***
— Это серьёзно? Ты сильно болен? — Я ещё не знаю, но всё будет хорошо. Если нет, то ищи меня в госпитале Пемброк в Майами. — Ты, наверное, шутишь? Майами — почти за три чёртовых тысячи мили отсюда, я родилась там и уехала оттуда при первой же возможности. Флорида — штат, где я прожила половину своей жизни.***
Чёрт, нет. Только не это. Почему я тогда перевела тему на эту проклятую Флориду, но он и не хотел сам рассказывать об операции. А потом мне пришло сообщение от Зейна, и я ушла. Гарри сам толкнул меня на это.***
— Я нечаянно подслушала, что твой отец кому-то поручил сделать тебе анестезию в ближайшее время, у тебя будет операция? — Да, но она ничего не значит. Точнее значит, но не будем сейчас об этом, хорошо?***
Долбанный Гарри. В моём рту пересохло, а аккуратно собранная стопка газет снова падает на пол с моих колен, когда я встаю. Бросаю в тележку эту страничку и возвращаюсь назад, оставляя разбросанные листы рядом с кассой. Беременный парень. Нет, это же никак невозможно. Значит он не толстел, а внутри него был плод. Господи, какой кошмар. Останавливаюсь рядом с холодильником с газировкой и пытаюсь придти в себя. В голове водоворот мыслей, карт, дорог, нам предстоит поехать во Флориду. POV Луи. Зейн ускоряется и скрывается за высоким стеллажом с водой. Я бросаю взгляд на Лорен и убегаю за парнем, догоняя его за углом и врезаясь в его спину. — Извини, — делаю шаг назад и начинаю рассматривать этикетки на бутылках. — Ты в порядке? — Нет, — Зейн мотает головой и сжимает кулаки. — Я серьёзно ошибся и теперь в полном дерьме. Я громко сглатываю и отвожу от него свой взгляд. Мне становится жутко неудобно перед другом, ведь это я его подставил, а теперь из-за моей глупости он чувствует себя ужасно, хотя делать это должен я. Разгон моих эмоций начинается с безразличия, и заканчивается там же. С ранних лет мне не свойственны эмоции счастья, удивления, грусти, а сейчас только жуткое похмелье и головокружение, но это не относится к эмоциям, которые я мог бы испытывать. Предал Зейна? Он страдает, я нет. Предал Гарри? Он ревновал, я нет. Это совсем несправедливо, и даже мне уже неловко от того, что все что-то чувствуют, кроме меня. — Надеюсь с Гарри всё хорошо, — говорит Зейн, не поворачиваясь, и я понимаю, что он сказал это именно мне, а не тому мужчине, который стоит рядом уже пять минут и не может выбрать минеральную воду явно от похмелья, судя по запаху. — Наверное, — пожимаю плечами и достаю с нижней полки несколько пятилитровых бутылок. — Этого должно хватить. — Вполне, — он поднимает четыре бутылки, оставляя мне три, и молча обходит очередь рядом с первой кассой. Мы внимательно оглядываемся и всматриваемся в лица прохожих, не замечая Лорен. Спустя пять минут мы решаем пойти искать её, хотя это и не занимает много времени. Девушка стоит в противоположной стороне от касс с низко опущенной головой, тележка до самого верха наполнена едой, будто сегодня последний день перед апокалипсисом, когда все одновременно бегут в магазины и сгребают всё на своём пути. Недалеко от неё стоит автомат по выдаче денег, и я не могу этому не обрадоваться. — Мы же договорились встретиться у кассы, — Зейн ставит на пол тяжёлые бутылки и с облегчением выдыхает. — О, банкомат! — Восклицаю я и ухожу к автомату, оставляя бутылки около ног девушки. Зейн озадаченно рассматривает лицо Лорен, на которое я тоже обратил внимание, оно полно замешательства. Тогда она протягивает ему немного помятую страницу американской газеты, и я отворачиваюсь к банкомату, вставляя карточку и ожидая ввода кода. Когда автомат с приятным звуком отсчитывает мои купюры, я убираю их в бумажник и возвращаюсь к ребятам, без стыда уставивших на мои свои безумные взгляды. Да, я сегодня не брился, выгляжу хуже бездомного, но в отличие от бездомного, меня украшает кошелёк с деньгами. Мне приходится самому несколько раз осмотреть свою одежду, чтобы удостовериться, что моя ширинка застёгнута, а куртка нигде не испачкана или не порвана. Сдавшись, я выхватываю газету из рук Зейна и размахиваю ей у них перед глазами. — Прекратите так бесстыдно пялиться! — Мы поедем в Майами, — почти шепотом произносит Лорен, что я едва могу расслышать её слабый голос. — Это же хорошая новость, там всегда тепло, полно развлечений, первым делом прокатимся на скоростных моторных лодках, потом в бар в Майами-Бич, а после него сразу в клуб и… — Не думаю, — девушка кивает на газету и помогает Зейну уложить бутылки в тележку. — Программа передач на сегодня? Прогноз погоды? Рецепты для сытного обеда? Вакансии на работу? Ммм, сплетни, мой любимый раздел, — складываю лист пополам и собираюсь выкинуть, но Лорен быстро выхватывает у меня эту жалкую страницу. — Невыносимый идиот! — Поздравляю, Луи, — шутливо произносит Зейн и похлопывает меня по плечу. — Ты только что разозлил нашего капитана дальнего плавания. — Вы оба идиоты, я точно помню, что Гарри называл госпиталь Пемброк, а теперь якобы беременный парень направлен туда на сохранение! — Брюнетка агрессивно толкает от себя злосчастную тележку и начинает всё вытаскивать из неё, подойдя к свободной кассе. — Это не совпадение! — Беременный кто? Парень? Лоло, ты начиталась сказок, это не возможно, — усмехаюсь и обхожу её, собирая еду в большие пакеты. — Хочешь сказать, мне его слова приснились?! — Мне тоже многое снится, а иногда я даже путаю сон с реальностью, представляешь? — Расплачиваемся с продавцом наличкой и в полной тишине и напряжении между нами, загружаем огромные мешки в багажник и заднее сидение. — Отсюда до Майами без остановки ехать неполных два дня, — она садится за руль и перекидывает ремень безопасности, устанавливая на передней панели телефон с навигатором. — К счастью, мы все умеем водить машину. — Господи, ты серьёзно думаешь, что это Гарри беременный? — Взмахиваю руками и откидываюсь на спинку сидения. — Хорошо, — она ждёт, пока Зейн пристегнётся, а затем заводит машину и трогается с места, аккуратно выезжая с парковки на шоссе. — Тогда как ты объяснишь его постоянную тошноту, боли в животе, он же вес набрал не от того, что много ест, сам подумай. — Но это… Это невозможно, — отказываюсь принимать сказанную информацию, игнорируя тревожное чувство, нарастающее где-то в груди. — Даже если я ошибаюсь, неужели тебе бы не хотелось узнать, действительно ли он беременный или нет, это же твой ребёнок, — она отвлекается от дороги и впивается в меня взглядом через зеркало заднего вида. — Ради всего святого, следи за дорогой, — вжимаюсь в сидение и отгоняю от себя вредные мысли. — Почему ты вообще думаешь, что это мой ребёнок? Мы предохранялись. Всегда предохранялись, кроме нашего первого раза. Нет, нет, нет. Прочь из мыслей. POV Гарри. Госпиталь Пемброк. Майами. Невозможно и абсолютно нереально так жить, когда везде за тобой ходит долбанный психолог. Да, меня наконец-то развязали, но только на несколько минут, чтобы я сходил в туалет. Скудная жизнь, этот Джоуи уже достал глупыми разговорами о своей жене и сыне, почему он не может просто помолчать. Я просил, но ему приказали занимать меня беседами о семье, которые я терпеть не могу. Врачи специально убрали из моей палаты острые предметы и мебель с углами, теперь здесь, как в психушке — всё круглое и мягкое. Они вводят мне обезболивающие только на ночь, чтобы мой сон был полноценным, заставляя днём трястись и корчиться от боли, есть «полезную» для меня и моего «ребёнка» еду, неприятную на вкус. Кожа на моих запястьях стёрта до крови, которая уже благополучно запеклась, но с каждым прикосновением этих жёстких ремней кожа вновь трескается и кровоточит. Здесь даже нет зеркала, оно и понятно почему, я даже не могу посмотреть, насколько ужасно я выгляжу с грязными и запутанными волосами, в этой огромной больничной одежде, похожей на форму для заключенных, только белого цвета. — Как ты себя чувствуешь, Гарри? — Джоуи весь день сидит на этом кресле, и каждый час задаёт мне этот вопрос. — Точно также, как и час назад, — отворачиваю голову к окну, наблюдая, как нежно-розовый цвет неба превращается в лиловый с заходом солнца. — Давай поговорим об отце… — Ты его видел, мой отец приковал меня здесь с тобой, — прерываю его, не отводя взгляда от вида за окном, где облака пепельного цвета медленно затягивают всё небо. — А мама равнодушно держала меня за руки. — Я не о твоём отце, — он вальяжно перекидывает ногу на ногу. — А об отце этого ребёнка. — Я не знаю, кто отец, — выдаю ложь, но ложь не выдаёт меня, и я чувствую своим затылком удивлённый взгляд психолога. — Что? Я гей и люблю экспериментировать с партнёрами. — Какой из партнёров был самый запоминающийся? — Мы будем обсуждать мою интимную жизнь? — Ты не ответил на вопрос, — он поднимает одну бровь, и я вздыхаю. — Эмм, кажется, он был панком, — прогоняю из своих мыслей образ Луи, конечно, он был единственным в моей личной жизни, но сейчас я не захотел видеть его в своих сексуальных фантазиях. — Безумные розово-фиолетовые волосы, пирсинги, татуировки, я почти уехал с ним путешествовать, но вернулся, а теперь не знаю, где он может быть. — Очень интересно, — кивает Джоуи и хочет продолжить говорить, но его прерывает стук в дверь, в комнату врывается медсестра и что-то шепчет ему на ухо, затем он резко встаёт и выходит из палаты, плотно захлопывая за собой дверь. Я слышу его громкий голос за стеной, но не могу разобрать слов. В следующий момент по этажу разносится его грубый рёв, практически шипящий одну единственную фразу несколько раз подряд: «Никакой прессы, убирайтесь!»