***
Императрица стояла на балконе, всматриваясь вдаль. Она сложила руки на животе. Срок её беременности подходил к концу, появление малыша ожидали со дня на день. Все мысли Джу были об этом ребенке, о таком любимом и нежеланном одновременно. Она не заметила, как за её спиной возник силуэт мужа. Шень большими шагами подошел к жене и, обняв её со спины, поцеловал в шею. Джу стояла не подвижно, так, что могло показаться, будто она статуя. Прекрасная статуя, сделанная двумя великими скульпторами. Шень повернул Джу к себе и поцеловал её в губы. -Я пьянею от тебя! От прикосновений к тебе! – Прошептал мужчина. Джу продолжала смотреть на него тихо и спокойно, лишь уголки её губ чуть-чуть поднялись от услышанных слов. «Холодная. Как и всегда, она настолько холодна во всех словах, даже в движениях, что, глядя на неё, можно замерзнуть даже в пустыне. Но разве может одно холодное, бездушное создание, не полюбить такое же холодное и одинокое создание?! Да…Её бледная кожа, её страстные губы согревают меня. Ирит…нет-нет только не сейчас! Ах, Ирит, твои теплые глаза мне не забыть, но теперь все по-другому, теперь все изменилось». Шень был настолько поглощён своими мыслями, что не заметил, как Джу положила его руку себе на живот. -Прикоснись к нему, пока он не родился! – Джу очень пронзительно посмотрела на мужа. – Ты так долго был на войне, что наш ребенок не чувствовал на себе прикосновений своего отца. Я уверена, что когда он родится, то получит от тебя всю любовь! – она улыбнулась. -Привет, ребенок! – С небольшой усмешкой произнес Шень. – Надеюсь, что ты скоро появишься на свет и все мы устроим в твою честь грандиозный праздник! – Шень даже сумел почувствовать, как малыш пошевелился, словно отвечая своему отцу. На какое-то мгновение император задумался: «Вот и еще один на подходе! Скоро во дворце будет куда веселее, чем обычно. Эх, моя родная, моя Ирит, что же ты не можешь покинуть мою старою голову? Почему всегда: и в горе, и в радости, – я мыслями с тобой?!» Шень поцеловал руку своей жене. Она, устав от одиночества, положила голову ему на плечо. На несколько секунд Шеню показалось, что Джу плачет, но он никогда не видел её слез. Император заботливо гладил жену по голове. - Я обещаю тебе, я тебе клянусь, что больше никогда не оставлю ни тебя, ни нашего ребенка! Джу, любовь моя, держись! Сейчас, после рождения нашего ребенка, у нас начнется новая жизнь! Джу, я люблю тебя! – Сказал Шень и поцеловал жену в лоб. -Я могу только надеяться на это! – Прошептала Джу. Она прижалась к Шеню, словно маленький ребенок, которого обидели и который теперь искал утешение. – Я люблю тебя, Шень! Ты знаешь об этом! -Я знаю! – Шень продолжил целовать свою жену. Он посмотрел на небо. Ночь уже опустилась на столицу. Многие люди давно спали, кто-то прогуливался по узким улочкам. Шень заметил, что Джу заснула на его руках. Мужчина заботливо погладил жену по голове, а после на руках отнес её в комнату. Уложив Джу на кровать, Шень потушил все свечи и в одиночестве вышел на балкон. Он так же, как и жена, всматривался вдаль, мечтая о завтрашнем дне. Он больше не жаждал ни войны, ни великих побед, не хотел причинять боль. Сейчас он больше мечтал о тихой жизни, чтобы больше времени проводить с семьей. Ему было горько оттого, что он пропустил рождение Офры и Авнера, что так мало уделял им времени. Скорее он чувствовал вину перед покойной Ирит. Даже находясь в мире ином, она не отпускала его. Шень часто думал о ней, особенно смотря на дочь. Тот же профиль, такая же бледная кожа и теплые глаза. Офра поражала Шеня своей настойчивостью и решительность. Иногда, обычно за завтраком, император смотрел на своих детей. И, смотря на них, он все чаще думал о том, что не видел ни их рождение, ни первые шаги, ни первые слова. Совсем скоро у них должен был быть день рождения, и Шень планировал устроить большой бал. Мужчина покачал головой, словно смахнул с себя сон. Он пошел обратно в комнату и лег рядом с Джу. Она лежала на кровати, объятая лунным светом, такая не земная, светлая и как-то неестественно юная. Шень прижался к ней, вдыхая аромат её черных волос. Так он и уснул рядом с ней.***
Большие настенные часы пробили два часа дня. Этот день наверняка бы прошел подобно всем прочим, но именно в этот день у императрицы начались роды. Джун и Бокин, стоявшие рядом с комнатой матери, нервно поглядывали друг на друга. Рядом, у окна, стояла Вещунья. В ее позе была заметна нервозность, словно вот-вот должно было что-то произойти. Облака на небе медленно плыли. Солнце скрылось за тучами. Немного тьмы проникло в замок, наполняя его каким-то холодом и одиночеством. Вещунья явно волновалась, она сжимала в руках носовой платок. Она крутила его то в одну, то в другую сторону. Старая женщина переминалась с ноги на ногу. Тут, словно из ниоткуда, появились Офра и Авнер. Наследник казался таким величественным, возмужавшим. Его волосы были собраны в небольшой хвост, перевязаны черной лентой по последней моде. Его костюм, как всегда, был аккуратно отглажен и сидел на нем великолепно. Едва поспевая за Авнером, бежала Офра. Она на ходу собирала волосы в прическу. Платье бежевого цвета прекрасно смотрелось на её худом теле. Сама девушка знатно преобразилась, теперь она не считала нужным ограничивать себя в мелочах. Она с удовольствием надевала диадемы, кольца и браслеты, чем ужасно злила свою сестру. Сейчас на ней были длинные серьги из золота, они свисали, словно три золотые ниточки, к концам которых были привязаны брильянтики, точно капельки воды. Увидев Офру и Авнера, Вещунья выдохнула. Офре даже показалось, что она сказала: «Наконец-то», но девочка не обратила на эти слова особого внимания. -А вы что тут забыли? – Бокин подскочил к Авнеру. Он смотрел на брата так, словно тот был виноват во всех грехах мира. -Тоже, что и вы! – Холодно ответила Офра. – Скоро родится наш брат или сестра! Мы, как наследные принц и принцесса, не можем пропустить этот исторический момент! - После общения с Таисом на войне, в юной принцессе много что изменилось. Она перестала быть замкнутой, стала более открытой, куда чаще теперь показывала свой характер, который достался ей от отца. -Это больше наша задача, быть здесь, рядом с нашей матерью! – Воскликнул Бокин. – Вам-то не понять, ваша мать-то так и не родила своего ребенка! Не успел Бокин договорить, как получил от Офры по щеке. На лице девушки не дернулся ни единый мускул, казалось, что она спокойна, как всегда. А на лице Бокина остался след от ладони Офры. Бокин из-подо лба посмотрел на сводную сестру и прошептал что-то невнятное. Принцесса снова замахнулась, желая еще раз ударить Бокина, но Авнер успел ухватить сестру за руку. Она остановилась, словно пришла в себя, повернулась и посмотрела на брата. Они не проронили ни единого звука, но, казалось, что гнев отпустил Офру. Она внимательно всматривалась в глаза брата. Авнер же смотрел на сестру без упрека, но как-то по-свойски, добродушно и ласково. Казалось, что её душа снова наполнилась той добротой и бесконечной нежностью. Она прислонилась к брату и закрыла глаза. Авнер опустил свою голову на голову сестры. -Ах ты, дрянь! – Крикнула Джун и, схватив Офру за волосы, потащила её вниз. Офра упала на пол и ударилась головой. Она успела заметить, что Вещунья ушла, словно её никогда не было тут. Это показалось принцессе странным. Офра потерла затылок и поднялась. Она ударила сестру по лицу с такой силой, что Джун упала на пол, держась за щеку. В глазах Офры отражалась её злоба, хотя лицо её было ровным и спокойным, даже холодным. Авнер снова хотел схватить сестру, но на это раз в его руке остались лишь браслеты, спавшие с тонкой руки Офры. Девушка взяла Джун за волосы и зажала их в кулаке. -Только попробуйте еще сказать что-нибудь о нашей матери! Я клянусь, я убью вас! А тебя, - она повернулась в сторону Бокина, не отпуская волосы Джун, - и убить мало! – Офра отпустила сводную сестру и еще раз ударила Бокина. – Это тебе за брата! – Она усмехнулась и повернулась к Авнеру, который с недоумением смотрел на сестру. -Что ты творишь? – Шепотом спросил наследник, прижимая сестру к себе. -Я просто отдала им должное. – Сухо ответила Офра. – Авнер, я устала прощать! – Она прижалась к брату так, как прижималась к нему в детстве. -Офра, моя Офра, - прошептал мальчик, - а как же прощение Бога? – Авнер задал этот вопрос в надежде вернуть ту Офру, которую он знал. -Да, Авнер, ты прав! – На выдохе произнесла девушка. Она подняла на брата свои серо-голубые глаза. – Бог их простит! Только я не Бог, я им ничего не прощу! Да, гореть мне вечность в аду, но нашу маму я никогда и никому в обиду не дам! Хватит, Авнер, мы и так слишком долго прощали. Всех грехов не замолить, а жить-то надо. – Сказала принцесса. Её слова были полны то ли безумной радости, то ли безграничного отчаяния, но звучали они убедительно. -Ты права, моя дорогая, моя живая добродетель! – Авнер обнял сестру и поцеловал её в макушку. За окном началась гроза. Солнце совсем скрылось. Сверкала молния. Так же, как и его дети, Шень появился из ниоткуда. Он строго и важно шагал по коридору, сдерживая внутри себя волнение. Он остановился у своих детей. Офра схватила отца за руку и держалась за неё, сама не понимая, зачем она это делает. Большие настенные часы пробили три часа дня. Свершилось. Джу родила. Из комнаты Джу, усталой и измученной десятичасовыми родами, вышла служанка. Это была англичанка, лет пятидесяти пяти с маленькими морщинками на лице. Она была низкого роста, пухлая женщина с доброй улыбкой. Служанка выбежала с ребенком на руках и не глядя отдала его Офре. Шень даже не посмотрел на ребенка, он тут же подбежал к кровати своей жены и сел рядом. Джу лежала и тяжело дышала. Её волосы прилипли к мокрому от пота лицу, губы дрожали, в глазах были слезы. Шень упал на колени. Он целовал её руки, лицо и дрожащие губы. Он убрал со влажного лица волосы и поцеловал жену в лоб. Тем временем Офра, находясь в лёгком шоке, стояла с ребенком на руках. -Мальчик! – Крикнула Офра. – Папа, это мальчик! – Она подняла ребенка чуть-чуть выше, чтобы отец мог посмотреть на него. Шень подошел ближе и взял сына на руки. И император улыбнулся. Это маленькое, сморщенное, лысое, беззубое существо, был его сын. Такой крошечный и беззащитный. Шень поцеловал сына в лоб, а тот немного поморщился и приоткрыл маленький ротик, словно зевнул. Шень прижал ребенка к себе, а потом долго смотрел на него, так, словно видел в последний раз. Офра стояла рядом с отца, по правую руку. Она с улыбкой и нескрываемым счастьем смотрела на новорожденного малыша. -Папа, а как ты решил его назвать? – Спросила Офра не сводя глаз с ребенка. -Хм, я даже не думал! – Шень улыбался настолько искренне, что слуги, которые работали во дворце давно, с недоумением переглядывались, шептались о том, что впервые после смерти императрицы Ирит император искренне улыбался. – А как ты бы его назвала? – Шень иронично посмотрел на дочь. -Я бы назвал его Алан! – Вмешался Авнер. Он подошел ближе к отцу. – Прекрасное имя, на мой взгляд! - Алан? – Переспросил Шень. – А почему бы и нет?! – император улыбнулся. Он еще раз посмотрел на своего малыша. Ребенок тихонько сопел.***
-Поздравляю с рождением сына. – Раздался холодный голос. Казалось, он летит со всех сторон комнаты. Шень поднялся из-за стола. Вещунья подошла ближе. -Спасибо! – Сухо ответил Шень. Он как-то взволнованно посмотрел на старуху, потом отвел глаза, затем снова посмотрел на нее. -Ну, чего смотришь? – Спросила старуха. – Хочешь спросить – спроси! – Добавила она и стукнула палкой о пол. -Да…Я хотел спросить… - Шень говорил неуверенно, словно боялся услышать ответ. – Я давно хотел спросить… -Про своих настоящих родителей? – Сказала Вещунья, перебив Шеня. Она хитро улыбнулась и на несколько секунд устремила свой взгляд в окно. -Да. – Шень косо посмотрел на старуху, но ничего ей не сказал. – Но я не уверен, что хочу все знать! Просто я прожил свою жизнь без них, ничего не зная о них. Может и не нужно на старости лет голову себе забивать?! Но я просто не могу жить с мыслью о том, что моя мать просто отдала меня! Скажи, я был нежеланным? Почему моя родная мать отдала меня своей сестре и её мужу-психопату? Кто мой отец? Я ничего не знаю! – Шень подошел к окну и вделал большой вдох. -Тише! – Приказным тоном сказала старуха. – Я давно хотела рассказать тебе, но ты все время был слишком занят. Сейчас, я думаю, настало то время, когда тебе хватит сил выслушать меня до конца и хватит мозгов, чтобы все правильно понять! – Старуха улыбнулась. – Шень, твои родители, особенно твоя мать, любили тебя очень сильно! Они не предали тебя! Они тебя спасли! – Шень с недоумением посмотрел на старуху. – Ладно, садись, я все расскажу по порядку. Слушай, твою родную мать зовут Бию. Она родилась в семье прославленного война, уважаемого человека при дворе генерала Шеня. – Шень изменился в лице. Ему приходилось слышать об этом великом человеке. – Я вижу тебе приходилось слышать о нем! – Старуха усмехнулась. – Так вот, по юности Шень был очень интересным человеком, он умел думать нестандартно. Его все называли мудрецом и чудаком за глаза. Он умел видеть мир, как ребенок. Это был великий человек, мне не раз приходилось говорить с ним, и каждый раз я поражалась его мудрому, но наивному мировосприятию. Потом он женился на дочери придворного писаря. Сюин была женщиной высокой, черноволосой, крупного телосложения, в общем настоящая красавица. Шень бесконечно любил её. Они жили хорошо, спокойно. Потом Сюин родила ему дочку. Аи появилась на свет здоровым ребенком. Шень был счастлив, наконец-то в его жизни появилось все, что было нужно: жена, большой дом, деньги, уважение и ребенок. Но, почему-то, все прекрасное на этом свете подвергается разрушению, так и семья Шеня разрушилась. Умерла его жена. Сюин умерла, когда их малышке было почти четыре года, она умерла от горячки. И вот, ушла его жена, а вместе с ней и весь мир. Были потеряны краски, звуки, он даже не чувствовал вкус вина и еды. Он не хотел верить в то, что его любимая женщина ушла навсегда. Ну, не мне тебе описывать эту боль. – Старуха на минуту замолчала. Она сидела, всматриваясь в открытое. По её спокойному и равнодушному ко всему лицу ничего нельзя было понять. – Когда прошло два месяца, он, следуя моде тех времён, женился на иностранке, что, надо сказать, сделал и отец Хуана, но об этом потом. Путешествуя по Европе, он заехал в маленький немецкий городок. Там, среди цветущего сада, он увидел чудесное создание. Идан, так звали девушку, снова наполнила его жизнь любовью и смыслом. И хотя она была еще совсем юной и не говорила на Китайском, он женился на ней. Она любила его, просто ей было тоскливо в чужой стране. С годами она освоила язык, почти избавилась от акцента. Она очень любила Шеня и даже поменяла веру, а потом и имя. Теперь её звали Мейли. Она твоя бабушка. Но и она не прожила долго. Всего семь лет. Она родила Бию. Их поистине можно было назвать счастливой семьёй. Мейли была прекрасной женщиной с золотисто-белыми волосами. Бию была похожа на мать, но только внешне. Ведь Мейли была очень строгой, всегда думала об этикете и не доверяла чувствам, только разуму. А вот Бию была, как её отец. Потом случилось горе и Мейли умерла. Она умирала долго, но не сильно мучилась. Шень провел у её кровати не одни сутки. После смерти второй жены он не мог найти себе место, и только дочки стали его утешением. А вот у твоего отца история менее радостная. Твоего отца звали Бей. Он родился в очень бедной семье. Да и провинция, в которой они жили, считалась самой ужасной для проживания. Люди, точно рабы, работали на своего наместника, хотя в те времена это было в большинстве провинций. Так вот, твой дед со стороны отца погиб, как и от чего я не знаю, но фактом осталось то, что у него и его жены было восемь детей. Твой отец был пятым. Так вот, матери едва удавалось сводить концы с концами. Жили тихо и мирно, но случилось несчастье. Сын наместника возжелал сестру твоего отца. Она тогда еще девчонкой была, шестой ребенок. Она отказала ему, сказав, что не будет его, даже если все богатства мира будут у её ног. Тогда сын наместника пытался овладеть ею силой, но девочка смогла постоять за себя. В гневе он схватил её за волосы и, в порыве ярости, ударил её о пол со всей силы. Она умерла. Когда сын наместника пришел в себя, то он увидел тело той, что желал. Весь пол был в крови, как и его руки. Юнец испугался, даже ужаснулся. Потом все стало еще хуже. Мать скорбела об утрате дочки. Сын наместника не собирался сознаваться в убийстве, списав это на то, что девчонка хотела его убить, а он просто защищался. Такую версию он рассказал своему отцу. Наместник приказал уничтожить всю семью. Бей тогда гулял с мальчишками, придя домой он застыл в страхе. Он видел, как грудь его матери пронзило копье, как упали, сползая по стенам, тела его сестер и братьев, как убили новорожденного малыша прямо в люльке. Беда миновала его, с того дня он решил бороться с такими наместниками. Я могу сказать, что сын наместника, как и его отец, ответили сполна. Бею некуда было податься. Долгое время он жил в банде одного разбойника, потом прибился к бродячим артистам. Уже будучи взрослым, он случайно услышал женский смех. Перелез он через забор и увидел двух дам, Аи и Бию. Они хотели кричать, что странный мужчина проник в их сад, но он быстро вошел к ним в доверие. Он рассказал им о своей судьбе, о всем, что ему пришлось пережить. Бию прониклась его идеей, она сказал ему, что мечтает жить свободно и вольно, что сменила бы этот мир роскоши на мир приключений, страсти и всего прочего. Тогда он позвал её за собой. Она с тоской ответила, что уже завтра станет женой, и все приключения для неё будут закончены. Тогда он поклялся, что спасет её. На утро была назначена свадьба, твоя мать ожидала Бея. Ждала, ждала, а его все не было и не было. Она уже отчаялась, пошла под венец. Тогда она услышала его голос, и убежала от Хуана, который должен был стать её мужем. Несколько слов о нем. Это не важно истории, это важно для тебя. Я расскажу тебе об одном человеке, это будет даже не о Хуане, а о его матери Василисе. – Шень поднял глаза. В его глазах читалась какая-то невыносимая тоска. Он посмотрел в окно, но это было невыносимо. Мужчина повернулся к старухе, давая ей понять, что она может продолжить. – Канг был торговцем. Он происходил из знатного рода и всегда гордился этим. Однажды, побывав в России, он увидел красавицу Василису. Богам известно, как молилась, как плакала она. Я видела её слезы. Это раздирало мне душу на сотни маленьких частей. Когда её вели на корабль, она плакала, падала на землю, умоляла отпустить её. Ведь любовь её осталась в России. Она полюбила Канга, но в душе хранила надежду вернуться домой. Потом я помогла ей, но было слишком поздно. Так вот, она всем пришлась по душе, великолепная красавица, хозяйка. Не смотря на штат прислуги, она готовила и убирала сама, чтобы заглушить боль, не думать об Иване, её любимом, что остался ждать её в России. Мне довелось говорить с ней, когда она уже была взрослой женщиной. Шень, она тебя любила. Знала она, что ты ей не родной, но вот видела она в тебе родную душу. Она не полюбила Китай, веру не сменила, и имя свое оставила. Сказала она так: «Имя потеряю – себя потеряю». Я не хотела говорить о ней, но почему-то её образ возник в моей голове, вот и вспомнила. Она потом поехала в Россию, а Иван её умер уже. Плакала она на могиле, головой о землю билась. До старости прожила, мужа схоронила, но не потеряла своей красоты. Ладно, мы отвлеклись, давай продолжим. Хуан так и не простил твоему отцу, что тот украл его жену. А твой отец привел Бию в труппу их театра. Она не играла, она смотрела, как это делают другие. В основном она убиралась, готовила им. Такая вольная и полная романтики жизнь устраивала Бию, но она хотела создать семью. Но Бей считал иначе. Он связался с кучкой революционеров, даже не революционеров, а жалких мальчишек, которые верили в справедливость. Потом из театра они ушли и вольно зажили. Вскоре Бию забеременела. Бей был счастлив, он давно хотел ребенка. Но все шло не так, как грезила себе юная Бию. Однажды Бей сильно выпил и со всей силы ударил её по лицу, она тебя вынашивала, срок к концу подходил, боялась она, что ребенка потеряет, но все обошлось, как видишь. Часто, надо сказать, она от него вот так, просто, за просто так, получала. Но потом он приходил в трезвый ум, каялся перед ней, а она прощала ему, любила. Она за ним, как Ирит за тобой, ходила. Только тебе любовь досталась прекрасная, небесная, а ей простая, земная. Потом и ты родился. Но поздно было счастье строить. На след твоего отца вышли слуги наместника. Искали они его. За неделю до родов Бию написала письмо своей сестре. Она умоляла её тебя принять и воспитать. Аи согласилась. Приняли они тебя, хотя Хуан в тебе мать видел, и отца в тебе ненавидел. Он говорил мне, что тебя за это ненавидит. Так что, Шень, любила тебя мать. Умирая только о тебе мысль держала. Если бы она могла, Шень, то осталась бы с тобой. – Старуха закончила говорить. Она поднялась со стула. -Какой ужас! – Только и смог выговорить Шень. Он сейчас испытывал смешанные чувства. И боль, и отчаянье, и даже страх. – Но откуда ты все знаешь? – С недоверием спросил император. -Земля много чем дышит! – Старуха улыбнулась. – Что-то они мне говорили, что-то я и сама знала. Я много прожила, многое видела, много слышала. В моих словах, Ваше Величество, Вы, можете не сомневаться! – Вещунья посмотрела на Шеня. А он стоял, не зная даже, что сказать.***
Прошло три дня. Наступил вечер. Настенные часы пробили десять часов. Со всего Китая съезжались гости. Дамы в пышных платьях, мужчины в строгих костюмах. Сегодня императорская чета отмечала и победу в войне, и день рождения Их Императорских Высочество Наследных принца и принцессы Авнера и Офры, а также и день рождение новорожденного принца Алана. В красиво украшенном зале собирались люди. Шень вальяжно прохаживался по залу и принимал поздравления. «Виват, в честь императора» – кричали люди. Кругом царили смех, хохот, шум и гам. Вскоре, среди толпы возник силуэт императрицы. Джу вторила мужу, она шла медленно, вальяжно, её улыбка была такой манящей, тайной, прекрасной. Императрица была одета в красное платье, расшитое золотыми нитями. На её голове была диадема, в ушах дорогие серьги. Светские дамы падали ей в ноги, желая прикоснуться к подолу её платья. Следом за ней шли Джун и Бокин. Начался бал. Красивые, статные пары кружились в вальсе. Шень сидел за столом с Ронгом и разговаривал с ним о состоянии армии, а Ронг, по своему обыкновению, ел и пил вино. Тут Шень совершенно неожиданно заметил в числе танцующих Офру. Она была одета в свое любимое бежевое скромное платье, но на этот раз она была украшена драгоценностями так, что это платье больше не смотрелось бедно. Она смеялась, кружилась в вальсе на ровне со взрослыми. Среди пышных особ, она казалось Шеню такой хрупкой, словно любое, даже самое малейшее прикосновение могло сломать её. Он смотрел и не понимал, почему его тихая Офра поет и пляшет. А Офра, кажется, забыв обо всем, кружилась в вольном танце. Лонгвей тоже был здесь. Ему стоило больших трудов попасть сюда. Но его душа желала видеть её, хотя бы чуть-чуть, только бы уловить её движения. Юноше пришлось влезть в не малые долги, чтобы попасть на этот бал. И вот, сейчас он наблюдал за ней, за тем, как она танцует, говорит. Он пытался поймать на себе её чудесный взгляд. Он не мог подойти к ней, боялся. Боялся, что она отвергнет его, не со зла, а от того, что не ровня он ей. А так он мог смотреть и восхищаться ею. Для него она была ангелом, той самой живой добродетелью, вдохновением, волнением и спокойствием одновременно. Объявили следующий танец. Толпа буква подхватила Лонгвея и вынесла его в центр зала. Когда он смог наконец-то повернуться, то увидел перед собой её. Офра стояла прямо перед ним. Он вежливо пригласил её на танец, принцесса согласилась. Они начали танцевать. Наконец-то он мог не просто смотреть на неё, он прикасался к ней, чувствовал аромат её парфюма. В его глазах она была «Великим совершенством». -Вы, Ваше Высочество, просто прекрасны! – Вырвалось у юноши. Он боялся получить от неё ответ, но одновременно и ждал его. -Спасибо! – Офра улыбнулась. – Я точно знаю, что видела Вас в храме. Вы стояли так одиноко и отречено, что я даже оторвалась от молитвы и смотрела на Вас! – Добавила она. Лонгвей лишь улыбнулся. Он не мог найти слов, он лишь думал, как пережить этот вечер и не сойти с ума. – Вы так скромны! Должна заметить, что Вы великий художник! – Офра смотрела на него, но ему казалось, что «самое великое существо на земле смотрит, прикасается и улыбается». -Это Вам спасибо, за похвалу! – Только и смог сказать Лонгвей. Танец закончился. Офра поклонилась ему и исчезла среди людей. Принцесса пробиралась сквозь людей. Она шла гордо и уверенно, чувствуя себя хозяйкой бала. В толпе лиц, фигур и тел она заметила знакомое лицо. Офра торопилась в другой конец зала. Только бы успеть. -Ганс! – Крикнула она. Молодой человек в черном костюме обернулся. Его рот растянулся в улыбке. Он подхватил девочку и несколько секунд кружил ее на руках. Офра обняла его за шею и прикоснулась своими по-детски пухлыми губами к его щеке. -Ваше Высочество! – С улыбкой заговорил Ганс. – Как же я рад видеть тебя! А ведь знаешь, я специально оставил все свои дела, только чтобы приехать поздравить вас с братом! – Он улыбался насколько искренне, что Офра улыбнулась ему в ответ. -Я скучала! – Прошептала принцесса, прижимаясь к Гансу. – Почему ты так редко писал? – Спросила она. -Прости меня, я был занят дома! Сейчас, после смерти отца, на меня свалилось столько забот, что иногда и спать лечь времени не хватает! – С той же улыбкой ответил Ганс. -Поцелуй меня! – Прошептала Офра, обхватив Ганса за шею. Юноша немного удивился, но все же поцеловал ее в щеку. – Нет, не так! – Резко ответила девушка. – Поцелуй меня по-настоящему! Ганс очень удивился. Он посмотрел на Офру, она смотрела на него так, словно это было её последнее желание. Да, она нравилась ему. Её хрупкость, мысли и взгляды, но он никогда не думал о ней, как о женщине. Сейчас, размышляя об этом, он поймал себя на мысли, что она выразила и его желание. Он прижал её к себе ближе и коснулся своими губами её по-детски пухлых губ. Впервые Офра переступила через себя, дала волю чувствам. К счастью, Шень не видел этого поцелуя, но зато его видел Лонгвей. -Я хочу, чтобы этот поцелуй остался между нами! Словно, его никогда не было! – Прошептал Ганс, прижимая Офру к себе. -Хорошо! – Ответила она и они закружились в танце. Три дня гуляний проносились незаметно. Офра и Авнер полностью отдались душой праздности и веселью. Они танцевали, пели, лишь изредка прерываясь на сон. Джун со своими фрейлинами обсуждала поведение сестры, которая как никогда веселилась, пила вино и ела много сладкого так, словно первый ей удавалось попробовать нечто подобное. Хотя, от части это была правда, частые посты и ограничения во имя достижения добродетели заставляли принца и принцессу отказываться от многого, в том числе и от сладкого. Но сейчас, когда Таис завещал Офре свои знания, и когда она ведала все Авнеру, они словно проснулись от долгого сна. Для них буквально открылся новый мир, мир в котором все было можно, где бог стал не более чем легендой, где нормы пошатаны обществом, а желания и страсти ведут народ. Этим миром не правил бог или дьявол, этим миром правили люди. В конце третьего вечера всех попросили к столу. Офра элегантно прошлась по залу с Айной, мило беседуя о том, какими выдались эти три дня. Служанка чувствовала себя совершенно спокойно под покровительством принцессы. -Айна, не кажется ли тебе, что вон та особа хочет нарушить этикет?! – С язвительной улыбкой спросила Офра. -Джун? – С непониманием спросила Айна. -Мне кажется, что да! Это именно она! – С усмешкой ответила Офра. – Она хочет занять место, которое приглянулось мне, как и то платье, что она изрезала! Она изрядно портит мне нервы! – Сказала Офра и быстрым шагом направилась к столу. -Не разумно, Офра! – Сказала Айна. -Не волнуйся, мой друг, это всего лишь игра! – С усмешкой сказала принцесса. Она подошла ближе и, воспользовавшись моментом, села за стол. Когда Джун повернулась, то увидела на своем месте Офру, которая спокойно сидела и ела. Дочь императора никогда не выглядела настолько уверенной, как сейчас. -Это мое место было! – Джун кипела от злобы. -Дорогуша, вот именно, что было! – Спокойно ответила Офра. Она положила себе на тарелку еще одно пирожное. -Да ты вообще в своем уме?! Поднимись, в конце концов, я старше тебя, прояви уважение! – Крикнула Джун. Но Офра не шелохнулась, даже не повернулась, она продолжала есть пирожное. Она лишь слегка придавила подол платья сводной сестры ногой. Джун потопталась на месте и резко дернулась, что было её ошибкой. Офре хватило сил удержать подол ногой. Платье было испорчено. Как только Джун пошла, оно стало рваться прямо на ней. Офра продолжила сидеть совершенно спокойно, отпустив платье. Министры поднялись из-за стола и с непонимание смотрели на принцессу. -Господа министры, прошу вас, садитесь, на ногах правды нет! – Спокойно обратилась девушка к министрам. Айна подсела рядом. -Как ты умудрилась ей платье порвать? – С нескрываемым удивлением спросила служанка. -Я просто заметила, что оно небрежно пошито, платья такого стиля весьма ненадежны, это я на своем опыте поняла, а Джун их любит. Мне не надо прилагать лишних усилий, что такой платье пошло по швам! – Так же спокойно ответила Офра.***
Шень не мог уснуть. Он вертелся из стороны в сторону, но не мог найти себе покой. Было семь часов утра. Он поднялся и решил отправиться на конную прогулку. Проезжая мимо храма, что он построил для своей жены и детей, мужчина остановился. К нему навстречу вышел отец Иоанн. Он поклонился императору. Лицо старика было розовым, полностью покрыто морщинами. -Ваше Величество, скажите, где ж Александра и Георгий? – Спросил старик. Он всегда называл Офру и Авнера только по вторым именам. -Они спят! Устали! Три дня пиршеств очень утомляют! – Сухо ответил Шень. -Пировали? Странно. – Пробубнил себе под нос старик. – Никогда такого не было, что Александра и Георгий пировали! – Старик потер свою седую бороду. -Вот и мне все это странно! – Заметил Шень. – А дай я зайду, храм этот посмотрю! Хочу знать, кому мои дети поклоняются! Что это за бог такой! – Сказал Шень и слез с коня. Шень поднялся по ступеням храма и зашел внутрь. Его, можно сказать, поразило величественное здание. Столько рисунков, что глаза разбегались. Большими шагами он прошелся по пустому храму. Его шаги эхом разносились по всему зданию. Тут он заметил золотой крест, который украшал место для свеч за упокой. Он долго всматривался, несколько раз обошел вокруг. Горела лишь одна свеча. -Вам нужно это! – Сказал старик и протянул Шеню свечу. Шень внимательно посмотрел на свечу, а потом на старика. – Зажгите её и поставьте, подумайте об Ирит! -И, что будет? – С интересом ребенка спросил император. -Хорошо ей будет Там, в Раю! – Ответил Старик. Шень все сделал, как сказала отец Иоанн. -А можно еще свечу? – Немного загадочно спросил Шень. -Конечно! – Ответил старик и протянул императору еще одну. Шень поставил еще свечу и долго-долго всматривался в огонек. Образ распятого тела размывался на фоне огня. Мужчина погрузился в свои мысли. Это место удивило его. «Теперь я понимаю, почему Офра хотела спасти это место» – подумал Шень. -У моей бабушки было такое, - Шень указал на крест, - она, конечно, не родная мне, но сердце попросило это сделать! Можно ли так? Я не знаю, в какого бога она верила, но она любила только свою Россию и своего бога! – Заговорил император. -Конечно, она ведь дитя христово! – Спокойно, с улыбкой ответил старик. – Особенно, если сердце просит! Как звали Вашу бабушку? -Василиса! – Спокойно ответил Шень. – Василиса Петровна! – Добавил он. -Если Вы вспомнили тут о ней, значит, что все будет хорошо! Возможно, она охраняет Вас и Вашу Семью! Приходите, Ваше Величество, к нам, когда захотите, молитесь за Ирит и за Василису Петровну! – Старик улыбнулся. -Ирит…-Протянул Шень. – Я вернусь! – Добавил он и посмотрел куда-то вдаль.