***
На улице стоял морозный вечерний воздух. Я следила за тем, как моё дыхание превращается в клубы пара — это успокаивало. Но внутри было чертовски больно. Что-то тянуло, будучи проткнутым насквозь, вызывало кучу вопросов в голове и заставляло плакать. Я не понимала, как во мне остались слёзы. Казалось бы, я давно должна их была выплакать, но с каждым разом их всё больше и больше, а истерику стало сдерживать труднее. Я была сломлена. Перед клубом никого не было. Для открытия рановато, если честно. Я вполне могла бы сходить и поспать у бабушки или вернуться домой, но… В душе ясно понимала, что с последними событиями мне остаётся только и мечтать о покое. Это опасно, то, что сделал Дмитрий Юрьевич. Нас осудят жестоким образом, высмеют, поставят на него клеймо педофила, а на меня мелкой шлюшки. Такова жизнь, и всем плевать, может люди любили друг друга. Он поцеловал меня, не остерегаясь реакции. Он перешагнул черту. И эту черту перешагнула я, ответив ему. Дав ложную надежду, но пощёчиной сломав все его чувства, а, может, и оборвав его личную игру. Мне жаль, мне было искренне жаль своего учителя. Но между такой, как я, и им не может быть ничего общего. Я — мусор, вышедший из хрен знает какой семьи, а он… Его семья, настоящая семья, мертва. Кто сейчас остался у него? Есть ли родные люди, которых химик пытается сберечь? — Марин? — крикнула я, спустившись в зал. Тугая тишина окутала меня и начинала понемногу пугать. — Макс? — Лера? — дверь кабинета Макса отворилась, и начальник предстал передо мной в… не очень подобающем виде: расстёгнутый на штанах ремень, перепутанные пуговицы на рубашке, следы розовой помады и засосов на шее. Вслед за ним выбежала Маринка, перепуганная, стоило только на неё взглянуть. Подруга не сразу меня узнала, но, остановившись, смерила испуганным взглядом. Её вид не был таким неряшливым, но тоже будто с бодуна. …и тут снизошло озарение. Мои губы расплылись в хитрой «лыбе», от чего ребята довольно сильно шарахнулись. Я позволила себе немного посмеяться и понаблюдать за реакцией своих друзей, которая была до жути смешной и нелепой. — Прошу прощения, что отвлекла вас, — демонстративно кашлянув в кулак, я хотела развернуться и уйти, чтобы голубки продолжили свои незатейливые делишки. Но усталый голос Макса поспешил меня остановить. — Лер, хватит. Заходи давай. Я, сверкнув глазами, посмотрела на начальника и поспешила в его обитель, куда потянулась и моя рассеянная подруга. В кабинете повисло смущённое молчание, и воздух казался до жути наэлектризованным. Поэтому у меня не было выбора, и пришлось начать разговор. — Я уже давно всё поняла, не волнуйтесь. Никто ни о чём не узнает, — я хохотнула, снимая с себя пальто, в котором изрядно успела вспотеть. Ребята облегчённо выдохнули, зная мою скрытую натуру, и начали приводить себя в порядок. — А ты чего так рано? — поинтересовался Макс, взъерошивая волосы, как мои глаза начала застилать пелена слез.Я пришла сюда за поддержкой.
Хотелось бы мне открыто об этом сказать, но не хотелось навязывать ребятам своё отчаяние, даже если бы они меня поддержали. Они — мои друзья, но мне самой нужно знать границы. И слова вырвались сами собой, заставив тех раскрыть глаза и рты. — Он поцеловал меня. Повисло тягостное молчание, от которого все мои внутренности съежились. Я слышала, как тикают часы и как бьётся моё сердце. Неистовый, отчаянный, полный страха, ритм. — Погоди-погоди, — начальник пару раз крепко зажмурил глаза, видимо думая, что ему послышалось, — кто и что сделал? — голос дрогнул, и он скорее переспросил меня об этом не потому, что не знал, кто это сделал, а потому что не смог поверить услышанному. — Не делай вид, что не понимаешь, — севшим голосом ответила я, рьяно вздыхая. Раздалось истеричное хихиканье со стороны друга, а потом и вопрос, который поставил меня в ступор. — Так погоди. В чём проблема? — он хмыкнул, проводя рукой по лицу, и спрашивал скорее себя чем меня, понимая всю суть моего отчаяния. — У вас же всё взаимн… — Ни черта не взаимно! — раздался мой оглушённый крик, и ладони с грохотом хлопнули по столу. — Он играется мной! Ты хоть понимаешь, что это всё ошибка? Я очередная игрушка! Посмотри на него Макс, на его внешность! Я готова поспорить, что у него была куча девушек, и я была бы не первой и, чёрт возьми, не последней! Даже если дело не в этом, то закон, Макс! Ты хоть понимаешь, что с нами будет?! Моё дыхание гулом разносилось по кабинету в резко образовавшейся тишине. Парень смотрел на меня во все глаза с удивлением. И я не понимала его взгляд, как и не понимала того, что мне нужно делать, как следует поступить. — Я… я не знаю, что тебе посоветовать, — рваный выдох вырвался из губ моего начальника. Ему уже, видно, поднадоедали наши вечные перепалки с Дмитрием Юрьевичем, ведь каждый раз всё оказывается не так. Что-то мешает Миру между нами. И это «что-то» — непредвиденные и весьма глупые обстоятельства. Я с грохотом опустилась обратно на стул, и тело прилично заколотило от нахлынувших эмоций. Хочу залезть к этому придурку в голову, хочу узнать, что он ко мне чувствует по-настоящему. Я не хотела быть обманутой им, мне не хотелось болеть ещё больше, как я болею из-за своей же жизни. Я не хочу в последней капле терпения лезть в петлю, чтобы оборвать свою жизнь, наплевав на все приоритеты. — Лер, — Макс тяжело вздохнул, большими пальцами потерев глаза, — Димон не такой человек, чтобы кидать людей только потому, что они ему надоели. Повернув голову, я всмотрелась в глаза своего друга, и казалось, что тот знает учителя вдоль и поперёк. Он сказал это так уверенно, и во мне поселилось чувство смутной надежды, что со мной не играют. Но оно было так мало, что действительность, так крепко засевшая в мыслях, до сих пор не давала мне покоя. — Даже если есть чувства, Макс, — голос мой прилично дрогнул, — это… Все неправильно и незаконно. Будут проблемы. При чем у него куда больше, и я не думаю, что он захочет с ними жить. А своих у меня предостаточно, так что… Я со вздохом встала со стула, мельком глянув на Марину, которая во все глаза следила за нашим разговором, но не решалась вставить своё слово. Однако я была благодарна им за этот разговор, даже если я в чем-то не смогла убедиться, и в моей голове до сих пор варилась крутая каша. Но стоило мне взяться за ручку, чтобы уйти, Макс подал голос. — Он сделал шаг, Лер. Это уже что-то значит, согласись? Я не стала поворачиваться к нему лицом, потому что знала стойкую уверенность в глазах, которая меня пугала. — Если он чего-то не хочет, он не будет ввязываться, — начальник хмыкнул, — посмотри правде в глаза и прекрати бегать от неё. Ты запуталась. Разберись в своих чувствах, и тогда никакой закон вам не будет страшен. …я не смогла ничего ответить ему, лишь закусив губу, стояла и пыталась переварить всю ситуацию. Он был прав в том, что мне нужно было разобраться в себе в первую очередь. Чего я боюсь? — Ты же любишь его, да, Лер? — тихо спросил друг, и мои глаза наполнились слезами. И в который раз мне было нечего ответить, потому что ответ покоился где-то глубоко в душе, в гулко бьющемся сердце, который я не способна была пока найти. И моё молчание заставило наполниться глазам Макса каким-то непонятным чувством, будто предвещавшим что-то. — Я не знаю, — глухо прозвучал мой голос, и я ушла в комнату для персонала, чтобы собраться с мыслями, наполниться силами перед предстоящей рабочей ночью. *** — Бутылку коньяка и вина. — Фужеры и бокалы нужны? — По два. Я кивнула, попутно залезая под стол и доставая заказ, приняла оплату, улыбнувшись. Фальшь… Сколько во мне фальши. Казалось бы, плохая и очень отвратительная вещь, но она спасает меня в который раз. Немного противно от самой себя, но ничего не поделаешь. Половина рабочей ночи пролетела незаметно. Я была рада тому, что любила работу, на которой могла отвлечься от обыденности и вздохнуть полной грудью. …на миг почувствовать себя действительно на своём месте. Это чувство порхало где-то в душе, вызывая уже искреннюю улыбку, которая облегчала ношу на спине. Это так хорошо, когда что-то заставляет тебя улыбаться, пусть и самой себе. Так даже лучше — улыбнуться собственному отражению в зеркале и начать с этим день. Даже если этот день может окончиться катастрофой или болью. Улыбнись себе в зеркале и ты поймешь, что есть шанс на лучшее. Такими темпами я держала в себе надежду на существование. И надежда, та самая надежда, даренная учителем, все ещё жила во мне, и я была уверена в том, что она не угаснет. После слов Макса во мне засело другое чувство, заместо того, что я испытала на кладбище. Какая-то мнимая радость и тихая уверенность, что все может быть иначе, и я во многом ошибаюсь. Ошибаюсь в своём учителе. С немного поднятым настроением я проработала остатки рабочей ночи, раздумывая о всевозможных ситуациях, насчёт которых горько ошибалась. И друзья это заметили. — Может, по одной? — Макс подмигнул мне, как Марина положила голову ему на плечо. Внутри засело чувство коварства, которое очень сильно плескалось в моих глазах и отражалось на губах, искривленных в ухмылке. — Надо же отметить воссоединение голубков… — Лера! — в один голос возмутились они, готовые вот-вот наброситься на меня, и я засмеялась что ни на есть звонким и радостным смехом, попутно доставая наш любимый коньяк и бокалы. — Ну что ребят, — я хохотнула в той манере, в которой любила это делать, но про которую не вспоминала уже долгое время, — за вас. Мы воскликнули что-то веселое вместе и, чокнувшись бокалами, хотели побыстрее выпить напиток, как я услышала чьи-то шаги и, так и не выпив коньяк, устремила взор на вошедшего к нам человека. — Ночка добрая, я к вам! Мой бокал выскользнул из пальцев, звонко разбившись. Ребята, до этого очень весёлые и радостные, вдруг нахмурились, посмотрев на мои наполненные страхом глаза и каменный ступор, и повернулись к тому, кого я боялась всем сердцем. Александр. — Что тебе здесь надо? — голос Макса был полон ярости и гнева, отчего внутри души я понимала: сейчас бояться нужно начальника. — Я пришёл извиниться перед Валерией, — он глупо улыбнулся, почесав затылок. По коже прошлась стая мурашек, а спина давно вспотела. В горле застрял ком, который не позволял мне издать хотя бы звук. Сейчас меньше всего я хотела бы видеть этого человека. Почему он пришёл именно сейчас? А не тогда, два месяца назад, когда Дмитрий Юрьевич лежал в больнице? — Проваливай, — глухо произнёс Макс, сжав кулаки, совершенно забыв, что в одной из рук у него находился бокал, который звонко лопнул, заставив дернуться меня и немного «отмереть». Я начала понимать, что сейчас нахожусь в безопасности, и Александр здесь мне, пока что, не враг. Я сделала шаг, выходя из-за спины начальника, как тот остановил меня рукой. — Не нужно, — тихо произнесла я, и рука с моего плеча медленно соскользнула. Мои глаза, я была уверена в этом, горели решимостью и яркой злостью, что заметил наш гость и виновато улыбнулся. — Я бы хотел поговорить тет-а-тет, если ты и твои друзья не против. — Не против, — ответила я и на ватных ногах пошла по направлению к выходу на улицу, уже готовая к предстоящему разговору. Как Макс буквально гаркнул, заставив меня замереть на месте. — А я против! — его скулы шевелились настолько заметно, что злость я могла почувствовать прямо на себе, и, даже представить невозможно, насколько мне было страшно, даже если агрессия начальника была направлена здесь лишь на одного человека. Но готова поспорить, что Макс готов убить и меня за такую самонадеянную смелость. Чёрт, огрести получится и от Дмитрия Юрьевича, ибо, снова готова поспорить, что один друг своему другу всё растолкует, да причём с примесями. — Макс, успокойся уже, — дрожащим голосом попыталась я остановить парня, как Александр решил нужным вставить своё словечко. — Ты не слышал? — его взгляд моментально стал нахальным, — она сказала, что всё в порядке. Я пришёл, чтобы поговорить, а не насиловать её. И на секунду, всего на маленькую секунду, я почувствовала, как сверкнула молния. Всё буквально замерло. Зря, очень зря… Драки не миновать, если я не вмешаюсь. — Да закрой ты уже свой рот! — мой голос оказался громом среди ясного неба и ошеломил буквально всех, заставив Маринку взвизгнуть. — Ты, чёрт возьми, хотя бы раз можешь подержать свой нахальный язык за зубами, избалованный сыночек?! Ты даже не сам пришёл, а только потому, что твой отец тебя заставил! — теперь во мне кипела дикая ненависть, распространяясь по всему залу в клубе. — Да и вообще, можешь хоть раз проследить за своим языком?! Я быстрым и широким шагом пошла на выход, попутно дёргая Александра за куртку, который, моментально очнувшись от моего внезапного выступления, последовал за мной. Я совершенно позабыла о морозной погоде, о том, что после этого разговора слягу с температурой. Но сейчас куда важнее было всё расставить по своим местам. Мы остановились в двух метрах от входа, и мои глаза впились во взгляд парня, что переминался с одной ноги на другую и отстранённо смотрел куда-то вдаль. Я начинала чувствовать, как стремительно мёрзну, поэтому обхватила себя руками, громко стуча зубами. Парень снова «отмер», виновато посмотрев на меня, и тихонько снял куртку, накидывая её мне на плечи. — Александр… — Прости, Лер, — он поджал губы, снова отворачиваясь от меня.Такое проявление теплоты буквально выбило меня из колеи, заставив поражённо на него уставиться и молчать, как рыба. — Мне действительно жаль. Если бы я тогда не перепил, этого бы не случилось. — Я… — Ты сможешь простить это мне? — он с какой-то отстранённой надеждой взглянул на меня, и… Мне стало жаль его. Я снова ошиблась в человеке? В скольких людях я успела ошибиться за эти несколько месяцев? — Я знаю, что наглец, нахал со скверным характером и кучей денег, но всегда есть шанс исправиться, ведь так? …ответом ему послужила моя одобряющая улыбка. Неужели мне удалось изменить человека? Послышалось, как едет машина, и по инерции мы с Александром повернули головы с теми эмоциями, которые даровали друг другу. Но это было огромной ошибкой, потому что марку машины я знала слишком хорошо, как и водителя, сидящего за рулём, который, немного замедлив скорость, повернул голову к нам. И более чем уверена, он узнал нас. И в душе тихо лелеялась надежда, что он остановится. Но… …он не остановился и, выжав педаль газа, уехал, безразлично отвернув лицо. Я сникла в одну секунду, опустив голову, и горячие слёзы градом полились из глаз.Почему?