Ветер ли старое имя развеял? Нет мне дороги в мой брошенный край Если увидеть пытаешься издали Не разглядишь меня Друг мой, прощай!
Это был трудный день. Прощаться с прошлым было очень больно. После завтрака Дикон сразу же ушёл исполнять приказание. Он знал, к кому обратиться за помощью. Тот воин, которого он в своё время устыдил, теперь был готов служить опальному принцу. — Грилл, ты можешь мне помочь? — спросил его Дикон. — Да, что-нибудь угодно? — Можжевеловые ветки, ягоды можжевельника и много чёрного бархата. — Что? Так плохо? — ещё три месяца назад он бы стал говорить, что это правильно и справедливо, а сейчас острое чувство жалости и пустоты стало проникать в его сердце. — Локи скоро покинет нас, — тихо сказал Дикон и ведь не соврал ни словом, хотя отлично понимал, какой смысл в эти слова вложит воин. — Надо срочно уведомить Всеотца. Может быть Локи захочет проститься? — Не стоит. Локи сказал никому не говорить ничего. — Но ведь… — Последняя воля уходящего священна, ты же знаешь. — Хорошо. Всё сделаю по воинской традиции. Только… — Что? — Вряд ли по нему объявят траур и проведут тризну. Ты мне скажи, когда всё кончится, я провожу его в последний путь. — Он не хочет никого видеть рядом с собой, только когда уйдёт. — Хорошо. Локи рассматривал свои вещи и его терзали воспоминания. Это было больно, выжигать из души любовь к тем, кого он считал близкими. Плащ из волчьей шкуры. Этого волка они затравили вместе с Тором. Как же давно это было. Волк тогда чуть его не загрыз, но Тор успел вовремя. Белая рубашка с изумрудно-зелёной вышивкой. Фригга сама её вышивала, это был подарок на его день рождения. Она тогда говорила, что чтобы не стряслось во всех девяти мирах, она всегда будет любить своего сына. Как же счастлив он был в тот день, он смотрел на улыбающуюся Фриггу, на смеющегося Тора, на Одина и чувствовал себя как за каменной стеной. Серебряные наручи с рунами Верховного Мага, Один заказал их у цвергов, специально для него. А потом выяснилось, что всё это ложь. Балаган, а его разыграли в тёмную непонятно для каких целей. Лицо скривилось в гримасе боли. Как же низко, и это из-за них он погубил свою жизнь. Это за Тора он принял яд. Как же отвратительно. Он продолжал молча разглядывать осколки своего прошлого. Поискал в душе остатки обид, желания отомстить и понял, что ничего этого нет. Только горечь, значит он теперь точно свободен, можно уходить. Трикстер посмотрел на себя в зеркало и решил что от бывшей семьи он не примет даже нижнего белья: — Катарина, — позвал он. Девушка явилась на зов и невольно залюбовалась статной фигурой принца. — Ты меня очень обяжешь, если пойдёшь на базар и купишь мне бельё, штаны и рубашку, а так же пару крепких ботинок. — Хорошо. — Только не ходи в дорогие лавки. Возьми вещи там, где одеваются воины. — Но, Локи, есть же деньги…. — Они не мои. Я ничего не могу взять у посторонних мне людей, поэтому прошу твоей помощи. — Я понимаю, ты сейчас обижен, но это твоя семья…. — Семья — это когда никого не бросают. Я не бросал, бросили меня. Дальше я сам, пусть норны рассудят. — Локи грустно улыбнулся.***
Только к вечеру удалось достать всё что нужно. Локи и Дикон занавесили окно чёрными шторами. Локи задёрнул их наглухо. Все зеркала тоже были занавешены чёрным бархатом, на столах поставили траурные курильницы. На кровать застелили белоснежное бельё. Цветной гобелен был снят. Постель застелили чёрным траурным покрывалом, на изголовье были положены ветви можжевельника и рассыпаны ягоды. Белоснежный конверт с траурной лентой лёг на изголовье кровати. Все вещи Локи вынесли в сад. Сам трикстер нашёл место для погребального костра. Магией он зажёг огонь, а потом взял рубашку, вышитую Фриггой и швырнул в костёр, следом отправились подарки Одина и Тора, потом бельё, одежда, книги. Локи с каменным лицом смотрел, как горело всё то, что он когда-то так любил. В этом погребальном костре сгорала вся его прошлая жизнь. Магический огонь намного сильнее обычного пламени. Через двадцать минут всё было кончено, от вещей осталась только горстка пепла. Локи протянул руку, прошёл порыв ветра и пепел развеялся. Локи умер в эту ночь. Дикон и Катарина наблюдали за ним и молчали, они как будто видели, что творится на душе у бывшего принца Асгарда. Постояв ещё несколько минут, Локи прошёл в домик и вынес оттуда братину и острый нож. — Дикон, — начал он, — ты помогал мне. Ты не позволил мне сломаться, и я прошу тебя. Окажи мне честь, стань моим кровным братом. — Это честь для меня. — Ответил Дикон. — Более мужественного аса я ещё не видел. Я не опозорю нашего братства. — Он взял нож и распорол себе запястье. Локи поднес братину к ране. Кровь полилась в чашу. Потом тоже самое сделал и Локи. Улыбающаяся сквозь слёзы Катарина влила в чашу вино и нараспев произнесла: — Перед всевидящими норнами, под небом ночным, на земле благословенной слово говорится и дело делается! Станут двое братьями кровными, братьями родными! И в свидетели сей клятвы призываю я все громы небесные, все костры ночные. И да удвоится сила братьев сих! И всегда знайте и век помните, что если будет одному в другом нужда, да помогите друг другу. Хлеб вместе преломите, радость на двоих делите, в горе-беде помогите! В этом клянитесь! — Клянусь! — Локи торжественно поднял братину и осушил половину. — Клянусь! — Дикон допил чашу до дна. Золотой магический свет окутал двух мужчин, теперь уже братьев. Катарина смотрела на них и не знала, радоваться ей или плакать. Она была счастлива, что её Дикон стал братом Локи, но и отпускать теперь уже почти своего деверя в неизвестность она не хотела. — Обнимемся что ли, брат. — Сказал Дикон и стиснул Локи в объятиях. — Может передумаешь? — спросила Катарина. — Нет. Я решений своих не меняю. — Спокойно ответил Локи. — Я ухожу. Прошу только не рассказывайте ничего, пока не поинтересуются. — А куда пойдёшь? — В Мидгард. Там проще всего спрятаться, да и осталось кое-что у меня там. Не к голым стенам пойду. — А Хеймдаль? — Он меня не видит более. Тип моей магии изменился, так что я не в опасности. — А в самом Мидгарде? Я не думаю, что они тебя простят. — Резонно заметил Дикон. — О, там сложное общество. — Улыбнулся Локи, складывая в свою сумку мешочки с семенами различных растений. — Моё лицо знают только Мстители. Даже если я с ними пересекусь, то смогу легко доказать, что они ошиблись. Поверь, риска больше нет. — Хорошо, а из Асгарда как уйдёшь? — Тропы. — Тихо ответил Локи. — Ночь подходит к середине и мне пора. Прощай, брат мой. — Прощай, я верю, что мы ещё встретимся.***
— Благодарю тебя, матушка Урд. — Фрейя поклонилась. — Это не моя заслуга. Локи всё сделал сам. И знаешь что ещё? — Что? — Асгард не падёт, ведь Дикон теперь брат Локи. Видишь, от каких мелочей может зависеть жизнь целого королевства.***
Ночь, царившая в Золотом Городе, надёжно скрывала Локи от взглядов любопытных. Да и кто помнил его лицо. Все знали только то, что Локи урод, а юноша, шагающий за городскую стену был очень красив. Маг рассчитал всё правильно, он шёл к тропе, ведущей в Мидгард. Там в трёх банках у него были открыты счета, которые он планировал использовать для оплаты наёмников. Локи ухмыльнулся. Не получилось у него стать владыкой Мидгарда, а вот деньги и документы пригодятся самому. Последний раз он обернулся на город, облегчённо вздохнул и шагнул на тропу.