Без масок

Кажется, из легких выбили весь воздух. Трудно дышать. Слова отца отрезвляют мое и без того затуманенное сознание. Бабушка! — Что? — слетает с уст. Отчаяние накрывает меня с головой. Огромные высотные здания, кажется, сейчас поглотят меня. Все тело сковывает страх. — Я пытался до тебя дозвониться несколько дней, но ты… — Что с бабушкой? — перебиваю я его. Встряхнув головой, пытаюсь привести мысли в порядок. Такси! Мне срочно нужно поймать такси. Боже, ну почему я отпустила водителя в самый неподходящий момент? — Уже все в порядке, — вздыхает отец, а мое сердце все равно болезненно сжимается. Он сказал «уже»? — Но она очень хотела видеть тебя. — Я вылетаю первым рейсом. — И тут же отключаю звонок. К счастью, мне удается быстро поймать такси. Мысли беспорядочно бегают из стороны в сторону. Хочется схватиться за голову, чтобы остановить этот хаос. Я так сильно увлеклась местью, что совсем забыла о самом дорогом, что у меня есть. К собственному стыду, мне даже трудно вспомнить, когда я последний раз сама звонила бабуле, чтобы просто узнать, как она. Только сейчас вспоминаю ее звонок около двух недель назад. Я как раз была на очередной встрече, когда она пыталась со мной связаться. Я собиралась ей перезвонить, но, похоже, у меня нашлись дела поважнее. Как я могла быть такой эгоисткой? Такси останавливается возле центрального входа в аэропорт Дж. Кеннеди. Кинув две сотни долларов, быстро выхожу из машины и направляюсь к первой попавшейся стойке. — Добрый день, мисс, — приветливо приветствует меня девушка. — Чем я могу вам помочь? — Мне нужен билет на ближайший рейс до Хьюстона. — Минутку. — Пока она устремляет взгляд на экран компьютера, я суетливо оглядываюсь по сторонам. Отстукиваю пальцами произвольный ритм, но нервы все на пределе. — Осталось только одно место в эконом-классе, мисс. Вылет через час. — Отлично. Мне подойдет. Как только самолет совершает посадку в дождливом и вечернем Хьюстоне, по спине вновь пробегает холодок. Чувство стыда сжигает меня изнутри. Но я это заслужила. Сама виновата. Поймав такси, прошу водителя отвезти меня в самую лучшую частную клинику. Сомневаюсь, что отец смог бы вынести запах обычной больницы. Чего стоит его лицо полное отвращения, когда он навещал меня после потери ребенка. Гнев вновь пытается просочиться в душу, но нет, не сейчас. Я не должна думать все время об этой чертовой мести. Еще немного и я полностью помешаюсь на этом. Я уже чувствую, что контролирую каждый свой шаг, каждое свое действие, только бы сделать больно Алану Томпсону. Нормально ли это? Возможно, я уже начинаю сходить с ума? — Добрый вечер, мисс. — Медсестра широко мне улыбается, хлопая длинными ресницами. — Здравствуйте, скажите, в какой палате лежит Клара Грант? — Минутку, мисс. — Она смотрит в компьютер. — Да, миссис Грант — наша пациентка. А могу я узнать, кем вы ей приходитесь? — Я ее внучка. Мой…отец, Кристофер Грант, должен быть как раз здесь в данный момент. — Мистер Грант! Конечно! — Услышав имя моего отца, ее улыбка становится еще шире. Кажется, сейчас она еще больше рада меня видеть. — Я распоряжусь, чтобы вас проводили. Не проходит и минуты, как ко мне подбегает еще одна медсестра, которая ведет меня по длинным коридорам клиники. Мы поднимаемся на второй этаж и, заметив вдалеке Маккензи, стоящего около двери, понимаю, что мы пришли. — Дальше я сама, — говорю я медсестре. — Спасибо за помощь. — Если вам будет что-нибудь нужно, сразу же сообщите. Подходя к палате, сердце начинает стучать быстрее. Я волнуюсь. Слишком. Я ведь даже не знаю, что случилось с бабушкой. И от этого неприязнь и презрение к самой себе становится только сильнее. — Мисс Грант, — приветствует меня Маккензи. Уголки его губ дергаются в едва заметной улыбке. Я удивлена. Не помню, чтобы когда-нибудь видела его таким. — Рад вас видеть. — Здравствуйте. — Честно говоря, всегда чувствую себя ребенком в его присутствии. — Надеюсь, я могу войти? — Разумеется, мисс Грант. — Он отходит в сторону, указывая на дверь в палату. Даже если бы он сказал «нет», я бы все равно нашла способ пробраться внутрь. Собравшись с духом, дергаю за ручку и открываю дверь. Комнату окутывает тишина, но тусклый свет напольной лампы слегка освещает комнату. В нос врывается запах лилий. Ее любимых цветов. Пройдя в палату, устремляю взгляд на кровать. Увидев бабулю, сердце болезненно сжимается. Приближаясь к ее кровати, отчетливей вижу ее лицо. Щеки немного впали. Да, и вообще, она похудела. Боже. — Она спит. — Услышав голос отца, резко оборачиваюсь. Он сидит на белом кожаном диванчике, держа в руках планшет. Он выглядит усталым, словно он не спал толком несколько ночей. Возможно, так оно и было. Во мне зарождается мимолетное чувство жалости к нему, но я его тут же отгоняю. Я не должна его жалеть. — Присаживайся. Он указывает на свободное место рядом с собой, но я все также продолжаю стоять, глядя на него с некой задумчивостью. — Кстати, пальто можешь оставить в шкафу, — говорит отец, указывая в сторону. — Здесь тепло. — Что с ней случилось? — С трудом узнаю свой собственный голос. Как будто это отголосок той Джеки, которую так сильно сломали. — Сердце, — говорит он, тяжело вздыхая. — Инфаркт. — Боже. — Я как раз был в Хьюстоне по делам и решил к ней заехать. Дверь никто не открывал, и я подумал, что она куда-то ушла. К счастью, у меня был запасной ключ, и я смог войти в дом. — Когда это случилось? — Полторы недели назад. — И ты все это время здесь? — Конечно, — он пожимает плечами. — Врачи боролись за ее жизнь, и я…переживал. Все обошлось, но я хочу увезти ее в Вашингтон. Расстояние все только усложняет. Мне будет спокойнее, если она будет рядом. Слушая своего отца, хочется себя ущипнуть. Не верю своим ушам! Это говорит мой папа? — Думаешь, она согласится? — Зная бабушку, отцу будет нелегко убедить ее переехать в другой город. — Это будет непросто, знаю, — хмурится отец. — Но другого выхода нет. — Джеки? — Услышав тихий голос бабули, быстро подхожу к кровати. Клара Грант открывает глаза и слегка улыбается, увидев меня. Беру ее за руку, ощущая тепло. Глаза наполняются слезами, и мне сейчас совсем неважно, что происходит вокруг. — Бабуля, — всхлипываю я. — Прости, что не приехала раньше. Прости, что редко звонила. Прости…я плохая внучка. — Эй, что ты? — Ее голос слаб, но в нем столько нежности, от которой душа наполняется светом, разгоняя там темноту, в которой я живу уже несколько месяцев. — Моя милая Джеки. Как же я рада тебя видеть. Ты так похорошела. Настоящая леди. — Как ты себя чувствуешь? — Уже лучше, — улыбается она. — С меня здесь чуть ли не пылинки сдувают. Я в порядке, но очень хочу домой. — Врачи сказали, что тебе пока лучше побыть здесь, — вмешивается в нашу беседу отец, а бабушка закатывает глаза. Ох, узнаю эту упрямицу. Я всегда знала, в кого я такая. — Им просто нравится, что ты платишь им целое состояние за мое лечение, Кристофер. — Ее голос начинает звучать бодрее. Кажется, она окончательно проснулась. — Мама, давай, не будем снова спорить по этому поводу. Тебя нельзя нервничать. Отец откладывает планшет в сторону и направляется к нам. Он усаживается на противоположный край кровати и проводит рукой по волосам. Бабушка смотрит на нас обоих, но я стараюсь не обращать внимания на отца. Продолжительная пауза, повисшая между нами, начинает немного нервировать. Я бы рада что-то сказать, но на ум не приходит ничего дельного. — Я так давно не видела вас двоих вместе, — вздыхает бабушка. Ее улыбка навевает грусть и ненужные воспоминания. Она не знает так много. И вряд ли я когда-нибудь решусь ей все рассказать. Представляю, какого ей было, когда я сказала ей, что у меня случился выкидыш. Я сама ощущала себя призраком, но нам всем пришлось нелегко. Всем, кроме отца. — Мы здесь, бабуль, — улыбаюсь я ей, смахивая с лица слезы. Она крепче сжимает мою ладонь, насколько ей позволяют силы. — Теперь, мы не оставим тебя одну. — Ой, и ты туда же, — возмущается она. — Я давно в порядке. Не стоит за меня так переживать. — Мама… — Кристофер, оставь, пожалуйста, нас с Джеки наедине. Нам нужно поговорить, — обращается к нему бабушка. Папа нехотя поднимается, не отрывая от меня глаз, и не спеша выходит из палаты. Улыбаюсь бабуле, ощущая легкость, о которой я уже успела забыть. Давно не чувствовала себя так. Ох, кажется, я действительно начала терять ниточку с настоящей Джеки, незаметно превращаясь в кого-то другого. — Что между вами происходит? — спрашивает бабушка с какой-то горечью. — Скажи мне правду, Джеки. Опустив голову, устремляю взгляд на руки. Как мне все ей объяснить? Поймет ли она меня? Хочу ли я, чтобы она все знала о наших отношениях с отцом? — Наверное, мы просто перестали быть семьей, — говорю я, пожав плечами. К горлу подкатывает комок. Трудно сдержать слезы. Я никогда не говорила с ней об этом напрямую. И сейчас это дается так тяжело. Кристофер Грант — ее сын, мой отец. — Мы с твоим дедушкой растили твоего папу с любовью. Всегда. — Она отводит взгляд куда-то вдаль, словно перед ее глазами вспыхивают картинки прошлого. — Он вырос целеустремленным, амбициозным. Но…он любил Софию. Я чувствовала это как мать. Это я точно знаю. — Когда же все изменилось? — выдыхаю я. — Когда мы все отдалились друг от друга? — Я упустила этот момент. Возможно, в этом и есть моя вина. — Ну, что ты, — успокаиваю я ее. — Ты ни в чем не виновата. Даже не думай об этом. Думаешь, я была идеальной дочерью? Нет. Я старалась ей быть. Честно. Я пыталась делать все так, чтобы угодить им. Чтобы они гордились мной. Чтобы они могли сказать любому: «Эй, это наша Джеки! Мы ей гордимся! И мы ее очень любим!». Но я не чувствовала этого. Я пыталась достучаться до них, но у меня ничего не вышло. Мне просто нужна была их родительская любовь. Вот и все. Неужели, я так много просила? — Боже, милая. — Бабушка пытается сесть на кровати, но я останавливаю ее. Не хватало еще, чтобы ей снова стало плохо. Никогда себе этого не прощу. Крепко обнимаю ее, чувствуя, как сердце и душа вновь наполняются жизнью, светом, теплом. — Если бы я только знала… — Я помирилась с мамой. Я рада, что между нами наконец-то появилось взаимопонимание. А это самое главное. — Твой папа тоже тебя любит, просто он забыл, что эту любовь нужно показывать. Хотя бы иногда. Я знаю, Кристофер заслужил хорошей взбучки, но от этого он не перестает быть твоим отцом. В памяти резко всплывают слова, которые я на эмоциях прокричала ему в больнице в ту ночь. — Могу я у тебя кое-что спросить? — говорю я, встав с кровати. — Конечно, милая. — Ты бы простила предательство близкого человека? Обман. Ложь. Ты бы смогла это сделать? — подходя к окну, всматриваюсь в яркие огни города, который медленно накрывает ночь. — Мы все заслуживаем еще одного шанса. Если тебе готовы пойти навстречу, не спеши убегать. Возможно, маленький шаг, который сделаешь, изменит всю твою жизнь. Доверие всегда сложно вернуть. Но если есть шанс, то за него стоит ухватиться. — Я устала от обмана, — вздыхаю я. — Всегда пытаюсь быть на шаг впереди, но, в итоге, все равно попадаю в ловушку. — В последнее время тебе пришлось очень трудно, и у меня разрывалось сердце от той мысли, что тебе довелось уже пережить. Но, Джеки, я горжусь тобой. Горжусь, что ты — моя внучка. Посмотри на себя сейчас. Ты сильная, смелая, уверенная в себе девушка. Ты красива и заслуживаешь быть счастливой. Я бы отдала все, что у меня есть, ради тебя. Ты ведь сама это знаешь. Взглянув на бабулю сквозь пелену слез, стараюсь искренне улыбнуться. Мне стало легко. Спокойно. — Я люблю тебя, бабуль. Что бы я без тебя делала. Уговорив ее немного поспать, дожидаюсь, пока она уснет. Та неразбериха, которая была у меня в голове в последнее время, начинает выстраивается в четкий план. Я доведу до конца начатое и начну все с чистого листа. Забуду обо всем, что было раньше. Думаю, это будет лучшим решением, которое я когда-либо принимала в своей жизни. Выйдя из палаты, все еще замечаю Маккензи. Странно, я думала, отец уже решил уехать. — Она уснула? — Папа выходит из комнаты отдыха напротив, держа в руках чашку с кофе. — Да. — Нужно съездить домой. Надеюсь, у бабули остались мои старые вещи. — Подожди, — останавливает меня отец, когда я уже собираюсь уйти. Нехотя развернувшись, смотрю на него с вызовом. Он дает знак Маккензи сходить куда-нибудь прогуляться. Как только мы остаемся наедине, он подходит ко мне поближе. — Я хочу с тобой поговорить. — Его строгий голос вызывает во мне только легкую улыбку. — Хочешь предложить мне очередную сделку? За сколько ты решил продать меня в этот раз? — Обида гложет меня изнутри. Мне все еще больно, что он так равнодушно обошелся со мной. А ведь я действительно ему верила и хотела помочь. — Нет, что ты, — виновато говорит он. Не поверю его жалким оправданиям. — Тогда, нам больше не о чем говорить. Доброй ночи. Я приеду сюда рано утром. — Жаклин, не уходи! — кричит он мне вслед. — Джеки! Не обращая внимания на его просьбу, все равно ухожу, желая поскорее оказаться у бабули дома. Достав из сумочки свой комплект ключей, который я умудрилась не потерять, открываю дверь в дом и включаю свет. Меня моментально охватывают старые воспоминания. Как же я скучала по этому месту. Обходя каждую комнату, замечаю, что здесь совсем ничего не изменилось. Все, как и прежде. Устало сев на диван в гостиной, беру с журнального столика рамку с фотографией. Вся наша семья. Кажется, мне было почти десять. Помню, как мама заставила надеть платье, которое мне совсем не нравилось. Я чувствовала себя в нем крайне неуютно. Но несмотря на это, я улыбалась и делала вид, что я всем довольна. Годы прошли, а я все также продолжаю всем улыбаться, но с каждым разом душа разрывается еще сильнее. Укрывшись теплым пледом, крепко обнимаю рамку и прикрываю глаза. Хочется вновь оказаться маленькой Джеки, чтобы не знать, что такое боль и разочарование, обман и предательство. Хочется снова ощущать беззаботность и счастье, которые будут наполнять каждую частичку моей души.

***

Яркий свет так сильно слепит глаза. Быстро перебираю в памяти события вчерашнего дня и до меня, наконец, доходит, где я. Ох, черт! Кажется, я проспала. Поднявшись с дивана, ставлю рамку на место, складываю плед и бегу в ванную. На часах почти девять утра. Какая же я растяпа! Совсем забыла о будильнике! Вспомнив, что в Нью-Йорке уже вовсю идет рабочий день, лечу обратно в гостиную, чтобы позвонить в офис. Достав из сумки телефон, замираю на месте. Два пропущенных вызова от… Алекса? В памяти мелькает сцена в ресторане, когда ко мне подошел тот малыш. Алекc не должен был видеть меня такой. Но в тот момент я не понимала, что со мной происходит. Как будто я наблюдала за всем со стороны и ничего не могла сделать. Наверное, он подумал, что я спятила. В любом случае, перезванивать ему было бы ошибкой. И я ее не совершу. Предупредив Уайта, что меня не будет два дня, со спокойной душой, начинаю собираться в больницу. Мой босс был не особо рад моему отсутствию, но я убедила его в том, что на это время у меня не запланировано никаких важных встреч. И это правда. Приехав в больницу, уже самостоятельно нахожу палату, отказавшись от очередной помощи медсестры. Неужели, она думает, что я не в состоянии запомнить дорогу? — Доброе утро! — Бабуля как раз завтракает. Заметив меня, она приветливо машет мне рукой и улыбается. — Приятного аппетита! — Спасибо. — Медсестра уносит поднос, оставляя нас одних. — Здесь совсем не умеют готовить. Ох, ты, наверное, голодная. Ничего, как только меня выпишут, я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое. — Я выпила кофе, поэтому на ближайшие несколько часов я полна сил и энергии. Прости, что приехала так поздно. В твоем доме я всегда отлично высыпаюсь. — Нашла из-за чего переживать. Я думала, ты отправишься в Нью-Йорк. Твой отец говорил, у тебя появилась там новая работа. Хм, откуда он знает? Может быть, он разговаривал как-то с мамой? Странно. — Я отпросилась на два дня. Хочу немного побыть с тобой. Кстати, а где… — Кристофер? — Я киваю. — Он заезжал ко мне рано утром. Сказал, что вернется ближе к вечеру. У него какие-то деловые встречи. Деловые встречи… Может быть, он нашел здесь себе новую игрушку. Наподобие Стеллы. Из сумочки доносится мелодия телефона. Только не Уайт. Я же говорила ему, что у меня нет никаких встреч. На экране мигает имя Алекса, и я хмурюсь. Отключив звонок, снова перевожу взгляд на бабулю. — Почему ты не ответила? Вдруг, это что-то важное? — интересуется бабушка. — Я… потом перезвоню. Телефон снова начинает звонить, и я опять отключаю звонок. Что Алексу от меня нужно? — Похоже, это действительно важно, — говорит Клара Грант. Когда на экране в третий раз возникает имя Алекса, я извиняюсь перед бабулей и выхожу из палаты. — Что тебе нужно? — сердито говорю я. — А ты, кажется, сердишься, — вздыхает Алекс. Еще бы! — Угадал. Ну? Зачем я тебе понадобилась? — Ты вчера так внезапно убежала. У тебя все в порядке? Ты меня напугала. — В его голосе слышится беспокойство. Ну, нет. Не обращай на это внимание, Джеки. — Если тебя это успокоит, то да, я в порядке. Это все, что ты хотел узнать? — Я беспокоился о тебе, Джеки, — говорит он вполне серьезно. — Правда. Кстати, ты на работе? — Нет, меня не будет в городе ближайшие два дня. — Вот как! — удивляется Алекс. — И где же ты прячешься? — Первое, я не прячусь, — заявляю я. — И второе, я навещаю бабушку в больнице Хьюстона. — Оу, прости, — виновато говорит парень. — Я не вовремя, да? — Совершенно верно, Алекс, — уверенно заявляю я, хватаясь за остатки своего упрямства. — Ты не вовремя. Мне пора. Пока. Отключив звонок, делаю глубокий вдох. Заметив, как вдалеке перешептываются медсестры, уже начинаю думать, что они обсуждают меня. Глупая. Кому интересны твои проблемы, Джеки, кроме тебя самой? Рассказывая бабушке о своей жизни в Нью-Йорке, опускаю детали о том, для чего я все это делаю. Я знаю, она явно не одобрит мой план. В этом я точно уверена. Она расспрашивает меня о маме. Честно говоря, ее совсем не удивляет, что мама стала вести себя иначе. — София хорошая. Я помню ее еще совсем юную, когда Кристофер привел ее к нам в дом. Вы с ней похожи. — Сейчас она именно такая, какой я всегда мечтала ее видеть. Она поддерживает меня. И я это чувствую. — А как же тот парень… Алекс? Ты с ним видишься? Улыбка моментально сходит с моего лица, и бабуля это замечает. — Так, время от времени, — уклончиво отвечаю я. — Он женился. Клара Грант смотрит на меня печальным взглядом. — Ты говорила ему о ребенке? — Она спрашивает это слишком осторожно, внимательно следя за моей реакцией. — Нет, не говорила. Может быть, ему вообще не стоит об этом знать. — Не решай за него, Джеки. Он мог стать отцом. Этим ты и связана с ним. — Я потеряла ребенка. Все. Нет никакой связи. Заметив, как я вновь начинаю уходить в свои мысли, бабуля тут же переводит тему. Не замечаю, как за окном начинает темнеть. Огни, один за одним, начинают освещать суетливый город. Бабуля выпивает лекарство и вновь засыпает. Ненадолго оставляю ее и выхожу из палаты. И тут же наталкиваюсь на отца. — Привет. — Он слегка улыбается, но я стараюсь этого не замечать. — Бабушка отдыхает. Она только что выпила лекарство. — Понятно, — вздыхает папа. — Я привез тебе еду из ресторана. Еще горячая. Будешь? — Нет, спасибо. Я не хочу есть. — София уехала в путешествие? — интересуется он, а я бросаю в его сторону вопросительный взгляд. Что это ему так стало любопытно? — Да, решила отдохнуть после развода с тобой и твоих попыток унизить ее в прессе. Отец недовольно поджимает губы. А чего он ожидал, что я буду в красках рассказывать ему, как мы живем? — Как тебе работается с Уайтом? — Откуда ты все знаешь? Следишь за мной? — Ты — моя дочь, Джеки. Я хочу быть в курсе того, что с тобой происходит. Наверное, я просто не ожидала это услышать. Открыв рот от удивления, не могу ему ничего сказать. — И я знаю, что ты затеяла. Алан тебе не по зубам. И я говорю это не потому, что хочу тебя как-то оскорбить или унизить. Я пытаюсь тебя отгородить от большой ошибки. Защитить тебя, в конце концов. — Защитить? — выдавливаю я из себя это короткое слово. — Ты? Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Ты даже понятия не имеешь, что мне пришлось пережить! — Я толкнул тебя на этот брак, и я… — Знаешь, как я потеряла ребенка? — К горлу подкатывает комок, как только я вновь начинаю об этом думать. Становится трудно дышать. — Я возвращалась домой после работы. Мне оставалось пройти совсем немного. — Кажется, я вновь начинаю переживать все заново. Помню запах улицы. Тот холод, от которого меня трясло. — Я не успела даже опомниться, как какой-то мужчина затащил меня за угол. Я пыталась вырваться, — всхлипываю я. — Но наши силы были не равны. Он ударил меня в живот несколько раз. С такой силой, что мне хотелось просто разорваться на части. Мне было нестерпимо больно. Я не смогла даже закричать. Но знаешь, что самое главное? — Отец, словно застыл на месте. Он слушает меня, затаив дыхание. Я расскажу ему правду. — Когда он бил меня, он сказал, что пришел передать мне привет…от…от мистера Томпсона. Отец открывает рот. Его глаза замерли на мне. Меня всю трясет. Все эмоции вновь вывернуты наизнанку. Я снова переживаю всю эту боль. Кажется, еще немного, и я просто не выдержу этого. — Это Алан Томпсон убил моего ребенка. Он виноват в этом, — говорю я, крепко сжимая кулаки. — Помнишь, когда ты пытался впихнуть мне свои деньги в больнице, тебе хотелось знать, кто же несостоявшийся папаша? Помнишь? Отец хватается руками за голову, но я и не думаю останавливаться. — Я была беременна от Алекса Томпсона. Я любила его, но из-за ваших дурацких игр с Аланом, мы не могли быть вместе. Алан обещал отомстить мне, и он это сделал. Он отплатил мне сполна. Это из-за него я потеряла работу в Нью-Йорке. Это из-за него я была вынуждена уехать в другой город. Жить так, как я никогда не жила. Но я продолжала верить в то, что у меня все наладится. Я мечтала стать матерью, мечтала подержать своего малыша на руках, почувствовать его запах, увидеть его улыбку. Но у меня отняли и это, отец, — говорю я, не сдерживая слез. — Алан убил не только моего ребенка, но и своего внука. И он ответит за то, что сделал. Я пообещала это самой себе! — Что? — Голос позади заставляет меня вздрогнуть. Я боюсь обернуться и понять, что это не сон. Нет! Нет! Нет! — Что ты сказала? Медленно обернувшись, боязливо устремляю взгляд вперед. Наша глаза встречаются. Я смотрю на него, а он на меня. Он шокирован, а я боюсь даже выдохнуть. Кажется, я рассыплюсь сейчас на мелкие кусочки. В его глазах застыли слезы. — Вот и все, — слова срываются с уст. — Теперь, ты все знаешь, Алекс…