SW:TOR драбблы

      В рядах Альянса, созданного, чтобы свергнуть его с трона, Арканн чувствует себя неуютно. Настороженные, если не откровенно ненавидящие взгляды преследуют его, куда бы он ни пошел. Чужеземка, может, и верит в него, но ее подчиненные - едва ли. Очень скоро круг мест, где он бывает, суживается до его спальни и комнаты Сении. Иногда он выбирается в лес потренироваться вдали от чужих глаз и участвует в боевых миссиях, но большую часть времени медитирует или читает. И несмотря на всеобщее отношение к нему, наслаждается тем, что больше он ничего не решает. Тяжелые взгляды давят все же слабее, чем тень отца или тяжесть империи на плечах. Сам он до сих пор до конца не решил, как стоит относиться к новому себе. Внутренние изменения были значительны, пожалуй, они ему нравились, но вместе с яростью исчезло и то, что гнало его вперед, все выше и выше. Сложно было сказать, что осталось. Арканн чувствует, что правильным будет исправить то, что он совершил, но что для этого нужно сделать - для него все еще загадка. Хорошо то, что никто не требует от него немедленных ответов.       Он возвращается с очередной лесной прогулки, когда натыкается на нее. Чужеземка стоит, облокотившись на перила помоста, ведущего к ее кораблю. Не "Надгробному камню", а небольшому суденышку, носившему ее с момента посвящения в джедаи.       — Собираешься лететь куда-то? — спрашивает Арканн, приближаясь, и кивая на корабль.       — Собираюсь пригласить тебя на чашку кафа, — отвечает она дружелюбно. — Хотела поговорить вне базы. Я ценю усилия каждого члена Альянса, но иногда хочется уединения.       Арканн старается ничем не выдать своего удовольствия, смешанного с беспокойством. Командир Альянса, его заклятый враг в прошлом, ныне одна из немногих людей, чьего общества он ищет. То есть искал бы, если бы был уверен... В конце концов, его чувства это то, что стоит держать под контролем. Она не свободна, а если он будет пытаться укрепить связь между ними, то неизбежно начнет ревновать. Чувство к ней - та брешь, через которую прежний Арканн может вернуться и вновь овладеть им.       Если Чужеземка и заметила его смятение, то не подала виду. Следом за ней Арканн поднимается на борт маленького корабля, с интересом озирается. Очень светло и пожалуй, даже уютно. Тот случай, когда корабль перестает быть средством передвижения и превращается в дом для своей небольшой команды. Арканну хочется спросить о ее спутниках, но он сомневается в своем праве задавать такие вопросы. Еще одно новое качество. Раньше он не разменивался на вещи вроде деликатности.       — Чувствую будто попал в святую святых, — говорит он, просто чтобы нарушить молчание.       — Ты знаешь, что у джедаев нет своего дома? — отвечает она вопросом, проходя мимо него к небольшой кухоньке и начиная рыться в шкафах. — Это место — самое близкое к понятию "дом", что у меня когда-либо было.       — Понятно. — говорит он, не зная, что еще добавить.       — Присядь, пожалуйста, — говорит она, и ноги сами несут его в кухню следом за ней. Он садится за обеденный стол и наблюдает, как хранительница галактического мира, что-то напевая, готовит каф бывшему галактическому тирану и почему-то это кажется совершенно естественным и правильным.       — Я редко здесь бываю в последнее время. — говорит вдруг она. — Корабль слишком пуст. Мне все время чудится смех моего падавана, или ворчание Зенита из-за того, что Кайзен съел его "ночной запас".       — Ты хочешь, чтобы я помог тебе отыскать твою команду? — спрашивает Арканн. Все правильно, вот и цель, ради которой она позвала его. Чужеземка пожимает плечами.       — Нет, у Ланы и Терона есть люди, которые занимаются их поисками. Мне просто захотелось поделиться. — Она ставит перед ним чашку с дымящимся кафом, вторую берет в руки, но не торопится пить, задумчиво глядя поверх. — Мне бы хотелось чтобы и ты рассказал о том, что тебя тревожит.       — Коммандер... — Арканн хмурится. Она думает, у него есть нерасказанные тайны? Это мягкий метод допроса?       — Джайя. — ее мягкий голос останавливает его, когда он уже думает встать и уйти.       — Пожалуйста, называй меня по имени. Прозвище "Чужеземка", которое ты мне дал, прикипело ко мне, как когда-то "Барсен'тор", но я хочу, чтобы были люди, называющие меня по имени. Ты не откажешься быть среди этих людей?       Арканн вздыхает, растерянно потирая шею.       — Ты слишком любезна с тем, кто разрушил твою жизнь. Боюсь, мне никогда не понять этой доброты, несмотря на мои попытки.       В замешательстве он берет чашку и пьет подостывший каф, смакуя вкус незнакомых пряностей.       — Нравится? — улыбается Джайя.       — Очень. — серьезно говорит Арканн, в этот раз глядя ей прямо в глаза.       Почему-то теперь настала ее очередь отводить взгляд.       — Пойдем в кают-компанию? — предлагает она. - Там есть стол для деджарика, проектор. Еще Сения сказала, ты любишь книги...       — Так. Что еще говорила Сения? — наверно, у него сейчас очень говорящее выражение лица, потому что лицо Джайи становится виноватым.       — Она беспокоится.       — Я не ребенок, которому требуется нянька. За мной не нужно присматривать из-за того что "у меня нет друзей" — в голосе вдруг прорезываются прежние рычащие нотки.       — Да, я знаю! Но я ХОЧУ быть твоим другом! — запальчиво говорит Джайя. Взгляд ее становится беспомощным. — Просто не знаю, с какой стороны к тебе подступиться.       Арканн очень медленно выдыхает, понемногу остывая.       — Я действительно люблю книги, — говорит он неохотно. Джайя неуверенно ему улыбается.       — Почитаешь мне?       Они садятся на золотистую софу, укрытую красной тканью. Подумав, он выбирает из коллекции на своем датападе повесть о древнем царе, правившем на Закууле еще до Валкориона. В ней были победы и поражения, любовь и смерть. Джайя внимательно слушает, иногда задавая вопросы. Через некоторое время в горле Арканна пересыхает и она, не вставая, переносит с ближайшей полки бутылку вина. После нескольких глотков позы обоих становятся свободнее, джейдайка залезает на софу с ногами, обернув мерзнущие ступни свисавшим краем ткани, на которой они сидят. Арканн, которому внезапно стало жарко, давит в себе желание согреть ее ноги в своих ладонях и лишь ослабляет ворот собственного одеяния.       — Я говорила, что мне нравится твой голос? — чуть сонно спрашивает она. — Тебя хочется слушать. Мне нравились даже твои речи для жителей Закуула, хотя то, что ты говорил, было ужасно.       Арканн удивленно откладывает датапад.       — Комман... Джайя. Ты уверена, что я должен быть тем, кто слышит от тебя такие вещи? Ведь ты и тот пилот...       — Прости. — она широко открывает глаза, осознав, что произнесла вслух, потом отворачивается. — Я слишком долго жила, забыв о Кодексе. "Нет эмоций - есть покой" — это то, чему меня учили с детства. Едва ли это оправдание и...       Она встает, сбрасывая с ног покрывало и собирается уйти, когда Арканн настигает ее, хватая сзади за плечи. Когда он говорит, Джайя чувствует, как голос рокочет в его груди и ее настолько тянет к этому человеку несмотря на то, кем он был раньше для нее и для галактики, несмотря на Кота, и, возможно, Феликса, что хочется то ли заплакать, то ли упасть в его объятия. Воля Силы или химия организма?       — У меня никогда не было отношений, основанных на чем большем, чем расчет. Мы с Тексаном были принцами и всегда находились девушки, которые... которым было что-то нужно от нас. Но мать с отцом никогда не пытались сосватать нас, заключить какой-то династический союз, это было бессмысленно, ведь отец должен был править вечно. Ты... Это совсем по-другому. Если ты захочешь, я буду здесь для тебя, буду твоим рабом. Но только если буду единственным. Отринь всех прочих претендентов, иначе, имея надежду, я боюсь того, во что могут превратить меня ревность и желание.       Джайя молчит, но ее руки ложатся сверху на сильные пальцы, впившиеся в ее плечи. Хватка перерастает в объятие, Джайя прижимается спиной к его груди, а Арканн зарывается лицом в ее волосы.       — Я пытался тебя убить, — глухо говорит он, — Я больше никогда не подниму на тебя руку, даже если ты захочешь убить меня. Мое сердце, моя жизнь - твои. Возьми их. Она поднимает руку, нежно гладит его по изуродованной щеке.       — Я должна принести мир в галактику, хотя его нет даже в моем собственном сердце, — тихо говорит она. — Утоли мои печали, возлюбленный мой, будь маяком света во тьме, когда я буду возвращаться домой...       — Это тоже часть джедайского кодекса? — усмехается Арканн, сжимая ее в объятиях.       — Это древняя альдераанская поэма, — отвечает она с улыбкой. — Если мы сегодня задержимся здесь, я прочитаю ее тебе целиком.