Одиночество втроем

      Время — это такая штука, которая всегда ускользает сквозь пальцы. Ты вроде пытаешься зацепиться, сохранить в памяти важные моменты или пустые мелочи, но время бессердечно забирает все. Все, кроме боли.       Время не лечит, оно учит смириться и жить с плохими воспоминаниями. Оно заставляет принимать сложные решения и биться в панике, потому что сил уже ни на что не хватает.       Люди. Никого не заботит то, что у тебя в душе, ведь это не их вина, просто мир «слишком жесток». Чимин не любил принимать чужие сочувствующие взгляды, потому что он прекрасно понимал, что они лишь насмехаются над ним. «Никто, кроме тебя самого, не позаботится о тебе. Цепляться за кого-то не имеет смысла. Ты сильный. Ты справишься», — такие мысли всегда держались прочными нитками в голове брюнета, заставляя его проживать еще один однотипный день и не топиться в ближайшей удобной луже.       Чимина пугало взросление. Однако давайте вернемся к мысли о времени, ведь оно никого не щадит. Пак уже не маленький мальчик, и многие ему на это намекают, но у самого брюнета нет четкого понятия о том, как это - быть взрослым.       Брюнет с силой сжимает собственные пальцы, смотря в одну точку перед собой. Яркое солнышко поднимается вдоль линии горизонта, оповещая о скором начале дня. Чимину не спится уже которую ночь, потому что в голове тяжелые мысли, а в руках до сих пор полная бутылка бананового молока. Пак так и не смог проткнуть тонкую фольгу на бутылочке. Он так и не смог ощутить любимый вкус и даже решил поменять собственные предпочтения. — Так больше не может продолжаться, — выдыхает Чимин, выбрасывая в урну прокисшую молочную продукцию, мысленно прощаясь с любимым лакомством. — Что же я делаю? — тихо спрашивает Пак, смотря в тусклый экран собственного мобильника. На сенсоре мелькают ссылки от работодателей, а в голове парня мысли совсем сводятся к почерневшему негативу. — Мне нужно собраться, — сам себе говорит Пак, набирая первый номер в списке выбранных. Три коротких гудка, и жизнь Чимина вновь становится похожа на «взрослую».       Учеба не кажется Чимину чем-то радостным или же тяжелым. Он скорее сохраняет нейтралитет и просто старается не наживать проблем. Прошел уже месяц, а учителя до сих пор не могут запомнить, как же именно зовут того парнишку в глубоком капюшоне и вечно идеальными лекциями. Просто потому что по учебе к нему придраться не к чему, а в личную жизнь учительскому составу и не нужно лезть. Чимин вообще не проблемный студент и это не может не радовать. Только самому Паку от этого ни горячо ни холодно. Впрочем, как и от собственной жизни.       На удивление Чима, Ким Ви больше не появлялся в его жизни, словно парень и вовсе растворился. Пак не грустил, даже вспоминал о нем редко, только если его имя произносили слишком громко или же напрямую интересовались о блондине у Чимина. — Не знаю я, да и откуда мне знать? — безразлично пожимает плечами брюнет, когда к нему вновь подходит девушка. Кажется, они учатся на одном отделении, но Чимин в упор не помнит ее имени. Он вообще имен не запоминает, что не скажешь о лицах. Их он помнит очень хорошо, особенно лицо своего худшего страха. — Но вы же с ним друзья, разве нет? — недовольно цокает девушка, надувая свои губы.       И Чимин рад бы сказать девчонке, что этот блеск ей совершенно не идет, да еще и полоску красного на зубах оставляет, но парень молчит. Он уже давно молчит и смутно припоминает, когда разговаривал с кем-то нормальным образом, а не простыми урывками фраз и робкими кивками.       Чимин и сам устал от такого себя, но поделать ничего не мог. Хотелось сбежать и укрыться там, где его точно никто не знает. Хотелось показать всем себя настоящего, но все сводилось к тому, что Чимин охотно кивал и утыкался в очередную книжку. Лишь бы от него отстали. — Нет, — парирует брюнет, демонстративно чиркая на полях своей тетрадки ровную полоску. Она ничего не обозначает, но этого достаточно, чтобы от него отстали. Очередной урок, который сам откладывается где-то на корке головного мозга. Такой же скучный и занудный, как и предыдущие. Ничего нового парень для себя не узнает.       Вместе с оглушительной трелью звонка наступает и облегчение, ведь осталось поработать пару часов на подработке, и Чимин вновь окажется в своем тихом и уютном месте. Работать расклейщиком объявлений - не самое лучшее занятие, но это единственное место, куда брюнета берут сразу и без дополнительных запар с бумажками. А все что нужно Чиму — зарплата, на которую можно прожить месяц. Конечно, без шика и роскоши, но на любимую выпечку хватит.       Парень складывает в сумку тетрадки, вылетая из аудитории в последнюю очередь, когда торопливый профессор настойчиво просит Пака ускориться и одеться уже в коридоре. На улице прохладно и тянет легкой дымкой вечера. Чимин счастливо вдыхает вечерний воздух, наслаждаясь отблеском опускающегося солнца. У него есть пару часов до полной темноты и две тысячи рекламных листовок с веселым цыпленком на обороте.       Затянув потуже веревочки на капюшоне, парень медленно побрел вдоль по улице, там, где он еще не обходил. В кармане болтается заляпанная в засохшем клее бутылочка, а в руках, от сильного порыва ветра, шелестят листовки. Чимин фыркает, когда в нос ударяет пыль, но упорно продолжает брести вдоль невысокого заборчика, ища глазами место, куда можно прицепить хотя бы одну брошюрку. Конечно, за его проделанной работой никто не проследит, но тут уже дело принципа, и позволить себе схалтурить парень не может. Совестно. — Лишь бы не заметили, — сипит брюнет, аккуратно нанося клей на чей-то забор, понимая, что это не лучшая идея, но иначе нельзя.       Распределив липкую жидкость ровно по уголкам, парень быстро, пока клей не засох полностью, приклеил листовку к кирпичикам, стремясь уйти чуть дальше и как можно быстрее. Чимина не волновало, как хозяева будут отдирать его небольшую работу, главное, что ему в конечном итоге заплатят положенные пятнадцать тысяч вон. Немного, но это только за один день. Пак умный, он умеет копить.       Когда уже большая часть рекламы пестрила на заборчиках, Чимин устал. Погода испортилась, принося с собой порывы ледяного ветра и первые хлопья снега. Слишком рано, но, видимо, так надо. Погода мало интересовала парня, а холод он и вовсе не любил. Прошло уже больше чем полгода, но для Чимина нет срока давности. Он не помнил, как прошла его двадцатая весна и лето, он даже не помнил, что делал в период собственного заточения. Единственным светлым воспоминанием в памяти брюнета был солнечный зайчик, что тонкой полоской отсвечивал от соседского стекла. — Чимин? — удивленный голос сбоку заставил Пака вздрогнуть и развернуться на собственное имя. Его руки, покрасневшие от холода, слегка подрагивали, стараясь удержать последние пять листовок и почти израсходованный клей. — Ты что забыл возле моего дома? — Ви стоял с пакетом в руках буквально в паре шагов от застывшего на месте Чимина. — Я… работаю. Снова. Чимин снова непонятно зачем оправдывается перед блондином, чувствуя себя крайне провинившимся. — Но сейчас поздно, да и на улице холодно! — возмутился блондин, подходя неожиданно близко. Его теплая рука сжала холодную чиминову ладошку, а покрасневший кончик носа нырнул в огромный шарф, создавая пары над опущенной челкой. Ким не слушал, он даже не посмел обернуться, упорно таща Чимина за собой в дом. — Пусти, — совсем тихо попросил Пак. — Сначала согреешься, а затем пойдешь домой! — оборвал любое сопротивление блондин, запирая дверь на ключ.       Чимину стало страшно. Он в чужом доме, на чужой улице, в одном доме с человеком, чье лицо как две капли воды похоже на лицо насильника. Перед глазами парня помутнело. Чимин неловко схватился за угол трюмо, пытаясь не рухнуть на пол полностью. В голове эхом разносился шум костра и тихий голос парня, но Чимин слышал только прерывистое тяжелое дыхание. Как позже оказалось, так дышал он сам. — Совсем плохо, — донеслось до Чимина, когда теплые ладони легли на покрасневшие щеки. Муть спала, позволяя Чимину разглядеть перед собой взволнованного парня, что осторожно тер его щеки, пытаясь согреть. — Ты как? Температура есть? Пусть в его тоне и звучала бесконечная нежность, но отчего-то Чимину хотелось заплакать. Ощущение, что ему лгут, не покидало. Он разучился верить людям. — Я домой, все равно уже поздно, — безразлично бросил Чим, поднимаясь с пола и откидывая от себя теплые ладони. На лице у Ви растянулась натянутая улыбка. — Прости, я слишком резок, да? — где-то Чимин уже слышал этот тон и подобную фразу. В сердце неприятно защемило, будто сейчас он лишил человека жизни. — Нет, просто я не нуждаюсь в заботе. — Но ты же обманываешь сам себя, — в спину крикнул Ви.       Его слова острым клинком вошли Чимину в душу, потому что да, он обманывает себя. Но довериться кому-то, позволить кому-то войти в свою жизнь — не самое лучшее его решение. Пак привык учиться на собственных ошибках, и во втором разе он не нуждался. — Не устраивай тут драму, это выглядит нелепо, — не поворачиваясь к собеседнику. Не видя его и не ощущая чужого непонимания. Так проще, лучше и … Больней. — Я не знаю, чего ты боишься, и кто тебя напугал, но позволь мне помочь тебе вновь начать верить людям, Чимин! «Если бы это был просто испуг», — мысленно усмехается Пак. — Не нуждаюсь, — холодом сквозит, но, кажется, Киму нет до этого дела. — Дай мне неделю, и я покажу тебе, какой бывает дружба. — И что это изменит? — Многое. И Чимин поверил, потому что устал от вечного одиночества.