь. *** Ужасно длинный день. Опять Наяль оказался в центре внимания, когда в столовой пригласил Ромеля к ним за стол. Страдалец весь обед просидел молча, чем напрягал Ирвина и Дирка, которые даже не переругивались, как обычно. Но Павел был уверен, что нираю Виннеру как раз это сейчас и было надо — чтобы к нему не лезли с расспросами и соболезнованиями. Подполковник еще немного поворочался, позавидовал соседям, которые мирно посапывали. Что же это такое, никогда он раньше бессонницей не страдал, а тут немного переживаний, и все — сон как рукой сняло. Решил не мучиться, включил свет над кроватью, достал письмо отца и перечитал его в сотый, наверное, раз. «Дорогой Наяль! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Надеюсь, ты все-таки делаешь перерывы в рыданиях и ходишь в столовую. Мне очень жаль, что я оставил тебя совсем одного. Но ты должен быть сильным, впереди тебя ждет много трудностей. Я позаботился насчет твоего материального благополучия, но я не могу оградить тебя от людской жадности и жестокости, которых ты, как и твоя мать, не хочешь видеть в окружающих тебя людях. Я сожалею, что не получилось провести с тобой еще одни каникулы и что я не навещал тебя в академии. Но сам понимаешь, государственные дела отнимают много сил и времени. Однако я никогда не забывал о тебе. Я невообразимо горд твоими успехами в последнем семестре. Я рад, что ты взялся за ум. Но опять же возвращаюсь к тревожащему меня вопросу о твоем будущем. Возможно, ты проклянешь меня, но я не мог придумать ничего лучше. Пару месяцев назад я договорился о твоей помолвке со своим старым другом Кимилом ниром Валлионом. Он намного старше тебя, но он один из самых благородных, честных и умных людей в Геррии. Слабое здоровье не позволяло ему в последние годы бывать при дворе и принимать гостей, поэтому вы не знакомы. У него двое очаровательных сыновей. Ты всегда хотел братика, но волею судьбы будут у тебя пасынки. Я уверен, Кимил позаботится о тебе. Если у тебя будут проблемы, смело обращайся к нему за помощью на правах жениха. Ни в коем случае не стесняйся. А на его ворчание не обращай внимания. Кимил не будет препятствовать тебе, если ты в академии встретишь достойного избранника. Но молю Прародителей, выбирай не только сердцем, но и разумом. И помни, Наяль, все, что я делал, я делал на благо нашей семьи, твоих брата и сестры, Лейты и, конечно же, тебя. Я верю, что ты найдешь свое счастье, встретишь любовь, и у тебя будет чудесная семья. А мы вместе с Лейтой в чертогах Прародителей порадуемся за тебя. Твой отец» Каждый раз, когда Павел читал это письмо от практически незнакомого человека, в груди что-то сжималось. Сначала он, конечно, бесился: оказалось, что у него теперь есть жених! Потом, когда первые эмоции схлынули, и он мог трезво рассуждать, то пришел к довольно странному выводу, что, вероятно, это была не такая уж и плохая идея со стороны отца. Получалось, он, вроде как, занят. Хотя про помолвку никто не знал, про нее не заявляли официально. Была лишь сделана запись в реестрах. При дворе не бывал ни Павел, ни его жених, так что и там некому было сделать заявление. В академии подполковник также особо не распространялся. Он просто не мог представить, как во всеуслышание заявит, что у него есть жених. Возраст предполагаемого мужа Павла не смутил. На фоне того, что это мужик, все остальное меркло. Да и отец написал о Кимиле, как о достойном человеке. Подполковник пытался поставить себя на место нира Аллера. Как бы он поступил, заранее зная, что после его смерти дочери останутся совсем одни? И пришел к выводу, что все равно бы так не сделал. Но его дочери были самостоятельными, деятельными и упрямыми. Павел с усмешкой подумал, что, скорее всего, дочери даже после его посмертных наставлений сделали бы все по-своему. Но их семья в том мире была простой, тут же Наяль принадлежал к благородному и богатому роду. Навряд ли хозяина рудника оставят в покое. Да уж, отец о приданом позаботился, ничего не скажешь. Хорошо это или плохо, Павел еще не понял. Поэтому подполковник в выдававшиеся свободные вечера подробно изучал тонкости семейных отношений и, главное, как все регулировалось с юридической точки зрения. Между делом расспросил Ирвина, пару раз — Дирка. Было интересно узнать мнение именно нира по этому поводу, но парень интерес расценил по-другому. Не просто же так на следующий день Ирвин стал рассказывать, что их семья хоть и недавно получила титул, но очень состоятельная. Потом начал расспрашивать, а что думает Наяль насчет Дирка. Так что Павел решил отказаться от бесед о семье с нирами. Они и так на него странно реагируют. А ведь это еще никто не знает о том, какое наследство ему оставил отец. Павел сложил письмо и спрятал его в тумбочке. В очередной раз подумал, как плохо, что он не очнулся в теле какого-нибудь крестьянина или подмастерья. Оказалось, что только у благородных были такие заморочки: разделение на старших и младших мужей, запрет нираям жениться. Простые люди отошли от этой дурацкой системы, им-то не надо было никакие титулы передавать. Любой мужчина мог заключить союз с женщиной. И в браке все стороны были равны, вне зависимости от пола. При разводе в равной мере каждый мог претендовать на нажитое имущество и детей. Последнее Павла даже порадовало. Среди его друзей было несколько разведенных, и увидеться со своим родным ребенком для них была целая проблема. Практичные торговцы заходили дальше — составляли подробные брачные контракты. Да, как был устроен институт брака у простых людей, Павлу больше понравилось. Однако он теперь дворянин, а у них были сложности с сохранением фамилии и родового имущества. Ленина на них нет! Ну, а пока Павел решил, что главное — с отличием закончить курс. В истории было несколько случаев, когда нирая за особые заслуги переводили в статус нира. Один был талантливым фехтовальщиком и разработал новую систему боя, другой — отличился в войне с Анталейской Империей, а третий что-то изобрел. Немного, конечно, но уже неплохо. Чаще нирай получал другой статус, когда в семье просто не оставалось других наследников. Но Павел не хотел бы, чтобы всю семью Аллер выкосил какой-нибудь недуг. Даже несмотря на то, что брат и сестра особой любви к нему не питали. Павел все-таки надеялся, что получится остаться в армии. В прошлой жизни он добился там неплохих успехов, можно и в этой попробовать. Хотя что бывший подполковник там будет делать — неясно. Кроме как быть порученцем, ничего больше не оставалось, но всю жизнь быть на побегушках — это грустно. Павел еще раз тяжело вздохнул, открывающиеся перспективы не радовали. *** — Ты все-таки решил перевестись? — Да, думаю, мне будет лучше в столице. Мне невыносимо находиться здесь. Там моя семья и друзья. А тут был только Тамей, — Ромель упаковывал свои вещи. Ирвин и Наяль делали вид, что помогают. — Да, наверное. На твоем месте я поступил бы так же, — Ирвин задумался. — Надеюсь, ты не окажешься на моем месте, — Ромель грустно улыбнулся.  — Да, это так ужасно, — Ирвин как-то по-девчачьи взмахнул руками и вздохнул. Только платочка не хватает. — Да чего ужасного-то? Парни уставились на него как на идиота, Ирвин даже рот приоткрыл. Павел решил пояснить. — По-вашему что, лучше, чтобы Ромель после свадьбы обо всем узнал? — Нет, конечно. — Тамей что? Единственный нир на земле? Или Ромель дряхлый старик, а это был его последний шанс? — Хм, ну если посмотреть на ситуацию с этой стороны, — теперь призадумался и Ромель. Павел про себя похихикал, ох уж эта молодость, все ее бросает из крайности в крайность. — А ты смотри только с этой стороны. Ну, встретил неподходящего человека, подумаешь, с кем не бывает. А гадости за спиной будут всегда говорить, так что не обращай внимания. Ромель вдруг расхохотался. — Наяль, ты так интересно рассуждаешь. Ты сейчас точь-в-точь повторил слова моей бабушки. Ирвин прыснул. — Что ж, возьму пример с тебя. Ударюсь в учебу, — Ромель улыбался. — Ах, как бы я хотел тоже потерять память. — На самом деле это не так уж и хорошо. — Ой, прости. Я не это имел в виду. — Нет, Наяль, в твоем случае, очень хорошо, что ты ее потерял. Ты и раньше, вроде, неплохим парнем был, но каким-то странным, как будто не от мира сего, — высказался Ирвин. — А сейчас? Как будто от «мира сего»? — Ага. *** На следующий день Ромель покинул академию, официально объявив о расторжении помолвки. По лицу Тамея было не понятно, рад он или нет, но вот его батюшка, начальник академии, выглядел явно расстроенным. Бывший жених вообще отреагировал спокойно и даже не смутился, когда Ромель уличил его в измене. А слова Тамея о том, что неужели нирай рассчитывал, что в их браке не будет измен, окончательно выбили Ромеля из колеи. Молодой человек больше был зол на себя, как он мог поверить такому обманщику? Он, который всегда гордился своей рассудительностью! Воистину любовь, особенно первая, слепа. Неужто воздержание было настолько невыносимо? Ромель же терпел, хотя он уже и сам подумывал предложить не дожидаться свадьбы. Хорошо, что не успел. Но как он мог так поступить? Ромель так верил ему. Но Наяль абсолютно прав, не стоит так убиваться. Как он сказал? «В море еще полно рыбы» — такое интересное выражение, но абсолютно верное. Ухажеров у Ромеля всегда было предостаточно, ему оставалось только выбирать. В следующий раз он будет осмотрительнее и будет слушать бабушку. Тамей ей сразу не понравился. А вот найдет ли нир Дайне хорошую партию, несмотря на то, что он родственник Первого Генерала — тот еще вопрос. Уж Ромель об этом позаботится! Тамей еще не догадывается, насколько фатальную ошибку совершил. Нирай Виннер тепло распрощался с Ирвином и Наялем, приглашая к себе в гости на следующие каникулы. Заодно и столицу посмотрят. В глубине души Ромель уже предвкушал, как познакомит парней со своим родным братом, да и двоюродные скорее всего в это время будут дома. А что? Пора бы им уже найти младших мужей. *** Полтора года спустя. — Так значит, решил завести молоденького муженька? — Рион небрежно отбросил длинную черную косу за спину. Шиар даже залюбовался, хотя перед ним сидел такой же нир, как и он, и любоваться вроде как не полагалось. — Да, подумал, почему бы и нет. Тебе бы тоже не помешало. А то весь двор угомониться не может. Первый Генерал до сих пор без мужа и без жены. Да и семье бы помог, за Тамея-то никто не идет после того, как помолвка с Ромелем расстроилась. — Тамей — дурак, даже стыдно, что родственник. Думал, нашел милого котенка, которого можно дурить, а оказалось… Хотя чего уж теперь. — Про Тамея понял. Но мы сейчас не о нем. Шиар действительно переживал за друга, постоянного участника скандальных сплетен. Причем некоторые были такого содержания, что Шиар бы их даже пересказывать постеснялся. Пора бы Риону остепениться. — А я просто хочу остаться в истории Первым Генералом, которого никто не смог победить. Представляешь, обо мне же так и в хрониках запишут. — С чего это ты взял? Может, и не напишут. — Напишут, если что, я подкуплю летописца. Слушай, а может тогда велеть, чтобы записали, что у меня был один глаз или я прихрамывал на левую ногу? — приятель задумался, прикусив нижнюю губу. — Ага. А еще лучше попроси, чтобы написали, что у тебя был несносный характер и огромное самомнение. Рион хмыкнул. — Может быть, поделишься, кто же счастливчик? — Из новых дворян. Его семья — владельцы сети заводов по производству самоходных телег. — Промышленники. Очень перспективно, бери паренька. И завод попроси еще в придачу, — Рион пригубил вино. — Может, и попрошу. Но для начала хотелось бы взглянуть на него. — Взгляни, в чем проблема? Он и рад будет, станет мужем военного, генерала Маррена, — друг усмехнулся. — Он еще учится. В Гатаре. — О, так он кадет у брата в академии? — Да. И насколько я помню, твой племянник же в этом году заканчивает, и тебя пригласили поздравлять выпускников? — Да, представляешь, Первые Генералы помимо своих прямых обязанностей должны еще заниматься общественно полезной деятельностью, — чувствовалось, что Рион с издевкой кого-то цитирует. — Какой кошмар, окружающие требуют заниматься общественно полезными делами, соблюдать приличия, найти мужа или жену. — Ох, мой дорогой друг, они все требуют, чтобы я и жену, и мужа нашел. А многие предлагают и не одного, вспомнить, так сказать, былые времена. — Негодяи, — засмеялся Шиар. — И не говори.