Пф, тоже мне препод века!

Следующий день не отличился ничем, разве что химию и биологию отменили, и на радость подросткам день закончился довольно рано. Все время одна радостная весть все же грела душу. Наталья Вячеславовна согласилась вести уроки, пока Дмитрий Юрьевич не оклемается после переломов и сотрясения. Все этому очень обрадовались, но в глубине души я почувствовала, что мне не хватает уроков этого двадцатичетырехлетнего наглеца. Только сейчас, делая домашнее задание, за собой я заметила частые мысли об учителе. Это меня довольно сильно напрягает. Понимаю, что чувство вины даже сейчас после выяснения отношений ещё справедливо, как и переживание за самочувствие преподавателя, но все равно внутри сидело какое-то огорчение и разочарование. Дмитрий Юрьевич защищал свою девушку, хотя так мне её не хотелось бы называть. Скажем так, я частично была на стороне Макса. Меня бы не обидела эта ситуация, будь Настя приличной девушкой, но то, что удалось услышать от начальника, довольно сильно разожгло во мне злость. Дмитрий Юрьевич казался мне человеком сильным, даже наглым, и выглядел он всегда довольно независимым. Но сейчас почему-то я вижу его совершенно беззащитным. Не думаю, что ему хотелось обидеть меня, нет. Эта ситуация была двусторонней: либо он защитил меня, и тем самым назрел бы новый конфликт, либо он встал на сторону Насти, и тогда… Да, назрел конфликт между друзьями, который вполне можно разрешить. Я человек понимающий, не стану держать зла. Возможно, Дмитрий Юрьевич это понимал. Возможно, и нет. Кто знает, о чем он думал в тот момент? Может ли он разбираться в людях и видеть их истинные намерения? Последнее немного поставило в тупик. Мне кажется, он понимал, кто его девушка на самом деле, но тогда почему крутил с ней до сих пор? Как же меня раздражает все это. Я разочарованно выдохнула, относя учебники обратно в лаборантскую. Всё-таки думы о двух решениях часто порождает во мне чувство разносторонности. Мечась от одного к другому, я разрываю свой мозг на две части. Это справедливое понимание, воспитанное со временем, не даёт мне сконцентрироваться и выбрать что-то одно. Возможно отсюда и выползают все мои проблемы. Я остановилась у небольшого зеркальца, что всегда здесь висело. Скула почти прошла по виду, да и потрогать можно было: место немного саднило, но не разрывалось болью, которая чувствовалась ещё день назад, да и спине стало заметно легче. Даже движения телом не создавали того дискомфорта, видно мазь снова делает своё дело. Готова поспорить, что она дорогая, Макс действительно постарался. Мои губы тронула улыбка. Ещё пару дней назад я была уверена в том, что друзья — приходящее и уходящее, но нет. Это были самые близкие люди, что ни разу не бросили меня, проявляли заботу и дарили тепло, как моя бабушка, которая всегда заботилась обо мне. Эти люди рядом со мной, и заменить их не сможет никто. Даже с этим, как казалось, маленьким счастьем, что было мне даровано от этих людей, стоило жить. Даже если всегда хотелось окунуться в объятия смерти. Уже закрывая дверь класса я почувствовала вибрацию телефона, догадываясь о том, кто мог бы мне звонить. И совершенно не прогадала. — Да, буль, я как раз сегодня собиралась к тебе, — хохотнула я, попутно убирая ключ в сумку. — Я уж подумала, что ты меня забыла, Лера! — с наигранной злостью прощебетала бабушка, но мы обе знали, что никогда в жизни она не позволит себе злиться на дорогую ей внучку. — Прости. Как приеду, все тебе расскажу, главное, не волнуйся, — выпалила я, но хотела продолжить, как услышала сбоку от себя чьи-то шаги и немного насторожилась. Повернув голову в сторону, я заметила приближающегося к себе одноклассника, который, судя по его виду, был рад меня видеть. Я жестом остановила его, поняв, что пора закончить разговор с бабушкой, — жди меня вечерком. Услышав доброе «буду ждать», я отключила телефон, убрав его в сумку, и непонимающе уставилась на одноклассника. — Уж кого угодно, но не тебя готова была встретить, — произнесла я с неким подозрением. — Селезнев, каким ветром тебя сюда занесло в такой час? — Я тоже рад тебя видеть, Лер, — хмыкнул он, засунув руки в карманы и плечом прислонившись к стенке. — Я кое-что в классе оставил, не откроешь? Я подняла бровь, но просьбу выполнила. Парень зашёл в класс, забрав какой-то пакет, а потом вышел, и я снова закрыла кабинет. — А сама чего тут припозднилась? — поинтересовался он у меня, шагая рядом. — Дело было кое-какое, — равнодушно ответила я, удивляясь тому, как он просто со мной общался, учитывая, что моё общение с кем-то из класса редкость. Нутро было целиком и полностью напряжено, наверное, это и заметил одноклассник, — чего вся напряглась? — С чего ты взял? — Так ты как камень идёшь. Я выдохнула и расслабилась, как Селезнёв удовлетворенно хмыкнул, что начинало меня довольно сильно раздражать. Сейчас мы шли в тишине, и я молила, чтобы он отвязался, однако прилип как банный лист. — Никуда не спешишь? — мой тонкий намек, видимо, был понятен только мне. — Не-а, давай провожу, чего как чужая. Одноклассники всё-таки, — беззаботно ответил он, окончательно поставив меня в тупик. — Вов, тебе делать нечего? — Да ладно тебе, Лерк. И так мало с кем общаешься. Не один год ведь учимся, а так ни с кем и не сдружилась, — огорченно произнёс парень, мимолетно взглянув на меня, а потом и вовсе улыбнувшись. — И ведь точно делать нечего, — выдохнула я, но препятствовать не стала. В какой-то мере он был прав, ведь я всегда была зациклена на одиночестве. Со стороны я видела Вову недалеким одноклассником, совершенно неразбирающемся в учёбе, но сейчас он казался мне довольно умным парнем. — Ну если ты никуда не спешишь, то пошли в магазин. — О, как раз. С меня же булочка и извинения на блюдечке, я помню, — он похихикал немножко, а потом обратил внимание на меня. — Я же так и не помогла, за что тебе выполнять обещание? — моё удивление отразилось на лице, что позабавило Селезнёва. — Ну ты и смешная, Лерк. Просто так тоже нельзя? Ты хотя бы согласилась. А то наши сучки совершенно от рук отбились, отшивают вечно. ПМС что ли?.. — Хорошего же ты мнения об одноклассницах, — хохотнула я, вспоминая, что он второй по счёту парень, сидевший на нашем ряду. — Ты же вроде в классе любимчик, разве нет? — Хорошего же ты мнения обо мне, Менделеева, — мы оба засмеялись, отчего я заметно расслабилась и в какой-то мере почувствовала себя в своей тарелке, чего не мог не заметить Вова, — не понимаю, почему с тобой никто не общается? Ты же замечательная. — Ну и ну, с чего такие выводы, — мои щеки немного покраснели от его комплимента. — А мне почём знать? — он в ответ дёрнул плечами, — наверное, просто вижу это в тебе. Я лишь вздохнула. Действительно, Вова оказался человеком неплохим, как мне изначально казалось. На публике он вел себя совершенно по-другому и был известен как «заводила». В классе, по правде говоря, его любили. Видимо за характер, в этом я уже убедилась сама. Однако до сих пор не понимала, почему он проявил к моей персоне столько внимания. До магазина мы дошли болтая на разные темы, которые совершенно не касались школы. Скорее разговоры в виде мнения о всякого рода ситуаций, людях и все тому подобное. Его ответы были очень интересными, подпитывающими разговор, который почти не прекращался. Неужели решил узнать меня поближе? Как только я набрала корзинку разных вкусностей для бабушки и частично для учителя, которую нес парень, проявив свои джентльменские качества, он повёл меня к стойке с хлебобулочными изделиями, дав мне выбрать булочку на свой вкус. Расплатившись на кассе, мы вышли, и я поняла, что пути на этом месте должны были разойтись. — Вот твоя булочка, а от меня извинения. Прости за утро, Менделеева, — я взяла протянутое изделие из его руки, не забыв смущенно поблагодарить одноклассника. — Тогда до завтра? — До завтра, Вов, — я улыбнулась и пошла в больницу. Настроение заметно поднялось после «прогулки». Видимо он был тем типом людей, что и Марина, которые питали своим оптимизмом других. Чего греха таить, а волнение во мне засело довольно крепко, кончики пальцев заметно похолодели, а по спине столбом бегали мурашки. Не припомню, когда так в последний раз волновалась. Просто разминулись мы на плохой ноте, но это не значит, что мы должны возвращаться в самое начало, когда наши взгляды были полны презрения друг к другу. В итоге Дмитрий Юрьевич оказался неплохим парнем, даже в какой-то мере интересным. Сидя рядом с ним, моё нутро заполняло чувство спокойствия, и была бы моя воля, я бы проводила там все свои вечера. По правде говоря, все проблемы ушли на задний план, потому что все пока что было под контролем, который не давал случаться катастрофам. Но от этого страдала я. В голове мелькала мысль о том, что нужно прекратить так себя изнурять, что нужно послушать Макса, и дать родителям отпор. Но разве я могу позволить пострадать своей бабушке? Если бы не ненормальный отец, что одним своим визитом мог довести старушку до инфаркта, я бы давно обратилась куда нужно. Пускай и снова бы начала страдать. Но все равно отказаться от некоторой свободы, которая находилась в моих руках, было бы для меня невозможным. Просто потому что я довольна своей жизнью. Пускай я хожу по чёрной полосе, рано или поздно моя нога ступит на белую полосу, ровно с теми, кем я так сильно дорожу. Просто время ещё не пришло, нужно лишь потерпеть, и тогда все будет в порядке, жизнь все расставит по своим местам. Больница встретила меня гробовой тишиной и тихими шагами местных медсестер. Я старалась идти тихо, чтобы не нарушать эту тишину, потому что, по-видимому, шёл тихий час. Я в нерешительности остановилась у палаты учителя, понимая, что он наверняка сейчас спит. Однако отступать было поздно. Стоило осторожно войти в помещение, как взору предстали спящий Дмитрий Юрьевич и та самая девушка, что неряшливо развалившись на стуле, лениво копалась в известной марки телефоне. Почувствовав чье-то присутствие, она обернулась на меня и окинула презрительным взглядом. — А я тебя помню, — прозвучал её голос, словно шипение змеи, отчего внутри всё противно съежилось. — Я тоже вас помню, — мой ответ, в отличие от неё, был спокойным и расчётливый. Но она это, видимо не оценила, приняв меня как свою соперницу. Я тихо прошла к концу палаты, приметив второй стул, которого вчера не было, и, перетащив его ближе к койке с учителем, осторожно села, чтобы лишний раз не издать какой-либо шум. Однако мой пакет шуршал настолько оглушительно, отчего я противно морщилась. — Пытаешься парня у меня отбить, да? Барменша чертова, — её шипение буквально царапало мозг, и если бы мы с ней находились не в общественном месте, то она давно закрыла бы свой рот, ибо такие звуки меня раздражают. Настя презрительно таращилась на меня, думая, что сможет испепелить одним только взглядом, однако я не обращала на это внимания. — Думаешь, что сможешь увести? Да никогда в жизни, я знаю его лучше тебя. — Заткнись, а. Знала бы ты своего парня, то не стала бы сейчас со мной тут разговаривать, потому что разговор может его разбудить, — мой ответ был полон спокойствия и уверенности, что девушку довольно сильно начинало злить. Если бы не чувства Дмитрия Юрьевича, она надолго бы тут не задержалась, пинка дать какой-то… В общем, пинка дать такой девушке не так уж и трудно. — Держитесь со своей недалекой компанией от Димы подальше, пока у вас не начались проблемы. — Одним вечером улыбаешься в лицо, другим днём за спинами поливаешь грязью. Да ещё и друзей парня. Как низко. Хотя для такой шалавы, как ты, которая крутится вокруг других мужиков тогда, когда её парень лежит в больнице, это нормально. Я даже не удивлена, — я хмыкнула, пока та краснела от ярости, ярость начала кипеть и во мне. Она посмела тронуть Марину с Максом и не понимает, что я могу с ней сделать в приступе злобы. — Да как ты смеешь, грязная… — Менделеева? — как гром среди ясного неба раздался сонный голос Дмитрия Юрьевича. — Я. — Ты что, крутишь с ней, а?! — у девушки, кажется, начиналась нервозная паранойя. Умение доводить людей до ручки иногда бывает вполне полезной вещью. Может, и в покое оставит. Но учителя жалко — по ушам эта особа ему сейчас походит. — Прекрати, Насть, — он недовольно поморщился от её разъяренного и полного презрения голоса. Наверное, он меньше всего ожидал здесь встретить свою девушку и из-за этого первым делом заметил меня, что она, естественно, не оценила. В палате начинало пахнуть жаренным, а во мне просыпалась совесть, ведь я сейчас натуральное яблоко раздора. — Что здесь делают апельсины? — раздраженно приметила я мисочку с противными для меня фруктами. — Это я принесла, — та гордо задрала подбородок, когда я готовилась вылить на неё ведро воды. — Хвалилась тем, что знаешь своего парня, да не приметила, что у него на них аллергия! — мой голос значительно повысился и звучал довольно угрожающе. — Ах ты… — Я сказал, не надо, — снова сдержанно произнёс учитель, что девушка совершенно не оценила. — Пф, да развлекайтесь! — та вскочила со стула, который с грохотом упал, и побежала к двери, но решила за собой оставить последнюю фразу, — а тебе, сучка, я все ещё припомню. — И тебе не хворать, — после хлопнувшей двери произнесла я, пока Дмитрий Юрьевич, совершенно обескураженный такими событиями, удивленно и с неким укором взирал на меня, а потом устало произнес: — Женщины… — Они самые. Знать бы мне, что он сейчас чувствует, хотя по его разочарованными глазам совершенно не трудно догадаться, что он жалеет. Но было в них ещё кое-что, что грело душу — нота облегчения. Скорее всего Настя была ему лишним грузом, а учитель слишком вежлив, чтобы сказать ей об этом напрямую. Или, если учитывать, что говорил он мне до нашего примирения, в голове зарождаются сомнения по поводу его вежливости… — Прошу прощения, — из рук выскользнул пакет с продуктами, который я не отпускала ни на минуту. Мне было тяжело смотреть ему в глаза, но учителю, как показалось, от этого легче. — За Настю. И за себя тоже в первую очередь. — Все в порядке, понимаю Вашу позицию, — я подняла пакет дрожащими от волнения руками. Ох, зря он завёл эту тему… — Макс сильно злится? Вздох и кивок — единственное на что была я способна. — Мне правда жаль… — Хватит, — резко оборвала его я, поставив нас обоих в неловкое положение. — Я сказала, что все в порядке, этого не достаточно? А после сказанного виновато поджала губы. Зачем он усложняет и так хрупкие отношения? — Покажи спину, она ведь не сильно ударила по тебе дверью. А вот твоя реакция… — его пристальный взгляд начал меня злить. Опять, опять. Ну зачем он вмешивается? — Это не Ваше дело, — сквозь зубы прошипела я и глубоко вздохнула. Чёрт бы побрал этого учителя, откуда он набрался такой проницательности? — Извините… — Ты. — Я? — моему удивлению не было предела. Что он имеет в виду? — На ты, Менделеева. Ну сколько можно тебе говорить? — он деловито закатил глаза, чем разрядил накаленную обстановку. Я прыснула в кулак, как тот тоже заулыбался, будто не слышал моего грубого ответа. Видимо, химик сделал это специально, чтобы не задавать лишних вопросов. К чьему-то сожалению, может, моему или химика, но провела я в палате от силы минут десять, после чего тактично сообщив, что мне пора домой, собралась выходить, как поняла, что учитель собрался что-то сообщить, поэтому ещё ждала какое-то время. И он, естественно, решил не заставлять меня ждать. — Если будут проблемы, любые, обращайся ко мне. Будь то что-то касаемо материального положения или моральная поддержка. Я не отвернусь, — он чуть улыбнулся, отчего мое сердце начало разрывать ребра. Я смущенно отвернулась, облизывая пересохшие губы и, мимолетно попрощавшись, выбежала из палаты. Дурак, ты, Дмитрий Юрьевич. До бабушки я добралась в считанные минуты, не замечая того, что шла довольно быстрым шагом. Мне не терпелось просто поболтать с этой заводной старушкой, вечно заботящейся о моём благополучии. Поднявшись на нужный мне этаж, я приоткрыла дверь и была моментально стиснута в крепких объятиях. Поприветствовав её, я вошла в квартиру, не забыв разуться и повесить верхнюю одежду на вешалку. Бабушка начала о чем-то мне рассказывать: чаще о всякого рода передачах, которые гласили, что нужно беречь здоровье. К слову, по этому поводу мне была прочитана целая лекция, заставившая меня похохотать от души. — Нечего смеяться, я совершенно серьёзно! — строго она парировала, чтобы вдолбить мне свои рассказы в молодой и неопытный мозг. — А ещё была кулинарная передача, вон на столе готовое всё стоит, опробуй-ка, скажи, получилась ли стряпня! Я села, не забыв выложить некоторые продукты, за которые получила упрек со стороны старушки, и начала жевать всякие булочки, которые оказались очень вкусными. — Великолепно… — пораженно пробубнила я, обрадовав свою бабушку, ведь для неё слышать от меня любую похвалу как мед на душу. Та не забыла радостно улыбнуться, наблюдая, как я поедаю все, что было не приколочено. Стоило мне вдоволь насладиться стряпней, а бабушка, сделав ещё и чай, позвала меня в гостиную. Мы уселись в кресло, и нутром я начала чувствовать по взгляду старушки отменного рассказа. — Вижу же, что у тебя проблемы, а ты мне не рассказываешь, Лерочка, — расстроенно сказала она, покачав головой, и в моём сердце больно кольнуло. — Отец опять что-то тебе сделал? — Как всегда, ты же знаешь, — на глаза чуть ли не навернулись слёзы. Как же давно я жду, чтобы весь кошмар прекратился, чтобы в жизни настал покой и домой можно было приходить, не боясь того, что тебя могут избить собственные родители. — Что-то ещё случилось? — поинтересовалась она, отчего я тяжело вздохнула. — Учитель упал с лестницы. И из-за меня, — я закусила губу, вспоминая тот злосчастный вечер. Та прикрыла рот ладошкой, сильно напугавшись. — С ним все в порядке, он в больнице. — Натворила ты делов, дорогая. — Знаю, вот и расхлебываю. Мы одновременно отпили чай, отвлекаясь от неприятной темы. К моему счастью, мы с ней больше не заговорили об этом, найдя совершенно другие темы. Так пролетело время, как мой телефон завибрировал, оповещая о сообщении, которое оказалось от Макса. Он попросил выйти на работу пораньше вечером, поэтому времени чаевничать у меня уже не оставалось. Я встала с кресла и направилась в прихожую, чтобы одеться, естественно, вешая старушке лапшу на уши, ведь она до сих пор не знает о моей ночной деятельности. Поцеловав бабушку в щечку на прощание, я выбежала на улицу, направляясь к клубу и до сих пор не понимая, почему я потребовалась Максу так рано. В клубе никого не было, и первым делом моё направление лежало к кабинету моего начальника. Тихо постучавшись, я вошла, увидев как он капается в бумагах. Как всегда, весь занятой. — Привет, Лерчик, — он встал, и приобнял меня, тепло улыбнувшись, на что я добро угукнула и села на диванчик. Начальник уселся в своё кресло, не забыв тяжело вздохнуть, и моя спина моментально напряглась. Что-то здесь не чисто… — Так, Макс, не молчи, мне страшно уже. — Сегодня здесь будет отдыхать один мой знакомый… Точнее знакомый отца. Редкостный ублюдок, будь осторожнее, — он серьёзно глянул на меня, будто предвещая о беде, а я лишь сглотнула. — Чуть что не так, и у всех нас будут проблемы. Я поняла, что он имел в виду. И теперь мои ладони стали мокрыми и холодными от страха. Чёрт, кто же этот тип? Что ждёт меня этим вечером?