Надежда есть последнее, что угасает в душе человека. © Александр Дюма. Три мушкетера
Талиг, Оллария. 390 год К.С. 2-й день Осенних Молний.
Карета приближалась к храму, скрежет колес по мостовой, мерное цоканье копыт. Катари пыталась сосредоточиться на этих звуках, её пальцы нервно перебирали округлые камешки четок, а в груди засел страх, не позволяющий ей расслабиться. Там на улице были люди, целая вереница людей, они стояли по обе стороны дороги — пестрая лента, безликая пестрая лента. Перед отъездом из Гайярэ она увидела в траве змею, её яркий окрас пугал и притягивал взгляд. Она чуть было не протянула руку в немыслимом желании коснуться холодной кожи опасной твари. Тогда Иорам окликнул её, она обернулась, и этих секунд змее хватило, чтобы скрыться в траве. Узнав о происшествии, матушка долго ругала её. Ведь укус ядовитой змеи мог отсрочить королевскую свадьбу… Королева… Когда-то маленькая девочка, любуясь сиянием полной луны, мнила себя принцессой и мечтала стать королевой. Она верила в сказки о принцах, и долгими вечерами просиживала у окна, надеясь, что за поворотом появится белоснежный конь и легкий ветерок коснется светлых волос её принца. Он улыбнется, протянет ей руку и увезет далеко-далеко. Печальная улыбка коснулась её губ. Он так и не приехал. Ни разу после смерти отца никто из Савиньяков не почтил своим присутствием Гайярэ, а матушка предпочитала коротать дни вдали ото всех, порой избегая даже собственных детей. Пестрая лента постепенно обрела очертания людей, у них появились лица, фигуры, чем ближе они подъезжали к храму, тем больше родовых цветов в чужой одежде ей удавалось угадать. Она развлекала себя этой незатейливой игрой, постепенно успокаиваясь, заставляла себя улыбаться. «Они все лживы и ядовиты, как та змея, что чуть не укусила тебя. Катари, при дворе у тебя будет мало союзников, по большей части ты сама и… эр Август. Он всегда поддержит тебя и поможет», — слова матери предостерегали от ошибок, и меж тем вселяли уверенность. Она выпрямилась, гордо подняла подбородок и приготовилась встретить свою «пеструю ленту», с которой ей предстояло прожить всю жизнь. Дверца кареты открылась и она увидела Святого Алана, будто сошедшего с картины. Серые глаза были холодны, он протянул ей руку, помогая выйти. Красно-черный камзол, русые волосы, собранные в хвост — герцог Окделл, сомнений быть не могло. Его пальцы были так же холодны, как и взгляд. Она с трудом удержала доброжелательную улыбку на устах и не отдернула руку. Её взгляд скользнул мимо герцога, и она едва не пропустила его вежливую фразу об усталости после дороги. Кажется, она отрицательно покачала головой или же кивнула. С замиранием сердца Катари заметила в разноцветной толпе незнакомых людей светлые волосы, точеный профиль, мужчина с кем-то разговаривал, не обращая внимания на прибывшую невесту. Не его невесту, чужую, как и раньше. Она по-детски закусила нижнюю губу, пряча обиду глубоко в себе. Ей уже не пять лет, она не может развернуться и убежать, а потом долго плакать, уткнувшись лицом в подушку. А ведь когда-то… — Смотри, кто-то надел рябиновые бусы на нашего оленя, — Эмиль подбежал к статуе и ловко сорвал подарок Катари, — Спорим это Рози! Светловолосый мальчишка обежал брата, размахивая находкой. Лионель глубоко вздохнул, смерил Миля тяжелым взглядом и продолжил путь. — Или у тебя завелась подружка, а? — радостный смех огласил сад. Получив очередной холодный взгляд, Эмиль решил не останавливаться на достигнутом, он вновь обежал брата и вытянул руку с пресловутыми бусами прямо под нос Ли. — Ты только взгляни, сделано так себе, вон несколько ягод уже готовы отвалиться. Это же точно Рози, она терпеть не может рукоделие! — Зато ты ей явно по душе, — сложив руки на груди, подвел итог Ли, — вот и беги к своей возлюбленной, пока этого не сделал… я. Уж она-то разницы не заметит, братец. — Хэй, не так быстро! — он не удержался от очередного смешка и продолжил едва слышно, — А вдруг это… Катари. — Что?! — Катари вон позади тебя стоит. Ты занимайся с мелкой, а я полечу на крыльях любви к моей Рози, — и отсалютовав всем присутствующим, Миль побежал к дому, сжимая в руке рябиновые бусы. Она замерла, пальцы сильнее вцепились в мамин дневник, к горлу подступил неприятный комок, глаза наполнились слезами. Всё получилось не так, совсем не так… Ах как же неправильно! Она шмыгнула носом, не понимая как же быть дальше. Миль убежал в дом с её подарком, а принц стоял всего в нескольких шагах и явно не знал что делать с плачущим ребенком. — Катари… Нет! Нет! И нет! Его взгляд выражал лишь недоумение и жалость, слезы уже текли по её щекам, вырисовывая тонкие влажные дорожки. Она не хотела жалости, только ни жалости. Пусть бы он и дальше не замечал её! Маленькие пальчики обессиленно отпустили плотную обложку, дневник скользнул в траву. Всхлипнув ещё раз, Катари развернулась и что было сил побежала к дому. Длинный коридор не желал кончаться, она всё бежала и бежала, пока не оказалась в спальне. С разбегу она запрыгнула в кровать, и уткнулась лицом в подушку. Почему жизнь так несправедлива? Почему? Ей так хотелось поскорее увидеть лунный свет, и тогда всё изменится, принц встретит её улыбкой и никому не отдаст. Никому! Кто-то коснулся её плеча и даже позвал по имени, настойчиво привлекая внимание девочки… — …эрэа Катарина, вам не хорошо? Она поймала на себе обеспокоенный взгляд герцога Окделла. Они стояли у ступеней, ведущих в храм, он галантно поддерживал её под локоть, осталось придержать юбки и сделать несколько шагов. Раз-два-три… Чем ближе она к короне, тем дальше от собственного счастья. Быть может она сможет полюбить короля? Нет, это смешно, саму себя нельзя так обманывать. В её сердце живет образ «лунного принца», недостижимой мечты детства. Она знала, что он там, позади них, среди пестрой толпы гостей. Стоит оглянуться и она вновь увидит маску холодного спокойствия на его идеальном лице. Как же велик соблазн… — Благодарю вас, со мной всё хорошо. Спокойный голос, гордо поднятая голова, истинно королевская осанка — такой должны запомнить будущую королеву Талига. Так и не позволив себе обернуться ни разу, собрав волю в кулак, она шествовала вперед к своей взрослой мечте. Но сможет ли она похоронить в себе ту пятилетнюю девочку, которая вновь проснулась, стоило Катарине увидеть Лионеля Савиньяка?