Подарок врага — нехорошая вещь. © Александр Дюма. Три мушкетера
От камина шел невыносимый жар, или всему виной поцелуи, нежные прикосновения губ к разгоряченной коже, едва ли утоляющие вспыхнувшую в Катари жажду. Пьянящее удивительное чувство вседозволенности, когда неважно кто рядом, хотелось просто закрыть глаза и не думать. Хоть раз в жизни поступить не как велит долг. Многослойность одежд не в силах уберечь её от чужих прикосновений, закусив губу она подавила рвущийся наружу стон. — Катари, — хриплый шепот совсем близко, его горячее дыхание коснулось шеи. Поцелуй, он слегка прикусил кожу, отчего по телу разбежались мурашки. — Открой глаза, — тихая просьба, не приказ, но она не могла этого сделать, она не хотела ничего знать. Внезапно возникший страх боролся в ней с желанием продолжить любовную игру. Он отстранился, жар объятий сменился неприятной прохладой, подстегивая внутренние страхи. Чего он ждет? — Прошу, — тихо прошептала Катари, она протянула руки вперед и натолкнулась на пустоту. Ресницы вздрогнули, она открыла глаза, и тут же закрыла, свет от камина казался ей слишком ярким. Мысли пребывали в полнейшем беспорядке, как и чувства. Губы горели от недавних поцелуев, и всё внутри требовало продолжения и негодовало из-за затянувшегося перерыва. — Ваше Величество, — громкие шаги позади, голос Ирэны позволил ей немного успокоиться, — Вы просили напомнить вам об утренней встрече. О какой встрече? Уверенный и холодный тон фрейлины действовал словно ледяная вода поутру, дурман постепенно отступал. Катарина заставила себя открыть глаза, руки предательски дрожали, пришлось ухватиться за поручни кресла и немного сжать их. Сердце гулко билось, отдавая набатом в голове. В соседнем кресле замер мужчина, он выглядел таким собранным и напряженным, русые волосы рассыпались по плечам, её пальцы ещё помнили их мягкость. Взгляд серых глаз неотступно следил за ней. Они всегда казались ей такими холодными, а теперь могли соперничать по исходящему от них жару с пламенем камина. Катари с трудом подавила в себе желание отослать прочь фрейлину и поддаться соблазну. — Как вы смеете врываться сюда без дозволения?! — из противоположных дверей появилась королева Алиса, обычно мягкий голос теперь источал лишь ядовитый гнев. Мягкий шаг Её Величества разнился с жесткой поступью фрейлины. — Прошу прощения, если невольно потревожила вас, — холодное равнодушие сквозило в голосе фрейлины, как ветер по старому замку, неизбежное зло, с которым придется смириться. — Его Высокопреосвященство обеспокоен слухами, наполнившими дворец в последние дни, и ему будет приятно узнать кто является их источником. Если вы того желаете, я могу передать, что вы просите о личной встрече. — Змея… — тихий шепот Алисы прозвучал громче гневных криков. В темноте Катари не могла разглядеть выражения её лица, да и не хотела. Кажется, своим появлением Ирэна помогла своей королеве избежать ловко расставленной ловушки. За покинувшей гостиную Алисой громко хлопнули двери. В соседнем кресле расслабленно сидел мужчина, он больше не смотрел в её сторону, словно потерял всякий интерес, а быть может и надежду. Голова немного кружилась, но Катари смогла подняться и даже сделать несколько уверенных шагов. Удивительно, сердце тоскливо заныло, неужели ей не хотелось покидать единственного человека, который нашел в себе смелость открыться ей. Смелость? Нет, он просто пошел на поводу у вдовствующей королевы, ловушка для двоих, только и всего. Они оба оказались слишком глупы, чтобы понять. Ирэна молча шла рядом всю дорогу до королевских покоев, графини Рокслей они не встретили, должно быть эрэа Алиса отпустила её. Наверное, надо было возмутиться или расспросить Ирэну, но на Катари накатила такая усталость после случившегося, что хотелось просто лечь спать, отложив разговоры на завтра. На столике в спальне лежал сложенный лист бумаги, раньше его тут не было. Поставив свечу, Катари развернула письмо и с тяжелым вздохом опустилась в кресло. Глаза пробежали по строчкам, кто-то предупреждал её об опасности, неизвестный друг или же очередной «доброжелатель».***
В кабинете Первого маршала Талига горела одинокая свеча. Не смотря на поздний час, герцог Рудольф Ноймаринен отвечал на очередное письмо, государственные дела перемежались с личными, а усталость уже давно не покидала его лица, обозначившись заметными мешками под глазами. Требовался отдых, хотя бы месяц в Ноймаре, в последнее время даже Сильвестр предлагал ему навестить семью, то ли действительно беспокоился, то ли желал отослать на время подальше от двора. Каждый вечер он взвешивал все за и против, склоняясь к мысли, что в словах кардинала есть истина. И всё же Рудольф не мог оставить дела на Сильвестра, вся власть не должна быть сосредоточена в одних руках, которые вполне могут утаивать от него большую часть происходящего при дворе, ограничиваясь лишь крупицами информации. Оторвавшись от бумаг, он окинул долгим взглядом наследника Арно. Они были знакомы довольно давно, чтобы обращаться друг к другу по имени и на «ты». Но достаточно ли этого для полного доверия? Лионель разительно отличался от своего отца, был более скрытным и даже хитроумным, достойным соперником Сильвестру. Холодный взгляд черных глаз, маска спокойствия на лице, Савиньяк умел держать свои эмоции под контролем. — Знаешь, зачем я тебя вызвал? — прямой вопрос, никакого прощупывания почвы. От этого разговора уже ничего не зависело, решение было принято и Рудольфу казалось, что Лионель уже всё знает. Невесть откуда, но знает. — Полагаю, не для того, чтобы обсуждать интриги отживших свое непомерно властных особ, — ровный голос, даже равнодушный. — Возможно, и об этом тоже, — он улыбнулся уголками губ, — Сильные мира сего просят моего отъезда в Ноймар. Пока что просят и ещё не требуют. — В такой просьбе нельзя отказывать, — Лионель немного склонил голову набок, чем невольно напомнил Алву, — Двор уже в предвкушении, змеи зашевелились и плюются ядом, но не решаются перейти границы. — Этой ночью одна змея осмелела ни на шутку, — припомнив доклад Ирэны Придд, первый маршал презрительно сморщился. — Толлард не справляется, Лионель. — Он устал, и мечтает уехать в Торку. Его можно понять. Толлард устал, да и сам Рудольф тоже беспросветно устал. Только Сильвестр сияет бодростью, неужели всему причиной шадди. Он никогда не любил этого напитка, и не понимал нежной привязанности кардинала к горькой мерзости. — Не буду тянуть, я уже подписал приказ, — так легко протянуть лист с назначением, сбросить с собственных плеч хоть немного груза ответственности. Через несколько недель он увидит Георгию, из Ноймара все проблемы кажутся проще, да и советов дражайшей супруги так не хватает. Он действительно ужасно устал. — Что ж, когда уезжаешь? — Завтра днем. Осталось уладить ещё пару дел, не хотелось бы их откладывать в долгий ящик. — Я присмотрю за серпентарием. Толлард будет рад. По лицу Савиньяка было сложно понять рад ли он сам или просто принял назначение как данность. Новый капитан Личной королевской охраны пожелал доброго пути и покинул кабинет Первого маршала Талига. Ещё некоторое время Рудольф смотрел в сторону закрытой двери, потом устало махнул рукой и вновь углубился в бумаги.