***
Пользоваться Оборотным зельем и чужой внешностью на сей раз он не рискнул, поэтому Тобирама остался «собой», только что наколдовал маску — светить лицом всё же не хотелось. Он переместился к имению Краучей, расположенному в полях — многие чистокровные семьи предпочитали селиться в удалении от городов, и такое отсутствие соседей и случайных свидетелей Тобираме на руку. Он без труда проник на территорию небольшого имения и, миновав садик, выглядевший довольно запущенным, тихо и осторожно вошёл в дом. Его встретила тишина. Идеальный порядок. Слабый аромат начавших подгнивать яблок. Последняя деталь заставила насторожиться. Хотя бы даже потому, что все вещи, которые попадались на глаза, были расставлены так ровно, словно под линейку, как и по отсутствию скоплений пыли, хотя своего единственного домовика хозяин дома уволил летом, а нового так и не взял, можно было судить, что Барти Крауч имеет пунктик насчёт порядка. Запах гниющих фруктов вовсе не укладывался в общую картину. Плавным и быстрым движением, отработанным и вошедшим уже в привычку, Тобирама извлёк волшебную палочку, прошептал: «Гоменум ревелио». Ответ, вернувшийся в виде магической волны, постановил: дом пуст. Плохое предчувствие завладело им, и Тобирама двинулся дальше с ещё большей настороженностью. Впрочем, он не ушёл далеко — пройдя через прихожую и посмотрев направо, обнаружил лежавшее в кровавой луже тело. Тело Бартемиуса Крауча-старшего. Тобирама помрачнел, но прежде, чем подойти к трупу, сперва всё же обошёл дом, оба его этажа. Чары не соврали — здесь и правда никого не было; в вещах царил идеальный порядок, ничего подозрительного не обнаружилось, как и полезного, свидетельствовавшего бы о том, что в доме был посторонний. После осмотра Тобирама вернулся к трупу. Он лежал как минимум с середины ночи в широком проходе, ведшем к кухне, у основания лестницы на второй этаж — именно падение с неё привело к нынешней ситуации, очевидно: положение тела и рана на голове, полученная явно при падении, это утверждали. Всё выглядело, как несчастный случай. Однако в то, что это был он, верилось с трудом. Подойдя ближе, Тобирама опустился возле тела на одно колено и присмотрелся внимательней. Согласно легенде сцены, представленной здесь, Бартемиус, скатившись по лестнице, при падении ударился головой и умер мгновенно — в пользу этого говорило то, что пятно крови имело ровные края. Однако опытный глаз тут же уловил мелкие несоответствия. Во-первых, и это было главным моментом, шея не была сломана (что могло бы стать причиной мгновенной гибели), а рана, полученная Краучем, хотя и выглядела в глазах неподготовленного жутко, вовсе не была смертельной — уж Тобирама определял такие вещи на раз. Более того, не привела бы она и к продолжительному обмороку, разве что к «отключению» сознания на несколько минут. В то же время имели место переломы ключицы и левого запястья — находясь в сознании с такими, человек, не привыкший превозмогать боль, не смог бы спокойно лежать на месте, принялся бы метаться. Из-за этого привлекало внимание второе: чересчур ровное пятно крови. Метаний не было, как не было даже просто поворота головы, чтобы осмотреть травмы; была только… Тобирама вновь встал во весь рост, осмотрел картину сверху. Попытка подняться. Очень и очень слабая — Бартемиус успел лишь чуть шевельнуть руками и приподнять голову на пару сантиметров, в болевом шоке ещё не понимая, не принимая боль в местах переломов. Осознать её, судя по всему, Крауч так и не успел. Лужа крови, вытекшей из раны, тогда была ещё маленькой, но успела уже достичь правой руки, лежавшей ближе к голове, чем левая. На рукаве халата отметка, докуда дошёл уровень крови, располагалась выше, чем высота лужи крови, растёкшейся по полу; быстро прикинув, Тобирама понял, что и до того, как пятно начало подсыхать, оно не могло оставить след настолько высоко от пола. Вывод — по луже прошла лёгкая волна, вызванная падением в неё с небольшой высоты головы Бартемиуса, которую тот было приподнял. Ещё чуть выше на рукаве обнаружились мелкие брызги крови, бывшие лишь дополнительным подтверждением выдвинутой теории. «Но что заставило его опустить голову? — спросил себя Тобирама и тут же дал очевидный ответ: — Смерть. Но наступила она вовсе не из-за падения с лестницы». Но из-за чего же тогда? Ответ опять-таки напрашивался очевидный. «Попытавшись подняться, Бартемиус умер мгновенно; такую смерть в этом мире, согласно моим данным, не оставив следов способна причинить лишь Авада Кедавра, — рассуждал Тобирама, вновь присматриваясь к телу внимательнее. — Судя по соотношению сторон пятна крови, принимая во внимание расположение раны на голове и физические препятствия на пути растекающейся жидкости, можно предположить, что удар заклятием был нанесён… — он, не отрывая взгляда от трупа, перешагнул тело и отошёл по коридору на несколько метров почти к самому входу на кухню, — примерно отсюда, с высоты, на которой держал бы палочку волшебник чуть ниже меня ростом. Волан-де-Морт, находящийся сейчас в теле младенца, оказаться (самостоятельно точно) на такой высоте не мог». Следовавшие из всего этого выводы, коих было два, были идеально просты. Смерть Бартемиуса Крауча-старшего — вовсе не несчастный случай, а убийство. У Тёмного Лорда есть ещё как минимум один сторонник, который и забрал его из этого дома. Дольше оставаться здесь не было смысла, более того, было неосмотрительно, поэтому Тобирама покинул особняк и, накинув мантию невидимости, трансгрессировал обратно к воротам Хогвартса. Впрочем, миновав их, он не пошёл в замок — там сейчас уже началась суета воскресного утра, когда проснувшиеся ученики тянулись в Большой зал на завтрак, а те, кто уже поел, разбредались по коридорам, башням, пустым кабинетам, что нередко приносило с собой стычки разной степени серьёзности; там были дела, в которые он будет вовлечён, едва переступит порог, а Тобираме сейчас нужно подумать. Поэтому он, пройдя вглубь территории школы, чтобы нельзя было предположить, что движется он от Хогсмида, Тобирама снял и убрал в карман мантию-невидимку — на случай, если всё же его помощь в школе понадобится срочно и его будут искать — и стал неспешно прогуливаться по берегу озера. Информация, добытая в доме Краучей, давала хорошую пищу для размышлений, особенно та часть её, что связана с новым союзником Лорда. По словам Питера и мыслям Барти-младшего, никто, кроме них, о возвращении Тёмного Лорда в Британию не знал. Никто из бывших Пожирателей Смерти, оставшихся после прошлой войны на свободе, не искал своего господина. По данным Тобирамы, за исключением Барти никто из самых ярых сторонников Лорда, заключённых в Азкабане, не сбегал. Это делало личность мага, сейчас помогавшего Волан-де-Морту, сложной для выявления. «Начать стоит с проверки бывших Пожирателей, — подумал Тобирама, — и, кроме того, окружения старшего Крауча — есть вероятность, что кто-то из его коллег или знакомых однажды зашёл в дом и попал под Империус Лорда. Это могло произойти уже осенью, после захвата мной Питера и Барти-младшего, следовательно, от них я не смог бы об этом узнать». Поразмыслив немного, он решил, что этот вариант имеет больше шансов оказаться верным, нежели первый. Кроме того, Тобираму не оставляло ощущение, что Барти-старший умер как-то уж слишком вовремя, именно когда он, Тобирама, собрался с Краучем пообщаться. Вспомнился ужин в день прибытия иностранцев и раздражённый оклик Минервы: «Профессор Грюм, что вы замышляете?.. Не буравьте взглядом мистера Крауча, пожалуйста». «Это могли слышать, — понимал Тобирама. — И, скорее всего, слышали… и насторожились. Все знают Аластора Грюма как человека дотошного и въедливого, когда дело касается безопасности и проверок; если такой стал интересоваться Краучем, то скорее всего вскоре устроил бы ему допрос. Такой поворот событий вовсе не выгоден Лорду, потому что Бартемиус под прессом Аластора мог расколоться и привести Аластора и Альбуса к нему. Всё это может быть совпадением, — допускал Тобирама, — однако нельзя исключать вариант, что Лорду о моём интересе к Краучу в самом деле доложили. Тогда выходит, что у Лорда здесь, в Хогвартсе, есть свои глаза и уши». Раскручивая эту мысль, Тобирама решил, что вариантами соглядатаев, в первую очередь приходящими на ум, были бы: Северус Снегг, которого в своё время вытащило из тюрьмы только поручительство Альбуса, причину которого директор никому не объяснил, отговорившись общей фразой «Он встал на нашу сторону ещё до падения Волан-де-Морта»; и Игорь Каркаров, осуждённый Пожиратель Смерти, выпущенный из Азкабана за дачу показаний против бывших товарищей, то есть априори стукач. Впрочем, в то, что это один из них, Тобирама мало верил — Северус, конечно, вызывал у него определённые подозрения, но всё же Альбус явно не просто так ему доверяет, а Игоря за все его подвиги явно не ждёт радушный приём на Тёмной стороне. «К ним стоит присмотреться, но это было бы слишком банально», — заключил Тобирама. Тут ему пришёл на ум ещё один человек. Людо Бэгмен. Он был коллегой Бартемиуса, вместе с ним участвовал в подготовке Турнира и, следовательно, вполне мог появиться у него дома для обсуждения каких-либо вопросов. Он был в Хогвартсе всё то время, что и Крауч, и мог обратить внимание на повышенный интерес к нему Тобирамы. «Но Империус… По Бартемиусу было видно, что с ним что-то не так, что он словно наполовину в каком-то своём мире. Людо же, в отличие от него, был очень естественен». Впрочем, этому есть весьма простое объяснение. Покопавшись в памяти Аластора, Тобирама извлёк более подробную информацию о заклятии Империус; несмотря на то, что оно считается одним из трёх Непростительных, незаконных, оно на самом деле не слишком сильно — с ним можно бороться. Аластор так, к примеру, тренировал свою ученицу Тонкс: накладывал на неё Империус и заставлял сбрасывать подчинение. Без тренировок, конечно, это сделать непросто, но для человека с сильной волей — возможно, а Бартемиус Крауч являлся именно таким человеком — волевым. Со временем (а пробыл он под Империусом много недель) он начал сопротивляться ему, что отразилось на поведении. Чары, не давая магу сорвать их, начинали больше влиять на мозг и личность, и это отражалось на поведении: человек мог выпадать из реальности, или, наоборот, вести себя неадекватно, или терять нить разговора. Первый из этих симптомов Тобирама за Бартемиусом замечал. Однако, с другой стороны, если воля волшебника слабая, подчиняющие чары захватывали его без труда, не вызывая реакции и противодействия. Людо Бэгмен был не из тех, у кого стальной стержень — это видно с первого взгляда, и если бы на него наложили Империус, никаких внешний проявлений, скорее всего, и не было бы. «Ему стоит уделить много внимания». Другие варианты вроде участия учеников были менее похожи на правду, но усилить бдительность всё же стоит. Остановившись у причала, к которому приставали лодки, когда обитатели дурмстрангского корабля сходили на берег, Тобирама увидел высокую фигуру, движущуюся от парадного входа в замок. Даже не присматриваясь волшебным глазом, Тобирама узнал Альбуса, поэтому не стал продолжать пока путь, ожидая, — быть может, Дамблдор идёт именно к нему. Так и оказалось; вернее, Альбус на пару мгновений остановился на дороге, ведущей к хижине Хагрида и Запретном лесу, вгляделся в силуэт у озера и, явно узнав, сменил направление и подошёл. — Не рановато ли для прогулок, Аластор? — То же самое могу спросить у тебя, Альбус, — Тобирама решил сразу перевести стрелки — отвечать сейчас на вопросы проницательного Дамблдора не хотелось. — Идёшь к Хагриду? — Ты меня раскрыл, — директор бодро пожал плечами — кажется, принял смену темы. — К первому этапу в Хогвартс привезут драконов, и я хочу быть уверен, что не будет никаких… эксцессов. «Что Рубеус не попытается за ними поухаживать». — Хорошая идея, — коротко кивнул Тобирама, надеясь, что его участие в контролировании лесничего, обожающего опасных тварей, не потребуется. С него хватило и соплохвостов. Альбус улыбнулся и перевёл взгляд на озеро; по нему плавали листья и мелкий сор, нанесённый ветром, волны с тихим шорохом накатывали на и без того влажный после дождя берег — это гигантский кальмар всплыл на поверхность недалеко от суши и расправлял на поверхности озера и снова стягивал свои огромные щупальца. В последнее время Тобирама ловил себя на мысли, что Альбус в самом деле многим напоминает ему Хашираму: сильный воин, искренне заботящийся о тех, за кого он в ответе, желает казаться простаком и чудаком, хотя на самом деле умён, расчётлив, по-своему мудр. Тобирама не знал, быть может оттого, что ему в этом мире не хватало брата (да и всегда после его смерти), но постепенно к уважению, которое он испытывал к Альбусу Дамблдору с первых дней знакомства, стало добавляться доверие. «Рано, — одёрнул себя Тобирама. — Ещё слишком рано ему доверять. И нужно прекратить сравнивать его с братом». Альбус скосил на него глаза; те, казалось, пронизывали насквозь, способные добраться до самой души. — Если я спрошу, куда ты ходил на рассвете, ты ответишь? Вот оно. Хаширама никогда бы не задал ему подобный вопрос. Он и Тобирама никогда не спрашивали друг у друга, кто из них куда и зачем ходил и что делал, потому что знали: если это важно, брат расскажет сам, если понадобится помощь, он её попросит. Если же нет — не нужно соваться в дела, тебя не касающиеся. Именно это и было в понимании Тобирамы настоящим доверием: полная готовность прийти на помощь и поддержать без встревания в чужую жизнь. Врать в такой ситуации точно не стоило — Альбус чувствует ложь, даже не заглядывая в разум при помощи легилименции, а лгать значит вызвать подозрения. Однако и говорить всю правду, конечно же, Тобирама не собирался. — Я ходил за этим, — он отдёрнул край плаща и постучал по искусственной ноге тростью. — Новый протез. Сделан по принципу моего глаза. — Управляется магией? — Альбус явно заинтересовался. — И как двигается? — Как обычная нога. Вдобавок, есть ещё пара полезных функций. — Замечательно. Поздравляю! — Альбус радушно улыбнулся, но всё же смотреть он продолжал внимательно. — Хотя любопытно, почему ты заказал его только сейчас. Всё-таки с того ранения прошло столько лет… — Отчасти из-за учеников, — пояснил Тобирама, не перебарщивая с желанием убедить в тоне. — Знаешь ли, на хромой ноге быстро никуда не доберёшься, хотя я и приноровился за годы. К тому же, эта штука стоит не три кната, а пенсия ветерана-мракоборца не так высока, как многие думают. — О-о… понимаю, — кивнул Альбус; по всей видимости, он действительно удовлетворился таким объяснением. — Не говори никому, — попросил его Тобирама. — Хочу, чтобы для студентов это был сюрприз.Глава 8. Выходной
20 августа 2016 г. в 21:36
Проснулся Тобирама задолго до рассвета и сразу поднялся, оделся и, прихватив трость и плащ, в магически расширенные карманы которого ещё накануне складировал всё, что могло ему понадобиться, вышел из покоев. Замок, конечно же, спал; эльфы завершили уже свои ночные труды по уборке помещений и замене свечей, а из привидений ему навстречу попался лишь Толстый Монах, призрак факультета Пуффендуй, дружелюбно поздоровавшийся и вопросивший, слышал ли профессор о выдвижении Седрика Диггори в чемпионы школы. Кратко ответив, что да, слышал, отчётливо давая понять, что не настроен на продолжительный разговор, Тобирама продолжил путь и вскоре вышел на свежий воздух.
Темнота не пугала его, как и мелкий дождь, накрапывавший с небес. Не обращая на него внимания, Тобирама убедился, что никто не видит его, и накинул на себя мантию-невидимку, после чего встал на дорогу, ведущую из замка в Хогсмид — деревню, расположенную поблизости; его путь проходил в относительной близости от кареты Шармбатона, а Второй вовсе не хотел, чтобы о его отлучке стало известно многим.
По хлюпающей под ногами размытой дороге он выбрался за пределы территории школы и принял Оборотное зелье, после чего стал мужчиной лет тридцати с весьма незапоминающейся внешностью и здоровыми ногами, так что протез пришлось убрать в магический карман. А вот глаза у его нового воплощения не было тоже, поэтому волшебное око осталось на месте, только что Тобирама скрыл его под повязкой — ни к чему было раскрывать себя демонстрацией всем известной особенности Аластора Грюма. Закончив с приготовлениями, а также убедившись, что мантия-невидимка его надёжно скрывает, Тобирама трансгрессировал — эта техника напоминала по действию Хирайшин, только перемещение происходило не к соответствующей печати, а в точку, которую ты представляешь.
Трансгрессировал Тобирама к тупику в конце Лютного переулка и, оглядевшись по сторонам — какой-то бедняк спал на грязной мостовой, а у стены стояла, пошатываясь, проститутка в рваном платье, — вошёл в «Трефовую даму». Трактир, больше походивший всё же на нечто среднее между притоном и борделем, встретил его предрассветной тишиной и стойким запахом пота и выпивки, а ещё табака. Не медля и не дожидаясь, когда из помещения за стойкой выковыляет хозяин (его неровные шаги Тобирама уже слышал), Второй поднялся по лестнице на самый верх, в каморку под скатом протекающей крыши, и только за дверью снял мантию невидимости. В каморке его уже ждал невысокий волшебник с залысиной — мастер Фергюс, изготовитель артефактов разной направленности. Под Оборотным зельем, разумеется.
Они обменялись сухими приветствиями, после чего Фергюс жестом пригласил Тобираму подойти ближе к столу, на котором покоилось нечто, скрытое сероватой материей.
— Ваш заказ, — Фергюс несколько театрально сдёрнул тряпицу; под ней оказался протез ноги, выполненный из светлого металла. — Сделан точно по меркам, которые вы дали. Вес регулируется чарами, его можно подогнать так, чтобы протез по ощущениям соответствовал здоровой ноге клиента. Управление активируется небольшим ритуалом, описанным в прилагающейся инструкции, и производится разумом. Все типы подвижности человеческой конечности учтены, и функционально эта нога будет отличаться от живой только в лучшую сторону, — он указал на голень. — Верхняя панель снимается, а внутри находится полость с креплениями разных видов; их можно видоизменять, убирать или вставлять дополнительные. Можете там хоть ценные свитки хранить, хоть коллекционный огневиски от жены прятать.
— Хорошо, — промолвил Тобирама и без лишних слов передал ему мешок с деньгами.
Пересчитав галлеоны, Фергюс проследил за тем, как Тобирама убирает протез в карман плаща с затаённой жадностью учёного, у которого забирают детище, ещё не достигшее пика своего совершенства.
— Это пока только прототип, — медленно проговорил он, — сделанный по аналогии с другим протезом, который мне некогда довелось конструировать. Этот ещё может быть доработан, могут быть добавлены новые функции — некоторые я уже начал тестировать в своей лаборатории. Так что…
— Если мне потребуется его модернизация, обращусь к вам, — закончил Тобирама и, коротко кивнув напоследок, вышел.
Местом, куда он направился дальше, был дом Аластора. Там под защитой всех барьеров, которые бывший мракоборец некогда нагородил, Тобирама спокойно, без спешки и суеты, которые неминуемо были бы в школе с её хаотичными событиями, требующими внимания преподавателей, опробовал новый протез, приноровился к нему. Это приспособление было куда лучше старого, которым долгие годы пользовался Аластор. Протез идеально сел на культю, а после активации и настройки, встав на ноги, Тобирама отметил, что в самом деле почти не чувствует разницы между настоящей ногой и искусственной. В то же время, ударив последней по стулу, Второй убедился в её прочности — стул разлетелся в щепки, при этом сам Тобирама ничего не почувствовал. Подобный эксперимент с тем же результатом был произведён со старым столом, после чего в отсек в голени были помещены волшебные палочки Бартемиуса и Питера (Тобирама предпочитал перестраховываться и не оставлять палочки в сундуке, где содержал пленных, поэтому постоянно носил их с собой), и протез был окончательно принят на вооружение.
Следующая часть запланированных им на день действий была совсем незаконна. Побеседовать с Краучем-старшим о Тёмном Лорде было необходимо, однако, как уже понял Тобирама, удачной возможности можно ждать очень долго, но так и не дождаться в конце концов. Так что лучшим вариантом было эту самую возможность создать, пусть для этого и придётся совершать проникновение.
Где располагался дом Краучей и как пробраться в него, не потревожив защитных чар, Тобирама узнал у Барти-младшего, как и то, что его отец по воскресеньям всегда бывал один дома — читал новости, разбирал документы, готовился к новой трудовой неделе. Как сообщил вдобавок Питер, пока они с Лордом «гостили» в доме Краучей, Барти-старший, хотя и находится под Империусом, жил по своему прежнему расписанию.
— Он очень предсказуемый человек, мистер Грюм, — поделился Питер, голодными глазами впившись в тарелку с куриными ножками, которую Тобирама обещал спустить ему в награду за ценные сведения. — Раб привычки, я бы сказал…
Тобираме это было более чем на руку. Если в доме Крауча по воскресеньям и вправду бывает только он, это лучшая возможность пообщаться без посторонних. Оставался, конечно, ещё Волан-де-Морт, однако он пребывал, по рассказу того же Хвоста, далеко не в лучшей форме как физической, так и магической, так что даже если он всё ещё в доме, Тобирама уверен, что справится с ним.