Одиночество втроем

      Жизнь не может считаться полноценной жизнью, если ты ходишь по тонкой леске на босую ногу. Любое неверное движение, и такая тонкая, почти нереально гладкая вещица становится смертельным оружием. И сейчас та самая тонкая и прозрачная леска с нажимом и до тихого скрипа сдавливалась удавкой на шее Чимина. — Тэхен? Ты чего приехал так рано? — бурчит недовольно Ви, отходя от чиминовой спины и подходя чуть ближе к рыжему парню.       Пак боится даже выдохнуть, не говоря уже о том, чтобы повернуться или же подтвердить собственные догадки. Его уши никогда его не подводили, и не бывает в этом мире два абсолютно одинаковых голоса. Пак верил в это. — Удалось документы раньше подписать, да и парни приехали на машине, меня с собой смогли захватить. Ким Тэхен — самый страшный ночной кошмар Пак Чимина. — Мог бы хоть постучать для приличия, — бузит блондин, похлопывая парня по плечу.       Чимин не видит, но отчетливо рисует картинку у себя в голове. Такую четкую и яркую картинку, что хочется взвыть и сигануть в открытое окно, и все равно, что до земли лететь примерно пару метров. Он сильный, и кости быстро срастутся. — Зачем? Ключ у меня есть, да и в этом доме не только ты живешь, — усмехается рыжий, делая шаг к сгорбившемуся брюнету.       Чимин медленно отсчитывал до ста в обратном порядке, но этот психологический трюк на нем не работал совершенно никак. Пальцы сами собой тянулись к волосам на голове, стараясь вырвать волосинку за волосинкой. Спасти. Помочь. Выжить.       Чимин снова вспоминает забытые порывы к трихотилломании, когда сил уже совершенно не оставалось, а нервы сдавали совсем. Мазохизм просыпался в нем ровно с той же частотой, что и нервный срыв. Желание причинять себе физическую боль было единственным спасением от душевных мук. Парадокс, но на Паке он срабатывал просто идеально. Так и получилось, что у человека, что всегда боится зашивать дырки на носках из-за иголки, несколько проколов в ухе и даже попытки прокола в пупке. — А вдруг я бы тут занимался чем-то очень интимным? — вскрикивает блондин и тут же зажимает себе рот рукой, потому что это не та вещь, которую можно говорить в присутствии Чимина. — Хочешь сказать, что это и есть тот самый твой парень? — ухмыляется рыжий и довольно-таки резко разворачивает Пака к себе лицом.       Брюнет громко ойкает, вырывая очередной волос, когда прямо перед самым носом вырисовывается точно такой же Ким Ви. И сейчас Пак готов поспорить на все свое состояние, что Ким Ви и Ким Тэхен — это не просто похожие люди, как казалось первоначально, они и есть один человек. Идентичны. С головы до пят. — Не трогай его, он и так устал за сегодняшний день! — Ви подлетает к рыжему, отрывая руки парня от чиминовых плеч, и громко фырчит подобно ежику. Тэхен громко смеется, лохматя белые волосы Ви, и так же громко опускается на кровать. — Что? Настолько «заигрались», что сил на разговор с родным братом своего парня у него не осталось? — в голосе слышится неподдельная похоть, от которой Пак вновь оглядывается по сторонам, в попытках найти хоть что-то, напоминающее иглу. — Тэхен! Как ты можешь такое говорить? — Ви рвет и мечет, закидывая рыжего подушками и с периодичной точностью ударяя того ладонью. — Не строй из себя невинную овечку, — язык рыжего заходит за щеку, надавливая изнутри на мягкую ткань, и он игриво вскидывает бровь, — ведь по-любому было, да?       За всеми этими переговорами никто не замечает нервозности со стороны Чимина, даже когда в его небольшом кулачке зажимается порядочное количество темных волос. — Иди к себе в комнату, Тэ! — прикрикивает Ви, пиная рыжего под зад. — Даже познакомиться не даешь с будущим родственником, — ржет Ким, вцепляясь в косяк и не позволяя блондину выпихнуть себя за дверь. — Не неси чепухи! — А что? Я не прав? — Нет! Это не твое дело! — Ой, больно надо. — Проваливай! — Меня Тэхеном зовут, а тебя? — держась из последних сил, произносит Ким, явно обращаясь к Чимину.       И тут Пак застывает. Его руки перестают рвать волосы на голове, а глаза медленно устремляются на рыжего, что выжидающе замер между проемом двери. — Я у тебя спрашиваю, темненький, — словно отвечая на немой вопрос, который Пак так и не задаст никогда. Неужели он его не узнал? Быть этого не может. Притворяется? Вероятнее всего. — Пак Чимин он, а теперь вали, тебе еще документы надо в универ отвезти! — и блондин все же выпинывает брата за дверь, тут же захлопывая и поворачивая ключ. — Ты уж прости его, он иногда за языком не следит совсем, — виновато смеется Ким, усаживаясь на корточки перед Чимином. — Кто это, Ви? — голос охрипший и едва различимый, но блондину это не мешает услышать. — Ты, наверное, удивился. Прости, что не рассказывал о нем. Это Ким Тэхен, и мы с ним близнецы, — поясняет Ви, смотря на Чимина с улыбкой. — Он твой брат? — зачем-то интересуется Пак, хотя и так знает ответ на этот вопрос. — Да, младший. — Это как? — Я на минуту раньше вылез, — глупо хихикает Ви, обнимая Чимина и тихо выдыхая тому в волосы.       Брюнет дергается, стараясь увернуться от прикосновений, потому что тело дрожит, и паника становится явнее прежнего. Чимину просто хочется вновь все бросить и убежать как можно дальше. Желательно из этого мира и из этой жизни. — Он иногда слишком много болтает, но я уверен, что вы с ним подружитесь, — тихо шепчет блондин, покачивая Пака из стороны в сторону. «Не подружимся» — Он к нам перевелся вместе со своими друзьями. Его университет в Пусане закрыли. Он думал, что развеется, когда в Пусан переводился, а тут такой поворот. Никогда меня не слушает.       Речь бессвязной волной проходит по позвонкам брюнета, пачкая каждую косточку отравленной мыслью о том, что их встреча с рыжим изначально была неизбежна. Сколько от прошлого не беги, а оно все равно тебя догонит, настигнет и нагнет. — Я домой, — чеканит Чим, отстраняясь и неловкой походкой направляясь на выход. — Я провожу! — Ви подрывается следом, но Чимин жестом заставляет его вернуться, молясь, чтобы Ким за ним не увязался. И Ви действительно остается на месте, провожая лишь до входной двери.       Чимин бредет по темной улице, не замечая мимо идущих прохожих. Неловко врезается в спешащего мужчину, виновато кланяется и идет дальше.       Ему не важно, что о нем могут подумать другие, сейчас в его голове каша, собранная из собственных мыслей, а еще причины на срочный отъезд обратно в Пусан. Однако подобное решение явно не обрадует мать, а зарплата брюнета оставляет желать лучшего. Чимин оказывается в тупике, из которого нет выхода и вряд ли будет.       Он не понимает, как доходит до уже знакомой пекарни, поднимается вверх по скользким ступенькам и запирает дверь на все замки. Единственное, что он четко осознает и принимает — игла, что тонет под струей очередного дешевого спирта, чтобы в следующую секунду оказаться в тонкой мочке, чуть выше первого прокола. Тонкое острие не с первого раза проходит ровно, и Чимин с особым остервенением проталкивает иглу вперед-назад раз двадцать, пока размеры образовавшейся дырки не позволяют вставить тонкое колечко очередной серьги.       Глотая соленые слезы, брюнет с неприкрытой радостью смотрит на серебряное колечко чуть выше первого прокола, а после с дикой дрожью во всем теле плетется до раковины, позволяя собственному организму вывернуться наизнанку.       Чимина полощет около десяти минут, пока весь питательный ужин не выходит из него полностью. Дрожь унимается, а ресницы противно слипаются между собой от высохших соленых капель.       Пак не любил такое состояние, но мазохист в душе был теперь спокоен. Мочка горела, напоминая о себе через каждые десять секунд, и брюнет с легкостью проворачивал колечко по кругу, наслаждаясь тягучей болью, что изрядно успокаивала нервную систему.       Забыл ли его Тэхен? Возможно, сейчас он рассказывает своему брату, как неплохо он над ним надругался, и даже предлагает повторить. Ви, конечно же, скорчится от отвращения и решит бросить Чимина на глазах у всех, правда, вероятно, сначала все же надругается над ним.       Такого рода картинки сами собой вторгались в больную голову Чимина, вновь и вновь порывая парня дергать за воспаленное ухо с новой силой. Больше. Больнее. Пока капелька крови не размажется по подушечке пальца.