***
Это был обыкновенный пьяный спор в какой-то таверне. Светлые альвы сидели за столом у стены. Они тихо переговаривались. Асгардцы за соседним столом шумели. Один из них, крепкий светловолосый блондин в золотой броне хвастался силой и удалью трём своим друзьям. — И тут он пустил огненного змея…. — дальше не было слышно, всё потонуло в хохоте. Сидеть рядом было невыносимо. — Потише, пожалуйста, — вежливо попросил один из альвов. Почти ещё мальчик, его волосы, светлые как лён, были заплетены в ритуальную причёску воина. На рубашке были вышиты руны, что указывало на принадлежность юноши к касте магов. — Как ты смеешь со мной так разговаривать? — Блондин повернулся к юноше. — Ты вообще знаешь, кто я? — Вы шумите и мешаете нам. Прошу вас, тише. — Я Тор Одинсон, наследник престола Асгарда. — Тогда вам тем более не пристало так себя вести. — Я веду себя, как воин и мужчина, а не как девица, в отличие от некоторых присутствующих. Альв побледнел, возможно, если бы Локи был в тот день рядом с Тором, то ничего бы не произошло. Он нашёл бы способ отвлечь Тора от альвов и увести его куда-нибудь, но Локи не было. Юноша сначала побледнел, потом его щёки пошли некрасивыми бурыми пятнами, и он достал кинжал: — Тор Одинсон, вы меня оскорбили, я вызываю вас на поединок. Тор отложил в сторону молот, выдернул из-за пояса кинжал. Бой был коротким и неравным. Альв был явно легче, менее опытен в боях и безрассудно смел. За два удара, даже не используя кинжал, Тор подмял его под себя. Мальчишка пытался вырваться и не смог. — Я же говорил, девица, — довольно хмыкнул Тор. — Ничего, ты ещё станешь достойным мужем. Начать можно с причёски. — И Тор своим острым кинжалом лихо срезал с парня косы. Он не знал, насколько священны косы воина для альва. Нельзя было придумать большего позора. Громовержец только что уравнял с грязью одного из перспективнейших воинов княжеского дома альвов. Вся компания асгардцев поднялась и покинула таверну, восхищаясь благородством Тора. Он же не убил дерзкого мальчишку. Все эти события можно было рассматривать, как если бы сорокалетний боевой офицер связался с тринадцатилетним мальчиком-гимнастом, а потом хвастался всем такой «славной» победой. Время во всех девяти мирах текло по-разному. Быстрее всего оно было в Мидгарде, а медленнее всего в Альвхейме. Поэтому пострадавший воин был почти ребёнком, но достаточно смелым, он уже пережил две войны. Явил альвам своё мужество. Его уважали, с ним считались и то, что сделал Тор, уронило честь королевского дома Асгарда в их глазах. Парень лежал на полу, и его глаза смотрели в пустоту. Подоспевший княжеский сын, вызванный остальными альвами, помог ему сесть. Он прижал своего оруженосца к плечу и тихо заговорил: — Ты самый храбрый. Слышишь меня, Суллас. В семьсот лет не струсить и вызвать на бой самого Тора Одинсона. Это много мужества надо иметь. А косы, это всего лишь символ. Они отрастут снова и я сам, лично, заплету их в хвосты воина. Ты ещё будешь великим воином. — Альстаф, глаз с него не спускай. Ни на минуту не оставляй одного. — Да, ваша милость. Альвы не потребовали сатисфакции, боялись, что публичность процесса сгубит Сулласа. Юноша ещё год ни с кем не разговаривал, а в одно прекрасное утро пришёл к своему князю и тихо сказал: — Я хочу стать членом тайной стражи вашего дома. — Хорошо, Суллас. Ты один из достойнейших. Я допускаю тебя, тем более твоя магия всегда неоценима в бою….***
Тор увлечённо рассматривал, как воины из посольского корпуса альвов показывали свои умения на полигоне. Особенно выделялся один из них. Высокий, даже для альва, статный и мускулистый, но в отличие от асов, которые при такой мускулатуре казались неповоротливыми, он был гибок как пантера. Сейчас этот воин бился на потеху местной детворе с одним из лучших асов в дружине Тора. Он ловко и изящно парировал удары учебного меча, решили не брать боевые, чтобы не пугать детей кровью. Он приседал, уклонялся, атаковал из самых немыслимых позиций. В итоге ас сам не понял, как оказался без оружия. Дети вокруг зашлись счастливым хохотом. Тор с уважением посмотрел на столь доблестного воина. Он окликнул его: — Как зовут тебя, воин? — хорошо, что Тор был достаточно далеко и не видел, как скривилось на несколько секунд лицо альва, как будто тот наступил в собачью кучу. — Суллас. — Вежливый дипломатический кивок, не более. — Я, вижу, ты умелый и доблестный воин. Не желаешь ли спарринг со мной? Суллас с сомнением посмотрел на Мьёльнир в руках Тора и тихо сказал: — Зачем? Мьёльнир величайшее оружие. Кто держит его в руках, тот непобедим. — О, нет. Что ты. — Тор приветливо улыбнулся. — Я воин, и не бью более слабых противников. «Это точно», — подумал Суллас, — «противников, даже слабых ты не бьёшь. Только детей или тех, кто не может дать отпор». — Я возьму меч, — Тор даже не заметил, что его общество неприятно альву. — Хорошо. Оба противника сошлись в бою. Тор, опытный, умелый и сильный и Суллас. Он больше не обладал мальчишеской порывистостью, он изучал противника во время боя, нанося слабые прощупывающие оборону удары. Громовержец с лёгкостью парировал их, нанося ответные удары. Суллас сделал изящный пируэт и вдруг перекинул меч в левую руку и атаковал с другой, непривычной Тору стороны. Хватило только одного момента замешательства, а Тор уже был безоружен.***
Только через две недели Локи смог прямо стоять на ногах. Теперь боль отступила, однажды Дикон заметил, как Лафейсон сидит под каштаном, возится с каким-то растением с аптекарского огорода и блаженно улыбается: — Локи, — тихо спросил он, — о чём думаешь? — О том, что счастье в простых вещах, а мы не ценим. Я снова могу ходить, и, веришь или нет, мне больше ничего уже не надо. Только… — Только что? — Я не хочу оставаться в Асгарде. Я бы ушёл, будь у меня такая возможность. — Но её у нас нет, так что давай ценить то, что у нас есть. Не грусти, жизнь долгая и кто знает, как норны управят. — Дикон улыбнулся и снова посмотрел на Катарину. Она была прекрасна. Чистая, добрая и такая наивная и самоотверженная. Сколько лет он искал такую? Искал и не находил, а теперь вот нашёл и не знает, как к ней подойти. — Ты сам сказал, цени то, что имеешь. Подойди к ней, скажи всё что хочешь, — тихо заметил Локи, увидев, куда смотрит Дикон. — А если… — Она не откажет. Иди. — Дикон кивнул и пошёл к Катарине, а Локи двинулся к грядкам аптекарского огорода. Теперь он был одержим идеей, вырастить эти растения у себя в комнате. Старый садовник, как, оказалось, знал много об этом месте. Он называл растения, росшие в аптекарском огороде. Они были уникальны. Часть из них могла вывести любой яд из организма, другие заживляли раны, третьи дарили спокойный и безмятежный сон. Локи, как любой увлекающийся учёный, готов был ночевать в этом саду, но Дикон настаивал на его возвращении в спальню. Наконец-то у Локи снова была жизнь. Не существование, не борьба, а настоящая жизнь. Он всё время что-то записывал, рассчитывал, вспоминал то, что знал когда-то давно. Настолько давно, что и сам уже забыл. Сейчас его больше всего интересовало одно дерево в центре тайного сада. Садовник рассказал, что это побег Великого Ясеня, и если не дать ему погибнуть, то он разрастётся во всей красе, и прекрасней древа нигде не сыщешь. Локи со всем своим упрямством решил во что бы то ни стало выходить это дерево. Делал он это ревниво, с детским задором. Как только он смог ходить, он стал поливать его корни колодезной водой, засыпать какие-то порошки и смотрел, смотрел и ждал чуда, совсем как маленький ребёнок.