***
Странные ощущения внутри меня, прокатившиеся волной от кончиков ушей до хвоста и вдоль позвоночника, заставили моё сознание очнуться, но не открыть глаза, задействовав сенсоры и динамики, как я подумал поначалу. Дернув правым ухом, мне удалось уловить щебетание птиц и шуршание листьев. Я чувствую, как легкие наполняются воздухом, насыщая каждую клеточку моего тела энергией. «Зачем я вообще читал тот журнал про анатомию человека на этом дурацком сайте? Эх, приснится же такое. Бонни, только без паники, успокойся, это всего лишь сон, который тебе приснился от изобилия новой информации. Ничего страшного, сейчас ты откроешь глаза и убедишься в этом сам. Твои друзья стоят рядом с тобой и…»***
Новые запахи леса застали меня врасплох, как только я резко открыл глаза, словно какую-то мышку, пойманную в мышеловку. Яркие лучи солнца, которые пробрались на полянку сквозь пушистую листву деревьев, резко ударили в морду, заставив меня на автомате протянуть лапу. Несмотря на яркий и непривычный свет, я все же смог разглядеть важную деталь, от которой мне моментально пришлось впасть в ступор. Привыкнув к освещению, я рассмотрел подробности получше. Пять пальцев, шерсть, которая не пахла краской ни в каком месте, дала мне лишний повод задуматься о том, где я, мать вашу, нахожусь?! Разве нас планировали делать киборгами?! Да, интернет учит не только хорошему, но и плохому, в том числе и всяким ругательствам. Чья-то конечность сжала мою правую лапу сильнее, прижимаясь всем телом к моему. Но я это не сразу заметил, так как на тот момент обнаружил, что мои когти могут вылезать по моему желанию из мягких подушечек лап, а когда обратил внимание, то моментально узнал ту особу, которой не так давно чуть не прокусил череп, словно какой-то грецкий орех. «Это ведь… Я же её едва не убил… А теперь… что она вообще делает у меня на груди?! Что это вообще за странное место такое?» — от удивления моя челюсть отвисла до предела. — «Фу, как мокро во рту; это что, слюнные железы, о которых я читал? Ну и липкая же мерзость!» — я цокнул языком, и мой взгляд, незаметно для меня, стал более хищным. Девушка с белыми кошачьими ушками, которые подрагивали от легкого дуновения ветерка, даже не подозревала о рядом находящейся опасности. Этот самый ветерок и донес до моих чувствительных, как я думал еще, сенсоров, приятный запах миндаля. «Шоколадка, которую Фредди нашел в кармане у Джорджа была очень вкусной. Хоть для чего-то пригодились сенсоры, установленные по приказу этого умника… Тоже мне «Директор»», — забылся я, но, к счастью, быстро пришел в себя, напомнив себе о том, что: — «Бонни, ты теперь не убийца, а главный заместитель по подушкам-обнимашкам. Что ты должен сделать, чтобы исправить свое положение в данной ситуации? Правильно. Убить её… Наверное.» Мирно посапывая у меня под боком, обняв мою лапу с такой силой, что даже я начал сомневаться в её слабости, бывшая охранница и не думала просыпаться. На моей морде моментально выразилось ясное даже птицам смущение и непонимание всей ситуации в целом, так как мои мозги не могли вспомнить, что послужило толчком к данной очень странной ситуации. «Может, это всего-навсего сон. Вот ты и не помнишь. Ты не сходишь с ума. Ты не сходишь с ума. Аниматронники не пьют!— заверил себя я, быстро добавляя: — Да и к тому же, я сомневаюсь, что я могу назвать себя теперь полноценным роботом, который научился самостоятельно, стоя на сцене, транспортироваться в лес без чьей-либо помощи. Да и если это сон, то с какой стати мне снится Суарин?!» Рассматривая мордочку Суарин, я без труда отметил, что она изменилась несильно: подумаешь, покрылась белой шерстью, отрастила внушительные острые когти, которые впились мне в кожу под шерстью, словно острые иглы дикобраза — может, она боится, что убийца охранников убежит от неё восвояси, сверкая пятками. Вряд ли. Ушки, какое-то платье цвета леса, пушистый белый хвост. Мой взгляд скользнул ниже, чем следовало бы, о чём я сразу же пожалел. Моё смущение сразу превысило все допустимые границы, отчего мне пришлось резко зажмуриться, лишь бы не смотреть на выглядывающие трусики из-под подола зелёного платьица. Я мог поклясться, что одета она была в офисе не так откровенно, как сейчас. Я не успел ничего понять, как моя лапа оказалась на плече кошечки. «Ч-чего?! Что я делаю?!» — подумал я, отдергивая лапу, но было уже поздно. Белесые ресницы дернулись, а затем медленно распахнулись. «И вообще, почему это тело меня не спрашивает, прежде чем сделать что-то такое сопливо-нежное? Парадокс какой-то! Что это со мной, я же убить её хотел?» — вдруг так захотелось окунуться в ее распахнутые глаза, рассмотреть поближе её мордочку; но как только я, сам того не осознавая, приблизился к ее мордочке своей, кошечка, словно на нее выпили литр холодной воды, мол, «Ты хоть понимаешь, с кем рядом лежишь?», отскочила в сторону и растерянно осмотрелась, глубоко дыша. Я не проявил никаких эмоций, кроме того как нахмурился. «Я хочу ее убить, естественно, что она об этом не забыла, а сейчас, скорее всего, вспомнила! Такая беззащитная, хрупкая и… Стопэ! Надо закончить начатое. Да и какая ей, в сущности, разница, раз она думает, что я бесчувственный эгоист, как она тогда и выразилась. Ух, мне, между прочим, было неприятно! Что это на меня нашло, мне же Той Чика нравится? Или уже не нравится? — напряжение разошлось по всему телу, мышцы дико заныли. — Что это еще за дикая слабость?» — Я попытался встать еще раз, но сумел, увы, только сесть. Вот чего-чего, а быть прикованным к земле я уж точно не ожидал. — Блин, ног не чувствую, словно шмякнулся с третьего этажа. Голова раскалывается! Как я вообще этого сразу не заметил? — протянул я, потирая затылок. Бывшая охранница, разумеется, заметила, как я жмурюсь от внезапно появившийся боли, как пытаюсь встать и не могу, но вместо того, чтобы убежать, она замерла, как статуя, наверное, думая, что ей делать в такой странно сложившийся ситуации. Подбежать ко мне и пожалеть или спасать свою единственную жизнь. Сомневаюсь, что у кошек их девять. «Ну, почему ты стоишь?! Глупая кошка, беги! Я же тебя убить могу! Разумеется, у меня сидя это никак не получится, если, конечно, ты не подойдешь поближе». Уже спустя минуту мои силы вернулись, и я встал на задние лапы, автоматически шагая к испуганной девушке. Страх был ей неведом, но она явно должна была осознавать, что ее ждет, а также, что стоять на месте нет никакого смысла. — П-п-прости, — дрожащим голосом выдавила она, заставив меня остановится на несколько секунд. «Не-а, я не собираюсь останавливаться и… О, да, я сделаю это, несмотря на то, что она извинилась перед до мной. Таким образом она не достанется никому, даже тому придурку, с которым она целовалась! Выпустить бы ему все органы наружу!» Внезапно мои чувствительные уши вздрогнули, уловив шорох в кустах, а затем хрустнула ветка, что и заставило меня остановиться, повернув в сторону звука ушастую морду.***
Я медленно открыла глаза, ясно ощутив на своём плече тяжесть, которая стремительно исчезла, когда мои ресницы вздрогнули, а тело онемело от страха. Предательски задрожали колени, не дав мне возможности резко встать и рвануть, куда глаза глядят, а руки и того хуже: обнимали мускулистую лапу какого-то фиолетового зайца-переростка. И тут до меня дошло, кто я и кто он. Зрачки расширились, сердце забилось чаще, ноги наконец-то послушались инстинкта самосохранения, и, резко встав, отпуская лапу монстра, я отбежала к близстоящему дереву, у которого мои ноги ощутили резкую боль, от чего моя пятая точка стремительно быстро оказалась около муравейника. Мысленно поблагодарив Бога, что приземлилась не на муравейник, я попыталась встать, но не тут-то было. Травоядное встало, хрустнув шейными позвонками. Мысли, предвещая скорую смерть, запутали меня напрочь, наступая друг дружке на ноги, перебивая друг друга, а также споря о том, сколько минут мне осталось жить на белом свете. Но они все-таки пришли к выводу, что если я не заберусь каким-то странным образом без помощи ног на это дерево, то придётся моей тушке забыть, как дышать, навсегда и навечно. Поначалу я старалась не двигаться вообще и даже боялась выпустить из своих легких воздух, но, тем не менее, это было не лучшим выбором. А если этот кролик и хотел или хочет меня до сих пор убить, мне хотелось бы сейчас убежать со всех ног, так далеко, насколько это возможно, но я не могла. Страх поглотил меня полностью, да и ноги отказывались слушаться. Лицо выражало все мои внутренние ощущения. Не хотелось бы вот так, просто, умереть, не имея возможности убежать. «Что мне делать?! Неужели это мой конец?! Почему мои ноги отказали в самый неподходящий для этого момент?!» — пронеслось в моей голове. Я пыталась посоветоваться со своими внутренними чувствами, ожидая помощи в ответ, но, к великому сожалению, мозг отказывался быстро думать: видать, страх и его объял плотной пеленой. Постепенно я начинала чувствовать свои ноги, но лёгкое покалывание в суставах не проходило. Заметив что мои ноги похожи на лапы, на которых лежит хвост, мой мозг запаниковал, пуще прежнего… «М-мой хвост! — тем временем моё внимание довольно быстро переключилось на медленно шагающего ко мне Бонни, который, выпустив острые на вид когти, делая вид, что хочет меня убить — а может, и правда решил покончить со мной раз и навсегда… — Мамочки…» «Задержи его, если хочешь прожить лишние пять минут!» — запаниковал мозг, наверное, тоже не желая моей скорой кончины, так как если умру я, то умрёт и он. — П-п-прости — зажмурилась я, но если бы не эта дикая дрожь в голосе, мои слова прозвучали бы более отчетливо, хотя убийца, по-моему, все понял без лишних на то объяснений. Он замер, и поэтому мне таки удалось понять, что эти слова его временно остановили. Когти угрожающе блестели, взгляд стал отстранённым и в тоже время удивленным. Вид у него был такой, будто он ничего не понимает. Естественно, у него никогда и никто, скорее всего, не просил прощения. Да и если он так жаждет меня убить, может, я сделала что-то не так. Но, к моему сожалению, пребывал он в таком состоянии не очень долго, поэтому его тело, снова оскалив зубки, начало приближаться ко мне, но ещё медленнее, словно издеваясь над моими и так неустойчивыми нервами. Страх снова вернулся ко мне, будто и не отпускал, крича моему мозгу что-то непонятное, наверное, чтобы тот что-то придумал, но он был и так этим занят, а паника на пару со страхом только ему мешали. Вдруг шелест листвы ближнего кустарника отвлёк внимание Бонни, но и моё тоже. Наши головы одновременно повернулись то ли на громкий чих, то ли хруст какой-то ветки. — Кто? — начал заяц-переросток не совсем дружелюбным тоном. Звуки перестали исходить из колючего кустарника, хотя у нас сомнений не было, что в кустах кто-то присутствует. Зато, возможно, этот кто-то наблюдал за нами и скорее всего очень давно, пока меня подозрительно долго пытались убить! Не двигая головой, я повернула глазницы в сторону зайца, как могла, хотя это не составило мне никакого труда. Он не смотрел в мою сторону, что не могло не радовать, ведь его взгляд просто убивал меня. Мне было страшно и одновременно интересно, как он будет действовать дальше. Стараясь не двигаться, я задержала как можно больше воздуха в своих легких на короткое время, чтобы меньше привлекать к своей персоне внимание. Тем временем Бонни, помешавшейся на убийствах едва ли совершеннолетних девушек, как я, нахмурил брови, и, кажется, был чем-то недоволен либо был готов надрать незнакомцу пятую точку, а потом и мою в придачу. Извращенец! Лапал меня, значит, пока я спала, а потом что-то явно невидимое на него упало — скорее всего, это были воспоминания о том дне, в котором он меня чуть не отправил на тот свет незнамо в какую сторону. Я была возмущена, но страх не позволял встать и отвесить этому наглому, пугающему психу пощечину. Потянув голову, он мягко шагнул вперед, а затем стал ускоряться, все ближе и ближе приближаясь к листве. Убедившись краем глаза, что он отстал от меня на полметра, я выпустила воздух из легких, после содрогнулась и попыталась встать не спеша, пока мой убийца изучал куст. Не сводя глаз с затылка обезумевшего фиолетового маньяка, я еще раз попыталась встать хотя бы на колени, что у меня и получилось. От зашкаливающей во мне радости я чуть не выразила свои эмоции вслух, но, к счастью, вовремя вспомнила, в какой ситуации мой пушистый зад находится. Медленно, но верно я проползла, так сказать, почти раком, к следующему дереву. Убедившись ещё раз, что на меня никто не обратил внимания, кроме разве что птички, которая, радостно чирикнув, устремилась ввысь, я устремила свой взгляд в голубое небо. Мой мозг горестно подумал, тем временем, как я почти встала во весь рост, опираясь на жесткую кору странного дерева: «Мне бы твои крылья, улетела бы отсюдова». Напоследок я оглянулась на кустик, где Бонни все равно был неубедителен и долго стоял рядом с ним, прежде чем решился на какие-либо действие. Когда он решился, тогда его лапы и додумались, забыв напрочь послушать свой мозг, который сказал им очень убедительно и несколько раз: «Этот куст лучше не трогать, он очень колючий», — проверить, что внутри, даже не поняв, что его можно обойти и посмотреть, что находится за ним, а не внутри него. Но за секунду до того, как он так поступил, отдернув когтистую лапу, разразился громкий и грубый чих, больно знакомый для Бонни. Заяц прищурился, став похожим на китайца, который решился искупаться в бассейне с фиолетовой краской, после чего раздвинул кусты обеими когтистыми лапами. — Ты? — только и бросил Бонни, узнав своего ехидно улыбающегося друга, который сразу поспешил оправдаться… — Упс, я не хотел нарушить вашу романтическую идиллию. Простите, простите, продолжайте, продолжайте, можете представить даже, что меня здесь нет и не было никогда, — оправдался пойманный шпион, заново прячась в кустах. — Романтическую?! — рявкнула жертва обстоятельств, приподнимая брови и оскалив внушительных размеров зубки. Подумать только, как такая завязочка могла разозлить ушастого, ведь он был просто в ярости, в особенности из-за Фокси. Бонни засунул в кусты свои когтистые лапы, вытащил лиса за подмышки, от чего тот и возмутился. — Эй! В каком это месте я похож на плюшевую игрушку, которую можно таскать собой везде и всегда? — фыркнул пират, после чего протянул, запечатлев правым глазом меня и за одно вспомнив вопрос, хоть и риторический: — Оу… — протянул он и стал оправдываться, улыбаясь: — Вы просто так обнимались, а твоя лапа была на её плече, вот я и принял вас за любовную парочку, — с уверенностью протянул хитрющий лис, показывая своему лучшему другу ряд белоснежно острых клыков в придачу, даже один золотой. Когда до кроля наконец-то дошло, что имел ввиду Фокси, он пьяно прикрыл глаза и расслабил когтистые лапы, так же бросив лиса обратно в колючий кустарник, на что тот потер то место, куда и впились новые колючки. — Ай! А нельзя было полегче? — возмутился тот, стараясь выбраться из колючего кустарника. — Мда… я не в лучшей форме, — выдал он, вставая на ноги. — Слушай, а ты случаем не знаешь, почему я выгляжу так странно? — задал вполне очевидный вопрос пират, осматривая результат своего неудачного шпионажа. — Да ты на меня только посмотри! Я, как и ты, пушистый мешок с костями! — рявкнул кролик, скрестив руки на груди. Такая наглость, конечно, возмутила Фокси, и он очень хотел ответить Бонни тем же, но это был не выход из образовавшейся ситуации. Спорить со своим лучшим другом — не лучший вариант; наверное, поэтому он отмахнулся, кивая в сторону кошечки, которая еле стояла на двух ногах. — Ладно, твоя взяла; и что будем с ней делать? — вяло протянул пират. — Убьем, посмотрев, что у нее внутри — протянул убийца, разворачиваясь всем корпусом в сторону перепуганной девушки, которая от страха едва не забыла, как дышать. Вдруг лис подмигнул Суарин, ставя девушку в ещё более неловкое положение, а затем прошептал одними губами: «Беги». — Боннька, смотри, морковка! — внезапно выкрикнул лис, отпрыгивая на приличное расстояние, чтобы кулак зайки не достал его самодовольной морды. — Что?! Где?! — резко развернувшись, он удивился своей реакции, но слова были уже произнесены. Фокси загнулся со смеху. — Пха-ха-ха, ты бы видел свое выражение лица! АХА-ХА, ты серьезно ее ешь! АХА-ХА. Поняв, что его попросту разыграли, безжалостно раздавив его репутацию кровожадного убийцы, Бонни забыл о том, что должен убить Суарин, и накинулся с кулаками на Фокси, который, ловко изловчившись, крикнул что было сил: — А-А-А, убивают, Нафаня! — вспомнив любимый мультик детства своего соседа по сожительству, который когда-то был внутри него, прокричал пират во все горло. — Что ты стоишь?! Беги, переставляя конечности! — на всякий случай напомнил лис, опрокидывая на лопатки своего лучшего друга. — Лапы убрал! — страшным голосом прорычал Бонни, смотря на друга полными гнева глазами, при этом отпихивая его от себя подальше задними лапами. — А-яй! Мой зад! — свалившись в колючий кустарник, завопил лис. «Надеюсь, что это его ненадолго задержит. Он мне еще потом за это спасибо скажет». — Так тебе и надо! Ах да, и, к твоему сведению, если я заяц, это еще не означает, что я питаюсь одними морковками! Да и вообще, может, я кролик… Хм… — Не хочешь морковку, есть еще капуста, — выдал свое лис и улыбнулся шире, отчего кролик — или, может, заяц — запыхтел, как паровоз, и надул щеки. Мысленно поблагодарив пирата за выкроенное время, Суарин сделала шаг назад, а затем, резко развернувшись, вспомнила уроки физкультуры, довольно быстро и с новой силой отталкиваясь задними лапами от земли, еле преодолевая желание опуститься на четвереньки.***
После побега Суарин прошел час. Фокси, который согласился поймать Суарин, только из-за того, что волновался и дал обещание Кэтрин, что будет ее охранять, о котором, разумеется, Бонни даже и не знал. Зато если зайка все же убьет длинноволосую красавицу, то обязательно в особом порядке с лиса будет спущено три шкуры, а язык — точнее, провода динамиков, которыми он давал обещание, — отрезаны, как и сказала в тот день Кэтрин; странно, но Фокси ее уважал и побаивался в гневе, хоть и был намного сильнее её за счет клыков, крюка и когтей. Да и просто потому что силы робота во многом превосходили человеческие. Но теперь он не робот, а самый что ни на есть настоящий лис. Удивительно, но факт, что Фокси обнаружил у себя инстинктивную способность «идти по следу» с помощью носа. Стоя на четвереньках, а точнее, раком, пират пытался унюхать беглянку, которой сам и помог сбежать. Друзья и не заметили, как заблудились в тихом лесу, где солнечные лучи редко пробивались сквозь прорези пушистой листвы, но при этом освещая путь каждому. Это был необычный лес. Уже как двести лет тут стояла война между лесными жителями и теми, кто жил в джунглях. Великаны-деревья плотно были прижаты к земле и стояли годами, охраняя этот зачарованный лес, как ограда, через которую не многие осмеливались перейти. Обе стороны уважали природу, поэтому бои старались проводить (точнее, так было заведено) на пустынных местах и равнинах, но не все следовали правилам, из-за чего и страдал лес. Но это уже совсем другая история… Дыхательная система стала учащаться, словно жизнь вытекала из её тела, как вода из кувшина. Сура успела пробежать только несколько метров, как ощутимая боль на отекших ногах чуть не свалила её в овраг. Благо, она успела вовремя остановится, а точнее — не сама, а с помощью того, кто ее схватил за ткань платья, потянув на себя, затем внезапно отпустив. Таким образом Суарин оказалась на мягкой траве, зажмурившись от страха. «Хоть бы это был не он. Хоть бы это был не он. Он же меня убьет!» — запаниковала девушка, нервно теребя шерстинки на хвосте, который удачно оказался на коленях девушки после резкой смены обстановки с горизонтальной в вертикальную. — А где спасибо? — возмутился мальчик, свисая вниз головой, качаясь на лиане из стороны в сторону перед лицом спасенной им девушки. — За тобой что, кто-то гнался, раз под ноги не смотришь? — не дождавшись ответа, незнакомец задал еще один вопрос, после чего заметил, что девушка плачет. — Эй, ты чего ревешь? — хоть мальчик и находился вверх ногами, но это не помешало ему положить свою ладошку на макушку девушки, а затем потрепать её волосы, словно гладя котёнка. Испуганная, голодная, успевшая испачкаться, заплаканная, девушка всё же осмелилась открыть глаза и посмотреть на спасителя. Мальчик выглядел, как человек, но лисьи ушки и хвостик сразу напомнили Суарин храброго лиса-пирата. «Почему он меня спас?» — в пустоту задав вопрос, девушка наткнулась почти сразу на два кинжала, которые удобно располагались в ножнах по бокам так, чтобы их можно было вытащить очень быстро и без каких-либо промедлений. — Спасибо, — выдыхает на одном дыхании Суарин, вытирая слезы, но внезапный клич отвлекает внимание обоих. — Кто мы?! — кричат откуда-то сверху. — Мандариновые белки! — как солдаты, отвечают другие голоса. — Чего мы хотим?! — все тот же властный голос раздается эхом в лесу. — Насильно запихать в них мандарины! — пищит бельчонок. — С чем?! — словно неожиданный звук, задается вопрос. — С кожурой! — кричат все хором. — Ибо почему?! — нависает неловкая тишина, и тут к тени белки на соседнем дереве, примерно на другом конце полянки, подбегает тот самый бельчонок. — Кхм, ибо полезно! — пищит бельчонок. — Молодец! — забыв про шепот, поблагодарил бельчонка вождь, треснув того по голове посохом, но легонько; зато бельчонок от этого легонько чуть не свалился с ветки. — По… Вдруг внимание Суарин привлекает тот, кто осмелился прервать ещё не закончившийся девиз племени «Мандариновых белок». — Э-э-э, извините, мистер… — Вождь! — властным голосом представился повелитель мандариновых белок, стукнув маленьким посохом по ветке, на которой стоял с таким видом, будто бы от этого зависела жизнь всех существ в этом мире. — Короче говоря, вождь, или как там вас, тут такое дело… — без церемоний начал лис, подвинув повязку так когтем, чтобы та прикрывала именно левый глаз. — Как вы видите, я лис, а это ли не значит, что мандарины не входят в мой рацион и… — Ладно, ладно мы тебя услышали, — делая лапками, словно дерется, как девчонка, вождь мгновенно стал серьезным, говоря своим видом, мол: «Только я здесь имею право читать лекции». — Так, как лисы пользуются заслуженным авторитетом в этом лесу, мы, — он сузил глаза, сделав их щелочками, — Так уж и быть, не будем запихивать в тебя мандарины насильно, но… — Бонни, ты это слышал? Я приоритетное млекопитающее, — съехидничал лис, но за неуважительное отношение и наглое перебивание вождя получил самим посохом по башке, который был метко кинут главной мандариновой белкой, но лису было ничуть не больно, как комарик укусил. Теперь была очередь Бонни загнуться от смеха и кататься колбасой по мягкой травке, но он сдержался, лишь ухмыльнувшись. — Молчать, приоритетное млекопитающие! — прокричал вождь, поднимая лапу, где был недавно посох, далее делая движение, как бы хотел стукнуть им по дереву, но, открыв зажмуренные глазки от злости и негодования, глава мандариновых белок удивленно заморгал, хлопая ресничками. — Где мой посох?! На… — Ну так вот же он, — аккуратно взяв с земли когтями посох, пират снова бесцеремонно перебил вождя, но тот так обрадовался нахождению своего любимого и драгоценного посоха, что забыл об этом недоразумении тут же — более того, был готов расцеловать лиса и выдать за него свою единственную дочь Габриэлу, но вместо этого лишь крикнул: — Принести! — одна из белок сорвалась с места, сбегая по стволу дерева, ловко и быстро сократив расстояние между целью, а затем прыгнула на плечо Фокси, спрятав острые коготки в подушечки. Пират подал ей посох, та, в свою очередь, аккуратно его взяла в зубки, чтобы было удобно нести. — Кении, сколько раз нужно тебе повторять, что посох это не мандарин и брать его в полный слюней рот нельзя! — забавно прыгая с лапки на лапку, вождь издал звук: — Умпф, ладно, неси уж так. Когда драгоценный посох оказался в маленьких лапках Вождя, он, стараясь не обращать внимание на его слюнявость и липкость, всё же продолжил: — Но, твой друг заяц, э-э, или кролик? — вождь, явно не знающий, как отличать кроликов от зайцев, продолжил, не обращая внимания на полный ненависти взгляд Бонни. — В общем, не важно, кто он, главное, что не лиса и не представляет никакой опасности, чтобы мы его боялись… «Ах, я не представляю не какой опасности! Ща, я тебе покажу такую опасность, аж закачаешься!» — не выдержав, представитель кроликов подбежал к дереву, с вызовом посмотрев прямо в глаза вождю снизу вверх. Вдруг он резко развернулся — и как ударил задней ногой по бедному стволу, да с такой силой и ненавистью, что дерево неслабо отдало удар волной, включая и ту ветку, на которой сидел вождь. Глава мандариновых белок на удивление многим спокойно покачнулся и упал, будто каждый день тем и занимался, что падал с деревьев, но приземлился он не в готовую для этого лапу, а прямо на голову ушастику. — М-м-м, какой мягкий трон, — провел маленькой лапкой глава мандариновых белок вдоль фиолетовых шерстинок, а затем свернулся калачиком, моментально уснув. Через несколько секунд раздался властный храп. Но Бонни было всё равно, спит он или нет, но все же аккуратно, сняв его со своей головы, также, как лис недавно держал посох, Бонни сузил глаза, яростно выдохнув, прямо в мордочку маленького безобидного существа. Вождь, потерев сонные глазки маленькими лапками, оказавшись перед хмурым выражением морды кроля и получив теплую струйку воздуха, лишь зевнул, подняв лапки вверх, и протянул: — О, да! А теперь подуй с этой стороны, — повернул он свою маленькую головку в право. — Ну и чья теперь жизнь в опасности? — с удовольствием и злобной ухмылкой протянул зайка, оскалив клыки. — Твоя! — неожиданно громко прокричал вождь. — Банзай! После каждого такого властного слова на бедного зайку обрушивался гнев свирепых мандаринов. Буквально через несколько секунд их окружили мандариновые белки, тыкая копьями с острыми наконечниками, как вдруг… — Хей, хей, бельчата, мы ведь не со зла, — как только мог, вежливо оправдался лис, хитро улыбаясь всеми зубками, при этом добавляя: — К тому же, мы с вами можем договориться, — пихнул он в бок рядом стоящего друга, явно намекая отпустить вождя. Нехотя убийца охранников разжал кулак, но вождь, упав на пятую точку, забрался обратно к себе на фиолетовый мягкий трон. Бонни, лишь тяжело вздохнул, опустил уши от греха подальше. Вдруг из кучки скопившейся толпы вышла белка ростом выше своих приспешников, с очками, предназначенными для слабовидящих, только после этого клан мандариновых белок замолк, наверное, чтобы услышать речь умной белки. Для начала она осмотрелась по сторонам, а затем, так скажем, на чужаков из соседнего мира. Приподняв одну бровь, очкастая белка сплюнула в сторону, мол, ну все, вы попали. Через некоторое время молчание стало невыносимым, тогда толпа начала громко перешептываться, на что умная белка громко вскрикнула: — Молчать! — развернулась она к нежданным гостям. — Для начала, я хотел бы спросить, кто вы такие и кто привел вас в наши земли? Ребята удивились, но Бонни сначала хмыкнул, а затем ответил: — Мы?! Нас сюда никто не звал, мы случайно сюда к вам попали. А вот вы сами кто такие? И… — не договорил он, как белка снова бросила свое: — Молчать! — очкастый грызун выглядел сейчас так, будто бы мог вот-вот взорваться, от новой волны нервного срыва, который возникал, когда кто-то перебивал его или просто спорил с ним. — Я первый спросил, и не смейте на меня повышать голос! Бонни аж рыкнул от такой реакции рыжей белки, и после его взгляд перенесся на Фокси, а затем снова на белку. — Вообще-то, мы… — только начал было лис, как его перебило золотое существо, вылетевшее из-за дерева. — Ребята, извините, что прочитал то заклинание в книге Марионетки. Я вас уже обыскался и… Кто это еще такие? Белки и их вождь. Эм. Случаем, это не этот переросток? — ткнул он когтем в предполагаемого кандидата. Раздувшись от важности, белка поспешила заверить: — Нет, нет, вождь обзавелся новым троном… — указав лапой на голову Бонни, белка продолжила: — А вы, я так полагаю, с ними? — Пс-с… А не они ли случаем за тобой гнались? — шепотом спросил Джунай, толкнув в кусты Суарин.***
Джереми Фицджеральд медленно шёл по вечерней улице, изредка пиная помятую консервную банку. Его не волновали ни мигающие фонари, ни бродячие собаки, шатавшиеся возле мусорных баков, ни группа подростков, сидевших на скамье, распивавших энергетические напитки и болтавшие о новом фильме про Джеймса Бонда, ни проезжавшие мимо автомобили. Джереми сейчас думал о судьбе своего младшего брата Джорджа, который вчера направился в пиццерию работать и до сих пор не объявился. "Возможно, он уехал к другу, Стиву. Тот его частенько угощал жареным мясцом, шашлыками и прочим. Надо будет Стиву высказать всё, что я думаю, и строго-настрого запретить ему кормить Джорджа жареным. Мало того, что мой братец не может и отжаться два раза, так ещё он и болезнь печени или поджелудочной заработает", — думал Джереми, глядя на банку, которая после очередного пинка совершила грациозный кульбит в полёте. Джереми был полной противоположностью своему младшему братцу Джорджу: Джереми активно ходил в спортзалы, каждый день делал зарядку, ел только здоровую пищу, даже в армии служил, в то время как его братец отчаянно бегал от местных военкомов. Джереми, стоило ему от нечего делать увидеть турник, как он сразу же бежал к нему и подтягивался. Ещё Джереми любил заниматься спортом, ходил на две спортивные секции. В результате многолетней спортивной активности Джереми нарастил крепкие мышцы, большую фигуру, напоминавшую быка. Правда, брить голову, как любили делать многие «спортсмены», он не стал: ему нравилась своя причёска, которую после шампуня можно было укладывать как хотелось Джереми. Звук баяна послышался Джереми уже возле его дома: кто-то громко играл на этом музыкальном инструменте и громко пел на не знакомом языке. Фицджеральд пошёл быстрее и увидел сидящего человека на автобусной остановке. Мужик ловко орудовал баяном и пел на всю улицу: — Ой, мороз, мороз, Не морозь меня, Не морозь меня, моего коня. Не морозь меня, моего коня, Моего коня белогривого. Моего коня белогривого, У меня жена, ох, ревнивая. У меня жена, ох, красавица. Ждет меня домой, ждет печалится. Я вернусь домой на закате дня. Обниму жену, напою коня. Ой, мороз, мороз, Не морозь меня, Не морозь меня, моего коня. — Уважаемый, вы не могли бы потише. Орёте так, что я вас за километр услышал, — с укором заметил Джереми, легонько толкнув незнакомца. Певец повернулся, и Джереми смог рассмотреть его: курносый мужчина с натурально рыжими волосами, желтыми «тигровыми» глазами, на подбородке небритая щетина. На голове у незнакомца был одет немного потёртый танкошлем, на плечи накинута серая куртка, под которой виднелась тельняшка. На ногах у человека были камуфляжные штаны и грязные армейские ботинки. — Товарищ, а вам моё пение не нравится? — удивился «танкист» — Да как вам сказать, поёте вы хорошо, только слов я ваших не понимаю, — признался Джереми. — А вы вообще,что тут делаете? — Да приехал к вам в Америку поглазеть, как вы живёте тут. У нас Союз развалился, Сбербанк СССР закрылся, всё накрылось медным тазом, а у меня деньги «лишние» оказались. Решил посмотреть, как вы тут живёте, и приехал сюда, — ответил мужик. — А где ночевать мне, я не знаю… — Я могу вас приютить… — начал Джереми, как русский его оборвал на полуслове. — Отлично! Спасибо вам огромное. Меня, кстати, Иваном Ивановичем зовут, — обрадовался «танкист», резко вскакивая и подбирая свои чемоданы. — Джереми Фицджеральд, — представился Джереми, уже жалея о своём преждевременном «да» POV Джереми Наверное, я зря пригласил к себе в дом этого русского: он, пока я пытался открыть дверь, забалтывал меня, сообщая о перевороте какого-то там ГКЧП, то о своём увольнении из армии, то о том, какие американские таможенники свиньи, заставили его сало выбросить в мусорку, и ещё он упомянул о каком-то Ваське Усове… Я узнал что этот Усов хороший человек, любит в картишки сыграть и искать себе приключения на одно место. — Хорошо живёте, буржуи! — усмехнулся Иван, бросая в угол свои армейские ботинки, а затем забрасывая свой рюкзак на диван, — Телевизор, у меня такого даже нет… Компьютер?! Серьезно?!.. Так-с, так-с, что у нас в холодильнике? — Убери от него свои немытые руки! Я сам тебе пищу достану! — я решительно отстранил наглого русского от холодильника. У меня вызывала серьёзное беспокойство тяга Ивана Ивановича к еде: не присмотришь за ним, так он весь недельный запас выест за день! — Лады, иду мыть руки! — сказал Иван, аккуратно вешая на крючок свою серую куртку и заходя в ванную. По звукам, исходившим оттуда, я догадался, что он помыл руки, затем умылся, затем попил воды из крана, затем он справил нужду в унитаз и что-то в ванной оторвал. — Джереми, у тебя ручка от унитаза оторвалась. Это не я, чесн слово, я потянул, а она щёлк… — начал оправдываться Иван, виновато глядя в пол и передавая мне оторванную ручку. Я напустил на себя как можно более строгий вид, при этом меня просто распирало от смеха; каким бы этот русский ни был простачком и наглым, он был веселым и артистичным. Об этом свидетельствовали его «тигровые» глаза. Я взял у него ручку и закинул её в ящик на стиральной машинке. — Завтра починю, а сейчас идём ужинать и спать, — сказал я, жестом поманив Ивана на кухню. — Я не маленький ребёнок, и так знаю, что поздно, — ответил Иван плаксивым голосом, потом, правда, громко захохотав.***
Иван выпил из тарелки бульон, затем в его рот один за другим отправились четыре гамбургера, а потом Иваныч достал из своего заплечного мешка бутылку водки и налил её в стакан, да так, что алкоголь занял три миллиметра от дна стакана. — Пить будешь? — спросишь Джереми, пытаясь не заснуть за столом и постоянно щипая себя за шею, чтобы, опять же, не заснуть. — Не всю бутылку! Я же не алкаш! — ответил Иван. Затем он выдохнул и одним глотком выдул содержимое стакана, — Ар-р-р! Жжёт горло, теперь я сумку разложу… Русский стал распаковывать свою сумку, и Джереми от скуки подошёл к нему и стал рассматривать содержимое; чего только не было в этом подобие ящика Пондоры. Первым делом Иван достал телогрейку, аккуратно повесил её на крючок и снова полез за вещами, потом Иван достал контейнер с недоеденной картошкой и котлетой, он поставил их в холодильник… Затем у Джереми глаза заметно округлились: стопка книг, старенький журнал «Мурзилка», потом две газеты ещё советской «Комсомольской правды», затем пластинка с песнями группы «Кино», потом Иваныч достал противогаз, фильтр которого болтался на «хоботе», затем из сумки были извлечены кирзовые сапоги, потом бутыль с водой… А потом Джереми не выдержал, взял свою пижаму и пошёл в душ. После мытья Фицджеральд подошёл к своему мобильному телефону и набрал Джорджа, в ответ пошли гудки, а потом звонок сбросился. "Это уже ненормально! Джорджа нет уже второй день, уж не случилось ли с ним что-то в этой пиццерии", — подумал Джереми, садясь на кровать. А из ванной слышался припев: «Эх яблочко, куда ты катишься?..», а потом, когда Иван вышел из душа и стал сушить голову феном, он ни с того ни с сего запел: — У меня была собака, я ее любил. Она съела ногу друга, я ее убил. Вот такая вот война, штука сложная. У меня была собака, а теперь под землей лежит белоухая!.. Джереми ещё сильнее закутался в одеяло и закрыл голову подушкой, чтобы спокойно заснуть. Прежде чем сомкнуть глаза, Джереми в глаза бросился плакат с изображением аниматроников и надписью «Празднуем!». На плакате виднелось пятно давно засохшей красной краски, и чем больше Фицджеральд всматривался в неё, тем больше красное пятно приобретало кровавый оттенок… На следующее утро Джереми оказался в пиццерии, на него со всех сторон лезли аниматроники, они тянули к нему свои окровавленные лапы, из их ртов вырывался противный запах гниющего мяса, от него тошнило, Джереми хотелось вырвать всё содержимое своего желудка, однако всё уже давно было на окровавленной чёрно-белой плитке. Он упал на пол и забился в конвульсиях: сейчас эти аниматронные монстры разорвут его на части, к несчастному Фицджеральду подошёл Фредди и… стал руками расталкивать Джереми и говорить голосом Ивана Ивановича. — Вставай! Вставай! — говорил Фредди, упрямо тряся Джереми за плечо. — Нет! Уйди! — закричал Джереми, брыкаясь. Фредди тут же достал из ниоткуда ведро воды, причём очень холодной, и вылил всё её содержимое на Джереми. Фицджеральд резко вскочил и увидел прямо перед собой Ивана Ивановича: он стоял в чёрной куртке советского танкиста с погонами прапорщика, в таких же чёрных штанах, в одной руке русский держал свой любимый танкошлем, а в другой руке — то самое ведро. — Это что сейчас было?! — возмутился Джереми глядя на свою мокрую постель. — Ice bucket challenge! — ответил Иван, засмеявшись, — Вставай, соня. Весь день так проваляешься… Джереми, сердито пыхтя себе под нос, нехотя слез с мокрой кровати, взял «свежую» одежду и пошёл в ванную сушиться и греться. Джереми потрогал свою шевелюру и вспомнил, что уже два дня не мыл голову, и, взяв флакон с шампунем, почувствовал, как он пахнет спиртом. — Ваня! Почему мой шампунь пахнет алкоголем?! — громко спросил Джереми. — Спиртом? А… Я слышал от друзей что, если во флакон с шампунем долить 50 мл водки, это уменьшит жирность волос и ускорит их рост. А у тебя голова как раз немытая! — ответил Иваныч из кухни. — Проверял уже? На практике, — спросил Ивана Джереми в нерешительности, рассматривая флакон. — Давно, после армии, когда Афган покинули, — ответил Иваныч, — Если не хочешь на себе проверять, можешь на своём коте. — Чтобы потом его как половую тряпку использовать? — спросил Фицджеральд. — Естественно, — ответил русский. Джереми вздохнул и полез в душ, надеясь, что смесь шампуня и водки не даст побочного эффекта. Затем Джереми вышел и увидел сидящего на кухне Ивана с рюмкой водки. Фицджеральд подошёл поближе и услышал от Иваныча такие слова: — За тех, кто не вернулся с Афгана. Я помню вас, ребята. Вечная вам память, — сказал русский и одним глотком выдул всё содержимое рюмки. — За кого пьёшь? — спросил Джереми, подходя к холодильнику, одновременно глядя на Ивана. — За ребят, вместе с которыми мы в Афганистане воевали. Они, к сожалению, не вернулись на Родину в 1989-м, — ответил Иван Иванович, пристально глядя на Джереми. Фицджеральд достал хлеб, колбасу, сыр, затем достал бутылку отменного виски и собрался завтракать, а Иван, который уже поел и сейчас был полон сил и энергии, решил выйти во двор и чуть-чуть прогуляться… Тут Ивану в глаза бросился аккуратно сложенный конверт с письмом внутри: видимо, почтальон закинул его в дом через специальную щель в двери. Парамошкин поднял конверт, повернул его и увидел адрес отправителя. Центральная больница города Чарлстон. Островной штат улица Ветеранов Вьетнамской войны дом 37, корпус 2, — гласил адрес. Иван вскрыл конверт и увидел небольшого содержания письмо, написанное на печатной машинке. Письмо содержало одну просьбу: приехать в морг для опознания личности. — Джереми! Джер! — позвал Иван своего товарища, глядя на письмо, — Тут тебе повестка пришла… — В армию? — спросил, усмехнувшись, Джереми. — Хуже. В морг, — ответил Иван. Фицджеральд от столь неожиданной новости выпустил из рук недоеденный бутерброд, тот упал ему на штанину, как всегда, маслом вниз, оставив на штанине жирное темное пятно. Но Джереми рукой сбросил бутерброд на пол и подскочил к Ивану, вырвал у него письмо, пробежав по трём строчкам глазами, и пулей вылетел на улицу к своей машине. — Эй-эй! Меня забыл! — крикнул ему Иван, выпрыгивая из дома и на ходу надевая сапоги, не забыв закрыть входную дверь. Джереми уже завел свою машину и нажал на газ, а Иваныч тоже «поддал газу», догнал ещё не разогнавшуюся машину Джереми и на ходу запрыгнул в автомобиль. Центральная больница города Чарлстон Джереми резко нажал на тормоз, автомобиль резко качнуло вперёд и Иван чуть не поймал подбородком свои колени. Джереми заглушил мотор и вылез из своего автомобиля, затем он рванул к главному входу, за ним не спеша пошёл Иван Иванович, которого сильно укачало от такой резкой езды. Фицджеральд вломился в двери, обежал офигевшего охранника и подскочил к стойке с дежурным врачом. — Вы куда так спешите? — спокойно спросила врачиха. — Из вашей клиники мне письмо пришло, явиться в морг на опознание тела, — сообщил Джереми. — Ах, да. Полиция не смогла определить достоверно эту личность, но ей известно то что вы являетесь родным братом погибшего, — сообщила дежурная указывая в сторону морга, у дверей которого стоял полицейский. — Джордж?! — воскликнул Джереми, после с разбега перепрыгнув через турникет и побежав к моргу, за ним, тоже перепрыгнув через турникет, а потом извинившись перед охранником, и Иван. В нос Джереми резко ударил запах смерти, по спине побежал какой-то холодок; рядом на двухъярусных койках и просто на носилках лежали трупы, прикрытые белыми покрывалами, только серо-бледные ноги торчали из-под них. Откуда из глубины подземелий больницы слышался звук и лязг медицинских инструментов, видимо, патологоанатомы рылись в очередном трупе пытаясь выяснить причину смерти того или иного человека. Сзади кто-то толкнул Джереми, это был Иван Иванович и, казалось, запах смерти витавший в помещениях морга его нисколько не волновал. — Я ещё нюхал запах гниющих на солнце тел, запах сгоревших тел, чего только в Афгане не нюхал, — прокомментировал Парамошкин, чем едва не вызвал у Джереми рвоту. Тут к Фицджеральду подошёл полицейский и провёл его чуть дальше вдоль коек с трупами, и тут Джереми увидел ЕГО… На койке лежал изуродованный труп его брата Джорджа Фицджеральда, это он отправился позавчера вечером на ночное дежурство в «Freddy Fazbear’s Pizza» и не вернулся оттуда. Его грудная клетка была пробита чем-то мощным, рёбра были вогнуты внутрь, зацепив собой внутренние органы, всю бочкоподобное тело Джорджа было залито кровью. Лицо Джорджа со стороны было похоже на фарш: только нижняя челюсть осталась на месте, нос исчез, круглые глазные яблоки безумно смотрели в потолок, из-под мясной каши виднелись поврежденные извилины мозга и раздробленная лобная кость черепа. Джереми тут же подбежал к мусорному ведру и сблеванул весь свой завтрак туда, Иван внимательно рассматривал изуродованный труп, однако и в его глазах читался ужас и недоумение… — Ваш брат был найден мёртвым в помещении охранника в пиццерии. Преступник не найдет, хотя мы увидели что у аниматроника-медведя обе руки были в крови, но эти детские игрушки не могут убивать. Возможно, преступник ловко скрыл свои следы, «повесив» улики на безобидного медведя… — начал говорит полицейский, когда Джереми, лицо которого перекосило от злости, вылетел из морга и побежал к выходу. — Извините, — сказал Иван Иванович побежав вслед за Джереми. Джереми и Иван сели в машину и Джереми нажал на газ: его лицо изливало дикую злость и ярость за своего младшего брата, руки сжимали руль, казалось что Джереми готов вырвать руль вместе с рулевой рейкой и затянуть её прямо в салон автомобиля. — Мы куда едем? — спросил Иван Иванович. — В «Freddy Fazbear’s Pizza»! К директору! — прорычал Фицджеральд глядя на дорогу. Иваныч решил разговор не продолжать… Автомобиль остановился около пиццерии и Джереми вылез из машины и, громко топая, направился ко входу, за ним поспешил Иваныч. У входа стоял охранник, который преградил путь Джереми. — Нельзя! Пиццерия закрыта на время! — сказал охранник и тут же получил в челюсть от Джереми, нерадивый «секьюрити» прислонился к косяку двери и плавно осел на пол, а проходивший мимо Иван отвесил ему щелбан на прощание. Джереми громко прошёлся по главному залу, напугав уборщиков и других работников пиццерии, по пути к кабинету директора Джереми вырвал у одного уборщика швабру и запустил её в стоявшего на сцене Фредди, шедший за ним Иван искоса глянул на мишку и поспешил за товарищем. Вот и кабинет директора, Джереми с ноги открыл дверь, та с грохотом открылась, из-за чего директор пиццерии подпрыгнул на стуле от неожиданности. — Что за наглость?! — возмутился директор, когда Джереми навис над ним, как тигр над раненой жертвой. — Вы убили моего брата?! — грозно спросил Джереми. — Что вы говорите?! Я не… — директор только открыл рот чтобы сказать. — Почему вы оставили его без оружия?! Где извинения?! За что вы его убили?! Отвечай собака! — Джереми одной рукой схватил директора за ворот рубашки, торчавшей из пиджака, и поднял его на цыпочки. — Охрана! — прохрипел директор, в кабинет тут же вломилось три здоровенных бугая, которые с кулаками набросились на Джереми и Ивана… Джереми получил кулаком в затылок, отпустил напуганного до смерти директора и со всего размаху зарядил обидчику в лицо. Здоровяк отлетел к стене, всхлипывая и вытирая рукой кровь сочившуюся из разбитого носа. В драку ринулись ещё двое охранников и прибежавшие откуда-то из глубины пиццерии ещё два здоровяка-охранника. Вчетвером они набросились на Джереми, который отчаянно сопротивлялся и раздавал удары направо-налево. — Наших бьют! — крикнул Иван также кидаясь в драку. Второй бугай отправился в нокаут после мощного удара Джереми, третий получил дважды в пах от Ивана, а потом получил коленом в лицо, тоже от Ивана. Четвертый охранник попытался задушить Джереми, Фицджеральд в ответ врезал своим лбом ему в лицо. Пятый здоровяк достал пистолет и навёл его на Джереми, тут Иваныч схватил пистолет за носик, повернул его носиком к лицу охранника, вырвав оружие из рук бугая и дал нападавшему по морде. Но тот устоял на ногах и снова ринулся в драку… — Вот это по нашему. Давно так не веселился, — посмеивался Иван слизывая языком струившуюся из разбитой губы кровь. Джереми сидел хмурый, изредка вытирая носовым платком разбитую бровь и подбитый нос, драка вышла знатной: бугаёв отправили в больницу, а полицейские, которые сначала задержали Ивана и Джереми, потом посмеялись и отпустили их. Но Джереми решил всё-таки узнать, кто убил его брата Джорджа в этой пиццерии. Фицджеральд встал и направился к ресторану. Через час он вышел довольным. — Директор перед мной извинился и принял нас на ночную смену охраной, вернее, меня, — объяснил Джереми. — А почему на ночную? — спросил Иван поправляя танкошлем на голове. — Потому что моего брата убили на ночной смене, значит, убийца вернётся ночью на следующую жертву, а мы его и упакуем, — ответил Джереми. — Ну ладно, — сказал Иван лениво вставая, — Только давай сначала домой смотаемся и… Оба сели в машину, Джереми завел автомобиль и нажал на газ. Фицджеральд жил во втором городе, чтобы проехать в него надо было миновать пост полиции, переехать мост над железной дорогой, а потом, возвращаясь в пиццерию, проезжать уже два поста полиции на мосту. И все, чтобы попасть в Третий Город, неофициально именуемый Румиром! — Меры безопасности у вас ещё те… как в тюрьме или на секретном объекте, — заметил Иван Иванович, — В нашей части в Афганистане, где наша танковая бригада стояла, и то пропуск был помягче… Джереми лишь пожал плечами. И вот первый полицейский пост: полицейский жестом приказал машине Джереми остановиться,