Жатва

      За следующий месяц чувства Локи к его окружению менялись по несколько раз на дню. То он готов был боготворить Дикона и Катарину, то ненавидел их обоих. Эти двое нашли общий язык. Теперь, что делать Локи, они решали вдвоём, ему же оставалось только подчиняться, ничего другого он не мог. Иногда ему казалось, что он находится в казарме эйнхериев. Требовательный к себе Дикон не сделал поблажек и для своего подопечного. Парализованные ноги не являлись для него оправданием.       Дикон будил его рано утром и заставлял «идти» в ванну. Это превратилось в настоящую пытку. Двигать безжизненными ногами, используя только верхнюю треть бёдер, было ужасно неудобно. Напрягались живот, ягодицы и мышцы бедра, а болели почему-то ноги до самых колен. Есть в кровати тоже не дозволялось, только в столовой комнате и только со всеми приборами.       Единственной отдушиной стали занятия каллиграфией, именно для них Локи просил тушь и бумагу. Тут выяснилось, что руки его немного трясутся, линии не всегда выходили чёткими, но он старался.       Зачем? А Локи и сам не знал, но как только появлялось свободное время, у него портилось настроение. Он перебирал в уме всё то, что у него было и чего он лишился. От этого хотелось спать, Локи становился капризен и даже позволял себе канючить, но кто бы его слушал. Воин не дозволял ложиться в кровать раньше десяти часов вечера.       Дикон прекрасно видел состояние Локи и специально делал всё, для того чтобы у того не оставалось ни сил, ни времени себя пожалеть. А ещё он видел то, что Локи пока не замечал. Утром, когда Дикон будил принца, он чувствовал тошнотворный запах исходящий от его белья, яд медленно, но верно сочился сквозь кожу вместе с потом. Полынь делала своё дело, она вытягивала яд, хотя возможно, и сам Локи был настолько живуч, что организм вопреки всем прогнозам справлялся сам.       Ноги, висевшие сначала, как будто их перебили, немного выровнялись, и стопы теперь не волочились, когда эйнхерий «отводил» принца в уборную, а просто били по полу. Мышцы ног до самых колен чётко очерчивались и иногда сокращались, вызывая у Локи болезненные судороги, но они работали. Худо-бедно, но работали. У Дикона появилась надежда на то, что принц будет ходить, и только одна мысль не давала покоя: почему Локи сам не видит этих изменений.       Окна в покоях теперь не закрывались до самой глубокой ночи, иначе в комнате становилось просто нечем дышать. В воздухе начинал витать горький запах яда. Солнце заливало светом всю спальню к шести утра и покидало её к девяти вечера. Локи привык к солнцу, теперь он и сам требовал подольше не закрывать окно.       Единственное, что шло почти никак, так это попытка обучить Катарину грамоте. Ну не давалось ей и всё. Как Локи не пытался обучить её сначала по балладам, потом по легендам и даже по невесть откуда оказавшейся у него поваренной книге, обучение результатов не давало. Точнее давало, но слабые. Девушка с трудом читала по слогам: — Ну, хоть что-то тебе понятно? — в очередной раз спросил Локи. — Да, ваше высочество. — Врала девушка, но не понимала ровным счётом ничего. Стихи и поэмы, написанные высоким стилем, были явно не для её ума. — Дозволено ли мне будет говорить? — спросил как-то во время таких занятий Дикон. — Да, — сказал Локи и вдруг добавил, — я больше не принц, не спрашивай каждый раз дозволения. Ты на церемониал тратишь больше времени, чем на общение. — А как же мне к вам обращаться? — Дикон не понимал таких вольностей и нарушения субординации. Локи был ему интересен, он, пожалуй, питал к нему тёплые чувства. Скорее всего, дружеские, но кто он и кто Локи. Как ни крути, а Локи принц, пусть и опальный. Как ему было отреагировать на подобное высказывание в свой адрес? Он просто удивился, хоть и не показал этого. — По имени. Называй меня просто по имени. Так что ты хотел? — Ваш… Локи, можно я расспрошу Катарину? Локи устало кивнул. Обмануть Свальдифари было проще, чем научить девушку читать. — Ты не видишь смысла в этих балладах? — спросил Дикон, глядя в глаза девушке, та зарделась и кивнула. — Так. А что тебе нравится? — Цветы разные. Ваше высочество, вы только не подумайте… Локи поморщился. — Ты тоже зови меня по имени и можно на Ты. — Локи, понимаешь, — девушке было проще. Ей субординацию вместе с армейской дисциплиной не вдолбили, — стихи очень красивые, особенно когда ты их читаешь, но понять их я не могу. Я не знаю ни о землях, ни о странах и мирах. Те вещи, которые просты для тебя…. Я о них понятия даже не имею. — Понятно, Дикон там, среди книг, была книга о ядах. В ней есть иллюстрации с изображением различных ядовитых и неядовитых растений. Можешь принести? — Да.       Катарина смотрела на книгу в восхищении. Там было очень много красивых рисунков. Все цветы были нарисованы очень чётко, а под ними были различные подписи. Это было интересно. Запинаясь, она начала читать снова на той странице, которую открыл Локи: — Аконит — очень ядовитое растение. «Мать-королева ядов» — называли аконит в древности. Обращаться с ним нужно с большой осторожностью, так как при соприкосновении с растением яд может проникнуть даже через кожу….       Дикон был доволен. Обучение девушки отвлечёт Локи от мрачных мыслей, а когда тело принца немного окрепнет, можно будет попробовать выходить с ним гулять.

***

      Совесть - барышня странная. Иногда она просыпается даже у самых толстокожих. В эту ночь Тор проснулся в два часа. Он периодически вспоминал глаза Локи, когда тот услышал, что магию ему не вернут, даже на время. Тот ведь даже не разозлился, он просто не мог поверить в реальность происходящего. Он так на него смотрел, он же рассчитывал, что он смягчит Одина, а тот ничего не сделал. Тор перевернулся на другой бок, но сна не было. Не идти же теперь к Локи. Громовержец начал злиться, он вспомнил, как Локи упрашивал его не пить это вино. Именно упрашивал, ему было всё равно, что подумают другие. — Ложь всё это. Он всегда лгал, за что и получил сполна. Даже мама в него больше не верит. — И Тор пошёл проверять караулы, о Локи он больше не думал и не видел, как ему в спину смотрели ненавидящие глаза.

***

      В то утро Локи проснулся раньше, чем его разбудил Дикон. На подоконнике его комнаты сидела маленькая, юркая птичка. Не просто сидела, а вовсю горланила песенку, неизвестно чему радуясь. Локи был достаточно образованным, но птичку не узнал. Да и не обращал он внимания на каких-то там птах. Послышались шаги, на пороге возник Дикон, и Локи, не желая, чтобы это живое чудо улетело, сделал предупреждающий жест рукой. Воин остановился и тоже посмотрел на пташку. Он, конечно же, узнал малиновку, он же вырос в деревеньке у реки. Таких птичек он видел с детства.       Птичка, похоже, не испугалась, она весело насвистывала, а потом, вот чудо, скакнула в комнату, присела на постель Локи и залилась новой трелью. Изумлённый трикстер поставил раскрытую ладонь, птичка села на неё. Свистнула ещё раз, потом соскочила на кровать, снова вспорхнула на окно, потом вернулась к Локи и снова повторила всё то же самое. — Ты меня с собой зовёшь что ли? — удивлённо спросил Локи. — Фьють. — Ответила пташка и повторила. — Фьють. — А затем выпорхнула в окно и улетела. — Что за птица? — спросил Локи. — Да это же просто малиновка. — Дикон был удивлён. Принц знал обо всех редких зверях, птицах, ползучих гадах и ядовитых растениях, а малиновку не узнал. — Раньше я никогда их не видел, почему? — Локи был озадачен. — Не удивительно. Охотничьи соколы наследника Тора разогнали всех мелких пташек на много лиг вокруг. Рядом с дворцом гнёзда вить небезопасно, а судя по поведению этой пташки у неё как раз гнездование. — Интересно, — протянул Локи, — а где же она гнездо вить собралась? — И, правда. А пойдём да и разведаем? — Как? — Как, как. Ближе к вечеру, когда риск встретить кого-нибудь будет минимален. Правда мы в покинутом крыле замка, но не будем рисковать и лишний раз попадаться на глаза придворным. — Знаешь для меня такая прогулка не по силам. Одно дело, когда ты тащишь меня с утра в купальню, а другое…. — Так ты хочешь на прогулку? — Дикон замер в напряжённом ожидании. Принц наконец-то стал сам интересоваться окружающим его миром. Сам, а не потому что его заставляют. — Хочу, но только… — Я всё устрою, только не обижайся.       Локи смотрел на Дикона, и сердце его таяло. Он хотел бы дружить с этим парнем, который столько для него делает. Явно же не по приказу. Но только что он мог предложить. Дружбе опального принца грош цена, да и небезопасно это. — Катарина, голубушка, — позвал Дикон. — Сегодня вечером мы отправляемся на прогулку, подготовь, пожалуйста, все необходимые вещи. Девушка сделала реверанс и быстро удалилась исполнять приказание.       Это был немного суетливый, но очень хороший день. Катарина выбирала вещи из гардероба так, будто собирала своего подопечного не на прогулку, а на светский бал. Дикон заперся в кабинете и чем-то шуршал. Он раздобыл плетёное кресло-качалку и теперь прилаживал к нему колёса, чтобы удобнее было толкать его вперёд.

***

      День клонился к закату. Дикон быстро сходил на разведку, удостоверился, что никого на пути нет. Он помог Локи пересесть в импровизированное кресло. Катарина предусмотрительно взяла с собой немного воды, еды и несколько укрепляющих зелий. Впервые за несколько месяцев трикстер оказался на свежем воздухе. Кожу приятно холодило, и он с удовольствием подставлял лицо вечернему ветерку. — Куда направимся? — спросила Катарина. — Давайте к старому парку. Я никогда там не бывал, надо же узнать что там такое.

***

      Парк, вопреки ожиданиям, оказался вовсе не мрачным, правда, был очень запущенным. Деревья были покрыты густой, сочной зеленью. Рассеянный солнечный свет создавал таинственный сумрак. Жаль, что Локи ребёнком не прибегал сюда, ему бы точно понравилось. — Фьють, — послышалось откуда-то сверху, и все подняли головы. — Фьють. — А, добрый вечер, малышка, — поприветствовал Локи. — Так ты здесь живёшь? — Фьють. — Малиновка подлетела к нему, а потом перелетела вперёд. Она уселась на завядший куст, и только тут все заметили узкую, совсем заросшую тропинку, ведущую к сердцу парка. — Похоже, она зовёт нас за собой. — Дикону самому стало интересно. Никогда на его памяти птички не вели себя так разумно. — Фьють. — Птичка перелетела дальше на тропу. — Идём. — Решительно попросил Локи.       Вся процессия двинулась за птичкой. Прошло минут двадцать, и малиновка вдруг исчезла. Перед троицей возвышалась живая, плотная стена из колючих кустов, оплетённая вековым маслянисто-зелёным плющом. — Фьють. — Снова послышалось сверху. Все снова задрали головы, малиновка весело свистнула и исчезла за стеной. — А что за оградой? — спросила Катарина. — Я не знаю, — Локи был удивлён,  он думал, что мальчишкой излазил все окрестности дворца. Уж это место бы вспомнил. Здесь он не был никогда. Дикон тем временем осторожно раздвигал лианы плюща, наконец он крикнул: — Я калитку нашёл! Смотрите!       И правда, тяжёлая калитка из морёного дуба, почти скрытая зеленью, разделяла живую изгородь на две части. — Калитка, это хорошо, — задумчиво сказал Локи, — но такую точно не взломать. Знать бы ещё, где ключ. Словно в ответ на эти слова, малиновка снова запела, на этот раз где-то за спинами у всех. Дикон повернулся и увидел, что пташка сидит у старого каштана. — Ну, раз ты нас сюда привела, поверю тебе на слово. — Смеясь, сказал эйнхерий и, подойдя к дереву, начал шарить под его корнями. Спустя несколько минут он изменился в лице. — Не может быть. Птицы ведь не разумны.  Он вытащил старый, тяжёлый ключ с массивной резной бородкой: — Ну, что, сейчас откроем, или вернёмся завтра? — Давай сейчас! А то я всю ночь спать не буду! — Локи был сам не свой. Его так тянуло посмотреть, что за изгородью, будто он был мальчишкой. — Сейчас, мне тоже интересно, — попросила Катарина.       Дикон вставил ключ в замочную скважину, повернул его в замке, что удивительно, замок был смазан, и налёг на дверь. Калитка с тяжёлым скрипом открылась.