Жертвуя пешкой

Я люблю тебя за то, что твое ожидание ждет того, что никогда не сможет произойти.

Северус практически не встает с постели. Он держит меня за руку, пока я читаю ему вслух, и смотрит в окно — в нем нарисовано слишком живое море. Он чуть заметно улыбается, но я не хочу знать, чему. Я боюсь знать. Неделя после свадьбы — испытание на прочность. Гермионе полагалось быть счастливой новобрачной, наслаждающейся отдыхом, а вместо этого она курсирует между поместьем Фоули и магической деревней: отправляет письма, покупает какие-то порошки и травы, делает заказы в аптеке. Снейп стойко выпивает все, что ему предлагают, даже мерзкое на вид зелье из жабр прозрачного карпа, и потом еще долго откашливается. — Слишком изысканно? — конечно же, я шучу. Не плакать же, в самом деле. Конечно же, я плачу. Стыдно и глупо, но я плачу, когда он спит. Я сижу на песке и пытаюсь с берега услышать его дыхание на втором этаже коттеджа, но дураку ясно, что это невозможно, и поэтому я то и дело утираю слезы, пару раз вдыхаю и выдыхаю и иду проверять, все ли с ним в порядке. Иду проверять, жив ли он. Он смеется и называет меня мнительным мальчишкой. Рон не находит себе места. Когда мадам Фоули заходит проведать нас, я не удивляюсь. Они с Северусом о чем-то долго говорят, а я сижу под дверью — меня бесцеремонно выставили из комнаты, но я и рад. Мне лучше не знать, не сейчас. Не от нее. Из комнаты раздается крик Северуса и воцаряется тишина. Я вскакиваю, но не знаю, что делать, я никогда не знаю, что нужно сделать, и это так глупо, это так странно, я большой — я взрослый — но меня хватает лишь на то, чтобы найти Гермиону на кухне, перехватить ее запястье и уткнуться в него горячим лбом. Мы молчим. Мадам Фоули спускается как ни в чем не бывало. — Мистер Поттер, давайте мы с вами немного пройдемся. И мы идем, я уже не скрываю блестящих глаз и оглушительно шмыгаю носом. — Вы зря льете слезы. Вам нужно повлиять на мистера Снейпа. Ему нужно что-то — стимул, причина, которая пробудит его от того, что он с собой делает. — Он делает? — я еще не верю, я не поверю, что он сам, что кто угодно может всерьез так с собой обойтись. — Неосознанно, конечно же, но делает. — Я пытался влиять на него всеми доступными мне методами. — Этого недостаточно. Убедите его. * * * — Поттер, мне нужно остаться одному. Сними мне дом, где угодно, я располагаю средствами, а лучше попроси миссис Уизли. Я не могу больше смотреть на тебя в таком состоянии. Мне хочется ответить ему колко и резко, сказать что-то, что ранит его, лишит воздуха, но я молчу. — Почитай мне еще. Я больше не умею отказывать ему. «Я стоял на вершине горы у креста, И следил за поверхностью вод, Там дрейфует корабль, где горы темнота, А другой — отплывает в поход. В белых крыльях один, за кормой полоса, Бьются по ветру вымпел и шкот; На другом же обстенены все паруса — Вот корабль, что меня только ждёт! Но смотри! Вдалеке разошлись облака, Путь мой — пламя открытых Ворот, И на судне, стоящем в заливе пока, Ликованье матросов идёт. Так несли утешенье следы Его ног — В Галилее сиял небосвод, Я по знаку не берег спущусь без тревог К кораблю, что меня только ждёт.» * — Ты бы поплыл со мной, Гарри? Я ложусь с ним рядом и целую его прохладный висок. — Куда угодно. — Жаль, что у нас билеты на разные корабли. — Северус, послушай, просто послушай и не перебивай, ладно? Ты можешь умереть, если очень этого хочешь, но это будет твой выбор, а никакая не необходимость, потому что на тебе нет проклятия. Если ты правда хочешь оставить меня, скажи об этом прямо, я изо всех сил постараюсь тебя понять. Но если тебе хочется быть здесь, быть со мной, терпеть все это еще долго, так долго, что под конец останется только взвыть, тогда тебе нужно бороться. — Я не могу. — Ты не хочешь. — Я не могу. С ним всегда так. Вместо того, чтобы кричать, он понижает голос до шепота. — Что я могу сделать? — Дом, как я уже просил. Мне нужен дом, я не собираюсь умирать у тебя на руках под причитания мистера и миссис Уизли. Я не должен оставаться здесь больше. * * * Мои записки — словно рисунки на линии прибоя. Их когда-нибудь слижет волной моей никуда не годной памяти, и я не смогу вспомнить, как сжимал его ладонь, как осторожно, одними кончиками пальцев, водил по его спящему лицу. Я не вспомню, как билось сердце, как глухо оно просило свободы — я уже совершенно запутался, чье оно было, его ли, мое, или оба наших сердца перестукивались, как соучастники преступления, страшась подать голос под обстрелом? Я хочу бросить все, уйти и не возвращаться; хочу, чтобы мне изменили память, заставили забыть его — заставили забыть себя. Я хочу быть с ним, пока он может быть со мной. Гермиона и Рон уезжают, а я решаю, что нам со Снейпом лучше остаться еще на пару дней, нам не повредит побыть вдвоем. — Гарри, если что, сразу же возвращайтесь! «Если что» произойдет совсем скоро, но я пока этого не знаю, нет. Я перебираю в руках напечатанные в городе снимки, и с каждого вполне маггловского изображения на меня смотрит Северус Снейп. ____________________________________________________________________________________ * стихотворение Брета Гарта в переводе А. Лукьянова