Время меняется. Боль унимается. Раны срастаются. Сны забываются. Люди меняются. Судьбы ломаются. Чувства теряются. Маски снимаются. Взгляды меняются. Мысли метаются. Что-то находится. Что-то теряется. Время меняется. Переживается. И забывается. Жизнь продолжается.
Что-то было правильное, спокойное в плавных движениях старческих рук, в стрёкоте веретена в вечернем сумраке старого сада, в этой странной песенке. Вся троица застыла как очарованная. Старуха перестала прясть, подняла голову и посмотрела на всех синими, неожиданно молодыми глазами: — Давненько бабку никто не проведывал. Ну, заходите, коль пришли. — А как же… — первая отмерла Катарина, — …ведь калитка была закрыта снаружи. — Старуха не обратила никакого внимания на вопрос. Она внимательно смотрела на Локи в кресле, на Дикона, застывшего как мраморное изваяние, потом посмотрела на Катарину и спросила: — А здоров ли Бёр Всеотец? А как наследник Один? Всё так же волочится за каждой юбкой? Все удивились, не зная, как ответить. Наконец Локи заговорил: — Бабушка, Бёр почил уже тому много веков…. — старуха властно подняла руку. — Молодой человек, то, что вы находитесь в столь прискорбной ситуации, не даёт вам права издеваться над моими преклонными годами. Так как семья правителя? — Все здоровы, бабушка. — Дикон решил, что старушка немного выжила из ума и неопасна. — Благодарю, отрок. Ой, да что это я вас на пороге-то держу. Сама же сетовала, что никто не приходит проведать! — Старушка встала и поманила их за собой. — Молодой человек, — бабушка неодобрительно посмотрела на Локи, — нельзя ходить таким растрёпой. Это неуважительно по отношению к остальным, вот возьмите. — Она протянула Локи черно-золотую нить. — Она очень прочная, прямо как нить судьбы. Подвяжи ею волосы. Локи поколебался, но старушку послушался. Как только нить коснулась его волос, ему стало так легко на сердце, так хорошо, как будто он узнал что-то важное для себя. Локи собрал волосы в хвост воина и посмотрел на старушку, та только улыбнулась в ответ.***
Гости сидели за широким дубовым столом. Хозяйка наливала им чай. Перед Локи она поставила чашку, от которой исходил пьянящий аромат трав. Таких трав Локи не знал, он осторожно пригубил предложенный напиток, каким-то чутьём понимая, что здесь ему опасаться нечего. Как только сделал первый глоток, грудь его наполнилась необычайным теплом. Давно забытое чувство счастья накрыло его как в далёком-далёком детстве. — Что это? — спросил он в изумлении. — Травы, что помогают тоску избыть да боль унять, — хозяйка улыбалась. — Так что привело вас ко мне? — Малиновка, — ответил Локи. Старушка внушала доверие, хотя возможно это из-за магии, витавшей в воздухе. — Эта проказница? — в окно тут же впорхнула птичка и по-хозяйски села на стол и запела. — Да, она. — Спасибо, моя хорошая. Уважила. — Перед малиновкой появилось блюдце с зёрнами. — Поздно уже, — сказал Дикон, озабоченно глядя за окно, — нам пора. Спасибо за гостеприимство. — А не поможете ли старушке, молодые люди? — С удовольствием. — Ответила за всех Катарина. — Мне отлучиться надо, а за садом присмотреть некому. Да и стара я стала, не справляюсь со всем, вон и деревья высыхать начали. Справитесь? — Справимся, бабушка. Нас же трое, — поддержал Дикон. — Ну и славно. Тогда завтра с утра и приходите. Меня уже здесь не будет. Огород тогда тоже на вас оставляю. — Спасибо. — Хором ответили все трое, и Дикон толкнул кресло Локи на выход.***
Как только все скрылись из виду, комната озарилась золотым светом. Малиновка исчезла, вместо неё появилась красивая, молодая богиня. — Благодарю тебя, матушка Урд. — Девушка поклонилась старушке в пояс. — Не за что, Фрейя. Он во многом был виноват, и если бы это была кара за деяния, мы не вмешались. Не спорь со мной! — властно возразила Урд, увидев, что Фрейя собирается возражать. — Я знаю, ты благодарна ему за своё спасение, но симпатии не должны затмить голос разума. Сейчас он плавит характер. Старается стать тем, кто он есть по рождению. Не вмешивайся, всё ещё будет. Ты поняла? — Да, — тихо ответила Фрейя. — А что будет с Тором и с остальными? — Свою судьбу они выбрали сами. — И Урд растаяла в воздухе, будто бы и не было её здесь. Исчезла и прялка, и пряжа. Только нити судьбы остались на столе.