Зима в Ваканде

Оказалось, что оборудование для рентгенографии весьма негативно отреагировало на протез Барнса. Пришлось отложить эту процедуру до тех пор, пока техники не разобрались, как сделать снимки без ущерба для приборов. Барнс воспринял это маленькое препятствие как очередной привет от Гидры. Поиск маячков оставили до лучших времен. Вся охрана дворца все равно была поднята на уши после второго нападения, и теперь к приезжающим в Ваканду было повышенное внимание. Если честно, Барнс вообще старался не думать про Гидру. Все его мысли все равно были заняты словами Т’Чаллы о том, что он мог остаться здесь и после завершения ритуала. А ведь он действительно размышлял об этом. Да, возможно, он больше ничего не умел кроме как воевать, но и эти навыки могли оказаться весьма ценными. Особенно в государстве, чей лидер являлся самым искусным рукопашным бойцом. Пожалуй, единственным препятствием к долгой и счастливой жизни в Ваканде являлось то, что Барнс, похоже, не имел таланта к изучению национального языка. Его попытки освоить хотя бы разговорную речь стали одним из развлечений для всего дворца. Шури больше остальных веселилась, когда он пытался повторять за ней. Выходило, мягко говоря, не очень. Т’Чалла, наблюдая за этим, едва заметно улыбался — ровно так, чтобы увидеть это мог только Барнс. Ну и Шури. Она всегда умудрялась уловить общее настроение и, махнув рукой, оставляла их наедине с книгами в одной из гостиных. — Будешь жаловаться на непроизносимый язык Ваканды? — спросил Т’Чалла, когда в один из таких, посвященных вакандскому, вечеров, Шури сбежала, придумав какой-то дурацкий повод, — на самом деле, как она потом признавалась матери, она чувствовала себя бездарным преподавателем. — Ты просто никогда не учил русский, — заявил Барнс. Т’Чалла выразительно посмотрел на него — так, будто все-таки имел дело с языком этой северной страны. — Да ладно, когда ты успел? — Быть королем — это, знаешь ли, тяжелая работа. — Ну, судя по всему, ты хорошо справляешься, — Т’Чалла посмотрел Барнсу прямо в глаза и удивленно поднял бровь. Барнс был абсолютно серьезен: он видел, как жили люди в Ваканде, как они относились к своему королю. Это было искреннее уважение без капли страха. Да сам факт, что Т’Чалла собственноручно помогал с возведением плотин в сезон дождей, говорил о многом. — Спасибо, — ответил на похвалу король. Наступил один из тех моментов тишины, разрушать которые виртуозно умела Шури. Барнс сидел в паре метров от Т’Чаллы и не знал что сказать. — Прости, что я так набросился на тебя в больнице, — выпалил он первое, что пришло в голову. Надо же с чего-то начинать разговор. — Я был немного зол. — За что? — удивленно спросил Т’Чалла. — Ты меня игнорировал. Барнса откровенно раздражала вся эта ситуация «мы все на словах выяснили, но все равно ничего не предпринимаем», и он никак не мог понять, что нужно сделать, чтобы Т’Чалла перестал осторожничать. Ему казалось, что должно произойти что-то из ряда вон выходящее, спровоцировать короля на более активные действия. Например, вывести его из себя. — Это было для твоего же блага. — Возможно, я сам могу решать, что для меня лучше? — сейчас разозлился именно Барнс. — Нет, — Т’Чалла встал. Выглядел он весьма недовольным. — Не можешь — пока привязан ко мне ритуалом. Его глаза снова блеснули зеленым — похоже, так всегда происходило, когда король Ваканды начинал сердиться. Барнс поймал себя на мысли, что любовался этим зрелищем, словно что-то манящее было в том, как гнев выступал на лице короля, добавляя его внешности хищность. Невозможно сопротивляться стихии — да, это определенно была она. Да и не хотелось, собственно. Барнс плавно встал, поравнялся с Т’Чаллой и, вложив в свои слова как можно больше вызова, заявил: — Я не твоя собственность. Он был готов к тому, что они снова подерутся, что затрещат чьи-нибудь кости, но Т’Чалла, похоже, был настроен на другой лад. Король притянул Барнса к себе, обнял за талию и ласково поцеловал, будто полностью соглашаясь с его последними словами. А может, наоборот, закрепляя свои права. Хотелось прижаться как можно ближе — что он и пытался сделать, словно любой миллиметр расстояния между ними причинял боль. Барнс не понял, как оказался на коленях у Т’Чаллы и руки короля бесцеремонно забрались к нему под рубашку. Возбуждение накатывало волнами, поднимаясь откуда-то изнутри, захлестывая вместе с головой, и в какой-то момент у Барнса потемнело в глазах. Он уткнулся в плечо Т’Чаллы, стараясь отдышаться, — боялся, что может снова потерять сознание. — Ты как? — встревоженно спросил король. Он медленно водил ладонью по спине Барнса, успокаивая и невесомо касаясь губами шеи. — Хочу… — выдохнул Барнс в ответ и, так и не договорив, снова начал целовать Т’Чаллу, неосознанно тереться о него всем телом, словно это был и есть единственный способ стать к нему ближе. Они были оба готовы пойти дальше, еще немного, и Барнс начал бы раздеваться прямо тут, в гостиной. Его совершенно не смущал тот факт, что раньше он никогда с мужчинами не спал. Сейчас это было абсолютно незначительным — то, что происходило между ними, казалось таким естественным. — Слушайте, я тут нашла один неплохой разговор… ник… Они оторвались друг от друга, синхронно повернув голову на звук. Воцарилась еще одна неловкая тишина — на этот раз из-за Шури, которая с открытым ртом стояла в дверях гостиной. — ...но похоже вы и без него справляетесь, — она развернулась на пятках и, ничего больше не говоря, вышла из комнаты. Т’Чалла произнес что-то на родном языке. Барнс не понял, что именно, но почему-то решил, что это ругательство. — Я должен поговорить с ней, — уже по-английски продолжил он. — У тебя будут проблемы из-за меня? — Барнс только надеялся, что в Ваканде спокойно относятся к подобным отношениям. — Нет, — несмотря на то что, двигаться не хотелось, пришлось позволить Т’Чалле встать — Барнс нехотя сполз с его колен. — Я просто не хочу, чтобы она неверно поняла мои намерения. — А каковы твои намерения? Т’Чалла посмотрел на Барнса с каким-то вызовом во взгляде, его глаза снова опасно позеленели, и он поцеловал его, так ласково, что внутри все запело — он уже и забыл, как это, когда хотелось кричать от распирающих тебя эмоций. Ярких и ослепляющих, как полуденное солнце Ваканды, — Барнс грелся в них, растопив погребенные под десятками лет беспамятства чувства, неподдельные, живые, до дрожи реальные. Самое прекрасное было в том, что он ощущал такое же невероятное тепло, исходящее от Т’Чаллы. — Как тебе такой ответ? — произнес он и, улыбнувшись напоследок, выскочил из комнаты, надеясь найти Шури. Барнсу ничего не оставалось, как стоять посреди гостиной и, закрыв глаза, стараться унять разбушевавшиеся эмоции — впервые с момента, как к нему вернулась память, он подумал о том, что, наверно, все складывается даже слишком гладко. Эта мысль пыталась пустить корни и как следует закрепиться — но чем сильнее она старалась, тем больше от нее хотелось отмахнуться. В конце концов, спустя столько лет должно же было в его жизни случиться хоть что-то по-настоящему хорошее?