Лунная сказка, а быть может и быль...

Самые опасные пули не те, что посылает неприятель. © Александр Дюма. Три мушкетера

— Ли… — невольно слетело с губ, тихий шепот, большего она не могла себе позволить. Большему и не быть. Она во дворце, а он… он, наверное, в своем городском особняке или вернулся в Торку. Так не хотелось открывать глаза, сон стал невыносимо сладок и внезапно растворился в печальной действительности. «Генерал Лионель Савиньяк», — проникновенным полушепотом поведала фрейлина прошлым вечером, — «пригласил на танец Анну-Фредерику. И это при том, что все знают о разорении барона. Говорят, этим летом он ни только умудрился проиграть в карты половину состояния, но даже заложил собственного коня. Вот теперь и пытается подложить дочку под каждого, пленившегося кротким румянцем на щеках девицы. Смешно представить графа Савиньяка и эту… Фи!». Им было смешно, а Катари неприятно кольнула ревность. Слушать сплетни о Лионеле было и любопытно, и больно, но хуже всего, пожалуй, ничего не знать о его жизни. Она открыла глаза, уже стемнело, край балдахина казался черным, а не бордовым, как было в действительности. Ночью всё иначе, и цвета, и люди. Справа мерно тикали часы, время бежало, подгоняя живых, напоминая о необходимости куда-то идти, спешить. В девять вечера ей предстояла встреча с королевой Алисой, идти не хотелось, ничего не хотелось, просто закрыть глаза и попытаться догнать рассеявшийся сон. Нельзя, надо заставить себя подняться, потянуть за шнур, дежурные фрейлины тот час явятся помочь подготовиться к вечеру. Никого не хотелось видеть, взгляд неосмысленно блуждал по темной комнате, там были тени, они двигались или просто так казалось. В углах, возле комода, у резных ножек стульев — в детстве она никогда не боялась теней, да и теперь не следует заводить такой дурной привычки. Едва слышно скрипнула дверь, кто-то вошел. Дженнифер или Ирэна? Поворачивать голову и смотреть не хотелось. — Ваше Величество, прошу прощения, — Ирэна, она узнала фрейлину по голосу, сдержанно-холодный тембр выделял дочь герцога Придда среди всего Малого Двора, — Вы просили разбудить вас за два часа до встречи со вдовствующей королевой Алисой, — если не остановить девушку, то Катарине придется услышать полный, пусть и краткий, отчет. — Да, благодарю вас, Ирэна, — она села на кровати, взгляд сам собой обратился к часам, стрелки утверждали невероятное, — Восемь? … Часы отстают? Фрейлина степенно, без спешки, зажигала свечи, неумолимо разгоняя тени, от вопроса её рука дрогнула едва не опалив края кремовых кружев. Катари ждала ответа несколько секунд, лицо Ирэны осталось таким же каменным, как и обычно. Девушка повернулась к ней, выпрямившись так, словно проглотила жезл церемониймейстера. Не к добру. — Я позволила себе отлучиться, оставив пост на графиню Рокслей, — при общении с Ирэной иногда создавалось впечатление, что находишься где-то на военных учениях, и это при том, что они с Катариной были почти одногодки. «И куда же вы, дорогая моя, отлучались?», — хотелось спросить королеве, но она сдержалась, узнает позже, лучше завтра. Терять драгоценное время, которого и без того едва хватит на приличную прическу, она позволить себе не могла. — Графиня Рокслей, наверное, тоже к кому-то отлучилась, — не удержалась Катари, и впервые увидела эмоции в глазах непоколебимой фрейлины — удивление смешанное с легким возмущением. Это не могло не забавлять. Значит, угадала. — Зовите Дженнифер, иначе мы ничего не успеем. В девять я должна быть у Её Величества Алисы. Оставшиеся сорок минут до «катастрофы» избавили Катарину от уже привычного церемониала, фрейлины в спешке приводили её в должный вид, пока одна занималась королевским туалетом, другая методично закалывала длинные волосы в высокую сложную прическу. Ирэна поистине напоминала своё гербовое животное, настолько быстро двигались её руки по волосам Катари, при этом она не теряла своей природной выдержки. Последние штрихи к черному с белым наряду наносила графиня Рокслей, стараясь не встречаться взглядом с королевой. Неужели чувство вины или просто боится её гнева? Ирэна просила отпустить её на этот вечер, в Катарине тут же взыграло любопытство, которое она пообещала себе утолить позже. Вторая фрейлина сопровождала её в молчании, очень не похожим на Дженнифер. На разговоры не тянуло и королеву, они прошли через длинную анфиладу коридоров, тишину нарушали только раскрывающие перед ними двери слуги и шуршание юбок. Мягкие шелковые туфли словно скользили по дорогому наборному паркету. Высокие двустворчатые двери, ведущие в комнаты королевы Алисы, были украшены завитками и фигурками птиц, позолота превращала их в истинное произведение искусства. В первых комнатах, как и в прошлый раз, их встретила придворная дама вдовствующей королевы. Дженнифер просили дожидаться здесь, а Катарину проводили дальше. Они прошли несколько комнат, пару раз сворачивали и ни разу им не встретился ни один слуга. Двери перед ней открывала статная дама с непроницаемым выражением лица, ведущая её к королеве Алисе. «Сколько же здесь комнат?», — пересекая очередное помещение, поразилась Катари. — Прошу вас, Ваше Величество, — распахивая перед ней очередные двери, дама пропустила её вперед и осталась позади. Комната была погружена в темноту, многочисленные канделябры затушены, и лишь у дальней стены потрескивал огонь в камине, разливая по небольшому полукругу красноватый свет. Катари обернулась, взгляд уперся в закрытые двери, расписанные в нежных незатейливых тонах. Кажется, там были изображены те же цветки и птички, но пастелью. В темноте сложно было разобрать. — Я ждала вас, дитя мое, — мягкий уверенный голос доносился откуда-то со стороны камина. Должно быть королева сидела в одном из высоких кресел, повернутых к огню. По спине пробежали мурашки, скользкий страх закрался в душу, предрекая беду. Глупости! Что ей может сделать эрэа Алиса? Отравить? Навряд ли она пойдет на такое, особенно здесь. Слишком многие знали об этом визите, да и к чему ей это? Вдох-выдох, загнать страх поглубже и не выпускать. Всё пройдет хорошо. От разговоров ещё никто не умирал. Кажется. — Что же вы стоите там? Проходите, — королева выглянула из-за спинки кресла. Катари едва не вскрикнула, заметив лиловый отлив в глазах эрэа Алисы. Она моргнула и поняла, что не может разглядеть цвет глаз королевы, слишком темно, да и далеко. Старые сказки и полумрак комнаты, наверное, сыграли с ней злую шутку. — Добрый вечер, Ваше Величество, — прошептала Катари, лиловые глаза ещё стояли пред мысленным взором. Закатные твари, что же это такое? — Алиса. Вы обещали звать меня по имени, дорогая Катари. Не будем нарушать этого милого уговора. Стоило отругать себя за глупость и нелепые страхи. На неё больше не смотрели, эрэа Алиса вновь скрылась за высокой спинкой кресла. Медлить и дальше было бы странно, и Катари несмело подошла ближе к огню. Чем дальше от теней, тем меньше предрассудков лезет в голову. По левую руку от королевы стоял миниатюрный столик, на серебряном подносе возвышался графин с темной жидкостью, рядом с ним расположились два хрустальных бокала, в одном из которых было уже что-то налито. Вероятно, вино. С разрешения Её Величества она заняла второе кресло, взгляд устремился на всполохи пламени, ласкающие поленья в камине. Тишина длилась достаточно долго, чтобы Катари погрузилась в собственные мысли, и расслаблено наблюдала за огнем. Так можно было просидеть вечность, не замечая хода времени. — Завораживает, не правда ли? — тихий голос мягко ворвался в сознание, — Такими вечерами я предпочитаю сидеть у камина. Никаких свечей, только яркое пламя и «Черная кровь». Обычно я никого не принимаю в эти дни, хочется просто смотреть на огонь и вспоминать… заново проживать свою жизнь, понимая, что в те или иные моменты можно было поступить иначе и тогда… Пустое. В отблесках пламени королева Алиса кажется более молодой, и при этом невыносимо печальной. Неужели маски сорваны? Зачем? … или вернее, почему она? Мысль не успевает превратиться в подобие догадки, остается наблюдать как королева сама разливает вино по бокалам. Ей протягивают один из них, отказываться нельзя, но и пить не хочется. Катари приподнимает бокал и смотрит на рубиновую жидкость, в свете пламени она будто искрится. Красиво. Маленький глоток и по телу разливается приятное тепло. — Вы не поверите, только теперь, спустя годы, я понимаю, что много бы отдала за подобный разговор. Но смогла бы я услышать? В ваши годы я была излишне самоуверенной и самовлюбленной принцессой, сумевшей стать королевой и любимой супругой. Не скажу, что я была счастлива. Но тогда я полагала, что весь мир у моих ног, а те, кто ещё не там, обязательно склонятся и признают мое величие. Катари внимательно слушала, не перебивая, иногда смотрела на королеву, порой на пламя камина. Она допивала уже второй бокал «Черной крови», или быть может третий. Былой страх исчез полностью, осталась лишь расслабленность и приятное тепло во всем теле. Неужели ей тоже не хватало такого спокойного разговора? И не важно, что говорила в основном эрэа Алиса, от её голоса становилось так спокойно и умиротворенно. Хотелось, чтобы вечер продлился подольше. — Мой сын любит вас, Катари, — разговор плавно перетек с жизни королевы Алисы на её собственную, и если раньше она не была готова к такому, то теперь воспринимала всё как данность, — Он всегда был слабым мальчиком, что в детстве, что сейчас. Его отец был таким же, мне до сих пор стыдно вспоминать наши первые ночи… только в присутствии двух лекарей он смог консуммировать наш брак. Потом было лучше, но ненамного. Катари, это безусловно не мое дело, но вы попали в такую же ситуацию. Не смотря на мое уединение, я многое вижу и знаю. Поверьте мне, дитя мое, не пройдет и полугода, как Дорак предложит моему сыну тройственный союз. Вы удивлены? Такая практика иногда применяется в случаях, когда король не способен самостоятельно зачать ребенка. Быстро осушив очередной бокал, Катари внимала вдовствующей королеве, буквально ловя каждое её слово. Фердинанд говорил, что возможно придется прибегнуть к помощи лекарей, но она и подумать не могла, что они будут с ними в спальне во время акта. При одной мысли об этом румянец тут же залил алым её бледные щеки. — Тройственный союз? — хрипло прошептала Катари и не узнала свой голос. — По моим сведениям уже выбран кандидат. Но всё по порядку. Не подумайте, что подобный союз обязательно предполагает наличие трех партнеров в одной постели, хотя и такие случаи имеют место. Фердинанд безусловно побережет ваши нежные чувства, просто двери ваших покоев будут открыты и для третьего лица. Он сможет бывать у вас, когда захочет, конечно же, в отсутствии короля. И вы обязаны будете не отказывать ему в плотских утехах. Навряд ли это доставит вам удовольствие. Ведь подобное унизительно. Но выбора никто не даст… только не Дорак. Голова закружилась то ли от выпитого вина, то ли от услышанного. Тройственный союз?! Нет, ни такого она желала, став королевой. Кто-то третий… но кто? Как оказалось, она произнесла мучивший её вопрос вслух. — Герцог Алва, любимец Дорака и Фердинанда. Ворон?! Она многое слышала о нем, и даже несколько раз видела его при дворе. Потомок предателя, циничный и жестокий человек, не смотря на внешнюю красоту. Кто-то из фрейлин утверждал, что он превосходный любовник. Какой стыд! — Многие будут вам завидовать, ведь Алва бесподобен в постели, как говорят. Но разве эта малость сумеет искупить то, что он попросту сломает вас, Катари? Разобьет как дорогую фарфоровую статуэтку. — Алиса, но что же мне делать? — она впервые обратилась к королеве по имени, страх в душе смешался с пьяным теплом. — Мы должны предупредить их замыслы. Всегда надо быть хотя бы на пару ходов быстрее своего противника. — Как это? — Нам нужен другой кандидат. От тройственного союза всё равно не уйти, но можно повлиять на Фердинанда, я вам в этом помогу. — Я не смогу… — тихо прошептала Катари, в бессилии закрывая глаза. — Порой королева должна уметь идти на жертвы, дитя мое. Ради самой себя подумайте о том, кто был бы вам приятен. Кандидат должен иметь имя и влияние при дворе… «Лионель…», — пронеслось в голове, но она тут же отринула эту идею, не посмев назвать его имени вслух. — На вашем месте я бы выбрала герцога Окделла. Он покладист, к тому же Человек Чести, и скажу вам по секрету, мне кажется, он влюблен в вас, Катари. «Рядом с вами я теряю голову», — слова Эгмонта из сна плохо сочетались с холодным взглядом серых глаз в жизни. Но что делать, если она его не любит? Смириться? Или попросту притвориться? Ведь Окделл лучше Ворона, разве нет? — Да, наверное, вы правы, — сдалась Катарина, и отставив бокал на подлокотник, закрыла лицо руками. Не хватало ещё расплакаться о своей жестокой судьбе. — Я рада, что вы оказались столь разумны. Поверьте, я горжусь вами, Катари, — голос Алисы почему-то отдалялся или она просто засыпала. Выпито было слишком много, голова по-прежнему кружилась, а в теле была странная легкость. Раньше она никогда столько не пила. Чьи-то руки коснулись её запястий, осторожно отодвигая ладони от лица. Она не решилась открыть глаза. Наверное, действительно заснула. За окном должно быть рассвело, с минуты на минуту в комнату войдет Ирэна и разбудит её. Но вместо пробуждения Катари ощутила прикосновение чьих-то губ к своим, нежное, осторожное, словно её боялись спугнуть. Фердинанд? А вдруг Лионель? Это же её сон. Она обвила чью-то шею руками и подалась чуть вперед, уже сама целуя мужчину. Почувствовав её отклик, он провел кончиком языка по сомкнутым губам Катарины, от этой ласки по телу разлилось тепло, голова закружилась сильнее. Она разомкнула губы и позволила его языку проникнуть глубже. Всё получилось само собой, поцелуй обжигал, заставлял трепетать в объятиях мужчины. Такого она ещё никогда не испытывала в своей жизни.