***
Глядя на то, как на город снова опускается ночь, внимательно наблюдаю, как последние лучи света покидают палату, погружая все в темноту. Хочется занавесить все окна, чтобы свет больше никогда не проникал в мое пространство. На прикроватной тумбочке лежит таблетка со снотворным, которую мне настойчиво предлагал врач, но я не хочу. Мне больше ничего не нужно. Мама сказала, что я была без сознания почти двое суток. Ей позвонили из больницы ранним утром, когда врачи пытались отыскать моих родственников. Мамин номер как раз был последним в списке звонков. Я даже не хочу думать, что она чувствовала в тот момент, когда ей сообщили обо мне. Понятия не имею, кто меня нашел в том безлюдном переулке глубокой ночью, но честно говоря, не знаю, могу ли я быть благодарна тому человеку. Он спас мне жизнь, но я не смогла уберечь жизнь другого. «Привет от мистера Томпсона… Надеюсь, ты его не забыла…» Эти слова никак не покинут мою голову. Они раз за разом убивают во мне и без того разбитое сердце. Не могу их слушать. Хочется закрыть уши и закричать, чтобы хоть как-то заглушить этот бесконечный гул. Скоро должна прийти полиция, а я не смогу рассказать им все заново. У меня не хватит на это сил. Да и толку. Алану Томпсону ничего за это не будет. Его имя не будет запачкано в грязи. Он сделает для этого все, если уже не сделал. Но моя ненависть к нему растет. Слишком стремительно. За эти пару часов у меня было столько самых разных мыслей. Нехороших мыслей. Но я сумела их отогнать. Пока что. Слышу, как открывается дверь в палату, но мне все равно, кто там пришел. Мир стал мне слишком безразличен. Кто-то закрывает за собой дверь и медленно идет к кровати. Стоит ли мне бояться? Мне уже не страшно. — Здравствуй. — Голос моего отца заставляет меня испытать нечто похожее на удивление. Может быть, я уже сошла с ума, и сейчас мне все еще кажется? — София сказала мне, что ты здесь. Наверное, мне стоило предупредить маму не сообщать ничего папе, но мне было слишком плохо, чтобы вспомнить о человеке, которого с некоторых пор не существует в моей жизни. — Уходи, — коротко говорю я. Отец обходит кровать, берет стул и садится прямо напротив меня. Не хочу смотреть на него. Не хочу его видеть. Из-за него я подписалась на всю эту авантюру. Я хотела помочь ему, но оказалась в ловушке, за которую так дорого заплатила. — Я тебе не враг, — строго говорит он. — Ты — моя дочь, и я… — У тебя нет дочери, — перебиваю я его. — Она была у тебя, когда согласилась помочь спасти твой бизнес, даже не догадываясь, что на самом деле ее просто в очередной раз обманывают. У тебя была дочь, когда ты обманывал маму. Но сейчас…у тебя ее нет. Как и у меня больше нет отца. — Мне сказали, ты потеряла ребенка, — заявляет отец, а от его слов мое сердце снова болезненно сжимается. Пусть он замолчит. Не могу это слушать. — И кто же не состоявшийся папаша? Его полное безразличие к моему несчастью убивает последние остатки чувств дочери к отцу. Как он может так говорить? — Это не твое дело. — Может быть, оно и к лучшему, что все так получилось, — вздыхает отец. — Ребенок был бы для тебя сейчас обузой. К тому же я узнал, что ты работаешь горничной. Ты бы просто не смогла прокормить и себя и ребенка. Так что считай, тебе повезло. — Что? Повезло? Да, как ты смеешь такое говорить? Мое сознание никак не хочет поверить в то, что только что сказал Кристофер Грант. Это была его внучка, а может быть, и внук. А он считает моего малыша обузой? Да я бы все сделала, чтобы он вырос, не зная плохой жизни. Пусть было бы плохо мне, но только не моему ребенку. — Я понимаю, тебе сейчас непросто, но… — Ты ничерта не понимаешь! — не выдерживаю я, приподнявшись с кровати. — Ты, как и этот ублюдок Томпсон, думаешь только о себе! О том, чтобы только тебе было хорошо! Тебе плевать даже на свою семью! Слезы снова наполняют глаза, начиная быстро скатываться по щекам. — Я приехал, чтобы помочь тебе, — говорит отец, поднявшись со стула. — Я не нуждаюсь в твоей помощи! — Это ты сейчас так говоришь. Он что-то достает из кармана, но присмотревшись вижу, что это портмоне. Нет, он не посмеет меня так унизить. — Вот, этого тебе хватит на первое время, — говорит отец, положив на тумбочку несколько бумажек. Он решил помочь мне деньгами. На большее он и не способен. — Если будет нужно еще, дай мне знать. Иногда стоит пойти мне навстречу, Жаклин. — Забери это сейчас же, — шиплю я, указывая на пачку купюр. — И убирайся отсюда. Все, что мне от тебя нужно, это чтобы ты исчез из моей жизни. Чтобы я больше никогда тебя не видела. Слышишь? Отец смотрит на меня очень внимательно, словно пытаясь прочесть что-то в моих глазах. Лучше бы он не приезжал. Лучше бы он ничего не знал. — Слышу, но только, когда тебе будет совсем плохо, не проси меня тебе помочь. Хочешь справляться сама? Пожалуйста! Твоя взяла. Отец разворачивается и ловко обходит кровать, быстро идя к двери. Схватив деньги с тумбочки комкаю их и со всей силы бросаю прямо в него. — Ненавижу! Ненавижу вас всех! — кричу ему вслед и крепко закрываю лицо руками. — Что ты ей сказал? — слышу злой голос мамы. Они о чем-то спорят, но я не могу больше это слушать. Хватит с меня всего этого. — Джеки, милая, ты в порядке? Прости, я отлучилась на пару минут. — Мама быстро забегает в палату и садится рядом со мной. Она оглядывает меня обеспокоенным взглядом, пытаясь отыскать причину моего подавленного состояния. — Я не думала, что он приедет. Прости, я просто подумала, он имеет право знать. Она пытается меня успокоить, но эмоций так много, что я совсем не могу их сдерживать. — За что мне все это? — рыдаю я, крепко ее обняв. — Почему это все происходит со мной? — Тише, родная, тише, — успокаивает она меня. — Все будет хорошо. Ты будешь счастлива. Я это чувствую. Выпив таблетку, ложусь на подушку, чувствуя, как меня стремительно начинает клонить в сон. Мама все еще сидит рядом, заботливо поглаживая мою ладонь. Веки тяжелеют, боль снова уходит куда-то далеко, но я знаю, что совсем скоро она вновь вернется, разбивая меня еще одним сокрушительным ударом.***
Лежа на диване в своей скромной квартирке, чувствую запах приготовленной пищи. Не помню, чтобы я когда-нибудь видела маму у плиты. Не помню, чтобы она вообще могла что-то приготовить. — Джеки, я приготовила ужин, — сообщает мама, зайдя в комнату. — Пойдем. Тебе нужно поесть. Меня выписали из больницы еще сегодня утром. Как только мы с мамой зашли в квартиру, я видела, как исказилось ее лицо при виде моих «комфортабельных апартаментов», но она всячески старалась скрыть свою реакцию на увиденное. — Я не хочу есть. Нет аппетита. — Джеки, тебе нужны силы. Давай, вставай. Поешь хотя бы немного. Неужели, я зря стояла у плиты? — Мама, прости, но я не могу. Я, правда, не голодна. Я обязательно попробую, но не сейчас. — Хорошо, как скажешь, — нехотя соглашается мама, все еще стоя у меня над душой. — Можно, я побуду одна? — Джеки… — Пожалуйста. Слышу ее недовольный вздох, но к счастью, она идет мне на уступки. — Пойду схожу куплю немного продуктов, а у тебя совсем ничего не осталось, — говорит она. — Я скоро вернусь. Если что-то будет нужно — позвони. Как только дверь квартиры закрывается, я снова переворачиваюсь на спину, встречая перед собой уже привычный вид на потолок. В дверь кто-то звонит, и я недовольно закатываю глаза. Неужели, мама что-то забыла? Встав с дивана, медленно иду к двери, но посмотрев в глазок, резко отхожу назад. Что ему нужно? — Джеки, это я, Уилл. Пожалуйста, откройте. Я знаю, что вы здесь. Хочу сказать ему, чтобы он уходил, но так и не делаю этого. Щелкнув замок, распахиваю дверь, встречаясь с безумно обеспокоенным взглядом Уилла Фейна, который каким-то образом оказался на пороге моей квартиры. — Зачем вы пришли? — тихо спрашиваю я. — Мой номер теперь убирает другая горничная, а вы куда-то исчезли. Только сегодня утром мне сказали, что вы в больнице. Я сразу отправился туда, но там мне сообщили, что вас уже выписали. — Да, вы все верно изложили. — Я могу войти? — Хочу сказать ему «нет», но продолжать наш разговор на пороге квартиры — не самая лучшая мысль. Не хочу, чтобы кто-то что-то услышал. Мне и так хватает грязных сплетен, о которых пишут в газетах. — Да, конечно, — пропускаю его вперед, проводив в комнату. Сев на диван, ощущаю легкую неловкость между нами. Я совсем его не знаю, но почему-то я верю в то, что он здесь с абсолютно искренними намерениями. — Я очень беспокоился за вас. Что с вами произошло? Пытаясь не выдавать своих переживаний, крепко сжимаю кулаки и отвожу взгляд в сторону. — Это очень длинная история. — Я улетаю сегодня ночью, но я не мог уехать не увидев вас снова. Простите, что лезу не в свое дело, но если я могу вам как-то помочь… — Вряд ли вы сможете это сделать, — с горечью улыбаюсь я, опустив голову. — Но я могу хотя бы попытаться, — улыбается он мне в ответ. — Если вы не захотите мне рассказывать, я пойму. Знаю, это может звучать глупо, но вы действительно можете мне довериться. Взглянув ему в глаза, замечаю, как в них просыпается жалость, сочувствие, сожаление. Мой жизненный опыт должен бы предостеречь меня от чужого мне человека, который пытается пробраться в мое личное пространство, но мне так сильно хочется ему открыться. Рассказать все, выплеснуть наружу невысказанные слова. Я хочу поделиться с ним хотя бы частью своей боли. Может быть, он так ничего не поймет, но вдруг это поможет мне? Рассказав ему о своем былом положении в обществе, моем фиктивном замужестве и о том, что сделал мой отец вместе с Аланом Томпсоном, я медленно, но верно перехожу к самому трагичному эпизоду этой истории. Уилл слушает каждое слово, затаив дыхание, и как только я рассказываю ему о последних событиях, он хмурится и с какой-то горечью прикрывает глаза. — Я…даже не знаю, что сказать. — По нему видно, что он не ожидал услышать именно такой рассказ, но я не жалею, что поделилась с ним своей историей. Кажется, мне даже стало немного легче. — Я многое слышал об Алане Томпсоне, да и вашем отце, но это… Он должен за это ответить. — Алан всегда выходит победителем. Он предупреждал меня, что моя жизнь теперь будет совсем другой, и он выполняет свои обещания. Как видите. — Да, вижу. У таких, как он, все уже давно схвачено. Но я не верю, что нет способа его наказать. Я сам из Нью-Йорка, и у нас с приятелями своя адвокатская фирма. — Так вы адвокат. — Да, поэтому я хочу предложить вам помощь. Не знаю, что из этого получится, но я могу попытаться отыскать весьма полезную информацию об Алане Томпсоне, которую вы сможете направить против него. — Вы предлагаете мне ему отомстить? — Это будет уже ваше решением, как распоряжаться информацией. Я лишь предлагаю воспользоваться моим служебным положением и найти кое-что интересное о Томпсоне. На это уйдет время — месяц, два, три или же больше, но я уверен, что я смогу найти то, что сможет разрушить размеренную жизнь этого человека. Все зависит от вас и вашего решения. Вы готовы на это пойти? Знаю, что мне стоило бы подумать, а лучше бы и вовсе отказаться от этой затеи, но моя ненависть к этому человеку слишком велика. Она просто съедает меня изнутри, требуя мести. Я хочу раздавить его, растоптать, унизить. Хочу, чтобы он страдал также, как и я сейчас. Хочу, чтобы ему было больно. Возможно, мне не стоит лезть снова в это болото, но ведь я просто уйду в тень, дав Алану Томпсону возможность посмаковать вкус триумфальной победы над слабачкой Жаклин. Но потом я обязательно вернусь, напомнив ему о себе и о том, что он когда-то сделал. Готова ли я на это согласиться? Кажется, ответ уже и так слишком очевиден. — Я готова. — Уверены? — Да. Как никогда…