Притворщик

Спарринг проходил неординарно, мы знатно провели время, это была больше игра, чем действительно серьезный поединок. Ударить его по-настоящему я бы все равно не смог, а Матвей старался достать меня, но постоянно промахивался. На пятнадцатой минуте я позволил ему вскользь задеть моё плечо - контакт по касательной, и он уже победно орет и улыбается. Не замечает, как сон слетел с него, организм пришел в тонус, глаза заблестели. Мы продолжали танцевать еще некоторое время, пока у парня не стал частить пульс, и не сбилось дыхание. Я решаю, что пора прекращать и фиксирую его руку, вывернув к спине. Он попробовал дернуться и поморщился - да, не так-то просто вырваться из болевого захвата. - Отпусти! – требует, а я пьянею от запаха его тела, от всех его изгибов, которые чувствую сквозь одежду. Целую в смуглую шею и выполняю просьбу, он поводит плечами и поворачивается, смотрит в лицо задумчивыми и серьезными глазами. - Я, кажется, знаю, кто ты. - И кто же? – мне почему-то не страшно, даже если он догадался. Кладет руки мне на плечи, сжимает, неторопливо ведет вниз до запястий, потом перекладывает горячие ладони на талию, притягивает к себе так, что я утыкаюсь ему в грудь, и выдыхает: - Возможно, тот, кто видел гораздо больше, чем я могу предположить, и знает цену жизни. Ты обещал мне желание, если я коснусь тебя. Договор в силе? - Конечно. Я всегда держу слово, - прислушиваюсь, как успокаивается его сердце, дыхание выравнивается, но он все равно нервничает. - Ответь на вопрос: ты человек? – очень тихо спрашивает Матвей. Замираю, перестаю дышать на мгновение и не знаю что сказать. Он отстраняется, берет моё лицо в ладони и смотрит своими серыми глазами прямо в душу. - Черт… - растерянно гляжу в ответ и кусаю губы. – Как бы ему ответить. - Это как посмотреть… генетически - скорее нет, чем да. – Опускаю глаза и пальцами обхватываю его запястья. – С другой стороны, способность к трудовой деятельности у меня гораздо выше, чем у других индивидов. Сознание присутствует. Если брать биологическую классификацию, я, как и ты, принадлежу к типу хордовых, подтипу позвоночных, классу млекопитающих, отряду приматов, семейству гоминид. Только ДНК у меня более чем на 70 процентов отличается от эталона среднестатистического гражданина Империи. Так что нет, я не человек в общепринятом понятии. – Снова поднимаю глаза. – Прости. У Матвея серьезное лицо, он медленно выдыхает, все еще удерживая меня, наклоняется и целует нежно, гладя скулы большими пальцами, и мне становится спокойно и легко. - Что-то такое я и подозревал, - говорит и отпускает меня, очертив напоследок изгиб губ кончиками пальцев. – Такое совершенство не может быть от природы. Приподнимаю брови удивленно. - И никаких вопросов больше? - А зачем? Насколько я помню, в нашем обществе есть только одна категория генномодифицированных людей. – Матвей улыбнулся. – Я все равно от тебя никогда не откажусь, будь ты хоть неведомой зверушкой, хоть инопланетянином, хоть клоном из пробирки, так и знай, – и подмигивает мне, становясь при этом совсем мальчишкой. На меня накатывает смех, как будто гора с плеч упала, я со стоном закрываю лицо ладонями. Приходится потрясти головой, чтобы привести мысли в порядок. Матвей все так же стоит рядом и смотрит, словно знает обо мне уже все, хотя на самом деле он посвящен лишь в крупицу информации о моей настоящей жизни. - Пошли обратно, Матвей, пока дойдем, как раз истечет время, отмеренное медиками, и ты сможешь, наконец, поспать, - подхожу к нему и хлопаю по плечу. Он зевнул во всю пасть, показав крепкие зубы, потер глаза и обхватил рукой меня за шею, и мы направились к общежитию. - Хочу мягкую подушку, - ворчит он, лениво перебирая ногами, – теплое одеяло и тебя под боком. - Ну… первые два пункта мы тебе обеспечим, - придерживаю парня, чувствуя, как с каждым шагом он все больше расслабляется. - А третий? Ты же будешь охранять мой сон, Паша? – и он потерся щекой о мою макушку, чем заставил меня покраснеть. - Да куда я денусь… тем более у нас осталась только одна пригодная для сна кровать. - Вот и хорошо, не сбежишь теперь. Мы еле плетемся, при этом скорее я тащу парня на себе, но все же добредаем до комнаты; отвожу его в ванную, где он, скинув одежду, принимает душ, норовя уснуть прямо под теплыми струями, а когда я споласкиваю его, он распускает руки, и в результате я тоже оказываюсь мокрым. Обтираю Матвея, и он голышом топает до кровати, и падает на живот, подгребая под себя подушку. Засыпает мгновенно, укрываю его одеялом и смотрю на расслабленное лицо, на растрепанные волосы и чуть приоткрытый рот и вспоминаю, как жадно и неистово он осыпал поцелуями мое тело, а эти руки, которые сейчас сжимают подушку, ласкали меня уверенно и нежно, заставляя кричать и изнывать от желания. Я понимаю, что все: точка, баста, приплыли. Дальше нельзя скрывать правду, тем более что самое страшное уже произнесено, и мне даже не дали в морду и не прогнали с глаз долой. Я хочу быть с ним как джет по кличке Шугар, а не как Павел, или как они оба, но для этого кое-что предстоит сделать. Приняв решение, залезаю к Матвею под бок и лежу, охраняя его сон.