Зеленые плоды мертвого дерева

      Он мог обманывать себя, что ляпнул это просто так, от безысходности, устрашившись крушения своих надежд, к которым он успел привыкнуть и придумать несколько приятнейших сцен в своем воображении. Но возвращаясь к этим словам все чаще, Реннигауз понимал, что они откликаются в его сердце спазмом, пугающим и возбуждающим одновременно. Ему нравилось это чувство, хоть оно и несло с собой новые хлопоты и желания, которые требовалось удовлетворить.       Так зачем же он все-таки упомянул провидца?       Прошло уже очень много лет, так много, что прошлое кажется давно забытым сном. Реннигаузу стало сложно представить, что у него когда-то был... друг. Даже это слово здесь и сейчас звучало чуждо и почти болезненно. В какой-то мере за такое должно было быть стыдно.       Но Реннигаузу не было стыдно.       Ему почти удалось забыть эту удивительную близость, затерявшуюся в пыли прошлого, удалось убежать так быстро, что ее призрак перестал маячить на горизонте. Но он всегда знал, что это ничего не решило.       И Реннигауз скучал.       Длинные лоскуты полупрозрачной карминовой и лимонно-желтой ткани закрывали низкий арочный проход в комнату. Ткань стелилась по полу и кое-где снизу была изорвана и запачкана – такие вещи недолго живут в Бездне, как и все тонкое и слабое, явившееся сюда из Срединного Мира. Демонам не нужны такие украшения, со временем они перестают понимать эту блажь, а значит, повесивший эти шторы не слишком изменился под влиянием Бездны.       Поняв это, Реннигауз облегченно вздохнул. Он не сразу осознал, как боялся увидеть так противные ему демонические метаморфозы на будучи когда-то любимом лице. И теле.       Незаметно отодвинув край ткани, он заглянул внутрь.       Двое молодых мужчин, почти незатронутых Бездной, сидели на полу у мягкой софы, на красном круглом ковре, и увлеченно складывали кусочки золотистой мозаики. Их длинные черные волосы были частично заплетены в маленькие косички, украшенные узкими ленточками, и ниспадали на плечи. Юноши были похожи, как братья, и даже одеты одинаково. Сходство завершало то, как слаженно они работали: почти без слов и каких-либо знаков со своей стороны в четыре руки быстро и точно выкладывали загадочный узор. Когда последний кусочек занял свое место, один из юношей радостно воскликнул:       - Господин Шаэкерца, мы закончили!       На софе что-то, что Реннигауз сначала принял за груду старых тряпок, зашевелилось. Показалась бледная рука с тонкими пальцами, которая ленивым движением стащила кусок ткани, открывая сонное лицо. Голубые глаза блеснули ледяными осколками, изящные губы недовольно скривились.       В груди Реннигауза словно дрогнула толстая струна, протяжно и глубоко, задевая своей вибрацией каждый уголок тела и даже души. Знакомая платина гладких длинных волос и приятное мудрое лицо демона на софе всколыхнули давно забытые чувства и воспоминания. Он догадывался, что будет так, но даже подумать не мог о том, насколько сильно.       - Показывайте, что там у вас, - устало проговорил Шаэкерца, непринужденно облокотившись на софу. Юноши поспешно отодвинулись, открывая ему обзор.       Демон коротко пробежал взглядом по сложному узору мозаики, составленному из крупных гладких самоцветов, пока двое, сидевших у его ног, тревожно ловили каждое изменение в его выражении лица. Казалось, можно было услышать, как их сердца синхронно рухнули на пол, когда губы Шаэкерцы вновь недовольно исказились.       - Хорошо, но слишком медленно. Я уже успел заснуть, пока вы тут возились.       - Но ведь... намного быстрее, чем в прошлый раз! – попытался возразить один из юношей.       - Недостаточно, - отрезал Шаэкерца.       Юноши разочарованно разбили мозаику на прежние осколки, хорошенько перемешав, чтобы снова приступить к своему монотонному занятию. Они отвернулись и не видели, как их господин хитро усмехнулся. Впрочем, улыбка недолго красовалась на его лице. Отведя взгляд от возящихся на полу юношей, он машинально посмотрел на дверные занавески.       Внезапно Реннигауз забыл, как дышать, а бледное лицо Шаэкерцы стало еще бледнее, когда их взгляды встретились. Это короткое мгновение, казалось, длилось столетие, пока красноволосый не произнес:       - Не знал, что тебе нравится возиться с детьми.       - Я думал ты умер, - резко бросил Шаэкерца, проигнорировав его слова.       - Разве? – довольно улыбнулся Реннигауз. – И ты расстроился?       Но тот снова не ответил ему, растерянно отведя взгляд.       Шаэкерца неловко подтянулся на софе, пытаясь сесть. Та куча тряпок оказалась всей его одеждой, что была на нем одета: широкие шаровары из четырех лоскутов разной ткани, свободная рубаха с длинными свисающими рукавами и какое-то подобие плаща с капюшоном, неизвестно как переходящим в шарф. Казалось, навесив на себя так много ткани, он хотел защититься от чего-то. Или кого-то.       По-видимому, пока что никто его выгонять не собирался, поэтому Реннигауз смело шагнул в комнату.       - Ну, что было, то было, - беззаботно произнес он. – Почему бы нам просто не выпить за встречу старых друзей этой... – красноволосый извлек из кармана небольшую круглую бутыль, - янтарной наливочки? Надеюсь, твоя молодежь еще не так развращена, потому что делиться я не хочу.       Под недоуменные взгляды собравшихся Реннигауз прошел к столику за софой в поисках пары стаканов, но так ничего и не нашел, кроме осколков еще одной мозаики.       - Ты не можешь просто так прийти, - тихим голосом проговорил Шаэкерца. Его холодный взгляд исподлобья не сулил ничего хорошего, и Реннигаузу приходилось применять все свои усилия, чтобы сохранять легкомысленное выражение лица.       - Почему? – улыбнулся красноволосый. – В смысле, если ты обижен, я это понимаю, но мы все равно можем все обсудить. – Реннигауз призывно потряс бутылкой, отчего жидкость в ней заиграла солнечным золотом.       Шаэкерца лишь покачал головой. Он посмотрел на юношей на полу, немного испуганно и вопросительно заглядывающих ему в глаза.       - На сегодня все, - мягким голосом произнес он, обращаясь к ним. – Можете идти.       Реннигауз незаметно перевел дух, посчитав, что, раз этих двоих Шаэкерца отослал прочь, разговор с ним может состояться.       Оставшись наедине, они тем не менее долго молчали. Все слова, которые Реннигауз загодя старательно подбирал, в один момент вылетели из его головы. Он знал, что говорить сейчас – его обязанность, как непрошенного гостя, но ему было слишком тяжело открыть рот. Внезапно весь его план стал рушиться.       - Ты скажешь, зачем пришел, или так и будешь на меня пялиться? – пробурчал Шаэкерца. Он не смотрел на Реннигауза, делая вид, что всецело увлечен разглаживанием многочисленных складок на своей одежде.       - Я... – начал было красноволосый. – Я бы хотел... – Тяжело вздохнув от безуспешной попытки, Реннигауз поставил так и не пригодившуюся бутылку на столик. – Все слишком сложно...       - Да неужели? – Шаэкерца бросил на него короткий гневный взгляд и снова вернулся к своей одежде. – По-моему, проще простого! Тебе стало от меня что-то нужно, потому что ничего кроме нужды не смогло бы привести тебя сюда спустя столько лет.       Реннигауз в растерянности поскреб свою красную шевелюру. Планирование, разумность, рассудительность, последовательность – никогда не были его сильными сторонами. Не стоило даже надеяться на то, что ему удастся расположить к себе обиженного Шаэкерцу одними только разговорами и бутылкой наливки. Да, в разговорах он тоже был не мастер. Впрочем, всегда есть альтернатива. Для отчаянных.       - Ты прав, - тоскливым и виноватым голосом произнес красноволосый. – Я пришел не просто так. Но прежде хотел бы извиниться. Прости меня.       Шаэкерца злобно фыркнул, и хотел добавить к этому что-то язвительное, но слова застряли в его горле после того, как Реннигауз рухнул перед ним на колени.       - Прости меня!       - Прекрати! – провидец вздрогнул и попытался инстинктивно отодвинуться от красноволосого, избегая попадаться в ловушку его сапфировых глаз. – Что за драма?!       Реннигауз ухватил его за колени, не давая отползти дальше, и буквально прожигал взглядом.       - Прости меня! – как безумец твердил он, не теряя надежды. – Я очень виноват перед тобой. Я что угодно сделаю, чтобы ты меня простил!       Шаэкерца вжался в софу, снова став похожим на гору тряпья.       - Тогда уходи. Убирайся прочь! – воскликнул он.       - О, будь милосерден! – улыбнулся Реннигауз, раздвигая его ноги, чтобы подобраться ближе. – Не обрекай меня на муки.       Подобно змее или не к случаю упомянутому Хеласкасу, он медленно поднялся выше по его телу, тесно соприкасаясь с ним обнаженным животом. Награжденный горячей пульсацией сокрытого под тряпками тела, Реннигауз ритмично терся об него, пока его губы искали открытые участки кожи. Свое собственное возбуждение он пытался погасить о край софы, до него еще не пришло время.       В слабом сопротивлении Шаэкерца ухватил его за плечи, но так и не предпринял попытки оттолкнуть от себя. Его пальцы даже начали слегка сжиматься в такт движениям красноволосого, отчего последний совершенно осмелел.       Реннигауз уткнулся лицом в живот Шаэкерцы, тщетно пытаясь распахнуть его рубаху, путаясь в ткани плаща и этого странного шарфа, лишь обжигая возбужденным дыханием. Он хотел раздеть его, вновь увидеть это тощее бледное тело, изгибающееся под его ласками, но одежды было слишком много, а рук слишком мало. Приходилось сдерживаться, чтобы не разорвать ткань в клочья, памятуя о том, что Шаэкерца очень не любит грубость. Впрочем, тот и без касания к коже уже тяжело дышал.       Реннигауз опускался все ниже, пока в его подбородок не уперлась горячая затвердевшая плоть. Он обхватил губами этот бугорок прямо через ткань.       - Ты поступаешь неразумно, - прошептал Шаэкерца, но его слова утонули в тихом слабом стоне, когда Реннигауз, уже изрядно намочив слюной ткань, принялся лизать кончик его члена. – Не... разумно... – повторил он, потянув за тонкий шнурок на поясе. Не теряя времени, руки красноволосого начали загребать ткань объемных шаровар, пока не обнажилось то, до чего он стремился добраться.       Выпрямившись, Реннигауз некоторое время победоносно смотрел на восставший член Шаэкерцы, подразнивая его легкими движениями руки. После же перевел взгляд на него самого.       - Не смотри... так, - тут же ответил задыхающийся Шаэкерца. Как всегда чувствительный ко всему. Его лицо раскраснелось, глаза, полуприкрытые и влажные, с расширенными зрачками казались голодными и жадными бездонными ямами. Одна его рука все еще бессмысленно сжимала шнурок, а вторая – край софы, словно он боялся упасть. Все его тело содрогалось, реагируя на движения красноволосого демона. Реннигауз лишь улыбнулся, наслаждаясь видом, но и сам не мог больше ждать. Он нагнулся над его промежностью, оставляя тому лицезреть взъерошенную и ощетинившуюся макушку, и наконец захватил ртом его член. Горячим влажным языком Реннигауз ласкал его снизу, обволакивая слюной. Губы красноволосого искусно двигались вверх-вниз по стволу, заставляя провидца сладко постанывать.       Шаэкерца зашипел, словно масло на раскаленной сковороде, когда Реннигауз дал волю своим рукам, что бессовестно зашарили по его голым бедрам и проскользнули под рубаху. Кончики пальцев быстрым движением повторили изгиб спины, проведя по ложбинке позвоночника, и в мгновение оказались на груди, играя с бусинами сосков.       Шаэкерца затрясся всем телом и что-то пробормотал, но его слова, как бред лихорадочного, затерялись в стонах. Реннигауз не успел сообразить, и струя семени ударила ему в глотку, от чего он чуть было не захлебнулся. Второй толчок оросил его губы, когда он нежно посасывал самый кончик члена.       Когда все закончилось, Реннигауз поднялся с колен, победителем возвышаясь над распластанным Шаэкерцей. Тот сейчас выглядел таким беззащитным! Стыдливо закрыв лицо рукой и сильно зажмурившись, он все еще тяжело дышал. Его обнаженный живот бешено вздымался от каждого вздоха. Не было смысла ждать и терпеть, поэтому Реннигауз распустил шнурки своих серых штанов. Потребовалось всего несколько скорых движений руки, и доведенная до предела плоть разразилась парой коротких горячих струй, окропивших этот гладкий плоский живот.