Старый волк

      Дорога, ведущая от замка в Хогсмид, продувалась всеми ветрами, носившими снег, бросая его прямо в лица идущим, однако и Тобирама, и Альбус навели специальные чары, отталкивающие снег, чтобы он не слепил глаза. Впрочем, видно всё равно было мало — даже волшебный глаз Второго сбивали мельтешащие в воздухе снежные хлопья; в последнюю минуту артефакт начал слегка подёргиваться, и Тобирама предпочёл смотреть вниз, через собственное тело на расчищаемую чарами тропинку в целине, не рискуя — если глаз заклинит (а такое возможно, судя по инструкции, хранившейся в сундуке Аластора вместе с книгами и другими бумагами), будет плохо. Так-то он вполне мог сегодня пригодиться.       Закат едва уловимо давал о себе знать, делая свинцовые облака чуть менее тёмными, чем они станут минуты спустя, пока ещё слегка улучшая общую освещённость — не настолько, однако, чтобы Альбус погасил Люмос на конце палочки.       — Жаль, камины заблокированы, — проворчал он себе под нос — его едва было слышно из-за завывания ветра. — Так бы мы добрались быстрее…       — Молчи, — шикнул ему в спину Тобирама. Альбус на мгновение обернулся и посмотрел прямо на него, будто и не было на Втором мантии-невидимки, но промолчал и продолжил путь.       Они заранее решили, что пойдут так, рассчитывая не привлекать лишнее внимание: одинокий Альбус Дамблдор, идущий в трактир своего брата, выглядел куда менее подозрительно, чем Альбус Дамблдор и Аластор Грюм, направляющиеся в «Кабанью голову» поздно вечером.       На главной улице Хогсмида ещё не сняли рождественские украшения, но вот в тупике, где располагалась «Кабанья голова», духа праздника не было и в помине, как и в самом заведении. Войдя в него через боковую дверь и пройдя сквозь комнату позади барной стойки — Альбус лишь на миг задержался, чтобы кивнуть брату, на что тот ответил хмурым взглядом и отправил посетителей взмахом грязного кухонного полотенца в сторону лестницы, — они поднялись на второй этаж заведения, где располагались отдельные комнаты.       — Эта, — шепнул Тобирама, проверив магическим глазом номера и обнаружив мага, ради встречи с которым они и пришли в Хогсмид.       Лицо Альбуса, всю дорогу собранного и отрешённого, изменилось мгновенно, приняв выражение скорби и глубокого сочувствия. Звучно постучав в дверь, Альбус открыл её.       — Сириус, благодарю, что ты пришёл.       — А как иначе, Дамблдор? — безрадостно отозвался мужчина, поднявшийся навстречу Альбусу. Он был ещё не стар, но основательно потрёпан жизнью, более того, нёс на себе отчётливые следы длительного пребывания в неволе: чересчур бледная от продолжительной нехватки солнца кожа, тусклый и слегка расфокусированный взгляд, избегающий лица собеседника (видимо, камера этого человека была одиночной), некоторая неловкость и отрывистость в прошлом явно уверенных движений. На какое-то мгновение Тобирама даже усомнился в целесообразности затеи, но всё же, когда Альбус закрыл дверь и поставил заглушку, скинул мантию невидимости.       Увидев его, Сириус Блэк напрягся, и Альбус поспешил сказать:       — Аластор и есть тот доверенный советник, который, как я писал, будет сопровождать меня на этой встрече. Кроме того, я счёл, вам будет полезно встретиться не только по причине намечающегося сотрудничества.       — По какой же ещё? — с подозрением уточнил Сириус.       — У меня имеется ключ к признанию вас невиновным по всем пунктам обвинений, — ответил Тобирама, хотя и без особого удовольствия — не его, а Альбуса идеей было сразу разыгрывать эту карту. — Питер Петтигрю.       — Хвост у вас?! — Сириус едва воздухом не подавился. — Но как?! Я его выслеживал с тех самых пор, как он сбежал от нас с Римусом в июне!       — Насколько я знаю от Альбуса, вы выслеживали его в других странах, — холодно произнёс Второй. — В то время как искать нужно было здесь, в Британии.       Блэк тихо присвистнул и посмотрел на него с куда большим уважением; в таких мелочах чувствуется его гриффиндорское прошлое. Альбус кашлянул, привлекая к себе внимание.       — К сожалению, Сириус, прямо сейчас использовать Питера, чтобы добиться признания тебя невиновным, мы не можем — Министерство до сих пор не признало возвращение Волан-де-Морта, и если там не поверили нашим с Аластором свидетельствам и отказались брать воспоминания для анализа, мизерна вероятность, что тебя оправдают, даже приведи мы Питера.       — Да, конечно, я понимаю, — проговорил Блэк. На взгляд Тобирамы (эту мысль он высказал Дамблдору во время обсуждения плана предстоящего разговора), здесь можно было поспорить: живой Петтигрю сам по себе является доказательством невиновности Сириуса в его, Питера, убийстве, а раскрутить остальную цепочку менее сложно. Однако Альбус сказал тогда, что считает предпочтительным оставить пока Питера в качестве козыря для более крепкой привязки Блэка к их делу, тем более что с подтверждением его полной невиновности в самом деле пришлось бы повозиться, учитывая нынешнюю позицию Министерства магии. «Сириус поверит тому, что я скажу, — уверял Альбус. — А я скажу: сейчас не время».       — Сейчас неподходящее время для ворошения этого дела, к глубокому сожалению, — произнёс Альбус так открыто и честно, что сложно было заподозрить игру. — Но однажды мы обязательно добьёмся для тебя справедливого приговора.       Сириус кивнул, принимая обещание, и спросил:       — Ради чего конкретно мы здесь, Альбус? Я слышал, вы вновь собираете Орден Феникса, но разве поэтому?..       — Наша сегодняшняя встреча косвенно связана с Орденом, — ответил Дамблдор. — Видишь ли, нашей организации нужна база: надёжный, хорошо скрытый от глаз дом, где мы сможем собираться без опасения быть разоблачёнными или подвергнуться нападению.       — Вы говорите, — Сириус помрачнел, — о доме на Гриммо, да?       — Именно. Он ведь находится в твоей собственности, я полагаю?       — Мои родители мертвы, а Регулус, на которого мать всё переписала, погиб ещё раньше неё. Так что да, дом семьи принадлежит мне.       — Я слышал, в своё время Орион установил там передовую защиту.       — Единственная вещь, в которой мой папаша разбирался, — в голосе Сириуса звучало одно лишь пренебрежение к родичам. — Хотя часть его ухищрений уже устарела.       — Это не страшно, — заверил Альбус. — Если ты позволишь Ордену сделать базой свой дом, мы поправим защиту и даже улучшим её, — он пытливо посмотрел на Блэка. — Ты позволишь?       — Конечно! — с запалом воскликнул тот. — Альбус, я готов помочь всем, чем нужно. После того, что этот ублюдок сделал с Гарри… — в его глазах мелькнула боль, но Сириус справился с собой и закончил: — Я полностью ваш.       Подойдя ближе, Дамблдор опустил руку на плечо Блэка.       — Смерть Гарри не будет напрасной, Сириус, — сказал он с убеждённостью полностью уверенного в своих словах человека — таких любят, к таким тянутся. — Даю тебе слово.       Отрывисто кивнув, Сириус перевёл взгляд за окно, стараясь окончательно взять себя в руки. Торопить его Альбус явно не cобирался, по-прежнему изображая из себя воплощённое понимание и сочувствие, однако Тобираму такой расклад не устраивал.       — Когда мы можем осмотреть дом? — ни в его, ни в Аластора характере не было терпеть сантименты. — Чем скорее мы это сделаем, тем скорее сможем назначить первое собрание Ордена и начать действовать.       Слегка вздрогнув, возвращённый из мира собственных переживаний на землю, Сириус хрипловатым голосом ответил:       — Можно-то хоть сейчас… — он прокашлялся, — но я бы предпочёл сначала один сходить туда, посмотреть, что с домом сейчас. Не исключено, что мать нагородила или заставила домовика повесить какие-нибудь проклятия на случай, если после её смерти я всё-таки решу сунуться в дом.       — Разумеется, Сириус, если ты хочешь прежде проверить сам, проверяй, — тактично согласился Альбус. — Я отправлю к тебе моего феникса Фоукса — когда закончишь, сообщи через него, и мы с Аластором прибудем в Лондон.       — Хорошо, — Сириус коротко простился и стремительно вышел из комнаты — лишь благодаря прекрасной реакции Тобирама успел вновь скрыться под мантией-невидимкой прежде, чем отворилась дверь.       — Что скажешь о нём? — негромко спросил Альбус, когда шаги Блэка затихли на лестнице.       — Горяч, порывист и внушаем, — ещё тише отозвался Тобирама. Подойдя к окну, выходившему на задний двор, он понаблюдал за тем, как в сгустившихся сумерках Сириус Блэк, натянувший перед выходом на улицу капюшон плаща, раскручивается на месте и трансгрессирует. — Ты прав, если найти ошейник и регулировать длину поводка, он может оказаться ценным приобретением.       — Насколько помню, я говорил не так, — в тоне Альбуса мелькнула прохлада. — Я говорил, что Сириус — последний представитель древнего и богатого рода, кроме того хороший боевой маг, — станет нам верным союзником в войне с Томом, но из-за гибели Гарри он может сделаться ещё более… порывистым, в самом деле; даже больше, чем бывает обычно, и поэтому нам нужно за ним присматривать.       Тобирама не принял возражение.       — Суть одна.      

***

            Дорогой Грозный Глаз!       По твоей просьбе я выяснила, что смогла, об истории, которую наплёл Робардсу и Скримджеру Люциус Малфой. Правда, пришлось легилиментить, а затем зачищать память Стоунворт, но не скажу, что меня за это мучает совесть.       Согласно версии Малфоя, вечером в Сочельник Северус Снегг заявился к нему в менор в неадекватном состоянии. Они, по признанию Малфоя, приятельствовали со школы, более того, Снегг является крёстным мелкого Малфоя, поэтому его появление в целом не вызвало удивления, в отличие от того, что Снегг привёл с собой отчаянно упирающегося Гарри Поттера. Когда Малфой попытался узнать, что происходит, Снегг начал что-то кричать о любви к его жене, Нарциссе, о том, что на всё ради неё готов, поэтому и привёл мальчишку, из-за которого все их беды (Малфой заявил, что его супруга от этого номера до сих пор находится в шоке). Все попытки унять его оказались тщетны, и Малфой, потихоньку уговорив жену трансгрессировать из поместья от греха подальше, только собрался сразить Снегга, как появились вы с директором Дамблдором и с порога обвинили Малфоя и Снегга в намерении возродить Сами-Знаете-Кого. Снегга это окончательно вывело из себя, завязался бой, в ходе которого Снегг убил Гарри и сбежал, и Малфой тоже покинул поместье — по собственному уверению, испугался, что вы с Дамблдором выместите свои чувства на нём. Поведение же Снегга он списывал на то, что, мол, многие Пожиратели Смерти, даже бывшие, повредились умом: всем известны Лестрейнджи и Барти Крауч, Сириус Блэк, даже тот же Каркаров, превратившийся в законченного параноика.       И вот что тревожит, Грозный Глаз: и Робардс, и даже в какой-то мере Скримджер сочувственно отнеслись к этой истории (ещё бы, Малфой ведь прикармливает половину Министерства, не удивлюсь, если что-то оседает и в их карманах). Поэтому сейчас я форменно не понимаю, как это тебя не арестовали прямо в Управлении — насколько я поняла, Малфой вскользь намекал, что был бы не прочь посадить тех, кто незаконно вторгся на его территорию и причинил беспокойство ему и его жёнушке. Так что думай, стоит ли в следующий раз приходить по вызову в Министерство магии.

Искренне твоя, Тонкс

      P.S. Получила от Дамблдора приглашение в Орден Феникса — жду не дождусь первого собрания!       P.P.S. Можем после этого посидеть где-нибудь вдвоём, поговорить как в старые времена? Сейчас такое дерьмо творится кругом, мне не хватает твоего совета, наставник.       Закончив читать письмо, принесённое Фоуксом, Тобирама бросил пергамент на свой рабочий стол и откинулся на спинку стула, сложив на груди руки. Информация Тонкс пролила свет на многие интересовавшие его моменты, кроме того, стало окончательно ясно, что от Министерства в нынешней его формации помощь можно не ждать: Фадж боится признавать возвращение Лорда, а большую часть важных чиновников держит в кармане Люциус Малфой. «Хотя, наверное, не только он — в прошлом на стороне Лорда выступали многие чистокровные семьи с большими счетами в банке… — Тобирама невидяще посмотрел на письмо. — Хорошим ударом было бы прекращение спонсирования предприятия Волан-де-Морта — так у нас появился бы шанс отвоевать большую часть Министерства. Вот только как это осуществить? Уговорить или запугать чистокровных получится вряд ли, лишить их денег насильно тоже скорее всего не удастся, обычным способом уж точно. Хм, по всей видимости, необходимо больше узнать о банковском деле у волшебников и выяснить, за какие нарушения доступ к счёту может быть закрыт для клиента…»       Фоукс тихо курлыкнул, привлекая внимание. Вложив письмо Тонкс обратно в конверт, Тобирама протянул его птице.       — Отнеси Альбусу, — попросил Второй. «Посмотрим, что он на это скажет».       Ждать ответа пришлось не очень долго — полчаса спустя мелькнула короткая вспышка, и на стол перед Тобирамой упала записка, где было выведено аккуратным косым почерком директора:             Аластор,       Всё так, как мы и опасались! С той стороны помощи ждать бессмысленно — значит, наша работа сейчас заключается в том, чтобы найти в Министерстве всех готовых признать возрождение Тома и бороться против него сотрудников и сплотить их вокруг себя. Я знаю Корнелиуса; скоро начнётся агитационная кампания, призванная выставить меня лгуном и убедить общественность, что бояться нечего (стоит ли гадать, на чьи средства в ближайшее время будут жить корреспонденты «Пророка»?). Нужно опередить Корнелиуса и начать убеждать людей уже сейчас. Также я вижу необходимость найти Северуса и подумать над тем, чем мы можем ответить Люциусу Малфою.

Альбус

      P.S. Ты хорошо обучил Нимфадору.       «Я не учил её ещё никак, — подумал Тобирама. — Но, кажется, стоит заняться».

***

      Бездумно поигрывая волшебной палочкой, Изуна мерил шагами гостиную Мальсибер-холла. В одном её углу стояла пышная ель, украшенная к празднику, в другом — доска с гладкой чёрной поверхностью, на которой Изуна, размышляя, строил свои выкладки — визуализация ещё в прошлой жизни помогала ему размышлять, охватывать взглядом картину более полно. Холодные синие и серебристые огоньки зачарованной гирлянды, обвивавшей ель, бросали отсветы на окружающие предметы, доску, самого Изуну, не зажигавшего помимо них другого света.       Сейчас, стоя перед идеально чёрной поверхностью доски, на которой плясали цветные блики, Изуна по некой причине думал вовсе не о деле. В голову лезла какая-то чушь: синяя броня врага, его бесцветно-серые волосы — и темнота, которая накрыла его, Изуну, когда клинок Сенджу Тобирамы сделал своё дело. «Холодный, как меч, не колеблющийся, сам словно стальной… — Учиха тряхнул головой, сам на себя разозлившись. — Какого бидзю драного вообще его вспоминаю?! Тобирамы нет в этом мире, даже в нашем он наверняка уже мёртв и теперь преспокойно плавает в Джодо среди таких же, каким всегда был он, бесчувственных мертвяков… Ксо».       На самом деле Изуна прекрасно понимал, отчего на ум всё шёл Тобирама: досконально изучив намечающиеся коалиции, он заключил, что с теми врагами, кто есть, ему будет до ужаса скучно. «Ненавижу, ненавижу этот мир! — раздражённо думал Учиха. — Идиотский стиль боя, унизительные костыли для творения дзюцу, ограничения возможностей всюду да ещё вдобавок отсутствие по-настоящему опасных врагов! Ксо, ксо, ксо!» Внутри у него всё кипело, однако выхода эмоции не находили — Изуна хорошо контролировал лицо, не позволял себе даже более резких движений в механическом поигрывании палочкой. Он должен быть спокоен и собран, собран и спокоен, если хочет получить желаемое.       С каждым днём Изуна всё больше ощущал, что нуждается в брате. Без разговоров и тренировок с ним, сражений бок о бок, самого присутствия Мадары он ощущал себя непривычно… нет, не одиноким даже… неполноценным. Словно бы руку отняли — ту, что держала катану. А заодно, похоже, и кусок сердца вырвали из груди. «Я справлюсь, — сказал себе Изуна, на секунду сжав и вновь разжав кулаки. — Ради Мадары я выдержу Лорда и не убью его… уж точно не раньше, чем он покажет, на что способен как некромаг».       Как Изуна выяснил, с некромагами в Британии дело обстоит плохо — после войны мира против некого Тёмного мага Гриндевальда, имевшей место с полвека назад, всех немногочисленных некромагов, что были на острове, под шумок зачистили или же бросили до скончания лет в Азкабан профилактики ради, а те двое или трое, кто сумел ускользнуть, эмигрировали в Европу, Америку или даже дальше, куда-то в Африку или Азию — их пути Изуна ещё не отслеживал, но догадывался, что стоит. Так что в современной Британии, насколько он сумел выяснить, не было ни одного полноценного некромага — так, единичные практиканты, в которых проснулась кровная предрасположенность; такие вещи, как гены, в этом мире, как и в родном для Учихи, играли большую роль. Самым сильным среди этих единиц являлся Тёмный Лорд, у которого, как Изуна вызнал, мать принадлежала к старинному роду Мраксов, подарившему в своё время Британии наибольшее количество адептов Смерти. Изуна надеялся, Лорд, в прошлый свой приход ко власти демонстрировавший определённые познания в некромагии и поднимавший инферналов, в самом деле унаследовал таланты предков и способен на полноценное воскрешение. «Осталось только раскрутить его на демонстрацию мощи. А также стать для него настолько «ценным слугой», чтобы он согласился выполнить мою маленькую просьбу. Можно будет сказать, что я вычитал об одном сильном маге, он поможет вашему делу, бла-бла… Потом уже, если Лорд правда сумеет воскресить Мадару в прежнем теле, он своё получит — брата даже ему, грозе магической Британии, в жизни не одолеть…»        Приятное течение мыслей было прервано тонко скрипнувшей дверью. Лорд наконец соизволил явить своё Темнейшее величество.       — Милорд, — повернувшись к нему, Изуна обозначил полупоклон — позволял себе такую вольность вместо подобострастных лобзаний хозяйской мантии, а Волан-де-Морт ему это прощал, ведь на данный момент Люциус Малфой был самым полезным из всех его слуг. «И пусть остаётся так».       — Люциус, — прохладно прошипел Лорд, скользяще приблизившись к нему. Вот походка, стоит отдать должное, у него хороша: лёгкая, неслышная, позволяющая подкрасться незамеченным и неожиданно начать жутко шипеть со спины. Недурной трюк, хотя на Изуну он и не действовал — зато других заставлял едва ли не трястись от ужаса. — Как идёт анализ?       — Бодро, милорд, — отозвался Изуна. — Хотите послушать?       Вперив в него пристальный взгляд, Волан-де-Морт кивнул.       — Тогда прошу вас, — Изуна взмахнул палочкой, и на доске обозначились три пересекающихся круга. — Для удобства я обозначу коалиции разными цветами: ваших сторонников — красным, Дамблдора с его Орденом — зелёным, Министерство магии — синим. Давайте теперь взглянем на расклад внутри этих самых коалиций. Опустив пока вашу, о делах которой вы осведомлены, перейдём к тем, кто является нашими непосредственными врагами на данном этапе: людям Дамблдора. В Ордене Феникса, на мой взгляд (а базируюсь я на анализе прошлого состава и известных мне приглашённых в новое формирование участниках), в принципе есть две категории людей: действительно ценные и пушечное мясо, причём первых значительно меньше, чем вторых, что естественно. К действительно ценным его сторонникам я бы отнёс принявшего предложение Дамблдора о вступлении в Орден Кингсли Бруствера, далеко не последнего человека в Управлении мракоборцев; он силён, уважаем коллегами, довольно харизматичен и явно имеет виды на более высокие должности. Кроме него полезным является Аластор Грюм, причём вовсе не из-за влияния, коего у него нет, а в качестве опытного, повидавшего жизнь воина; последние его действия доказывают, что помимо боевой сноровки мистер Грюм обладает порядочным запасом хитрости и прозорливости, что делает его для нас опасным противником. Ещё одним важным звеном являлся Северус, но его ситуацию мы с вами обсуждали ранее, я не буду останавливаться на ней. Также стоит в данном списке упомянуть преподавательский состав Хогвартса — силу, быть может, не политическую (отчасти даже аполитическую), но реальную в случае боевого столкновения, если в нём есть риск пострадать ученикам школы, — и Сириуса Блэка, весьма способного мага, кроме того владеющего значительным состоянием, а также ценными артефактами и знаниями, собранными в родовой библиотеке Блэков. Во всей этой группе порядок прослеживается очень чётко: Дамблдор влияет на всех, на Дамблдора (насколько нам известно и как, скорее всего, есть) не влияет никто.       По мере того, как Изуна говорил, всё новые прямоугольники с именами возникали на доске, занимая места внутри лиственно-зелёного круга. Лишь тот, что с именем Кингсли Бруствера, попал в область пересечения зелёного и синего кругов.       — Теперь перейдём к Министерству магии. Здесь картина намного интересней, есть, так сказать, простор для деятельности. Во главе угла стоит, разумеется Фадж, однако вот как раз на него оказывают влияние, причём серьёзное. Начнём с того, что Дамблдор долгие годы являлся для него большим авторитетом, однако в последнее время почти перестал им быть — Фадж внушаем и в немалой степени параноик, а потому легко поверил в мысль, которую я вложил ему в голову: Дамблдор хочет сместить его и занять кресло министра. Принимая также в расчёт то, что Фадж любит власть, а также деньги, которые даю ему я, мизерна вероятность, что министр теперь хоть по одному вопросу согласится с Дамблдором.       Если говорить о сотрудниках Министерства, имеющих влияние на Фаджа, ключевыми я бы назвал три фигуры: Долорес Амбридж, заместительницу министра, Руфуса Скримджера, начальника Управления мракоборцев, и Амелию Боунс, главу Отдела магического правопорядка; степень их влияния идёт по убывающей. Если затянуть поводки на них всех и дёргать всякий раз, когда политика официальной власти не будет устраивать, Министерство будет за вами. С Амбридж всё весьма просто. Она — беспринципная карьеристка, готовая идти по головам, чужим судьбам, трупам — не имеет особой разницы. Такую завербовать для нас не будет проблемой; скажу больше, первые шаги в данном направлении мной уже сделаны. Используя Амбридж, мы сможем вливать Фаджу в уши всё, что угодно. Вдобавок, она боится и ненавидит Дамблдора, что для нас хорошо.       В свою очередь Скримджер конфликтует что с Дамблдором, что с Грюмом, которого он в своё время подвинул с поста начальника Управления мракоборцев. Впрочем, и на нашу сторону он ни за что не встанет — слишком сильно верит в то, что Пожиратели Смерти должны быть истреблены. Манипулировать им напрямую не представляется возможным, поэтому до того, как вы решите его убрать, я планирую действовать обходным путём через Бруствера и Робардса; оба они — очевидные кандидаты на замену Скримджеру, если он по тем или иным причинам покинет пост, оба амбициозны и терпеть не могут друг друга. Это нам на руку: обостряя отношения между ними, мы заставим Скримджера больше дёргаться и отвлекаться на то, что происходит в его Управлении. Потом, как я уже сказал, его можно будет вовсе убрать и поставить главой мракоборцев того, кто будет выгоден нам.       В отличие от него и Амбридж, Боунс большую часть времени хранит нейтралитет, не нападая на Дамблдора, но и не становясь на его защиту. Она женщина рассудительная и порядочная — такую не подкупить, не обратить в нашу веру, не запугать. Здесь лучший вариант воздействия — шантаж.       — Чем же можно шантажировать Амелию Боунс? — уточнил Лорд заинтересованно; то, как внимательно он слушал, означало, что ему нравится приводимая выкладка.       — Её племянницей Сьюзен, — ответил Изуна. — Она однокурсница Драко, учится на Пуффендуе. Девочка — последняя родная кровь мадам Боунс, над которой та трясётся, хотя и старается этого не демонстрировать на людях. Если Нотт или Лестрейндж, скажем, пригласят Сьюзен погостить в их поместьях неопределённое время…       Он не закончил, легко пожав плечами. Лорд кивнул, явно придумав уже, кому поручить эту миссию.       — Что-нибудь ещё достойно моего внимания, Люциус?       — Так, мелочи. У меня есть ещё кое-какой план…       — Говори, — приказал Волан-де-Морт.       — Нимфадора Тонкс. Полукровка, племянница моей жены; она будет состоять в новом Ордене Феникса, служит мракоборцем и имеет тесную рабочую связь с Бруствером, а кроме того в прошлом была протеже Грюма и до сих пор, насколько мне известно, поддерживает с ним хорошие отношения. Выйдя на неё, можно было бы получить рычаг воздействия и на Бруствера, и на Грюма, и, в теории, на Блэка — её двоюродного дядю. Кроме того, шпион в Управлении и Ордене нам не помешает.       — Я одобряю этот план. Действуй.       — Да, милорд, — слегка наклонил голову Изуна. — Вас интересует что-то ещё?       — Пока нет, — ответил Волан-де-Морт. — Можешь идти, Люциус. Докладывай по мере поступления новой информации.       — Как прикажете, — поклонившись, Учиха вышел из комнаты, оставив Лорда наедине с доской, на которой осталась завершённая схема отношений и воздействий.       «Когда-нибудь я лично всажу клинок ему в сердце, — мстительно подумал Изуна; он едва сдерживался, заставляя молчать свою гордость. — Когда он перестанет быть нужен».