День пятый
Сон придавил его к постели горячей, ощутимой тяжестью, проступившей не вдруг – под утро, и даже так Кларк распознал происходящее не сразу, постепенно вываливаясь из сна в реальность. Это было необычно, но даже приятно: одни образы наслаивались на другие, а то, что он только что видел по одну их сторону, вытеснялось чем-то материальным и вещественным. Ощущением, с которым ткань трётся о кожу. Запахом прелой земли, которую вначале хорошо пролило дождём, а потом стало прогревать. Настойчивым солнечным лучом, протиснувшимся между облаками, лизнувшим в щёку и вновь пропавшим. Приглушённым дыханием рядом – чьим, криптонец пока не мог понять, потому что пребывание на границе сна и яви не отпускало, а он не был против. И, наконец, вновь всё той же тяжестью – самым осязаемым из всего, что лениво перечислил не очнувшийся до конца мозг. Решив, что всё же проснулся, раз понимает такие нюансы мира вокруг, Кларк моргнул несколько раз и потянулся потереть лоб, но не смог – руку что-то держало. Как раз то горячее, увесистое и плотное, очень похожее по описанию на… Взгляд, сместившийся в сторону, поймал в поле зрения вначале плечо, потом его переход в крепкую шею, тёмные с сединой волосы и, наконец, обладателя всего этого, который спал, перекинув руку через грудь Кента и так прижимая его к кровати. Удивительно, но простому человеку удавалось удержать криптонца на месте, хотя тот быстро мысленно исправился: кем-кем, а простым человеком Брюс не был никогда. Глядя на ровно дышащего товарища, легко хмурящегося даже во сне, Кларк, приходя в себя всё быстрее, восстановил в памяти события прошлой ночи и прикусил изнутри щёку: сейчас был именно тот момент, когда стоило аккуратно вывинтиться из-под Уэйна, бесшумно уйти к себе и сделать вид, что ничего не было. Не было ни непрошеной, но такой острой заботы с его стороны, и тем более никогда не было откровенности со стороны Бэтмена, а ночь в одной постели… Хорошо, это было, но исключительно из соображений взаимопомощи, потому что Кларк не мог иначе, а Брюс благосклонно принял эту поддержку. И плевать, что на самом деле всё было несколько по-иному, а вот на пальцы, сейчас легко касающиеся тёмных с блёклой проседью волос, было уже не плевать. Криптонец сам не понял, как и когда это случилось. Ведь только что решение уйти было принято, потому что так было лучше для всех, но внутренний триггер «правильно – неправильно» сработал мгновенно, однозначно указывая: да, может быть, уход и был бы логичным выбором, но верности в нём – ни на грош, и пальцы мгновенно, словно пользуясь паузой в размышлениях Кента, скользнули глубже, перебирая чуть волнистые волосы спящего. Брюс не проснулся даже от такого вторжения, лишь выдохнул, приоткрывая губы, и Кларк опустил к ним взгляд, удивлённо рассматривая этого могучего человека, который сейчас был настолько умиротворён, что это даже казалось невидалью. С самого первого дня Уэйн демонстрировал ему свою человеческую натуру. Вначале неохотно, через силу, но потом всё более открыто и смело. Может быть, дело было в том, что Супермен во многом походил на того, кого лишился Брюс, но Кенту почему-то хотелось думать: дело не только в этом. Да, обойти тот факт, что на этой Земле погиб его двойник, было невозможно, но Бэтмен определённо не был тем человеком, кто не смог бы разделить двух криптонцев, а значит, делал шаги навстречу именно ему, Кларку Кенту из другого мира. В этом было что-то особенное. Оно грело как-то знакомо и в то же время ново, и впору было бы запутаться, что Супермен и делал, чётко понимая только одно: ему нравится, и любые метания всё равно закончатся тем, что он сделает выбор в пользу спящего рядом человека. Тот как раз пошевелился вновь, но так и не открыл глаза, хотя его дыхание изменилось: стало более поверхностным и частым. Уэйн напрягся всем телом, но коротко, и тут же расслабился вновь, а после провёл ладонью по груди Кларка, из-за чего у последнего спёрло вдох в глотке. Это происходило уж слишком часто в последние несколько дней, но этот раз был самым сильным из всех, и, видимо, почувствовав это, Бэтмен моргнул и поднял голову, встречаясь взглядом с Суперменом. Криптонец мгновенно ощутил, как к щекам приливает насыщенный красный. Чёрт побери, он краснел, как студент-первокурсник, и не столько из-за происходящего (в его голове оно уже практически получило статус нормального времяпровождения), сколько из-за тёмного, чуть сонного взгляда человека, устремлённого на него снизу вверх. Брюс лишь несколько первых секунд глядел с непониманием происходящего, а потом чуть сощурился, но, к удивлению Кларка, не перекатился в сторону и не встал. Лишь собрал пальцы ладони, лежащей на чужой груди, в кулак и плотно сжал губы, словно собираясь с мыслями. Оказалось, что и правда собирался. – Доброе утро, – голос человека был хриплым (Кент понадеялся, что это всего лишь последствия сна, а не простуда) и низким, и ответить сразу не получилось: слова, в которые должны были собраться застрявшие у нёба буквы, спеклись плотным комом. Супермен открыл рот, закрыл, а потом, сдавшись, просто кивнул, на что Уэйн отреагировал неожиданно – негромко рассмеялся, откидываясь на подушку рядом. – Похоже, что Кларки всех реальностей – потерянные, стесняющиеся существа. Особенно рано утром. Беззлобная подколка попала ровно в цель: криптонец, в глаза названный скромнягой, возмутился, и как только тяжесть в лице миллиардера ушла с его груди, приподнялся на локте сам, уже в свою очередь смотря на Брюса сверху вниз: – Это неправда! Совершенная, абсолютная… и какого чёрта ты продолжаешь? Лежащий на спине Уэйн вновь смеялся, закрывая глаза широкой ладонью так, что была видна только белозубая улыбка, а когда убрал руку, то не стал отворачиваться, как делал все эти дни, и шрам, исказивший правильные черты человека, оказался прямо перед глазами Кларка. Брюс рисковал, но шёл на это осмысленно: показать самое нелицеприятное стоило раньше, но опасения, поселившиеся в голове, не пускали, лишний раз доказывая, что он может быть хоть трижды спасителем Вселенной и одним из героев, держащих на плечах весь мир, однако есть нечто, ему неподвластное. Например, переступить через себя, если в этом движении нужно было откинуть какие-то из принципов. Не получалось – он слишком долго жил с ними. А сейчас вышло – как по щелчку пальцев, и, опустив ладонь на одеяло, Уэйн, уже просто улыбаясь, столкнулся взглядом со смотрящим на него криптонцем. Всё, что случилось прошлой ночью, не было забыто. И никогда не будет, потому что никто за этот год не решился сделать для него то, что совершил Кент с другой Земли. Это была именно та поддержка, которая ставила его на ноги всё то время, пока был жив его Кларк. Именно она прогоняла демонов Бэтмена в самые тёмные углы его сознания и запирала там, давая возможность принимать здравые решения гениальному человеку, а не кровожадному мстителю в маске. Без криптонца всё покатилось под откос, но этой ночью неконтролируемое падение остановилось. Точнее, было остановлено, потому что по своей воле оно бы так не поступило. Кент всё это время смотрел в ответ, не сразу понимая, что изучает человека. В свете утра, хоть и не таком ярком, как хотелось бы (Солнце всё равно не вышло, укрытое натянутыми с вечера тучами), черты чужого лица проступали куда более чётко, чем в холодном освещении потолочных ламп в лаборатории внизу или в тепле, идущем от абажуров в кухне во время обедов. Сейчас всё было максимально честно, и Кларк был особенно благодарен за эту возможность, хоть и не знал, как это озвучить. «Спасибо, что даёшь себя рассмотреть?» Или «Спасибо, что больше не отворачиваешься?» Получалось слишком плоско и недостаточно искренне. Вероятно, нужные слова просто не существовали или криптонец их не знал, а передать эмоцию другому живому существу он не мог – Супермен телепатом не был, поэтому оставалось смотреть. Ровная линия шрама изгибалась сразу под бровью, и Кларк коротко вздохнул, понимая, что ещё несколько миллиметров, и человек мог остаться вовсе без глаза, а не лишиться части остроты зрения. Конечно, Бэтмен со временем приспособился бы, но ещё одно увечье к коллекции уже имеющихся – это немного слишком. На теле откинувшегося рядом человека и без того было достаточно шрамов. Даже сейчас, в вырезе махрового халата, в котором Уэйн так и проспал всю ночь, виднелись несколько неровных линий – следы ударов чем-то острым и явно с намерением не просто ранить, а убить. Шрамы уходили к точке, за которой под слоем мышц и решёткой рёбер скрывалось сердце, биение которого криптонец слышал сейчас так чётко, как никогда ранее. – Не портит, – только по поднятым бровям Уэйна поняв, что он сказал это вслух, Кент коротко кашлянул – не отступать же – и повторил более развёрнуто: – Этот шрам тебя не портит. Ты зря скрываешь его. – Я не скрываю. Ответ был неожиданным, и настал черёд уже Кларка вопросительно округлять глаза. Мол, «Как так? Ведь все эти дни ты точно его скрывал. Я же видел, как ты поворачиваешься ко мне другим боком и…» Озарение пришло внезапно, и криптонец втянул носом воздух, а человек, не спускавший с него взгляда, кивнул, видя, что отвечать уже нет необходимости – Супермен всё понял сам. – Для меня это было важно. И если ты спросишь почему, я не отвечу. Не потому что не хочу, а потому что у меня нет ответа, – всё же качнувшись вперёд, Брюс сел, оказываясь к Кенту широкой спиной тоже с глубокими следами боевых отметин. Здесь их было ещё больше. Видимо, те, с кем боролся Бэтмен на этой Земле, были вероломны, раз били из слепых точек и между лопаток и… …Кларк понял, что у него с каждой минутой возникает всё больше вопросов как к своему телу, действующему по собственному наитию, так и к своему сознанию, не останавливающему тело. Вновь был упущен момент, когда рука, словно сама собой, поднялась в воздух, чтобы провести пальцами линии вдоль пары особенно крупных шрамов. В который раз физический контакт, не являющийся в этот момент необходимостью, не вызывал внутренний протест, а только желание вернуться во времени в ту минуту, когда эти шрамы были оставлены, и переломать кости нападавшему. Это было иррационально, потому что Брюс не сделал ничего, чтобы спровоцировать на подобное намерение, но, даже осознавая это, Кент не убрал руку, чувствуя, как то напрягаются, то расслабляются мышцы чужой спины. Бэтмен сам нарушил повисшее молчание: – Киллер Крок. Кларк, вырванный из своих наполовину мыслей, наполовину ощущений, резко вскинул взгляд, но упёрся по-прежнему в чужой загривок, только сейчас понимая: Брюс мог бы уйти за эту минуту, но он сидел, почти не шевелясь, лишь расслабленно ушли вниз широкие, прямые плечи. – Киллер Крок, – повторил человек, поворачивая голову в сторону криптонца. – Он оставил эти шрамы, когда я ловил его во второй раз. Напал со спины, пользуясь своей маневренностью, но не преуспел, потому что я здесь, а он, наконец, в самой надёжной камере Готэма. Кент за спиной негромко хмыкнул, и чужой выдох поднял мелкие волоски между лопатками, заставляя вновь прикрыть глаза и в который раз задаться вопросом: почему он позволяет это делать? Почему не остановит? Ответов, как и раньше, не было, кроме одного, в котором уже стоило себе признаться. «Ты хочешь, чтобы он остался», – нашёптывал внутренний голос, и, не противясь ему, Бэтмен опустил подбородок ниже. А Супермен за его плечами провёл рукой сверху вниз ещё раз и оставил её в районе поясницы. Дальше халат собирался тёплыми ерошистыми волнами, и ладонь лежала так удачно, словно всегда должна была здесь быть. Он должен был здесь быть. Эта мысль несколько раз отразилась в черепной коробке, поражая криптонца своей простотой и ясностью. Вот только… нет. Это слишком. Именно здесь пролегает граница, которая и должна там остаться. Двигать её – это путь в никуда, потому что Брюс, останься Кент на этой Земле, определённо потянется дальше к нему, а что он сможет предложить в ответ? Он ведь не тот покойный Кларк. Он другой и в то же время тот же. Противоречия запульсировали в висках по нарастающей: с каждым мгновением всё сильнее, и свободной рукой криптонец провёл по лбу, накрывая глаза. Всё заходило слишком далеко. Подобное притяжение не было нормальным. Оно вело его к той части сознания, которая до этого момента не была уверена, что вовсе существует. И одновременно с тем как он мог просто встать и уйти? Как мог поступить так же, как сделали остальные, когда приняли концепцию оставления Брюса под ледяным дождём в некоторые особенно тяжёлые ночи? Впервые в жизни Кларк не знал, как поступить. Наверное, стоило… – Завтрак, джентльмены, – Альфред вошёл в открытую дверь спальни спиной вперёд, аккуратно вкатывая за собой тележку с установленным на ней подносом. В воздухе запахло какой-то свежей выпечкой и кофе. – Присоединишься? – повернувшийся к нему Брюс вопросительно изогнул бровь, и Кларк медленно выдохнул: похоже, что человек не заметил его душевных метаний. Это было очень хорошо, потому что портить утро Уэйна, которое, наверное, впервые за много месяцев было спокойным и безоблачным, не хотелось, и Кент кивнул, улыбаясь. – С удовольствием. ***День шестой
– Ты не обязан это делать. – Не обязан, но я хочу. – Похвально, Кларк, но я, – с упором на последнее слово, – не хочу, чтобы ты делал это исключительно из-за меня, – Бэтмен сурово свёл брови на переносице и сложил руки на груди, принимая непробиваемую позу человека, которого проще пристрелить, чем переубедить. Кент, начавший терять терпение с Брюсом, переспорить которого всё больше казалось невозможным, опустился на край стола, сдёрнул с переносицы очки и закрыл лицо ладонями, оставаясь в такой позе. Уэйн в ответ тихо хмыкнул, но стоило плечам криптонца дёрнуться в первый раз, и брови человека поползли по лбу. – Кларк? – сменив гнев на милость, Брюс тронул товарища за локоть, наклоняясь к нему ближе. – Если ты… – Боже, видел бы ты своё лицо! – утирая выступившие на глазах слёзы смеха, сдерживать который уже не получалось, Супермен перебил Бэтмена, широко улыбаясь и поднимая на него голубые, посветлевшие из-за влаги глаза. – Я бьюсь об заклад, что ты самый суровый Брюс Уэйн на всех Землях. Человек закрыл глаза, переживая короткую внутреннюю бурю, и посмотрел на криптонца вновь, намереваясь если не отчитать, то высказать всё, что он думает о таких выкрутасах, но не преуспел. Едва столкнувшись с ним взглядом, Кларк опять начал неприлично ржать (на смех это уже мало походило), и Брюс почувствовал, как его губы уже сами собой изгибаются в улыбке. – Кент, ты засранец, – посмеиваясь, миллиардер сел на стол около товарища. – Если это весь твой ответ, то ты мельчаешь, Брюс, – повернув голову к Уэйну и вернув очки на переносицу, Кларк, улыбаясь, опустил взгляд ниже. Уэйн посмотрел туда же, подумал и, взяв устройство, вложил его в ладонь криптонца: – Забирай. Я хочу, чтобы он был у тебя. Коммуникатор, частоты которого смогут осуществить межпространственный переход, – подумав, добавил с короткой усмешкой: – Межпространственный пейджер. Передаст и примет любое текстовое сообщение. Если на Земле-1, – «тебе», – будет нужна помощь Лиги, – «моя», – то ты сможешь выйти на связь. – Хорошо. И взаимно, Брюс. Мы всегда придём на помощь, – «я приду». Взяв у Бэтмена собранный им прибор, криптонец положил его в карман брюк. – Кофе? – Кофе, – согласно качнул головой Уэйн, поднимаясь. И никто не озвучил вопрос о том, что до момента отбытия Кларка оставалось менее двенадцати часов.