Альбус
P.S. Запасись терпением. «Вот как, значит», — хмыкнул про себя Тобирама и мимолётно покосился на часы, показывавшие одиннадцать. Раз собрание назначено, Альбус посетил дом Блэка один и сам поставил всю защиту. Почему не позвал его, хотя изначально это предполагалось? Не доверяет или хотел перестраховаться? В свете последних событий эти причины могут быть равнозначны, хотя Тобирама ставил скорее на то, что пока в действиях Альбуса преобладает всё же перестраховка. Право на паранойю он за другими безоговорочно признавал. Для самого Тобирамы так даже лучше — перспектива творить продвинутые защитные чары при Альбусе не прельщала его изначально, и избавиться от потенциальной возможности проколоться — хорошо. Не знать систему защиты штаба — хорошо также, тогда нет риска разоблачить товарищей; Тобирама пока не знал, насколько его новое тело устойчиво к пыткам. Впрочем, в его списке приоритетов благо Ордена Феникса как такового стояло далеко не на первой позиции. Тобирама хотел защитить учеников Хогвартса от ужасов войны — искренне и всей душой. Ради этого, он понимал, участвовать в войне так или иначе придётся, однако на передовую в этот раз не рвался. В этом обществе не он лидер и пример, поэтому вполне может позволить себе оставаться в тылу. Это будет непривычно — даже во времена Хаширамы у руля клана и Конохи Тобирама не отсиживался по кабинетам, нашёптывал брату из-за плеча, конечно, но и действовал сам, — однако в данной ситуации предпочтительнее всего. В этой реинкарнации он хочет жить и учить… и, по-прежнему, делать всё возможное, чтобы не давать детям умирать. Ради этого можно и поучаствовать в собрании Ордена. Как Альбус написал? «Запасись терпением»? Видимо, уже предполагает, что происходящее не понравится Аластору. Фоукс без охоты, но всё же позволил ему взяться за свой хвост и переместил Тобираму, после чего мгновенно исчез. Первым делом на новом месте Второй осмотрелся. Длинный узкий коридор без окон — в случае чего удобно держать оборону, заняв позицию на лестнице, уходящей наверх. Оттуда входная дверь за спиной Тобирамы просматривается прекрасно, а угол коридора второго этажа послужит укрытием. Освещение минимальное, представленное газовыми рожками на стенах, светящими едва-едва; согласно данным от волшебного глаза, хотя дом и велик, свет почти нигде не горит сейчас, только в просторной кухне дальше по коридору. К ней Тобирама и направился — заметил среди троих собравшихся Альбуса. Вместе с ним в помещении находились Сириус Блэк, владелец дома, и мракоборец Кингсли Бруствер. — Аластор, — Альбус повернулся к нему, сделал приглашающий жест рукой. — Проходи. Спасибо, что прибыл так скоро. Отрывисто кивнув, Тобирама остановился рядом с ним и посмотрел на прочих магов, ожидая реакции. — Аластор, — Кингсли, поколебавшись всего мгновенье, протянул ему руку, которую Второй, сперва покосившись магическим глазом, пожал. — Я рад возможности вновь работать с вами. — Мракоборцев среди нас будет немного, и даже отставные не лишние, — заметил Сириус. — Получилось привлечь кого-то кроме Бруствера и Тонкс? — спросил Тобирама у Альбуса. — Нет, — он покачал головой и поправил очки, сверкнули стёкла в пламени свечей. — Наши противники начали действовать в Управлении раньше нас. Мы можем быть уверены, что Руфус не подкуплен, однако его заместитель, мистер Робардс… — На прикорме у Малфоя, — вставил Сириус, яростно тряхнув головой. — Продажный выродок! — Сириус, — мягко пожурил его Альбус. Впрочем, пристальный взгляд от Второго он не отвёл. — Не понимаю причин столь бурной реакции, — Тобирама сложил руки на груди — старая привычка, с самого детства, от которой так и не избавился. — То, что Малфой и другие чистокровные будут подкупать министерских сотрудников, мы ожидали. Робардс никогда не ставил высшие цели даже в один ряд с собственной выгодой, поэтому очевидно, что выбор пал на него — шпион в Управлении необходим Лорду в любом случае, и если это не рядовой мракоборец, а заместитель начальника — тем лучше. — И хуже для нас, — буркнул Сириус; немного помолчав, спросил: — Есть возможность доказать взяточничество? Хотя Блэк смотрел на Альбуса, ему ответил Кингсли: — На данный момент нет. Способ, которым мы сами узнали об этом, скажем так, не совсем «чистый» — подобные свидетельства следователи просто не примут. Сейчас я и Альбус продумываем, как можно поймать его с поличным, но пока не продвинулись далеко. Робардс далеко не дурак, Малфой — тем более; они не рискуют и действуют крайне осторожно. Сириус на эту выкладку тихо заворчал что-то, а вот Тобирама мимолётно нахмурился. Нет, он был согласен со словами Кингсли; однако Альбус, ещё недавно интересовавшийся его мнением по всем важным вопросам, даже не упомянул самому Тобираме о том, что начал продумывать подобное. Ещё один сигнал. Повисшую паузу прервали щелчок замка и тихий стук входной двери. Сириус и Кингсли быстро переглянулись, и мракоборец вышел из кухни в коридор, следовательно, Альбус ещё не всех членов Ордена предупредил о том, что Сириус невиновен во вменяемом ему. «Интересно, как станут реагировать?.. — Тобирама крутанул магическим глазом и посмотрел себе через затылок на прибывшего мага. — Кажется, с выяснением этого придётся подождать до прибытия других». — Добрый вечер, — приветствовал собравшихся Римус Люпин и сердечно пожал руку Сириусу. После короткого обмена дежурными фразами с Альбусом старые школьные приятели отошли в сторону что-то тихо обсудить — Питера Петтигрю, насколько Тобирама расслышал. С тех пор, как он рассказал о своих пленниках Альбусу, тот не возвращался к теме — обдумывал, что делать. Против содержания Пожирателей в сундуке Альбус не сказал ничего, только уточнил, регулярно ли их кормят — Тобирама на это едко заметил, что в противном случае пленные были бы уже мертвы. Альбус тогда удовлетворённо кивнул; никакой жалости к Питеру и Бартемиусу он не испытывал. Однако теперь вопрос о пленных почти наверняка будет поднят. В какой-то мере Тобирама даже ждал этого — за прошлые месяцы он узнал у Питера и Барти всё, что смог в условиях занятости, предположительной слежки со стороны Альбуса и необходимости хранить происходящее в тайне от школьников и учителей. И вместе с тем Тобирама прекрасно понимал, что, во-первых, держать в школе, полной любопытных детей, Пожирателей Смерти, один из которых анимаг, а другой безумец, неосмотрительно и потенциально опасно; во-вторых, он извлёк из пленных не всю информацию. В сознании Крауча Тобирама наткнулся на нечто сродни печати, которой в его родном мире закрывали определённые участки памяти глав кланов, советников, шпионов; в этот ментальный тайник Тобирама так и не смог проникнуть. Здесь необходим менталист, хотя бы тот же Альбус. А ещё время, надёжное место и отсутствие отвлекающих факторов. Теперь, когда у Ордена появилась укреплённая база, пленников целесообразно будет перевести сюда. В доме же должен быть… действительно, здесь есть подвал, сейчас склад для всякого хлама, но легко трансформируемый в небольшую тюрьму — стены, пол и потолок уже укреплены чарами, и сильными (вероятно, в прошлом помещение выполняло функции тренировочной площадки в стенах дома), остаётся только сделать камеры. И подобрать смотрителя, само собой. Справится ли Сириус — хозяин и теперь постоянный обитатель дома, раз в силу статуса беглого осуждённого убийцы не может позволить себе показываться в людных местах? Хороший вопрос. — Сириус Блэк?! Тобирама повернулся к двери, где застыли в непонимании его коллеги-деканы. Филиус хлопал глазами, Помона недоуменно хмурилась, а вот Минерва с откровенным негодованием буравила взглядом Альбуса; палочки, впрочем, успели выхватить все трое. Сириус и Римус напряжённо переглянулись, но проявили благоразумие и не стали пытаться ничего объяснить, предоставив это Дамблдору. — Как это понимать? — сурово осведомилась МакГонагалл. Альбус сохранил спокойствие. — Предлагаю вам дождаться остальных, мои друзья, — произнёс он, но из-за взгляда сложно было воспринимать его слова просьбой. По сути, они ею и не являлись. — Тогда я всё объясню. Его слов хватило Филиусу и Помоне. Минерва сомневалась и буравила его взглядом на мгновение дольше коллег. Всё же решения предводителя они не привыкли обсуждать. «И вместе с тем, — отметил Тобирама, пока профессора устраивались за столом (так, чтобы не терять из виду Сириуса), — лишь их троих, помимо меня, Альбус пригласил на собрание из преподавателей Хогвартса. Значит ли это, что прочим доверяет меньше? Или не хочет впутывать? Это разумно: в случае, если членам Ордена случится выйти на бой и погибнуть, в школе должны остаться те, кто позаботится об учениках…» — Привет, Грозный Глаз, — вполголоса поздоровалась подошедшая к нему Тонкс. Повернувшись к ней, Тобирама сдержанно кивнул, изучая взглядом. Взволнована, но не боится, скорее в предвкушении — и улыбается ему, едва приметно, но тепло, дружелюбно. Доверяет; это и хорошо, и плохо. — Мрачновато тут, да? — Тонкс нервно усмехнулась, передёрнув плечами. — Как будто и не Светлые собрались, честное слово. — Ты рассчитывала на иную атмосферу в военное время? — уточнил Тобирама. — Нет, — отозвалась Тонкс, — просто хотела разговор поддержать. После она замолчала, но обиженной вовсе не выглядела. Остальные приглашённые на встречу собрались буквально в течение следующих десяти минут, и к тому времени, как часы пробили полночь, за длинным обеденным столом сидело семнадцать магов. Большая часть присутствующих ёрзала на жёстких стульях, косилась на Сириуса, но поворачивалась всё же к Альбусу — ожидала. Выделялись мракоборцы: застыли недвижимыми изваяниями, выпрямив спины — что Кингсли, что Тонкс, занявшая место рядом с Тобирамой. По другую руку от него во главе стола восседал Альбус, витавший в собственных мыслях. Притворявшийся — его делано-рассеянное внимание не обошло ни единой детали в окружении. — Итак, — начал Дамблдор, когда счёл нужным. — Для начала, я хочу искренне поблагодарить вас за принятие моего приглашения. Чтобы прийти сюда, согласиться на борьбу с Волан-де-Мортом, — дрожь прошла по рядам, — необходимы воля и душевные силы. Те из вас, кто входил в состав первого Ордена, могут подтвердить, что в прошлую войну многие поплатились за эту решимость жизнью. С сегодняшнего дня все мы вступаем на трудный путь, опасный, однако очень важный и нужный всему магическому сообществу Великобритании. В этой войне мы не имеем права проиграть. Он смотрел уверенно и открыто, и, казалось, ничто не может поколебать его решимость. Так и должно быть, это нужно всем; хорошо, что лишь Тобирама видел Альбуса после похорон Гарри. — От каждого из вас потребуются максимальные усилия, — продолжил он, — потому что, как видите, нас мало. Мы рассчитываем расширить Орден со временем, однако сперва необходимо найти тех, кому можно доверять. — Нашим сыновьям можно, — сказал Артур Уизли, и его жена сосредоточенно кивнула. — Билл, Чарли и Перси — совершеннолетние волшебники, связанные, к тому же, с работой на международном уровне. — Насколько помню, Билл — ликвидатор заклинаний в Гринготтсе, а Чарли работает с драконами, — заметила Минерва; её идея привлекать молодёжь, кажется, не вдохновляла. — Чем они могут помочь Ордену? — Знакомствами в других странах, — отрезала Молли Уизли, глядя на неё едва ли не возмущённо. — Я не понимаю вашего скепсиса, профессор МакГонагалл! Вы учили мальчиков и знаете, что они оба — очень способные молодые волшебники! — Я этого и не отрицаю, — крылья носа Минервы затрепетали. — Однако я сомневаюсь, что они могут обладать знакомствами более полезными, чем профессор Дамблдор. — Разве в нынешних условиях нам… — Благодарю вас за предложение, Артур, Молли, — негромко прервал дискуссию Альбус. — Я обдумаю ваши слова и свяжусь с Биллом и Чарли, если Орден будет нуждаться в их помощи. — Мы поможем, чем сможем, Альбус, — кивнул Артур. — А что насчёт Перси? С учётом его службы в Отделе международного сотрудничества… — Я подумаю, — лаконично, с полуулыбкой. Впрочем, Тобирама знал, что сейчас у Альбуса нет доверия ни к кому, контактировавшему на постоянной основе с Краучем-старшим, долгое время находившимся под Империусом Волан-де-Морта. — Теперь я хочу дать пояснения касательно присутствующего здесь Сириуса Блэка, в чьём доме, собственно, любезно предоставленном для нужд Ордена, мы сейчас и находимся… Дальше последовал рассказ о том, как Питер Петтигрю, являвшийся Хранителем тайны Поттеров, предал их, сдал Волан-де-Морту, а после подставил Сириуса, из-за чего тот попал в Азкабан. Римус с готовностью подтвердил весь рассказ, а Альбус добавил, что Питер был схвачен и сейчас находится в хорошо охраняемом месте, чтобы впоследствии, когда время придёт, дать показания, которые полностью снимут вину с Сириуса. О том, кто схватил Петтигрю, он говорить не стал. Тобирама вовсе на протяжении рассказа молчал — откинулся на спинку стула, слушая. Сам он участвовать в дискуссии не собирался, только наблюдал, делал выводы. Первый и главный: слова Альбуса принимаются на веру сразу и безоговорочно. Удивительный авторитет, и пока не совсем понятно, на чём именно он основан. Второй: хотя Орден и представляет собой небольшую организацию, всей информацией со всеми членами делиться не станут. Это хорошо — Тобирама опасался обратного в организации мало знающих о настоящей секретности магов. Третий: рассказ Альбуса многие восприняли скорее как любопытную историю из жизни, а не серьёзные сведения, меняющие привычную картину. Четвёртый: необходимо узнать, за какие заслуги Альбус решил пригласить Наземникуса Флетчера в Орден, а не просто пользоваться его услугами и связями в теневом мире по мере необходимости. Более ничего важного в тот день не обсуждалось — собрание было первое, пробное и экстренное, в час ночи посреди рабочей недели не посидишь подольше над планами. Поэтому было решено встретиться в субботу и поговорить обстоятельнее о том, что предстоит предпринять. В целом довольные, все разошлись — только Тонкс задержалась возле Тобирамы, открыла было рот, но он сказал первым: — Это воскресенье, полдень, «Кабанья голова». — Обязательно буду! — просияла она и, светясь улыбкой, убежала. Сшибив по пути стул, вот неловкая. Тобирама на это протяжно вздохнул — работы предстоит много, если он хочет сделать из Тонкс достойного воина. Внимательный взгляд Альбуса он чувствовал, даже не оборачиваясь.***
Изуна бежал, уворачивался от летящих вслед железок, огрызался в ответ мелкими атаками — чакры мало. Враг настигает, до нии-сана далеко. Он крепко занят Хаширамой, и тот не даст Мадаре поспешить на помощь к брату… Тобирама оказался неожиданно близко, поймал за хвост и рванул на себя с такой силой, что выдрал здоровый клок волос вместе с кожей. Изуна зашипел, попытался вывернуться, но Сенджу перехватил его за затылок и впечатал лицом в ствол ближайшего дерева. Брызнула кровь из разбитой брови, хрустнули нос и скула — сломаны, и кровь залила правую половину лица. В голове звенело до полной дезориентации, Изуна едва различил, как Тобирама резко дёрнул его назад, развернул, прижал спиной к дереву. На чистом рефлексе он ударил, но руку перехватили отделившиеся от ствола лозы; они обвили руки и ноги, не давая дёрнуться. Миг — передышка, и тут же удар в кадык, от которого дыхание прервалось. Пока Изуна отчаянно хватал ртом воздух, Тобирама сложил печати и коснулся его живота, блокируя чакру. Шаринган погас без надежды вспыхнуть вновь. Слабость оглушила — и страшно, и ничего не сделать, остаётся только смотреть и ждать, что придумает враг. Хоть бы убил быстро и без изысков. Правый глаз не открывался, однако был цел. Эти глаза — для брата, и потерять их Изуна не может… Нет-нет, Сенджу, убери руку от лица! Тобирама опустил ладонь ему на лицо, с силой вжимая голову в кору, нарочно давя на разбитые кости — Изуна сдавленно завыл, сам едва это осознавая за острой вспышкой боли. Все мысли улетучились, кроме одной: «Защитить глаза!». Он готов сделать всё, что Сенджу ни скажет, он будет послушным-послушным, мягким, податливым — только пусть не тронет глаза, ну пожалуйста, Тобирама!.. Кровь вперемешку со слезами, взгляд наверняка испуганно-умоляющий — чувства-порывы сильнее даже боли, ужас стирает её. Тобирама на эту картину не реагирует, даже не хмыкает с превосходством — смотрит с холодной решительностью, единственная эмоция на каменном лице. Ему плевать, плевать, бесконечно плевать на всё, что Изуна готов предложить. Он просто сделает, что задумал. Пальцы коснулись правого глаза, скрытого под веком. Лёгкое давление, затем сильнее, и сильнее, и сильнее… Изуна взвыл по-звериному, замотал головой так яростно, что Тобирама отпустил, отступил. Его руки — в крови, на пальцах — то, что было глазом, Шаринганом, драгоценным Мангекью, надеждой клана… Мадара… — Нет-нет! — прохрипел Изуна в истерике, когда Сенджу вновь сделал шаг к нему. — Не трогай, оставь!.. Плевать он хотел на мольбы, его не тронуть. Тобирама молча запустил пальцы в волосы Изуны, заставил вскинуть голову, удерживая, — и потянулся другой рукой к глазу, последнему, единственному, для брата… — Нет! — Изуна попытался укусить, увернуться, но враг контролировал, вертел его, как куклу. — Оставь глаз, оставь!.. Одновременно с прикосновением к глазу он почувствовал удар — и вскочил, растрёпанный и взмокший, с пола. Не там, в лесу, а в хозяйской спальне Малфой-менора. В мире магов. — Сон… — пробормотал Изуна, дрожащими пальцами ощупывая глаза — целые, невредимые. — Ками-сама, просто сон… — Люциус? — на другой половине кровати Нарцисса подняла голову от подушки, глядя испуганно, после и вовсе села. — Господи, что с тобой? — Сон, — отрывисто ответил Изуна, растирая горло, проводя рукой по лицу, размазывая кровь, хлеставшую из разбитой при падении брови. Убеждаясь, что и раздробленные нос и скула — не здесь, а в кошмаре. — Крутился, упал. Разбил бровь. Сейчас остановлю кровь. — Позволь мне, — Нарцисса потянулась за палочкой, но Изуна оборвал её резким движением. — Нет, всё нормально. Спи дальше. — Но Люциус… — Спи! — рявкнул он и размашисто вышел из спальни. Добрёл до небольшой гостиной в конце коридора, запер за собой дверь. Сделал ещё несколько нетвёрдых шагов — и рухнул на колени. Его накрыло. Спрятав лицо в ладонях, Изуна тихо заплакал, выплёскивая панический страх, липкой слизью обволакивавший после сна, — долго и не заботясь, как это выглядит со стороны. Он опытен и умеет брать бушующие чувства под контроль — вот и сейчас старался растворить их в эмоциональном выбросе, благодаря этому успокоиться. Контролируемые срывы — это хорошо, помогает выплеснуть эмоции. Плохо, когда они перестают быть управляемы. Время спустя Изуна осознал себя сидящим на ковре перед камином, огонь в котором пылал от магии домовиков. Обнажённое мокрое тело ещё била медленно унимающаяся дрожь; кровь из брови начала запекаться на лице, ключице, груди. Мысль о том, что стоит привести себя в порядок, мелькнула и потонула в другой, более важной: откуда взялся этот чёртов сон, напугавший бывалого шиноби, мастера гендзюцу до трясущихся поджилок? Впрочем, Изуна знал ответ. Его сознание, яркое, мощное, за неимением выхода собственной разрушительной силы внушило кошмар самому себе. Так бывало прежде… но никогда — столь реалистично и жутко. «Не завидую тем, кто попадал ко мне на допрос», — мысленно заметил Изуна наполовину иронично, чтобы встряхнуть себя, наполовину искренне. И вздрогнул, невольно вновь потянулся к глазам. На полпути оборвал себя. Эти глаза — дёшевы, даже не обычный Шаринган. Такие если вырвут — не беда, найти любые другие и пересадить, для этого не нужно быть медиком Сенджу… не нужно было, когда он являлся шиноби, вторым человеком в клане Учиха. Необходимо срочно узнать, как обстоят дела с пересадкой глаз у волшебников. Глубоко вздохнув раз, другой, Изуна лёг на бок и свернулся клубком, пригреваясь около пламени. Он изучит вопрос, но это — утром. Сейчас нужно успокоиться. Уговорить собственное сознание больше не показывать Тобираму, вырывающего его глаза. «Почему он за годы так этого и не сделал? — вдруг подумал Изуна. — Глаза — настолько очевидное наше уязвимое место, что любой попытается в первую очередь лишить Учиху их… Чего же Тобирама не пытался?» Мысль о том, что Сенджу просто не хотелось ослаблять единственного достойного противника, Изуна отмёл — Тобираму не могли волновать такие вещи, как получение удовольствия от боёв. В их сражениях с того самого первого в детстве он всегда только лишь шёл к своей цели: смерти Изуны… И дошёл в конечном итоге. «Хорошо, что нии-сан вытащил меня тогда, — подумал Изуна со слабой улыбкой, закрывая глаза. — Он получил мой Мангекью Шаринган. Всё хорошо». Самоубеждение не сработало до конца, но по крайней мере позволило уснуть.