Терпение
— Привет, чучело, — парень с темными густыми бровями, проходящий вдоль парт, пальцами хватает локон моих волос, оттягивая. Я качаюсь в сторону, дабы избавиться от такого грубого действия, но эффект только хуже, ведь одноклассник тянет прядь к себе, отчего по поверхности головы разливается боль. Слабо морщу нос, глотнув воды во рту, мне остается просто терпеть это до тех пор, пока парень не отпустит, и с этим он не спешит, внимательно изучая мое скривившееся лицо. Глаза горят, поэтому опускаю голову, скрываясь за локонами волос. Вытираю вспотевшие ладони о ткань джинсов, коленки трясутся, а дыхание дает сбой. Приходится зажать руки между ногами, полностью согнувшись, и ждать. В носу покалывает, и это не самое приятное ощущение, я вот-вот готова разорваться на части от бушующих внутри эмоций, но не даю им выход, внешне кажусь спокойной, хотя уверена, что тело еле заметно подрагивает. Учительница литературы спокойно продолжает что-то печатать на клавиатуре, изредка бросая взгляд в мою сторону, но ничего не говорит. Никто не вступается за меня, и вряд ли когда-нибудь сделает это. В стенах школы, как и вне, я чувствую себя отрешено, лишней субстанцией, годящейся только для того, чтобы выносить на мне злость. Обычно, если у преподавателя по физкультуре плохое настроение, он заставляет меня у всех на виду делать упражнения, которые у многих неподготовленных вызывают трудности. На прошлом уроке он заставил меня лезть на канат. Я боюсь высоты, так что застряла там, наверху, и никто не собирался мне помочь. Пришлось слезать самой после полчаса, чтобы внимание со стороны одноклассников было минимальным. Обожгла ладони. К слову, прошло уже больше минуты, а одноклассник продолжает тянуть прядь моих волос, упиваясь вниманием со стороны девушек, которые начинают делать ставки — сможет ли он вовсе вырвать волосы. В шестом классе мне казалось, что скоро подобное должно кончиться. Да, я верила в цивилизованное общество. Смешно, не правда ли? Рядом сидит новенький, он вертит ручку пальцами, смотря куда-то под стол. Странно, но этот тип учится здесь уже третий день, и все это время он выбирает те места, где обычно сижу я: у окна в кабинете физики, у задней стены на истории, даже на литературе. Это напрягает. Одноклассник дергает мои локоны, поддавшись на уговоры девушек, чтобы добиться максимум внимания и похвал с их стороны, и тогда мне приходиться сжать зубы, чтобы, не дай Бог, вырвался писк. Вонзаю пальцы в ткань джинсов, но не прикрываю веки, продолжая с прежним фальшивым равнодушием смотреть вниз. Вряд ли ему удалось что-то вырывать. Волосы у меня жесткие и крепкие, от этого и прозвище — чучело. Пальцами касаюсь больного места на коже головы, прислушиваясь к смеху и голосам, которые разом заглушает звонок на урок. Опускаю руку, пряча ее под парту, чтобы как можно сильнее сжать ладонь в кулак. Учительница на высоких каблуках и перебором косметики, поднимается со стула, начиная трещать о том, что мы будем проходить следующую неделю. Она держит в руках журнал, решив, что уже пора отмечать отсутствующих, вот только, когда доходит до моего имени, то, не поднимая глаз, произносит: — Отсутствует, — и начинает черкать что-то ручкой. — Простите, — шепчу, но мой голос меркнет на фоне смеха, которым сию же секунду заливается каждый присутствующий в кабинете. Женщина с какой-то гордостью продолжает отмечать, а я начинаю сутулиться, нервно дергая ткань своего свитера. Иногда мне кажется, что учителя, унижая меня, хотят добиться признания и уважения у учеников, мол, смотрите, я такая же, как и вы. Даже думать об этом не хочу. Поворачиваю голову, желая уставиться в окно и провести так весь урок, вот только вновь забываю о существовании новенького, который не меняется в лице. Серьезно, мне пока не удавалось увидеть его с иным выражением. Да и молчалив он. Парень вертит ручку, без интереса уставившись на портрет Шекспира, что висит на стене, а у меня, как ни странно, впервые появляется желание внимательно рассмотреть кого-то, поэтому поднимаю голову чуть выше обычного, изучая взглядом парня: черная кофта расстегнута, из-под нее выглядывает ткань такой же темной футболки, джинсов, волосы спрятаны под угольного цвета бейсболкой, которую он носит козырьком назад. Весь в черном, может, это стиль такой? Хотя, вчера он ходил в клетчатой рубашке. Бывают люди, которые одеваются подстать своему настроению. Возможно, он один из таких, вот только мне этого никогда не проверить, ибо парень явно скуп в проявлении эмоций. Ему повезло больше, чем мне. Хорошо, когда есть возможность завести друзей и знакомых, тем более, если к тебе проявляют повышенный интерес. Неуверенно поднимаю взгляд на его лицо, рассматривая едва заметные полоски между бровями. Это называется эмоциональные морщины, видимо, парень часто хмурится. Опускаю глаза, уставившись на пальцы новенького, которыми он крутит ручку, рукава кофты не закатаны, хотя в кабинете довольно жарко. На тыльной стороне ладоней под тонкой бледной кожей выступают вены, которые видны четко, словно в данный момент парень напряжен. Учительница уже давно диктует лекцию, но сосед не думает начинать записывать. Неужели, он до сих пор разглядывает портреты на стене? С опаской поднимаю взгляд, но тут же отворачиваю голову в другую сторону, осознав, что своим «разглядыванием» могу только подстегнуть парня. Лучше вовсе держать голову в таком положении, чтобы ни с кем взглядом не пересекаться, иначе проблем потом наберется немерено. *** Вдох, выдох. Парень изучает лица поэтов и писателей, пытаясь игнорировать происходящее вокруг безумие. Такое чувство, что он попал в клетку к обезьянам, которым законы морали не знакомы, как и правила гигиены в целом. Сидит, горбясь, пальцы уже болят от постоянного движения, хочется отбросить ручку в сторону, но тогда его выдержка рухнет. Эти постоянные дерганья — проявление нервозности, от которой все пальцы на руках уже давно покусаны. Притоптывает ногой, бросив косой взгляд в сторону рыжей Джизи, которая с улыбкой беседует с подругами, изредка смеясь. — Стоп, — внезапно прерывает свою лекцию учительница, с непониманием осмотрев класс, и останавливая свой взгляд на новеньком. — Тебя еще в журнал не вписали, как твое имя? — Она склонилась над журналом, элегантно убрав выпавший из пучка локон волос за ухо. — Дилан ОʼБрайен, — кажется, только ему одному известно, с какой неохотой приходится открывать рот. Настоящая, немыслимая пытка для человека с таким охрипшим голосом. — Что ж, Дилан… — С прекрасной улыбкой начинает женщина, но парень перебивает, что со стороны выглядит грубо: — ОʼБрайен, — опускает глаза на свои пальцы, так что не замечает, как лицо учительницы вытягивается от удивления. Женщина чувствует, что все в кабинете смотрят на нее, ожидая реакции, и под таким давлением она вот-вот готова растеряться, но, как ни странно, выход находится тут же. — Хоуп, — верно, нужно сделать так, чтобы всеобщее внимание было подарено другому, чтобы женщина смогла вернуть себе уверенность. — Иди к доске с учебником и начни читать биографию писателя, пока я заполняю журнал, — и она добивается желаемого, ведь теперь все кривые улыбки вызваны не ее замешательством, а тем, в каком смятении находится девушка, начав листать учебник, ведь даже не знает, о чем идет речь. — Хоуп, — строже повторяет учитель литературы, отчего Эмили вскакивает с места, неловко ударившись об угол парты, идет к доске с таким видом, словно готовится встать под расстрел. Да, так и будет. Довольная тем, как ловко манипулирует учениками, женщина приступила к записям, краем уха прислушиваясь к происходящему, чтобы быть «в курсе» событий. — Чучело, давай, — парень с густыми бровями сложил руки на груди. — Вещай. Девушка не может смахнуть покативший по лицу пот, мокрые пальцы оставляют следы на тонкой бумаге страниц, а голос звучит настолько неуверенно-отвратительно, что способность говорить сразу же пропадает. Все смотрят, пробивают дыры взглядом в теле Хоуп, которая готова свалиться, потеряв сознание, но вместо этого стоит ровно, сжав сухие губы. — Чучело, это буквы, буквы, это чучело, — никак не угомонится парень. — Знакомьтесь. — Читай уже! — Джизи зло улыбается, с блаженством понимая, что ей чертовски повезло занять нормальное место в классе среди остальных. В ином случае, она бы сейчас стояла там, у доски, обливаемая грязью. Как удачно, что она прекратила общение с Эмили в пятом классе. Хоуп уже не скрывает дрожащие руки. Она опускает глаза на учебник, но слова расплываются от нервов, скачущее сердце уже должно разорваться на части, но этого не происходит, а ведь лучше бы произошло. Чего зря «глотать» все это? Есть ли смысл в терпении? Есть ли вообще смысл продолжать свое существование? *** Столовая — место, где ученики могут ненадолго расслабиться, пообщаться и хорошо поесть. Шумный, полный голосов и смеха зал, за каждым столиком которого сидят группки друзей. И да, меня вы там вряд ли встретите. Мне отвратна одна лишь мысль о том, что придется кушать у всех на виду. Думаю, именно из-за издевок во время приема пищи, я больше не могу нормально питаться, когда рядом люди, даже, если это родители. Так что, схватив купленную в ларьке через дорогу булку, я решила направиться на задний двор школы и поесть рядом с этим несчастным бассейном. И сегодня не должен быть такой день. Такой солнечный и теплый, что от обиды куски булки застревают в сухом, сжимающемся горле. Сижу на лавке в тени под деревьями, шелест еще зеленых листьев успокаивает, избавляет от того напряжения, что оседает в груди после первой половины учебного дня. А ведь у меня впереди еще вторая. Вздыхаю полной грудью, поправляя рукава синей кофты, чтобы они закрывали запястья. Откусываю булку, давясь, когда до ушей доносятся шаги. Вскакиваю, встревожено оглядываясь, и за угол здания, касаясь пальцами белой кирпичной стены. С опаской выглядываю, хмуро уставившись на парня, который занимает мое место на лавке, роясь в карманах куртки. Что ж, у этого новенького настоящий талант. Или, быть может, ему нравятся те места, что и мне? Немного теряюсь, понимая, что ОʼБрайен — так ведь его зовут? — вынимает пачку сигарет, даже не осматривается, чтобы убедиться, что его не поймают. Курить на территории школы запрещено, но его, думаю, вряд ли заботят эти мелочи. Наблюдаю за тем, как белые облака никотина поднимаются в воздух, бесследно растворяясь, парень закидывает голову, словно получая неописуемое наслаждение от каждой «затяжки». Опираюсь ладонью на стену, отходя дальше, чтобы скрыться, но от резкого хруста по спине бегут мурашки. Разворачиваюсь, сразу же опустив лицо, чтобы не смотреть в глаза девушкам из моего класса. Среди них стоит Джизи — моя лучшая подруга, которая в пятом классе по непонятной для меня причине прекратила общаться со мной, хотя знаем мы друг друга с пеленок. Кажется, именно с того момента я хорошо ощутила на себе груз, осознала, в какую ситуацию попала, ведь кроме Джизи ни с кем не общалась. Мне этого не нужно было, тем более она принимала меня такой, какая есть. А сколько воспоминаний… Господи, мы и день провести друг без друга не могли: ночевали вместе чуть ли не неделями, одевались одинаково, ходили на кружки, плакали, расставаясь на лето, делились самым сокровенным и строили планы на совместное будущее. А теперь рыжая девушка стоит напротив, среди тех, чьи улыбки не предвещают ничего хорошего. И мне до сих пор не известно, рассказала ли Джизи всем остальным то, что я доверила ей в начале пятого класса… *** Черт возьми, сегодня просто не должен быть такой день. Вот, что крутится в голове парня, спокойно пускающего дым в голубое небо. Запах хлорки хорошо сочетается с никотином, так что, как ОʼБрайен не старается, но его начинает клонить в сон, что очень необычно, если учесть факт его бессонницы в последние несколько… Несколько месяцев. Ему нравится эта тишина, но даже ее нагло рушат голоса и смех. Парень опускает взгляд на нарушителей спокойствия: пятеро девушек идут к бассейну, громко напевая какую-то песню. Одна из них поднимается на бортик, но не решается подходить ближе к краю, словно в измученной душе еще осталась жалкая надежда на то, что получится избежать «купания». Среди девушек сразу замечает рыжую Джизи, и ее слова эхом отдаются в голове: «Мы сегодня учили плавать нашу одноклассницу». Затягивает. Сидит сутуло, не двигается, чтобы не привлекать к себе внимания. Смотрит на девушку с волосами цвета угля, ожидая ее последующих действий. Сопротивление? Интересно, ей знакомо это понятие? Она делает шаги к краю. Кажется, нет. — Дилан? — Парень слишком глубоко ушел в себя, поэтому не заметил, как к нему подобралась Джизи со своей прежней широкой улыбкой. Дилан медленно перевел на нее взгляд, борясь с желанием вовсе игнорировать ее присутствие. Девушка садится рядом на скамейку, вытянув ноги: — Мы живем под одной крышей, но так и не познакомились нормально. Всплеск. Хоуп исчезла под водой под дикий гогот одноклассниц. Джизи смеется, явно считая это забавным. Неплохо, когда есть тот, на ком можно вынести свою злость. Это очень удобно. Эмили появилась на поверхности, громко вдыхая, и Джизи нагнулась вперед: — Как водичка? Хоуп игнорирует вопрос, медленно подплывая к бортику, чтобы выбраться, и в этот момент из задней двери зала выходит мужчина, лет тридцати в спортивной форме. Девушки тут же сорвались с места, убегая за угол здания, а Джизи и Дилан остались сидеть на лавке, пока Эмили выбиралась из воды. Этот мужчина — тот самый учитель физкультуры, поэтому последствия были ожидаемы. — Хоуп! — Его голос взрывает голову парня, который скорчился, затянувшись в последний раз. Эмили с равнодушием бросила взгляд в сторону учителя, который прорычал вполголоса: — За мной к директору. Объяснительную писать будешь. Хоуп не смотрит на Джизи, которая изучает лицо парня с особым интересом, начиная задавать вопросы, чтобы больше узнать о нем, но парень искоса смотрит на Эмили, даже не пытаясь отвечать. Хоуп быстро заходит в зал, не поправляя мокрую одежду. Сопротивление. Умение постоять за себя. Гордость. Защита своего «я». Унижения. Упадок. Терпение. Нет, эта девчонка не пытается исправить ситуацию. Такое ощущение, что ей все равно.***
После написания объяснительной мне пришлось весь учебный день провести в мокрой одежде, пропуская мимо ушей шуточки, касающиеся мочеиспускания и избыточной потливости. К счастью, впереди меня ждал последний урок — экология. Этот предмет ведет женщина с огромными телесными параметрами, от которой вечно пахнет сильными духами, словно таким образом она надеется скрыть запах пота, что стоит в кабинете круглый год, ведь проветривать помещение она отказывается. Пока звенит звонок и все «заплывают» в кабинеты, я медленно перебираю ногами, из последних сил терплю неприятно висящую ткань одежды. У кабинета химии стоит Элис. Мы с ней в параллельных классах, и я внезапно вспоминаю о том, что сегодня у сестры была физкультура. Наверняка, она сможет одолжить мне форму в качестве сменной одежды, вот только стоило мне сделать шаг в ее сторону, как девушка оторвала от уха телефон, с каким-то непониманием осмотрев меня с ног до головы, после чего резко вбегает в кабинет, захлопнув дверь. Не торможу, наоборот скорее спешу зайти в свой класс, чтобы избежать выговора мисс Нотт. Думаю, то, что она в свои сорок все еще «мисс» говорит о многом*. Вижу, как косо она осматривает меня, всего на секунду оторвав взгляд от экрана компьютера. Прохожу по кабинету между рядами парт, уже не удивляясь, видя, что новенький сидит за моей у окна. И он по-прежнему издевается над карандашом в своих руках, правда держит их на парте. Сажусь на стул, поерзав, ведь мокрая жесткая ткань джинсов больно растирает кожу коленей. По привычке держу рюкзак в руках, уставившись в стол, когда неприятный высокий голос учительницы заставляет всех притихнуть. — Сегодня у нас новая тема, — говорит, делая долгие паузы, словно набирая больше воздуха в легкие. — «Мировой океан», и я вижу, что… — Вновь делает паузу, набираясь сил. — Что Хоуп, судя по внешнему виду, явно готовилась к ответу. Мои брови дрогнули, но не нахмурились. — Так ведь… Это новая тема, — отвечаю тихо, но меня перебивает парень с темными бровями. Одноклассник. Тот же, что и волосы пытался выдернуть мне в начале дня. Я помню, что его фамилия Рикт. Мы с ним в детстве устраивали походы на пляж ночью. Сбегали, несмотря на запрет родителей, и жгли костер. Он, как остальные, начал относится ко мне иначе все в том же пятом классе. Да, этот злополучный пятый год школы полностью перевернул мою жизнь. — А может, вы ошиблись с темой? Думаю, ей ближе «Проблемы личной гигиены в современном обществе». Я съеживаюсь, когда весь класс заливается смехом. Сижу, горбясь, немного покачиваюсь вперед-назад, в который раз задавая себе вопрос, не дающий мне спать по ночам. Что? Что, мать его, произошло? С чего все вдруг ополчились на меня? Быть может, я не заметила, как обидела кого-то? И этот кто-то начал настраивать всех против меня? Не понимаю. Или не помню. Треск. Я слышу его так отчетливо, что звук «рвущейся» пополам древесины сбивает собственные мысли. Медленно перевожу глаза на карандаш, что секунду назад вертел между пальцами мой сосед, а теперь пишущий предмет сломан. Верхняя половина находится параллельно нижней, а пальцы парня покрываются странными красными пятнами. Он прячет руки под стол, так же скрыв с моих глаз сломанный карандаш. Слабо хмурю брови, вновь уставившись перед собой. Странный тип. — Хоуп! — повышает свой голос мисс Нотт, и я слышу, как ОʼБрайен тяжело вздыхает, словно пинком заставляет меня подняться с места. Встаю, положив рюкзак на стол, и иду в сторону доски, тут же замерев на месте, когда Рикт выставляет ногу, якобы для подножки. Стоит мне попытаться перешагнуть, как он поднимает её выше. — Хоуп! — меня уже воротит от того, как она произносит мою фамилию, при этом сунув в рот карамельку, а липкий фантик бросает на стол, с взглядом, полным недовольства, взглянув на меня из-под стекол своих очков: — Ты не готова? Качаю головой. — Тогда сядь и не трать мое время, Хоуп, — она берет ручку, и по движению её руки понимаю, что рисует эта женщина мне красивую "F". Разворачиваюсь, возвращаясь на свое место. Мне осталось потерпеть всего урок. Какие-то жалкие сорок пять минут. Я вынесу. Не в первой, как ни как. Прижимаю рюкзак к груди, обняв его руками, и поворачиваю голову, чтобы взглянуть в окно на голубое небо, но буквально на секунду задерживаю взгляд на ОʼБрайене, который косо смотрит на меня. Серьезно, оценивающе и осуждающе. Да, он осуждает меня. Резко отворачиваюсь, не справившись с дрожью, что прошла по всему телу, отчего меня неприятно передергивает. Отодвигаю свой стул дальше от него, вновь сражаясь с собственными эмоциями, которым скоро дам выход. Просто дайте мне остаться в темной комнате, тогда я смогу всё накопившееся выплеснуть наружу. Перебираю пальцами, невольно бросив косой взгляд в сторону Джизи, которая улыбается, тихо перешептываясь с подругами, одна из которых замечает, что я смотрю, поэтому через секунду все они в открытую пялятся на меня, отчего внизу живота вяжется неприятный узел. Ближе к пяти часам я уже стою на пороге своего дома, наблюдая за тем, как отец с матерью бурно обсуждают предстоящую поездку в Нью-Йорк. Они твердят, что это по работе, но при этом соглашаются взять с собой Элис, в то время как мне не было предложено составить им компанию. Не то, чтобы мне сильно хочется, но было бы неплохо узнать и мое мнение. — Я дома, — с некоторых пор мне приходится говорить эти слова, чтобы мои родители отметили меня, как «пришедшую». Был случай на моей памяти, как я, вернувшись домой, прошла по всему дому, несколько раз пересекаясь с матерью, после чего заперлась в комнате, так эта женщина позвонила мне ближе к одиннадцати, поинтересовавшись, где я так задерживаюсь. Спохватилась уже поздним вечером. Неплохо. Но в ответ на свое «своеобразное» приветствие я не получаю каких-то слов, теплых слов, с которыми обычно родители встречают Элис. Нет, не думайте, у меня хорошие родители, просто, как я уже отметила, Элис — настоящее солнце, которое только и делает, что заставляет родителей улыбаться, поэтому они ждут её возвращения, чтобы хоть ненадолго расслабиться, выслушивая её болтовню. Хорошо, когда есть люди, способные поднять тебе настроение, зарядить энергией. Моим родителям это необходимо. Они за свою жизнь уже успели не хило так устать, ведь поднимали свой бизнес сами, так что Элис — это заслуженная награда. Только вот, я тогда кто? Топчусь на пороге, когда дверь распахивается, и в коридор вбегает Элис. Её голос сразу же разносится эхом по дому, привлекая внимание взрослых: — Вы не поверите! — и тут начинается очень долгая речь, во время которой она пытается снять балетки. Я со слабым умилением смотрю на девушку, которая кажется мне чем-то небесным. Хотелось бы быть такой же, как она. Такое ощущение, что ей передалась вся жизненная энергия, а мне осталась лишь апатия. Я родилась уже уставшей. — Привет, — говорю спокойно сестре, которая с каким-то непониманием косится на меня, убегая к родителям в гостиную, чтобы рассказать очередную историю, которая поднимет им настроение, а я остаюсь стоять в темном коридоре, держа рюкзак за лямку. Вышла бы к ним, чтобы попить чаю, но голова слишком раскалывается, так что сразу же тороплюсь в комнату, чтобы развесить мокрую одежду и принять ванну. Чихаю. Вот, полный привет.Запись №87 3:34 a.m.
Тонущая в темноте комната озаряется тусклым светом настольной лампы. За окном давно ночь, жители дома видят пятый сон, пока она сидит у монитора ноутбука в тонкой, но большой для неё черной футболке с белой надписью «I DONʼT CARE». Тонкие руки лежат на коленях, а туловище слабо покачивается в разные стороны. Тишина. Полная. Нерушимая. Девушка поднимает ладонь, пальцами касаясь своих волос, после чего оттягивает локон, отчего её губы сжимаются. Камера видит лишь нижнюю часть головы, но легко понять, кто именно сидит напротив, записывая очередное видео, хотя в этом нет какого-то тайного смысла, который мог бы быть понятен «просветленным». Нет, всё это ни к чему дельному не приводит. Ей просто нужно дать выход своим эмоциям. Поднимает сжатый кулак над головой, резко и довольно сильно бьет себя по макушке побелевшими костяшками. С сухих губ не слетает писк. Повторяет удар. Затем вновь. С больше силой, так что в глазах на мгновение темнеет, а тело косится в бок, но она быстро возвращается в нормальное положение, уже с кряхтением повторяя удары. Лицо морщится от боли, а тихий всхлип отчетливо слышен в пустой комнате. Она мычит, сутулясь, и наклоняется, касаясь носом экрана ноутбука, из-за чего временно пропадает с видимости камеры, и через секунду поднимает руку, вовсе отключая её.Терпение?