Сильная слабая

— Подъём, пьяницы! — бодренько крикнул Бухлоу часов в шесть утра. — Через час уже отбытие, поезд ждать не будет! — всё так же весело говорил он, а жертвы так и не опознанного алкоголя дружно застонали.       Ёлочка прицельно запустила подушку в лицо кукловода, но тот легко перехватил снаряд и кинул его в недовольного Лексуса. Убийца Драконов тихо рыкнул и отбил несчастный предмет интерьера. Подушка отскочила и плашмя свалилась на мирно спящего Лэстера. Иксид жалобно мяукнул и усердно засопел, стараясь снять с себя довольно тяжёлый мешок, казалось бы, невесомых перьев. — Люси-и-и! — простонал он, не в силах выкарабкаться из западни.       Сердоболия нахмурилась, дезориентированная после сна и опьянения, но автоматически убрала подушку со своего бедного котика. Тот же злобно посмотрел на Дреяра, а затем демонстративно отвернулся к тому спиной. «Бойкот! — думал про себя Лэстер. — Это определённо война! Он специально это сделал!»       Люси, глядя на негодующее сопение и фырканье своего чуда, лишь умилённо улыбнулась, потянулась и только потом заметила, что её «кровать» оказалась полом. — А… — растерянно протянула она, не зная, как бы получше спросить. — Ага! — передразнил сонную Заклинательницу уже проснувшийся Дреяр. — Пить тебе нельзя, болельщица, это точно. — В подтверждение своих слов и худших догадок Сердоболии, Лексус укоризненно покачал головой. — Мало того, что ты оккупировала целый пол, обустроив его под своё ложе, — начал причитать он, — так ты ещё и меня обворовала! Ни стыда, ни совести, а ещё аристократка!       Пару секунд до Люси просто доходил смысл, а затем она, как и Лэстер, фыркнула, осознав, что это всего лишь розыгрыш. Хотя тогда получается, что Дреяр проявил милосердие, отдав свои подушку и одеяло, и ведь Сердоболия не понаслышке знает, как неудобно спать на чём-то ровном — шея потом ещё весь день ноет. — Спасибо, — тихо поблагодарила она Убийцу Драконов и быстренько прошмыгнула в ванную. — Да обращайся, — ответил ей вдогонку Лексус, усмехнувшись.       Да, Люси прекрасно влилась в коллектив. И теперь у Дреяра поселилось то самое чувство, когда хотелось уберечь нового члена команды от неприятностей, помочь во всём и делом, и добрым словом, поддержать в трудные минуты жизни, уберечь от всего. Да, такое желание Лексус испытывал к каждому из Громовержцев, но разум упорно твердил: «Помни, что это всё на время. Просто обыкновенная игра, дурацкий спор, начатый по твоей инициативе. Это всё лишь игра, Дреяр, и она закончится через пару недель. И тогда эта болельщица вновь упорхнёт к своим друзьям. Так что не смей привязываться к ней, понял? Ей не быть Громовержцем. Это всё просто игра…»       Лексус цокнул и закатил глаза. Какая-то глупая мелодрама разворачивалась у него в голове. Ещё на первом задании Дреяр сравнил Сердоболию с музыкой. Да-да, именно с ней. Той самой мелодией, которая врывается в твою жизнь, и ты, будто дальтоник, ловишь новые краски, которые она принесла с собой, но затем она вновь становится такой же тусклой, как и все остальные, и ты забываешь про неё. А потом, спустя огромное количество времени, случайно натыкаешься на воспоминание о её невероятных ударных нотах, и мир на мгновение повторно озаряется разноцветной вспышкой и так же быстро сереет. И так по кругу.       Хотя, пожалуй, это больше подходило к той самой Рике, которая превратилась в ничто после своего фееричного появления. А Люси… она вновь и вновь разжигает в людях это яркое пламя, словно она сама — искра, а все вокруг — костры. И огонь вспыхивает в их сердцах, греет их, но не исчезает. Утихает — да, но маленький язычок пламени, будто зародыш новой надежды, навсегда останется в душах, готовый в любой момент разгореться так же пылко.       Может, так на неё повлияла дружба с Нацу? Хотя Драгнил тот ещё чудак… или мудак — тут уж как посудить. Ясное дело, их «великая» команда состоит из сильных членов гильдии, но сейчас они перестали выделяться, даже вечные драки «головёшки» и «ледышки» стали редкими гостями в «Хвосте Феи». Весь Фиор, кажется, выдохнул с облегчением — разрушений стало на порядок меньше, — но Макаров разочарованно качал головой, глядя на задумчивые и хмурые лица некогда весёлых и жизнерадостных «детишек».       О да, их искра ушла, и огонь сходит на нет. Сами виноваты, собственно. Правда, до сих пор неясно, что побудило их так резво принять решение об отставке Сердоболии. Такие тёплые отношения разве могли вмиг раствориться, исчезнуть? Если честно, звучит довольно глупо.       Дреяр тихо рыкнул на самого себя и вышел из своих дум, решив застелить кровать. Видимо, пасмурная погода и предшествующая этому утру фееричная игра в «бутылочку» оставили свой отпечаток на сознании Лексуса. А как иначе объяснить такие девчачьи мысли в голове у непоколебимого Убийцы Драконов?       Через полчаса Громовержцы уже стояли на перроне, дожидаясь прихода своего поезда. Теперь они направлялись в Харгеон, и вот там ребята рисковали застрять где-то на недельку. Чем больше город, тем больше ответственность. Зачистка тёмных гильдий требует определённых временных, энергетических и информационных затрат, так что придётся потрудиться. Зато работа отвлекает от ненужных мыслей, и это Лексусу на руку, а то вообще начал бредить.       Люси чувствовала себя двояко: вроде и новые задания, путешествие, посещение Харгеона, но ведь это снова ностальгия, ведь какое-то время Заклинательница кантовалась именно там. Что-то в последнее время слишком много напоминаний о её прошлой жизни. Ещё и погода такая… хмурая. Громовержцы, казалось, превратились в тучи, готовые те самые громы и молнии извергать. Такое ощущение, что глубокая апатия напала разом на всех — даже Лэстер притих и вечно сворачивался клубочком, впадая в дрёму.       В поезде ребята не пытались говорить, к тому же команда разделилась: Фрид, Ёлочка и Лексус заняли одно купе, а Люси и Бухлоу — другое. Поначалу между Заклинательницей и кукловодом висела напряжённая тишина, но Сердоболия, неожиданно для самой себя, поняла, что хочет поговорить хоть с кем-то, и плевать она хотела, с кем именно. — Как долго ты уже в «Хвосте Феи»? — спросила она Бухлоу, который до этого игрался со своими друзьями. — Побольше твоего, — усмехнулся мужчина в ответ, но на этот раз в его голосе не было ехидных интонаций. Нет, сейчас Люси казалось, что тот стал серьёзным, собранным, таким, каким были в его возрасте многие люди. — А с чего вдруг такой интерес? Блондинка легко пожала плечами. — Ни с чего, это так… любопытство, — призналась она, разглядывая серый пейзаж и прислушиваясь к мерному постукиванию дождя по обивке вагона. — Устроим час откровений? — неожиданно серьёзно предложил Бухлоу, и Люси удивлённо взглянула на него. — Давай, — прошептала она в ответ, боясь, что это всё его очередная шутка. Ну, и соседей по купе будить не хотелось. — Ну, дерзай, болельщица, ты первая, — подтолкнул кукловод, и Сердоболия кивнула. — А как вообще появились Громовержцы? — не повышая голоса, тихо спросила Заклинательница, глядя на собеседника.       Бухлоу вздохнул и откинулся назад, боковым зрением подмечая, что Лэстер бесшумно перебрался к нему на койку и принялся резвиться с его игрушками. Вопрос-то очевидный, но с чего лучше начать? Что можно говорить, что нельзя? Хотя… это же откровения, правда? — Это была идея Ёлы, — низким голосом начал наконец Бухлоу, и Люси вздрогнула от неожиданности, но, опершись на стол, принялась внимать. — В детстве она вообще любила придумывать всякие дурацкие штучки, вот и в тот раз заявила: «Мы уже полноценная команда! Нам нужно название!» — Кукловод улыбнулся, погрузившись в воспоминания. Тот день он помнил досконально, ведь именно тогда зародилась их маленькая и дружная «семья». — Тогда её поддержал Лексус. Он был… очень весёлым когда-то, — с оттенком горечи произнёс Бухлоу. На самом деле, такие вот разговоры по душам для него вообще впервые, и это оказалось очень сложно: рассказывать кому-то то, что всегда теплится в памяти. Люси, не поверив в такую черту характера Дреяра, фыркнула. — Да, сейчас трудно сказать, что этот непоколебимый Убийца Драконов в детстве просто обожал дедушку, гильдию, да и вообще был чёртовым солнышком. — Кукольник хохотнул, ибо сравнение слишком сопливое, но по-другому и не выразишься. — Ну, короче, ты поняла. Так вот. За Лексусом сразу последовал Фрид — он-то как был фанатом Лекса, да так и остался. Ну, а мне пришлось поддержать эту сомнительную идею. А потом начался поиск названия. О, чего только не было. И «Команда Лексуса», и «Феечки», и «Мы всех порешаем»… — Люси вновь фыркнула, но на этот раз от смеха, и Бухлоу тоже улыбнулся. — Дети ж были, что с нас взять? В общем, мы единогласно отвергали собственный же бред, а потом совершенно случайно придумали это эпичное «Громовержцы». Поскольку Лексусу вживили кристалл, и он стал управлять молниями, при этом являясь нашим предводителем, такое название как нельзя лучше подходило. Как по мне, круто звучит, — закончил кукловод, а Сердоболия представляла себе такую картину.       Ну, она видела всех членов гильдии в детстве, правда, Громовержцы тогда уже были достаточно взрослыми. Но ведь девушка и представить не могла, что раньше этот могучий и устрашающий Лексус был «солнышком», как выразился Бухлоу. Да уж, как время меняет людей… В какой-то момент Люси захотела выведать про маленького Дреяра как можно больше — любопытство, как ни крути, очень въедливая вещь. Однако теперь уже кукловод задал вопрос блондинке: — А как прошло твоё детство? Как ты вообще умудрилась сбежать от своего отца и очутиться в нашей гильдии?       Заклинательница потупила взгляд и, виновато улыбнувшись, посмотрела на собеседника. Ну, их ведь не было, когда гильдия Призраков напала на «Хвост Феи», хотя, наверняка Громовержцам кто-то да рассказал об этом. Что ж… Раз Сердоболия согласилась на этот разговор, она должна быть честна. С собой, с Бухлоу, с Лэстером, который незаметно прислушивался к их беседе. Девушка легла на стол, повернула голову в сторону окна, вновь принявшись разглядывать пейзаж, и через некоторое время начала: — Я любила свою семью, дом, прислугу. — Её голос немного дрогнул, но Люси ничего не могла поделать. Да, эти воспоминания никогда не давались ей легко. — Мы жили счастливо, но, ясное дело, сказок в жизни не бывает, — горько усмехнулась Люси, прикрывая глаза. — После смерти мамы отец полностью зарылся в работу, дела, фирму, деньги… А про родную дочь, соответственно, забыл. — Заклинательница понимала, что звучит это всё как-то слезливо, но на то она и девушка, в конце концов. — Я старалась добиться его внимания, но вновь и вновь получала хмурые взгляды и наставления. Побег из дома был просто детским порывом, — призналась Люси, вздохнув. — Взыграли гормоны, захотелось увидеть мир, вдохнуть свободы, стать магом… Да-а, это была моя мечта, такая же заветная, как желание увидеть улыбку на лице папы ещё хоть раз, почувствовать его поддержку, утонуть в его тёплых и семейных объятиях. А что ещё надо ребёнку? Но в семье Сердоболиев такие мечты были непозволительными. Ну, стали. После того, как Лейла оставила нас. Она была невероятно светлой, доброй, заботливой… она была замечательной мамой, которая слишком быстро ушла от нас. И она была хорошим магом, Заклинателем Духов. — Собственную слезу, скатившуюся на столешницу, Люси не заметила. Воспоминания, они всегда такие — их хочется забыть, но и хочется помнить. — И я сбежала, начала, как мне показалось, новую жизнь, такую, как и у многих: я работала, искала ключи, вдыхала свежий запах городского воздуха, встречала закаты и рассветы, а потом встретила Нацу. И вот тогда-то моя жизнь действительно перевернулась… — В мыслях Заклинательницы вспыхнули все смешные моменты из их приключений, и девушка хихикнула, а вторая слезинка тоже соскочила на деревянную поверхность. — Вступила в гильдию, обзавелась друзьями и новой семьёй. Ну… — смущённо протянула она, понимая, что рассказ закончился. — Вот, собственно, как-то так. Она поднялась, улыбнулась, взглянула на Бухлоу и замерла. На койке кукловода, оказывается, собралась уже вся команда. — Когда вы… — опешив, хотела было поинтересоваться Люси, но Лексус перебил её: — Со слов «Мы жили счастливо», — услужливо подсказал тот, хмыкнув. — Отличный час откровений, Бухлоу, ничего не скажешь, — обиженно буркнула Сердоболия. Ей было неприятно от осознания того, что она кому-то доверилась, но этот кто-то взял и нарушил всю драгоценность момента.       Кукловод развёл руками, но промолчал. И извинился, и нет. А потом Заклинательница странно покосилась на подозрительно приближающегося к ней Дреяра. Тот же, покачав головой, вытер слёзы с лица Люси, при этом убирая ту самую осточертевшую, выбивающуюся из общей композиции прядку волос. — Что ты?.. — возмутилась от поведения Лексуса заклинательница, но тот, снова перебил её. — Сложно объяснить, — честно признался он, продолжая держать лицо девушки в своих ладонях. — Это как инстинкт… Не знаю даже. Когда ты являешься капитаном команды, на твои плечи ложится ответственность за каждого её члена. И, знаешь, спустя некоторое время после формирования Громовержцев, мне неожиданно захотелось защищать каждого: и Фрида, и Бухлоу, и Ёлу. Теперь, вот, и на тебя такая особенность перекинулась. — Дреяр немного криво усмехнулся. — Хоть ты и член нашей команды всего на месяц.       Люси не могла объяснить своих внутренних противоречий, даже если бы ей угрожали сожжением её романа. Просто от действий и слов Лексуса стало как-то тепло, и ощущение предательства вовсе испарилось. Ей казалось, будто всё именно так и должно быть: не только Бухлоу, но и все остальные могут слышать историю жизни Заклинательницы, поддерживать… Но потом это его «всего на месяц» вновь заставило сердце болезненно сжаться.       Да, Сердоболия, чёрт их дери, успела за такой короткий срок сильно привязаться к Громовержцам! Потому что они, такие ехидные и издевающиеся, искренне беспокоились о ней, помогали в трудные минуты, поддерживали и улыбались, когда на душе была сумятица. Люси не могла не признать, что чувствовала себя в их компании нужной, частью семьи. Они не были похожи на Нацу, Грея, Эльзу и Хэппи, но она полюбила их так же сильно.       Ёла, например, никогда не выражала той материнской заботы, которой всегда окружала Эльза, но тем утром в поезде Фея приободрила её, и, чего греха таить, Заклинательнице это безумно понравилось. Бухлоу… Он доверился ей, пусть и отпускал в её сторону ехидные комментарии двадцать раз на дню и ещё пару в ночное время. Фрид, хоть и молчал, выражал своё отношение действиями. Например, Джастин надел тот костюм, что выбрала для него Сердоболия, а ещё помогал с подготовкой к балу.       А Лексус… Он вообще сам по себе неординарный. Такой гордый, сильный, независимый, опасный, внушающий страх. Люси может поклясться, что в первый раз почуяла тот самый «замогильный холод», исходящий от Дреяра. Но и он сумел удивить. Лекс переживал за неё, поддержал ту идею с видением Единорога, хотя остальные смотрели со скепсисом и были готовы признать психическую неуравновешенность блондинки. Да что таить? Дреяр не раз показывал себя с хорошей стороны, высвобождал своё «солнышко», о котором говорил Бухлоу.       Все они стали родными для Заклинательницы. Люси, сама того не заметив, быстро привыкла к этой команде, к их атмосфере, характерам, поведению… И через пару недель ей придётся всего этого лишиться? Так быстро? А потом вновь это тяжкое одиночество, грусть и тоска? Почему нельзя взять и остаться с ними?       Но нет. Лексус же не зря напомнил про этот чёртов оговорённый месяц. Четыре недели Сердоболия должна была продержаться с Громовержцами, а потом — победа. Вот только зачем она Люси? Чему радоваться?       Заклинательница поняла, что лишь больше вгоняет себя в депрессию, а слёзы вновь полились из глаз. Как же ей не хотелось показывать свою слабость снова, ведь это недостойно мага. Волшебники выше душевных терзаний, они умеют сдерживать слёзы, гнев, смех, крик… Но, видимо, Люси какой-то не такой маг, раз не может сейчас перестать плакать. От мыслей становится и вовсе как-то пусто, словно весь внутренний мир постепенно, капля за каплей, уверенно затягивается в непроглядную чёрную дыру.       Люси не сразу поняла, что вездесущий Лексус уже успел переместиться. Дреяр обнял её, и девушка уже всхлипывала где-то в районе груди мужчины. А тот всё гладил, медленно проводя по волосам, и говорил, что Заклинатели Духов тоже сильные, что аристократы не всегда умеют сдерживать эмоции, что… Да много чего он ещё говорил, пытаясь успокоить Сердоболию. А та слепо верила этим уговорам, успокаивалась, делала попытки улыбнуться. Да, им придётся расстаться, но ведь из «Хвоста Феи» никто не уходит, ведь так? Можно будет хотя бы видеть их, справляться о здоровье и успехе выполненных заданий. А дома, пока никто не видит, можно разводить сырость, вспоминая эти путешествия. — Я в порядке, — хрипло отозвалась Люси через минуту. Слёзы уже высохли, хотя на душе было горько. — Лексус, отпусти, — почти грозно сказала девушка, но усталость и обречённость слишком явно прорезались в её тоне. Особенно для слуха Убийцы Драконов. — Жизнь есть жизнь, болельщица, и ты всё равно не можешь ничего изменить. Ты не можешь вернуть мёртвых, но ты ведь помнишь тех, кого потеряла. — Слышать такие речи от Дреяра было странно, и Заклинательница улыбнулась. Забота… Он сейчас действительно заботился о ней, он подбадривал её, и это лучшая поддержка, какую Люси могла получить. — И вообще, ты, вроде, мини-юбки на штаны сменила, стала каких-то Духов новых находить, научилась делать серьёзное выражение лица, даже поумнела — хотя тут не могу быть уверен полностью, — но при этом продолжаешь так же реветь. Эх, болельщица, не быть тебе сильной и независимой жен… — А ну-ка, не смей называть меня болельщицей! — воскликнула Сердоболия, выпутываясь из объятий и строго глядя на Дреяра. — Я ж тебя электролитом не величаю! Или… или… А как называются люди, которые не могут расстаться с шубой? — спросила она, уже улыбаясь. — Иди ты! — театрально обиделся Лексус, улыбнувшись в ответ. — Я её тут подбадриваю, а она… Неблагодарная! — Спасибо, — искренне прошептала Заклинательница, порывисто обняв Дреяра и тут же отпустив. — Да не за что, — выдохнул он, покачав головой. — Но лучше плачь поменьше и не думай так усердно, а то к двадцати годам уже и морщины появятся. — Вообще-то, если учитывать семь лет что мы провели на Острове Небесного Волка… — протянула Люси, но Лексус её перебил: — То можно меня в старики зачислять! Ага, обойдёшься, я ещё в самом расцвете сил. — Ну да, — легко согласилась Сердоболия, но тут же тише добавила: — Учитывая, что некоторые мужчины «расцветают» ближе к пенсионному возрасту… — Не умничай, мелкая, — пожурил Лекс, потрепав Люси по волосам. — А вот это уже исключительно звание Леви! Её так Гажил давным-давно называет. — Ладно, оставим «болельщицу», — смилостивился Дреяр, а Заклинательница насупилась. — Слушайте, голубки, вы уже надоели свои семейные дела из избы выносить. Ссорьтесь в гнёздышке своём, а не в поезде, — прервал эти бессмысленные пререкания Бухлоу, привычно улыбаясь. — Какие, блин, голубки?! — возмутилась до глубины души своей Люси, думая, чем лучше запульнуть в этого гада кукольного. — Сладкая парочка! Сладкая парочка! — привычно загудели игрушки Бухлоу, а Сердоболия закатила глаза.       Привычный шум помог забыть недавние стенания, и вскоре Громовержцы уже совместно обсуждали дорогу. На повестке дня посещение какой-то неизвестной доселе Люси деревни, затем — Харгеон, а там уже обратно в Магнолию. Сутью всего этого путешествия было уничтожение тёмных гильдий и помощь местным светлым. Люси подметила, что эта её команда города не разрушает, а потому доход от выполненных поручений выходит очень даже приличный. Алчность и жадность подкрались незаметно, и Сердоболия воровато потёрла руками. Джек-пот!       Через какое-то время ребята решили лечь спать, ибо прибытие в Лайринор обещали на рассвете, а до того времени стоит хорошо отдохнуть. Хотя… сильно сказано. Если Бухлоу самозабвенно храпел, а его игрушки ему аккомпанировали, то лежащая на соседней койке Заклинательница ворочалась с боку на бок, желая придушить соседа. Сон пришёл лишь через сорок минут, когда девушка и вовсе отчаялась, и окунул её в теплоту.       Пробуждение — кто бы мог подумать? — было совершенно спокойным, ибо, как оказалось, Бухлоу ещё не проснулся. Люси заметила, что солнце едва-едва начало озарять серость предрассветного неба своим желтовато-оранжевым светом. Девушка быстренько умылась и вернулась в купе, где поджидал проснувшийся Лэстер. Они вместе присели на кровать и стали делать ставки: когда же проснётся маг Душ?       Угадал в итоге иксид, взявший обещание с проигравшей хорошо его накормить. Лексус, Фрид и Ёлочка завалились в купе через десять минут и позвали на завтрак, после которого Громовержцы вышли из поезда и ступили на территорию деревеньки Лайринор. Воздух там был очень свежим, насыщенно-хвойным, таким удивительно приятным и завораживающим. Хотелось просто стоять тут, прикрыв глаза, выкинув ненужные мысли, отдаться порывам ветра…       Но волшебникам времени на это не было, потому что, как оказалось, в Лайриноре, такой тихой с виду деревеньке, обосновался чуть ли не альянс маленьких тёмных гильдий. Их количество превышало отметку двадцать, и Громовержцы удивились. Оказывается, здесь осталась лишь одна-единственная светлая гильдия, но членов в ней около пяти, да и те сидят тихо, подчиняются врагам и не высовывают носа из своего домика.       Лексус, хмыкнув, сказал, что они справятся за пару часов, и воодушевлённые Громовержцы согласились. Данные об этих гильдиях были, хоть и немного. Магов S-класса вообще не было, и почти все волшебники специализировались на симпатизирующих чарах. В общем, покупали запрещённые колечки и зазывали к себе народ. А для устрашения обычных людей мастера проводили публичные казни за неповиновение и устраивали сцены насилия. Госпиталь уже был переполнен — раненых некому было лечить. — Я пойду туда, — уверенно сказала Люси, сжимая в руке ключ Феникса. — Помогу вылечить людей, хотя бы оказать первую помощь.       Лексус согласно кивнул и отправил Ёлочку с ней, а сам, взяв с собой Фрида и Бухлоу, отправился к зданиям этих чёртовых тёмных гильдий. Проводив мужчин взглядом, девушки поспешили в госпиталь, где застыли от увиденного. Десятки обыкновенных людей, они все истекали кровью, кричали, просили помощи… Люси зажала рот рукой, Ёлочка прикрыла лицо веером. Обе чувствовали запах крови, жжённой плоти… — Поддерживающего новую жизнь откройтесь, врата! Феникс! Пламя ненадолго ослепило, явив гордого и готового служить Духа. — Феникс, рассчитываю на тебя! — крикнула Люси, стараясь дышать реже.       Мифологический Дух кивнул и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Он постепенно собирал энергию регенерации в себе, а затем равномерно распределял её между каждым пострадавшим. Вскоре люди синхронно вымученно вздохнули, чувствуя, как боль отступает, а клетки регенерируют. Целители с благодарностью посмотрели на Заклинательницу и её Духа, оседая кто куда. Лекари уже давно денно и нощно помогали людям, но их сил всё равно не хватало.       Феникс, откланявшись, удалился, а Эвергрин поспешила открыть окна, желая выветрить этот смердящий запах. Излеченные люди постепенно разбредались по домам, а волшебницы «Хвоста Феи», попрощавшись с целителями, поспешили на помощь друзьям.       Лексус выбил входную дверь первой гильдии с ноги. Тёмные решили скомпоноваться и обустроиться в трёх самых больших зданиях. В этом, например, сейчас находилось около пятидесяти волшебников, и Дреяр демонстративно размял шею. Что ж, тут можно и поиграться… Воздух привычно заискрился, готовый в эту же секунду поразить тёмных магов разрядами сильнейших молний, но Лексус умел ждать и контролировать свои эмоции. Он медленно двинулся вперёд, растягивая губы в хищном драконьем оскале.       Во вторую зашёл Фрид. На его лице застыла маска неприступности, его нельзя было прочитать по глазам или мимике. Сейчас Джастин являл собой закон, он — каратель. Словно в подтверждение этого выражения маг неспешно вытащил меч, продемонстрировав врагам свою готовность принять бой с честью. Фрид действовал по традиции — оппонент должен быть оповещён о войне, а иначе — нечестно, подло.       Бухлоу же, хохоча, ворвался в последнее здание. Смех его игрушек гулом отдавался от стен и разносился повсюду. Кукловод готов был повеселиться, ведь эти мелкие волшебники, возомнившие себя реальной угрозой, не стоили и гроша. Их колечки нетрудно было рассыпать в пыль, а их кости можно было с лёгкостью переломать, наслаждаясь в процессе приятными хрустящими звуками. Что ж, они сами напросились. Какова игра — таковы и ставки. Эти решили поставить на кон свою жизнь.       Ёлочка и Люси не знали, куда направиться лучше всего, но интуиция Сердоболии утверждала, что мужчины в состоянии справиться с такой мелочью. В итоге девушки решили пройтись по деревне, чтобы оценить обстановку, но если что они были готовы сразу же сорваться на помощь.       Бродить по улицам Лайринора было и приятно, и как-то грустно одновременно. Ощущение близости к природе было воистину волшебным, вот только сама деревенька была такой тихой, опустошённой… неживой. Она словно огромный организм, из которого постепенно выкачали всю энергию. Никаких ярких вывесок — лишь обветшалые и выцветшие куски дерева над дверьми. Никаких людей — лишь ветер, неспешно гоняющий пылинки вдоль обочины. Даже птицы умолкли. Создавалось ощущение отрешённости, казалось, что здесь вообще давно никто не живёт.       Люси и Эвергрин глядели на это одинаково и далеко не радужно. Такая обстановка нагоняла тоску, невольно хотелось пожалеть тех, кто проживает здесь. Неожиданно прямо перед ними появился маленький паренёк, без слов схвативший Сердоболию за руку и потянувший её в какой-то дом. Заклинательница хотела было отказаться, но всезнающий Единорог мысленно пригрозил ей и наказал отправляться за мальчишкой.       Здание оказалось небольшой столовой, похожей на первый этаж «Хвоста Феи». Здесь, кстати, было достаточно много людей — около полусотни человек. И все были подавлены, почти не разговаривали, лишь молча пили и ели что-то, не замечая ни вкуса, ни запаха, ни окружающего их мира. — Если бы мог уехать… Здесь ужасно… Ненавижу тёмных… Да и светлые не лучше… — доносились до волшебников злобные фразы кого-то из толпы. — Не все маги такие, как здесь, в Лайриноре, — подала голос Заклинательница, не желающая выслушивать такие нелестные комментарии в свою сторону и в сторону своих товарищей. — Маг… Из «Хвоста Феи»… Та самая… Люси… — теперь именно об этом шептался народ, но теперь уже с неким благоговением.       Ёлочка и Люси поморщились. Лицемерие было таким явным, что хотелось уйти, хлопнув дверью. Да, их «светлые» и правда не оправдали ожиданий, но что ж всех под одну гребёнку грести? Если они осведомлены о Сердоболии, то чего ж считают, что каждая гильдия должна быть такой слабой, должна прогибаться под более умных и хитрых соперников? Это же как-то глупо, даже несуразно. — Да, мы из «Хвоста Феи», — всё же решила не отмалчиваться Заклинательница, подумав, что люди здесь и так слишком подавлены. — И мы хотим разобраться с теми, кто превратил Лайринор в… это. — Девушка обвела рукой пространство вокруг себя, невесело улыбаясь.       При ближайшем рассмотрении всё оказалось хуже, чем до этого. Оказалось, все деревянные поверхности были в глубоких царапинах, на каменных стенах не хватало целых кусков, а кое-где виднелись вмятины. Освещение было тусклым, каким-то чахлым, потолок почернел от копоти. Даже здесь можно было учуять тот самый запах крови и смерти. Видимо, даже те, кто только ушёл от целителей, решили остановиться в этом месте. — Они страшные… жестокие… бессердечные… убивают… бьют плетьми… — вновь долетали обрывки фраз. — Хватит! — строго сказала Сердоболия, начиная злиться. Что ж за слабохарактерность?! Да, ситуация не из лёгких, но такое происходит не несколько десятков лет, даже года ещё не прошло, как тёмные гильдии решили возглавить Лайринор. — Какими бы они там ни были, вскоре их вообще не будет. А сейчас успокойтесь и приготовьтесь расходиться по домам, — строго скомандовала Заклинательница и уже собиралась уходить, даже развернулась, но её остановил тот самый мальчонка, что и привёл.       В его глазах Люси увидела тот самый ужас… Страх перед чем-то невообразимым, недостижимым, когда человек понимает, что с этим чем-то он тягаться просто-напросто не в силах. Такой же ужас маленькая Заклинательница видела в глазах Эрика, когда тот падал на колени перед ней. Воспоминания давили на мозг слишком сильно, Сердоболия хотела просто избавиться от этого взгляда, забыть его навсегда. В такие минуты ей казалось, будто сама Люси и есть самый ужасный монстр на свете, и именно её боятся и Эрик, и этот мальчик. — Спасибо Вам, — всхлипывая, шептал паренёк. Он повторял это несколько раз, с одной и той же интонацией, едва ли не рыдая. Его голос как раз мутировал, ломался, он то срывался на истеричные нотки, то переходил в едва слышимый шёпот. — Всё будет хорошо, — нагнувшись и обняв мальчика, прошептала Заклинательница, надеясь, что хотя бы её голос не дрожит так же сильно, как у него самого. — Вас больше не будут обижать, не будут бить, никаких казней, никакого страха, просто подожди ещё немножко, — продолжала нашёптывать Люси, понимая, что так она пытается успокоить ещё и себя. — Удачи. — Сердоболия поцеловала мальчика в лоб, стараясь передать ему хоть толику своего тепла, своей любви к светлым магам и гильдиям.       На улице Люси судорожно вздохнула, прогоняя слёзы. Ёлочка не издевалась, она лишь сильнее прикрыла лицо веером — казалось, Фея и сама не прочь поплакать. Что ж, у каждого есть как сердце, как душа, так и чувства. Девушки, почувствовав дрожь земли, побежали к гильдиям.       Если быть откровенными… От самих зданий там мало что осталось. Скорее — руины, на фоне которых возвышались Лексус, Фрид и Бухлоу. Люси невольно залюбовалась таким пейзажем, ведь мужчины выглядели очень эффектно на фоне развороченных каменных стен и облаков пыли. Ёлочка удовлетворённо хмыкнула, переключаясь с депрессивных мыслей. Сердоболия последовала её примеру, хотя та картина безысходности отпечаталась в её памяти слишком явно. — Ну, видимо, вы справились, — неуверенно протянула Заклинательница, разглядывая руины за спинами товарищей. — Или это доказательство провала нашей миссии? — Обижаешь, болельщица, — довольно, словно съевший загнанную в угол антилопу лев, отозвался Лексус, щурясь. — Все гильдии зачищены. Можешь сходить и проверить собственными глазами. Там, вроде, даже целые части тела ещё… — А-а-а, хватит! — предупредила Люси, демонстративно закрывая уши руками. — Я тебя не слушаю, ага! Мне твои части тела к чёрту не сдались! — Да ну? Прям-таки совсем не нужны? — издевался — а это точно была издёвка! — Дреяр, следя за тем, как Сердоболия, осознавая двусмысленность своей фразы, стремительно краснеет и закрывает ладонями уже не уши, а рот. Что ж, Лексус должен признать, что сие действо он готов наблюдать денно и нощно, при этом каждый раз наслаждаясь происходящим. — Иди ты к Эльзе, Дреяр! — обиженно крикнула Заклинательница, понимая, что все её серьёзность и хмурость улетучиваются из-за этого злыдня. — Э-э-э, нет, она там с Жераром, болельщица, я к трофеям своих товарищей не лезу, — ответил Убийца Драконов, покачав головой. — Так что, золотце ты наше, мне придётся приставать к тебе, так как все остальные уже заняты, — сказано это было тоном раздосадованным, но иронию и сарказм не заметить мог только слепо-глухо-немой, хотя и тот бы догадался. — Господи, за что мне такое наказание? — Люси возвела глаза к небу и вопросительно посмотрела на облака. — За всё хорошее, болельщица. И вообще, хватит молиться, я жрать хочу, — влез в обмен любезностями ужасно голодный Бухлоу, которого тут же поддержали как игрушки, так и все остальные Громовержцы. Их животы, кстати, в стороне не остались — тоже посчитали довольно-таки здравой идею подкрепиться чем-то съестным и желательно вкусным.       Команда двинулась… Нет, не в Лайринор. Ребята решили, что людей сейчас лучше не трогать — сами уже должны преодолевать свои страхи. А всего в получасе езды на подоспевшем поезде находится цветущий городок Кайр, где Громовержцы решили остановиться.       Город оказался довольно маленьким, но очень уютным и довольно модернизированным. По улицам прогуливались люди, переговариваясь и часто улыбаясь. Спокойная обстановка Кайра благоприятно действовала на Громовержцев, потому вскоре вся команда дружно кушала в каком-то ресторанчике. До того сладко спавший Лэстер потянулся и принялся уплетать за обе щеки свой обед. Лексус уже почти привык к такому аппетиту кота, хотя, стоит признать, иксид стал есть много меньше — видимо, он уже постепенно привыкал к новой жизни, и его организму не требовалось так много энергии.       Бухлоу отрешился надолго — мужчина решил насладиться каждой ложкой супа, каждым кусочком риса, каждым блинчиком. Фрид немного «оттаял», пока сдавал отчёт Дреяру. Ёлочка с интересом разглядывала убранство ресторана. Лексус, послушав отчёты товарищей, тоже занялся едой. Люси следила за «источником электрического тока», кидая на него косые взгляды. Такая игра девушке нравилась… ровно до того момента, пока Дреяр не перехватил очередной такой взгляд и не ухмыльнулся.       Гостиница — слава Макарову — оказалась поблизости, и ребята вскоре завалились спать, наплевав на то, что сейчас даже намёка на ночь не было. Тут были только двухместные номера, зато с отдельными кроватями. Бухлоу и Фрид смылись в один номер, Ёлочка, странно улыбаясь, — в другой. Дреяр и Сердоболия, как не трудно догадаться, остановились в третьем.       Люси спала неспокойно — ей вечно снились глаза Эрика и того мальчишки, те ужас и страх, то чувство отчаяния… Из этого сна не было выхода — лишь тьма и взгляд, полный этих эмоций, этой боли… Заклинательница кричала. Поначалу Лексус услышал лишь нервное мычание, затем — всхлипы, а после девушка и вовсе начала что-то говорить. Дреяр понял, что выспаться ему так просто не дадут. Мужчина встал, подошёл к подопечной и попытался её разбудить, но та лишь отмахнулась, едва ли не плача. — Болельщица, проснись, это просто бред, — увещевал Лексус, но это никакого эффекта не возымело. Он слегка потормошил Люси, чуть-чуть толкнул, поругался, пошипел, попросил даже, но… ничего. — Что ж, ладно, если тебе и это не поможет, я тебе всё припомню, как только проснёшься, — грозно проворчал он, укладываясь рядом с нарушительницей покоя.       Дреяр обнял девушку и прижал к себе, гладя по голове, спине и волосам, приговаривая, убеждая, что всё это — сон, и на самом деле ничего ужасного не происходит.       Люси, почувствовав тепло, заметила язычок пламени в том месте, где была беспробудная тьма. Сердоболия потянулась к свету, который постепенно окутывал её, унося все страхи, беды, печали и видения. Девушка согревалась, успокаивалась и наконец засыпала нормальным сном. Ощущение защищённости и тепла не покидало её ни на миг.       Вскоре оба блондина уже мирно спали. Их волосы блестели, ловя на себе лучи дневного солнца. И Лексус, и Люси выглядели такими умиротворёнными во время сна, что даже Лэстер, проснувшийся совсем недавно, потоптавшись, улёгся на подушки, чуть повыше голов магов, сворачиваясь калачиком и погружаясь в спокойную тьму, тихо сопя в пушистый хвост.